КОРОЛЬ НА ЖЕЛЕЗНОМ ТРОНЕ 22 страница

И когда он успел нажить столько врагов? Леди Мерривезер ему почти незнакома. Слепа она или подкуплена? Хорошо еще, что Галейон из Кью не положил свои показания на музыку, иначе в этой песне было бы семьдесят семь куплетов.

Дядя, придя к Тириону вечером после ужина, держался холодно и отчужденно. Он тоже думает, что это сделал я.

– Так что же, есть у тебя свидетели? – спросил сир Киван.

– Нет, если вы не нашли мою жену.

Дядя покачал головой.

– Похоже, дело принимает для тебя скверный оборот.

– Ты так думаешь? А я и не заметил. – Тирион потрогал свой шрам. – Варис, между прочим, так и не пришел.

– И не придет. Завтра он будет свидетельствовать против тебя.

– Ну что ж. Мне любопытно другое. Ты всегда был честным человеком, дядя. Что тебя убедило?

– Зачем было красть у Пицеля яды, если не для того, чтобы ими воспользоваться? А леди Мерривезер видела...

– Ничего она не видела! Но как мне это доказать? Как могу я доказать хоть что-то, сидя здесь под замком?

– Возможно, тебе пора признаться во всем.

Даже сквозь толстые стены Красного Замка проникал ровный шум дождя.

– Повтори еще раз, дядя. Я могу поклясться, что ты предложил мне сделать признание.

– Если ты признаешь свою вину перед троном и раскаешься в своем преступлении, твой отец остановит меч, и тебе позволят надеть черное.

Тирион рассмеялся дяде в лицо.

– Те же условия Серсея предлагала Эддарду Старку. Мы все знаем, чем это кончилось.

– Твой отец к этому не был причастен.

Да, это по крайней мере правда.

– В Черном Замке полным-полно убийц, воров и насильников, – сказал Тирион, – но я не припомню, чтобы встречал там цареубийц. Вы хотите, чтобы я поверил, что, если я признаюсь в подобном злодеянии, отец дарует мне свое прощение и отправит меня на Стену, снабдив теплыми шерстяными подштанниками? – Тирион издал крайне неприличный звук.

– Разве я говорил тебе о прощении? – сурово возразил сир Киван. – Признание положит конец этому делу – потому твой отец и послал меня к тебе с этим предложением.

– Поблагодари его от меня, дядя, и скажи, что я пока не настроен признаваться.

– На твоем месте я бы хорошенько подумал. Серсея требует твоей головы, и лорд Тирелл склоняется к тому, чтобы отдать ей требуемое.

– Стало быть, один из моих судей уже вынес мне приговор, не выслушав ни слова в мою защиту? – Что ж, этого следовало ожидать. – Разрешат ли мне все-таки высказаться и представить свидетелей?

– У тебя их нет, – напомнил ему дядя. – Если ты виновен в этом чудовищном деянии, Тирион, то Стена – участь более мягкая, чем ты заслуживаешь. Если же ты невиновен... я знаю, на Севере еще воюют, но даже там тебе будет безопаснее, чем в Королевской Гавани, каким бы ни был исход суда. Народ убежден в твоей виновности. Если у тебя достанет глупости показаться на улицах, тебя разорвут на куски.

– Я вижу, как эта вероятность тебя удручает.

– Ты сын моего брата...

– Напомни лучше об этом ему.

– Думаешь, он позволил бы тебе надеть черное, не будь ты сыном его и Джоанны? Я знаю, Тайвин представляется тебе жестким человеком, но ему поневоле пришлось стать таким. Наш с ним отец был добрым и мягким, а его знаменосцы в открытую смеялись над ним. У нас занимали золото и не трудились его отдавать. При дворе отпускали шутки относительно беззубых львов. Даже любовница его обкрадывала. Эта вчерашняя шлюха позволяла себе носить драгоценности нашей матери! Вернуть дому Ланнистеров его надлежащее место выпало на долю Тайвина – а когда он был не старше двадцати, судьба вручила ему все наше государство. Он нес это тяжкое бремя двадцать лет, не заслужив ничего, кроме зависти безумного короля. Вместо заслуженных почестей ему приходилось терпеть бесчисленные оскорбления, и все же он обеспечил Семи Королевствам мир, процветание и справедливость. Да, он человек справедливый, и ты поступишь мудро, доверившись ему.

Тирион моргал в изумлении. Сир Киван, человек положительный и сугубо земной, никогда еще не произносил при нем столь пылких речей.

– Как сильно ты его любишь.

– Он мой брат.

– Я... я подумаю над тем, что ты сказал.

– Хорошо, только думай быстрее.

Всю ночь Тирион только об этом и думал, но к утру так и не решил, можно доверять отцу или нет. Слуга принес ему на завтрак овсянку с медом, но Тирион чувствовал на языке только желчь, наполнявшую его рот при мысли о признании. Его будут звать цареубийцей до конца его дней. На тысячу лет, а то и больше, если его вообще будут помнить, он прослывет злобным карликом, отравившим своего юного племянника на его свадебном пиру. Подумав об этом, он пришел в такую ярость, что швырнул миску через всю комнату, и на стене осталось пятно от овсянки. Сир Аддам, пришедший препроводить его на суд, взглянул на этот след с любопытством, но ни о чем, к счастью, не спросил.

– Лорд Варис, мастер над шептунами, – объявил герольд.

Паук, надушенный, разряженный, благоухающий розовой водой, все время потирал руки. Он смывает прочь мою жизнь, думал Тирион, слушая скорбный отчет евнуха о том, как Бес замышлял убрать от Джоффри его телохранителя Пса и говорил Бронну, что Томмен был бы лучшим королем. Полуправда хуже откровенной лжи. Притом у Вариса в отличие от других имелись документы, пергамента, испещренные датами, краткими заметками и записями целых бесед. Их было так много, что губительные для Тириона показания Вариса заняли весь день. Евнух подтвердил, что Тирион побывал ночью в покоях великого мейстера Пицеля и похитил оттуда различные снадобья, подтвердил угрозу, высказанную Бесом за ужином у Серсеи, подтвердил все как есть, кроме самого отравления. Когда принц Оберин спросил, откуда он может все это знать, не присутствовав ни при одном из упомянутых событий, евнух только хихикнул и сказал:

– Мои маленькие пташки мне рассказали. Знать все – их работа и моя.

Маленьких пташек на суд не призовешь. Надо было отрубить евнуху голову сразу же по приезде в Королевскую Гавань. Будь он проклят. И будь проклят я сам за то, что когда-либо доверялся ему.

– Всех ли мы выслушали? – спросил лорд Тайвин свою дочь, когда Варис вышел из зала.

– Почти, – ответила Серсея. – Прошу вашего разрешения представить завтра суду последнего свидетеля.

– Хорошо.

А, чтоб вам, в ярости подумал Тирион. После этой судебной комедии казнь будет почти облегчением.

Вечером, когда он сидел на окне и пил вино, за дверью послышались голоса. Сир Киван явился за ответом, подумал Тирион, но вошел к нему не дядя.

Тирион встал и отвесил принцу Оберину насмешливый поклон.

– Разве судьям разрешается посещать подсудимых?

– Принцам разрешается все. Так я по крайней мере сказал вашей страже, – ответил, садясь, Красный Змей.

– Мой отец будет недоволен.

– Довольство Тайвина Ланнистера никогда меня особенно не заботило. Что вы пьете – дорнийское?

– Борское.

– Красная водица, – скривился Оберин. – Вы его правда отравили?

– Нет. А вы?

– Острый язык – это свойство всех карликов? – улыбнулся принц. – Кое-кто всерьез намерен его вырезать.

– Вы не первый, кто говорит мне об этом. Возможно, мне самому следовало бы его вырезать – слишком много хлопот он мне доставляет.

– Я заметил. Пожалуй, я тоже выпью выжатого лордом Редвином виноградного сока.

– Как хотите. – Тирион налил ему вина. Принц прополоскал им рот и проглотил.

– Ладно, сойдет. Завтра я пришлю вам нашего крепкого дорнийского. Знаете, я нашел ту белокурую шлюху, о которой говорил вам.

– Значит, вы побывали у Катай?

– У Катай я спал с одной чернокожей, Алаяйей – так ее, кажется, зовут. Она превосходна, несмотря на исполосованную спину. Но шлюха, которую я упомянул, это ваша сестра.

– Она уже спала с вами? – ничуть не удивившись, спросил Тирион.

– Нет еще, – засмеялся принц, – но переспит, если я соглашусь на ее цену. Она даже на брак намекала. Ее величеству нужен новый муж – кто же лучше подходит для этого, чем принц Дорнийский. Эллария полагает, что надо соглашаться. Одна мысль о Серсее в нашей постели делает эту негодницу мокрой. И при этом нам даже карликов грош платить не придется. Все, что нужно от меня вашей сестре, – это одна голова, чуть больше обыкновенной и лишенная носа.

– И что же? – спросил Тирион.

Оберин, поболтав вино в чаше, начал издалека:

– Когда Молодой Дракон в стародавние времена покорил Дорн и взял Солнечное Копье, он поставил над нами лорда Хайгарденского. Этот Тирелл со своей свитой разъезжал от замка к замку, выискивая мятежников и заботясь о том, чтобы мы не вставали с колен. Нагрянув в очередной замок, он жил там, как у себя дома, около месяца, а потом перебирался в следующий. Он выгонял хозяев из собственных покоев и спал в их постелях. Однажды он улегся под тяжелым бархатным балдахином, а рядом висел шнур от колокола на случай, если ему понадобится женщина. Этому лорду Тиреллу очень нравились дорнийки, и кто его за это упрекнет? Он дернул за шнур, и балдахин вдруг раздался, и на лорда упали сто красных скорпионов. Его смерть послужила искрой, пожар от которой охватил весь Дорн, за две недели сведя на нет все победы Молодого Дракона. Мы встали с колен и вновь обрели свободу.

– Я знаю эту историю. Что же из нее следует?

– Да ничего. Если бы я нашел такой шнур у собственной постели и вздумал за него дернуть, я предпочел бы увидеть скорпионов, нежели королеву во всей ее прекрасной наготе.

– Тут мы с вами сходимся, – усмехнулся Тирион.

– Еще бы. А ведь мне есть за что благодарить вашу сестру. Если бы не ее обвинение, вместо вас, возможно, судили бы меня. – Глаза принца искрились весельем. – Кто же лучше разбирается в ядах, чем Красный Змей Дорнийский? У кого больше причин держать Тиреллов подальше от трона? Если следовать дорнийскому закону, после смерти Джоффри Железный Трон должен был бы перейти к его сестре Мирцелле, которая благодаря вам помолвлена с моим племянником.

– Дорнийский закон здесь неприменим. – Тирион был рад отвлечься от собственных забот, чтобы обсудить вопросы престолонаследия. – Мой отец коронует Томмена, можете не сомневаться.

– Если он коронует его в Королевской Гавани, это не значит, что мой брат не сможет короновать Мирцеллу в Солнечном Копье. Неужели ваш отец завяжет войну с вашей племянницей от имени вашего племянника? Или ваша сестра? – Принц пожал плечами. – Возможно, мне все-таки следует жениться на Серсее при условии, что она поддержит свою дочь против своего сына. Как вы думаете, пойдет она на это?

Никогда, хотел сказать Тирион, но это слово застряло у него в горле. Серсею всегда возмущало, что ее отстраняют от власти по причине ее пола. Если бы дорнийский закон применялся у них на западе, она была бы полноправной наследницей Бобрового Утеса. Они с Джейме близнецы, но Серсея явилась на свет первой. Поддержав право Мирцеллы, она поддержала бы собственное право.

– Не знаю, кого выбрала бы сестра – Мирцеллу или Томмена, – признался Тирион, – да это и не важно. Отец все равно не позволит ей выбирать.

– Ваш отец не вечен.

Оберин сказал это так, что у Тириона стали дыбом волосы на затылке. Он снова вспомнил Элию и то, что сказал ему принц, когда они ехали через покрытое пеплом поле. Ему нужна голова, отдавшая приказ, а не только рука, державшая меч.

– Неразумно вести столь крамольные речи в Красном Замке, мой принц. Маленькие пташки могут услышать вас.

– Пусть их слушают. Разве это крамола – сказать, что человек смертен? Валор моргулис, как говорилось в старой Валирии: все люди смертны. И Рок, постигший их, доказал истинность этих слов. – Дорниец подошел к окну и посмотрел в ночь. – Я слышал, свидетелей у вас нет.

– Я надеялся, что один взгляд на мое славное лицо убедит вас всех в моей невиновности.

– Ошибаетесь, милорд. Жирный Розан полностью убежден, что вы виновны, и намерен добиться вашей смерти. Он уже с полсотни раз напоминал нам, что его драгоценная Маргери тоже пила из той чаши.

– Ну а вы? – спросил Тирион.

– Люди редко бывают такими, какими кажутся. У вас вид до того злодейский, что я уверен: вы ни в чем не виноваты. Однако вас вероятнее всего осудят. Правосудие по эту сторону гор торжествует не часто. Элия, Эйегон и Рейенис так его и не дождались, почему же оно должно осуществиться в вашем случае? Быть может, настоящего убийцу Джоффри сожрал медведь – в Королевской Гавани это, похоже, не редкость. Хотя нет, я перепутал – тот медведь обитает в Харренхолле.

– Вот мы, значит, во что играем? – Тирион потер нос. Что он потеряет, если скажет Оберину правду? – В Харренхолле действительно есть медведь, и он в самом деле сожрал сира Амори Лорха.

– Как печально для сира Амори – и для вас тоже. Неужели все безносые так плохо лгут?

– Я не лгу. Это сир Амори вытащил принцессу Рейенес из-под кровати ее отца и заколол. С ним были солдаты, но их имен я не знаю. – Тирион подался вперед. – А сир Григор Клиган разбил голову принца Эйегона о стену, а после изнасиловал вашу сестру Элию, не смыв с рук крови и мозгов ее сына.

– Никак, кто-то из Ланнистеров сказал наконец правду? – холодно улыбнулся принц. – Приказ исходил от вашего отца, не так ли?

– Нет, – не задумываясь, солгал Тирион, сам не понимая, зачем он это сделал.

Дорниец вскинул свою тонкую черную бровь.

– Какой образцовый сын – и какая неуклюжая ложь. Ведь это лорд Тайвин представил детей моей сестры королю Роберту, завернутыми в красные ланнистерские плащи.

– Вам лучше обсудить это с ним самим. Он был здесь, а я жил в Утесе и в детской невинности своей думал, что штучка у меня между ног нужна только затем, чтобы сикать.

– Но теперь вы тоже здесь, и в весьма затруднительном положении, сказал бы я. Мне ваша невиновность представляется столь же очевидной, как шрам на вашем лице, но это вас не спасет, как не спасет и ваш отец. А вот я мог бы.

– Вы? – воззрился на него Тирион. – Вы один из моих судей – как же вы можете спасти меня?

– Не как ваш судья. Как ваш боец.

ДЖЕЙМЕ

В белой комнате на белом столе лежала белая книга. Комната, круглая, с выбеленными стенами, была увешана белыми шерстяными коврами. Она занимала первый этаж башни Белый Меч, стройного сооружения в четыре этажа, а башня стояла в выходящем на залив углу замковой стены. В подвале ее хранились доспехи и оружие, на втором и третьем этажах размещались спальные каморки шести братьев Королевской Гавани.

Одну из этих клетушек восемнадцать лет занимал он сам, но нынче утром он перенес свои вещи на верхний этаж, весь отданный под покои лорда-командующего. Эти комнаты, скромные, хотя и просторные, находились выше крепостной стены, и из них открывался вид на море. Джейме находил приятным и вид, и все остальное.

Сам бледный, как эти беленые стены, он сидел над книгой в своем облачении королевского гвардейца и ожидал своих братьев. На бедре у него висел длинный меч – но не с той стороны. Прежде Джейме всегда носил его слева, чтобы доставать из ножен правой рукой. Этим утром он перевесил меч на правый бок, чтобы таким же манером действовать левой, но там вес клинка казался непривычным, а когда он попытался обнажить меч, это вышло у него неловко и неестественно. Одежда тоже плохо сидела на нем. Он надел то, что полагалось носить зимой, – камзол и бриджи из выбеленной шерсти и тяжелый белый плащ, но все это болталось на нем, как на пугале.

Свои дни Джейме проводил в зале суда, держась позади всех. Тирион либо не видел его, либо не узнавал. Оно и неудивительно. Джейме не узнавала теперь половина двора, и в собственной семье он тоже стал чужим. Сын его умер, отец от него отказался, а сестра... она больше ни разу не оставалась с ним наедине после того первого дня в септе, где среди свечей лежал Джоффри. Даже когда похоронная процессия отправилась с телом короля к гробнице в Великой Септе Бейелора, Серсея держалась на почтительном расстоянии.

Он еще раз оглядел Круглую Палату. Белые гобелены на стенах, белый щит и два скрещенных меча над очагом. Стул из старого черного дуба с подушками из выбеленной коровьей кожи, протершейся почти до дыр. Это Барристан Смелый истер ее своим костлявым задом, а до него – Герольд Хайтауэр, принц Эйемон Драконий Рыцарь, сир Раэм Редвин, Дарри-Демон, сир Дункан Высокий и Алин Коннигтон, Бледный Грифон. Как мог Цареубийца затесаться в столь избранное общество.

Однако он здесь.

Сам стол был сделан из бледного, как кость, старого чардрева и имел вид огромного щита, поддерживаемого тремя белыми жеребцами. По традиции лорд-командующий сидел во главе щита, а братья рассаживались по трое с каждой стороны в тех редких случаях, когда все семеро собирались вместе. Лежащая перед Джейме книга насчитывала два фута в длину и полтора в ширину. Тысяча ее страниц из тонкого белого пергамента была заключена в белый кожаный переплет с золотыми петлями и застежками. Она именовалась Книгой Братьев, но в обиходе звалась просто Белой Книгой.

В Белой Книге содержалась история Королевской Гвардии. Каждый рыцарь, когда-либо служивший в ней, имел свою страницу, где записывалось его имя и совершенные им подвиги. В левом верхнем углу каждой страницы был нарисован яркими красками щит, который носил рыцарь ко времени своего избрания, в правом нижнем углу изображался белый, девственно чистый щит Королевской Гвардии. Все верхние щиты были разными, все нижние – одинаковыми. В промежутке между ними вписывались этапы жизни и службы каждого гвардейца. Рисунки выполнялись септонами, присылаемыми трижды в год из Великой Септы Бейелора, ведение же записей входило в обязанности лорда-командующего.

Теперь это стало обязанностью Джейме. Вернее, станет, когда он выучится писать левой рукой. Белая Книга порядком запущена. В нее следует внести сведения о смерти сира Мендона Мура и сира Престона Гринфилда и о недолгой, но кровавой службе Сандора Клигана. Кроме того, надо завести новые страницы для сира Бейлона Сванна, сира Осмунда Кеттлблэка и Рыцаря Цветов. И пригласить септона, чтобы он нарисовал их щиты.

Предшественником Джейме на посту лорда-командующего был сир Барристан Селми. Вот и его щит с гербом дома Селми: три желтые пшеничные копны на коричневом поле. Джейме позабавило, хотя и не удивило то, что сир Барристан перед уходом из замка нашел время внести в книгу запись о собственной отставке.

«Сир Барристан из дома Селми. Первенец сира Лионеля Селми из Колосьев. Служил оруженосцем у сира Манфреда Сванна. Заслужил прозвище „Смелый“ на десятом году, явившись в чужих доспехах как таинственный рыцарь на турнир в Черной Гавани, где был побежден и разоблачен Дунканом, Принцем Стрекоз. Посвящен в рыцари на шестнадцатом году королем Эйегоном V Таргариеном, проявив чудеса доблести как таинственный рыцарь на зимнем турнире в Королевской Гавани, где победил принца Дункана Малого и сира Дункана Высокого, лорда-командующего Королевской Гавани. Убил Мейелиса-Чудище, последнего из самозванцев Черного Пламени, на поединке во время Войны Девятигрошовых Королей. Победил Лормелла Длинное Копье и Седрика Шторма, Бастарда из Бронзовых Врат. Призван в Королевскую Гвардию на двадцать третьем году лордом-командующим сиром Герольдом Хайтауэром. Защищал проход от всех охотников на турнире Серебряного Моста. Одержал победу в общей схватке на турнире у Девичьего Пруда. Доставил короля Эйериса II в безопасное место во время Синедольского Мятежа, несмотря на полученную в грудь рану от стрелы. Отомстил за убийство своего собрата, сира Гвейна Тощего. Спас Жиенну Сванн и ее септу от разбойников Королевского леса, победив Саймона Тойна и Улыбчивого Рыцаря и убив первого из них. На Староместском турнире победил и разоблачил таинственного рыцаря Черного Щита, сказавшегося бастардом из Вышеземья. Единственный победитель на турнире лорда Стеффона в Штормовом Пределе, где ссадил с коней лорда Роберта Баратеона, принца Оберина Мартелла, лорда Лейтона Хайтауэра, лорда Джона Коннигтона, лорда Ясона Маллистера и принца Рейегара Таргариена. Ранен стрелой, копьем и мечом в Битве при Трезубце, сражаясь вместе со своими собратьями на стороне Рейегара, принца Драконьего Камня. Помилован и назначен лордом-командующим королевской Гвардией королем Робертом I Баратеоном. Состоял в почетном карауле, доставившем леди Серсею из дома Ланнистеров в Королевскую Гавань на свадьбу с королем Робером. Возглавил атаку на Старый Вик во время мятежа Бейлона Грейджоя. Стал победителем турнира в Королевской Гавани на пятьдесят седьмом году. Уволен со службы королем Джоффри I Баратеоном на шестьдесят первом году по причине преклонного возраста».

Первая часть истории сира Барристана была начертана крупным почерком сира Герольда Хайтауэра, заключительная же, начиная с ранений при Трезубце, – более мелким и изящным письмом самого Селми.

Запись о самом Джейме по сравнению с предыдущей выглядела куцей.

«Сир Джейме из дома Ланнистеров. Первенец лорда Тайвина и леди Джоанны из Бобрового Утеса. Сражался против разбойников Королевского леса в качестве оруженосца лорда Самнера Кракехолла. Посвящен в рыцари на пятнадцатом году сиром Эртуром Дейном из Королевской Гвардии за доблесть в бою. Призван в Королевскую Гвардию на пятнадцатом же году королем Эйерисом II Таргариеном. Во время взятия Королевской Гавани убил короля Эйериса у подножия Железного Трона. С тех пор известен как Цареубийца. Прощен за свое преступление королем Робертом I Баратеоном. Состоял в почетном карауле, доставившем его сестру леди Серсею Ланнистер в Королевскую Гавань на свадьбу с королем Робером. Победитель турнира, устроенного в Королевской Гавани по случаю их свадьбы».

Вся его жизнь, изложенная таким образом, казалась серой и незначительной. Сир Барристан мог бы упомянуть хотя бы о нескольких других его турнирных победах. А сир Герольд мог бы добавить еще пару слов о том, как он отличился во время разгрома сиром Эртуром Дейном Братства Королевского леса. Он, как-никак, спас жизнь лорду Самнеру, не дав Пузатому Бену размозжить ему голову, хотя сам разбойник от него ушел. И выдержал поединок с Улыбчивым Рыцарем, хотя в конце концов того убил сир Эртур. Что за бой это был и что за противник! Улыбчивый Рыцарь был безумцем, в равной мере наделенным жестокостью и рыцарской честью и не ведавшим, что такое страх. И Дейн со своим Мечом Зари... Меч разбойника к концу боя стал таким зазубренным, что сир Эртур остановился и позволил ему взять новый. «Мне нужен твой белый меч», – заявил рыцарь-разбойник, получивший уже с дюжину ран и истекающий кровью. – «Тогда возьми его, сир», – ответил сир Эртур и добил его.

Мир в те дни был проще, подумал Джейме, и человек тоже, а мечи делались из лучшей стали. Не потому ли, что ему тогда было пятнадцать лет? Теперь они все мертвы: Меч Зари и Улыбчивый Рыцарь, Белый Бык и принц Ливен, сир Освелл Уэнт со своим черным юмором, серьезный Джон Дарри, Саймон Тойн и вся его шайка, старый рубака Самнер Кракехолл. И тот мальчик, который звался Джейме Ланнистером. Когда же он умер? Когда надел белый плащ или позже, когда перерезал глотку Эйерису? Тот мальчик хотел стать сиром Эртуром Дейном, но где-то по дороге превратился в Улыбчивого Рыцаря.

Услышав, как открылась дверь, он закрыл Белую Книгу и встал навстречу своим братьям. Первым пришел сир Осмунд Кеттлблэк. Он ухмыльнулся Джейме, словно старому товарищу па оружию.

– Сир Джейме, если б вы в тот день выглядели таким же образом, я бы вас сразу узнал.

– Вот как? – Джейме в этом сомневался. Его искупали и побрили, и он, глядя в зеркало, не видел больше того человека, который путешествовал по речным землям вместе с Бриенной... но и себя не видел. Он исхудал, щеки ввалились, под глазами появились морщины – он стал похож на старика. – Займите ваше место, сир.

Кеттлблэк повиновался. В комнату стали входить другие братья.

– Сиры, – осведомился Джейме, когда собрались все пятеро, – кто охраняет короля?

– Мои братья сир Осни и сир Осфрид, – ответил Кеттлблэк.

– И мой брат сир Гарлан, – добавил Рыцарь Цветов.

– Можно ли на них положиться?

– Да, милорд.

– Тогда садитесь. – Это были освященные обычаем слова. Королевские гвардейцы, прежде чем собраться вместе, должны обеспечить безопасность короля.

Сир Борос и сир Меррин сели справа, оставив между собой пустой стул для сира Ариса Окхарта, находящегося в Дорне. Сир Осмунд, сир Бейлон и сир Лорас заняли места слева от Джейме. Старые отдельно, новые отдельно. Имеет ли это какое-то особое значение? В истории Королевской Гавани бывали времена, когда в ней происходил раскол, особенно острый во время Танца Драконов. Неужели и ему, Джейме, следует опасаться чего-то подобного?

Он странно чувствовал себя на месте лорда-командующего, где столько лет восседал Барристан Смелый, а его увечье делало это еще более странным. Тем не менее это его место и его Королевская Гвардия. Семеро рыцарей Томмена.

С Меррином Трантом и Боросом Блаунтом Джейме служил долго. Бойцы они неплохие, но Трант хитер и жесток, а Блаунт – напыщенный ворчун. Сир Бейлон Сванн лучше соответствует своему плащу, а Лорас предположительно представляет собой истое воплощение рыцарского духа. Пятый, Осмунд Кеттлблэк, Джейме незнаком.

Что-то сказал бы сир Эртур Дейн об этом собрании? «Как случилось, что Королевская Гвардия пала так низко?» – вероятнее всего, спросил бы он. «Это моих рук дело, – пришлось бы ответить Джейме. – Это я открыл дверь, а когда в нее поползли гады, и не сделал ничего, чтобы воспрепятствовать им».

– Король умер, – начал Джейме. – Сын моей сестры, тринадцатилетний мальчик, убит на собственном свадебном пиру в собственном чертоге. Все пятеро из вас там присутствовали, все пятеро охраняли его. Тем не менее он мертв. – Джейме помолчал, ожидая какого-то отклика, но ни один из них не издал ни звука. Ему показалось, что юный Тирелл сердит, а Бейлон Сванн пристыжен. Остальные трое выказывали полное безразличие. – Это сделал мой брат? – напрямик спросил Джейме. – Это Тирион отравил моего племянника?

Сир Бейлон беспокойно поерзал на сиденье, сир Борос сжал руку в кулак, сир Осмунд лениво пожал плечами. Меррин Трант, наконец, ответил:

– Он наливал вино в чашу Джоффри – тогда-то он, наверно, и бросил туда яд.

– Вы уверены, что яд был именно в вине?

– В чем же еще? – сказал сир Борос. – Бес вылил остаток вина на пол – зачем ему было это делать, если не ради избавления от улики, доказывающей его вину.

– Он знал, что вино отравлено, – добавил сир Меррин.

– Бес на помосте был далеко не один, – нахмурился сир Бейлон. – Пир к этому времени был в разгаре, и люди постоянно вставали, менялись местами, выходили за нуждой, слуги сновали взад-вперед... король с королевой только что разрезали свадебный пирог, и все смотрели только на этих трижды проклятых голубей. О чаше никто и не думал.

– Кто еще был на помосте? – спросил Джейме.

– Семьи короля и королевы, – ответил сир Меррин, – великий мейстер Пицель, верховный септон...

– Вот вам и отравитель, – с ехидной улыбкой вставил сир Осмунд. – Слишком уж он елейный, этот святой старец. Мне он никогда не нравился.

– Нет, – возразил, не отозвавшись на его шутку, Рыцарь Цветов. – Отравительница – Санса Старк. Вы все забываете, что моя сестра тоже пила из этой чаши. Санса Старк была единственной особой в зале, имевшей причину желать смерти как Маргери, так и королю. Бросив яд в свадебную чашу, она надеялась покончить с ними обоими. Зачем ей было убегать, если она невиновна?

А паренек-то прав. Быть может, Тирион в самом деле не виноват. Но что толку, если Санса пропала бесследно. Возможно, Джейме следует самому ее поискать. Для начала неплохо бы узнать, как она выбралась из замка. У Вариса могут быть соображения по этому поводу – никто не знает Красный Замок лучше евнуха.

Но с этим можно подождать – сейчас у Джейме есть более неотложные дела. «Ты говоришь, что ты лорд-командующий, – сказал ему отец, – исполняй же свой долг». Эти пятеро – не те братья, которых бы он себе выбрал, но других у него нет, и пришло время прибрать их к рукам.

– Кто бы ни совершил это, – сказал он, – Джоффри умер, и Железный Трон перешел к Томмену. Я желаю, чтобы он сидел на этом троне до тех пор, пока волосы у него не побелеют и зубы не выпадут – и произойти это должно не от яда. – Джейме повернулся к сиру Боросу. За последние годы тот располнел, но широкая кость это скрадывала. – По вас, сир Борос, видно, что вы любите покушать. Отныне вы будете пробовать все, что ест или пьет Томмен.

Сир Осмунд засмеялся, Рыцарь Цветов улыбнулся, но сам сир Борос сделался багровым, как свекла.

– Я не слуга, пробующий блюда! Я рыцарь Королевской Гвардии!

– Как это ни печально. – Серсее не следовало срывать с этого человека белый плащ, но отец только усугубил позор Бороса, вернув ему плащ снова. – Сестра рассказала мне, с какой готовностью вы сдали Томмена наемникам. Надеюсь, горох и морковка вам столь грозными не покажутся. Пока ваши собратья упражняются во дворе с мечом, вы можете упражняться с ложкой. Томмен любит яблочные пирожные – смотрите, чтобы какие-нибудь наемники их не похитили.

– И вы смеете говорить со мной подобным образом? Вы?!

– Вы должны были умереть прежде, чем позволить взять Томмена в плен.

– Как умерли вы, защищая Эйериса? – Сир Борос встал, сжимая рукоять меча. – Это... это невыносимо. Вам самому следует пробовать пищу короля – на что еще годен калека?

– Согласен, – улыбнулся Джейме, – я столь же непригоден для защиты короля, как и вы. Обнажите же меч, в который вы так вцепились, и посмотрим, на что годятся две ваши руки против моей одной. В итоге кто-нибудь из нас падет мертвым. И Королевской Гвардии это будет только на пользу. – Он встал. – Если же у вас другие намерения, вы можете вернуться к вашим обязанностям.

Поиск по сайту: