ЛОГИЧЕСКИЙ ПОЗИТИВИЗМ.1) В широком смысле — направление, представители к-рого пытаются использовать данные математической логики и растущее применение в науке математич. и логич. средств для оправдания агностицизма и субъективного идеализма в его позитивистском виде. В этом смысле Л. п. совпадает с неопозитивизмом (т. н. «философией науки»). 2) В узком смысле Л. п.— этап в развитии неопозитивизма, связанный с Венским кружком 20 — сер. 30-х гг. 20 в. и деятельностью его сторонников в Англии, США, в ряде скандинавских и лат.-амер. стран. Гл. представители Л. п.— Шлик, Карнап, Нейрат, Ф. Вайсман (Австрия), Мизес, Рейхенбах (Германия), Франк (Чехословакия), Витгенштейн, А. Айер, Поппер, К. Темпе ль (Англия), Моррис (США), Л. Ружье (Франция), Й. Йоргенсен (Дания), Э. Кайла (Финляндия) и др. Публикации представителей Л. п. появлялись гл. обр. в «Erkenntnis» (1930—38). Теоре-тич. источники Л. п., с одной стороны,— махизм, у к-рого были восприняты гл. позитивистские установки: отрицание мировоззренческой сущности и партийности философии, ограничение задач науки изучением «непосредственно данного» в опыте субъекта, игнорирование обществ, практики, субъективистское истолкование новейших данных естествознания, в частности физики, и, с др. стороны,— метод т. н. «логического анализа» проблем филос. характера, к-рый приобрел развитую форму в трудах Рассела (см. Логического анализа философия).
Специфика Л. п. состоит в подмене филос. проблематики логич. анализом языка науки: «Логика есть сущность философии» (Russell В., Our knowledge of the external world, L., 1952, p. 42). Философия,— писал Карнап (1934),— это «логика науки», а именно— «логический синтаксис языка науки», и требовал от философа изложить «синтаксические правила вместо философских аргументов» (С а г n a p R., The logical syntax of language, L., 1952, p. 52; см. также, p. 279—81). В этом прокламированном Карнапом в нач. 30-х гг. отождествлении философии с логическим синтаксисом (к-рый в действительности представляет собой один из научно-значимых аспектов логич. исследований, но не может претендовать на исполнение общефилос. функций) состояла одна из характерных особенностей Л. п.
Мн. представители Л. п. были одновременно крупными учеными в области математич. логики, физики, теории вероятностей и др. областях науки и ставили важные для ее развития проблемы формализации научноге знания; однако их философ, установки приводили к методологически несостоятельным оценкам этих проблем и путей их решения, к ошибочным кон-венционалистским и субъективно-идеалистич. выво-
дам. Антинаучность Л. п. прежде всего проявилась в борьбе против материализма, к-рая велась под лозунгом защиты «эмпиризма» от посягательств «метафизики». Метафизическими представители Л. п. объявили основные проблемы философии: вопрос о первичности материи и вторичности сознания, о познаваемости мира, о причинности и т. п., считая их совокупностью «псевдопроблем»,'якобы лишенных научного смысла.
Перед философией, очищенной от метафизики, Л. п. ставил, по крайней мере, одну задачу, а именно: философия должна, «проясняя» язык наук, унифицировать последний в систему «единого знания» (Einheitswis-senscnaft). «Единственное дело, которое он (философ.— Ред.) может делать...— это действовать как своего рода интеллектуальный полицейский, следя за тем, чтобы никто не нарушил границы и не перешел в область метафизики» (А у е г А., см. сб.«ТЬе revolution in phylosophy», L., 1956, p. 78—79).
Пытаясь разрешить эту задачу, Л. п. обратился к средствам разработанного наукой логич. анализа тео-ретич. знания, стремясь обосновать сведение теоретич. предложений к непосредственно-данному (с 1935 — к протокольным предложениям). Методом «очищения» философии от «метафизики» был признан т. н. метод верификации (см. Верифицируемости принцип), применяемый в качестве критерия фактич. истинности и науч. осмысленности предложений. Перекликаясь с тезисом операционализма, на этапе Л. п. он выражал требование сводимости значения предложения к способу его эмпирич. проверки. Обнаружение трудностей, связанных с принятием этого метода (приводящим, в частности, к солипсизму), вызвало полемику вокруг вопросов, относящихся к характеристике фундамента науч. знания (состоит ли этот фундамент из чувственных данных, фактов или из протокольных предложений), к соотношению фактич. и логич. истинности и характеру самого принципа верификации (принять ли «строгий» или же различные «ослабленные» его варианты). В этой связи получила видоизменение развитая Карнапом и Нейратом концепция физика-лизма как средства реализации постулата единого языка науки. Неудача попыток указанного выше сведения (т. н. редукционистский этап неопозитивизма) и стремление избежать субъективистских последствий принципа верификации привели представителей Л. п. к отказу от осн. положений этого направления в их «крайней» форме, к отходу от физикализма и к смягчению первоначальной «антиметафизической» кампании. Это означало распад Л. п. К 40-м гг. это течение утрачивает прежнюю определенность и вливается в общее позитивистское русло «аналитич. философии».
Характерное для Л. п. стремление к наивозможно «полной» реализации принципа «эмпиризма» средствами совр. символич. логики выразилось вместе с тем в попытке применить этот принцип к самой логике. Результатом «эмпирич.» подхода к последней явился т. н. конвенционализм, согласно которому логика и математика ничего не говорят о мире и бессодержательны; их положения «тавтологичны», т. к. аналитически вытекают из исходных положений, к-рые считаются истинными по определению. Определения же эмпирически «даны» в том смысле, в каком субъекту «даны» его собственные решения. Конвенционализм нашел яркое выражение в «принципе терпимости» Карнапа. Одним из проявлений конвенционализма в Л. п. был резкий разрыв между фактической (т. е. относящейся к области фактов) истинностью (т. н. принцип корреспонденции, т. е. согласования предложения и факта) и логической истинностью (т. н. когеренция, т. е. взаимосогласованность предложений друг с другом в логич. системе).
ЛОГИЧЕСКИЙ ПОЗИТИВИЗМ — ЛОГИЧЕСКОГО АНАЛИЗА ФИЛОСОФИЯ 2И
Одной из отличительных черт Л. п. является то, что он ввел в сферу гл. филос. интересов проблему значения. Но исследования представителей Л. п. в эгой области свидетельствовали о методологич. несостоятельности установок этого направления и тем самым подготовили крушение Л. п.; крайняя односторонность наиболее характерной для Л. п. концепции значения как выразимости одних знаков посредством других (эта концепция выросла из вышеупомянутого принципа когеренции) лишь подчеркивала необходимость разработки логической семантики (занявшей впоследствии важное место в науке).
Отношение Л. п. к религии характеризуется след. положениями: предложения религии не являются ложными; они лишь не имеют науч. смысла, так что возможно сосуществование науки и религии (Айер); человеч. душа испытывает в религии потребность, подобно потребности в искусстве (Карнап); религия и теология должны оставить свои претензии на решение вопросов науки (Рассел). Только немногие представители Л. п. и близкие к нему философы (напр., Рассел) пытались сделать из указанной концепции атеистич. выводы; в частности, Рассел доказывает несовместимость религии и морали. Большинство жо заняло по отношению к религии примирит, позицию.
В социологии Л. п. привел к идеям «эмпирич. социологии» Нейрата, несовместимой с марксизмом, хотя и претендовавшей на «усовершенствование» (в духе австромарксизма) историч. материализма. В 40—50-х гг. 20 в. эти идеи были развиты Дж. Ланд-бергом, П. Лазарсфельдом и др. уже в открыто враждебном марксизму духе. В этике Л. п. привел к образованию школы т. н. эмотивизма (30—40-е гг. 20 в.), отрицающей научную значимость этич. утверждений и относящей их в одну рубрику с побудительными предложениями, восклицаниями, выражающими настроения (эмоции) субъекта, и т. п. (Айер в Англии, Л. Стивенсон в США и др.).
Классовая позиция большинства представителей Л. п.— позиция либер. бурж. интеллигентов, к-рые не выражают своего несогласия с отрицат. тенденциями империализма, хотя и не разделяют его агрессивных политич. устремлений; несостоятельность этой половинчатой тактики «уйти из политики в науку», доказываемая всем ходом классовой борьбы, неизбежно приводит к уступкам реакц. идеологии. Подтверждением тому являются многочисл. попытки идеологов империализма использовать Л. п. и связанные с ним филос. и политич. доктрины для «объяснения» меж-дунар. напряженности несовершенством языка и неопределенностью политич. терминологии.
Лит.: Корнфорт М., Наука против идеализма, пер. с англ., М., 1957; Современный субъективный идеализм. Критич. очерки [под ред. М. П. Баскина и М. Ш. Ва-хитова], М., 1957; Витгенштейн Л., Логико-философский трактат, пер. с нем., М., 1958; К а р н а п Р., Значение и необходимость, пер. [с англ.], М., 1959; Нареки й И. С, Что такое доктрина «Венского кружка»?, «Филос. науки» (Науч. докл. высшей школы), 1961, № 2; его же, Совр. позитивизм (Критический очерк), М., 1961; Философия марксизма и неопозитивизм (Сб. ст.), М., 1963 (имеется библиогр.); Kaila E., Der logistische Neupositivismus, «Annales Universitatis Aboensis», ser. B, 1930, v. 13; В 1 u m b e г g A. F. and Feigl H., Logical positivism (A new movement in European philosophy), «J. Philos.», 1931, v. 28, J* 11, p. 281—96; SchlickM., Positivismus una Realismus, «Erkenntnis», 1932, Bd 3; Car-nap R., Logische Syntax der Spraehe, W., 1934; пер. на англ. яз., L., 1937; его же, Philosophy and logical syntax, L., 1935; WeinbergJ., An examination of logical positivism, 2 ed., L., 1946; MorrisCh., Logical positivism, pragmatism and scientific empiricism, P., 1937; А у е г A., Language, truth and logic, 2 ed., L., 1946; Passmore J. A., Logical positivism, «Australian J. Psychol. Philos.», 1943, 1944, 1948; Russell В., Logical positivism, в его сб.: Logic and knowledge, L., [1956]; Joergensen J., The development of logical empiricism, Chi., 1951; Semantics and the philosophy of language, ed. by L. Linsky, Urbana (111.), 1952; Bergmann G., The metaphysics of logical posi-
tivism, N. Y., 1954; N agelE., Logic without methaphy-sics, Glencoe, 1956; Logical positivism, ed. by A. J. Ayer, Glencoe, 1960 (есть библиогр.).
_ В. Мшвениерадзе, И. Нарский. Москва. ЛОГИЧЕСКИЙ СИНТАКСИС— теория, изучающая чисто формальную часть логич. систем, т. е. отношения между их выражениями безотносительно к интерпретации последних и устанавливающая правила построения этих выражений и правила оперирования с ними. Описание Л. с. к.-л. системы состоит в указании «словаря» (алфавита и классификации его элементов), правил образования (построения) выражений системы и правил преобразования (вывода, дедукции). См. Синтаксис в логике.
ЛОГИЧЕСКОГО АНАЛИЗА ФИЛОСОФИЯ-широкое течение в бурж. философии 20 в., объединяющее направления и отд. философов, к-рые усматривают цель и метод философии в логич. анализе языка науки средствами математич. логики. По методологич. установкам Л. а. ф. не есть нечто единое. В логическом позитивизме идеи Л. а. ф. связываются с отрицанием мировоззренч. характера философии и используются для поддержки гносеологич. платформы неопозитивизма. В то же время др. группы и отд. представители Л. а. ф. соединяют установку на логич. анализ языка науки с иными филос. концепциями (или вообще явно не выражают своей общефилос. позиции). Само по себе выдвижение логич. анализа как метода или цели философии специфично не только для совр. этапа бурж. философии. Уже неокантианцы марбург-ской школы утверждали, что философия должна быть сведена к логике науки; метод логич. анализа в филос. исследовании пытались применять австр. философ Ф. Брентано (1838—1917), Мейнонг, польский философ К. Твардовский и др. Специфику совр. Л. а. ф. составляет не идея логич. анализа, а широкое привлечение средств математич. логики для ее реализации. При этом задачу логич. анализа Л. а. ф. видит не в эмпирич. исследовании логич. свойств естеств. языков, а в построении искусств, языков-моделей, к-рые выступают в качестве реконструкций естеств. языков (в т. ч. «языков науки») или, точнее, их фрагментов. Т. о., в отличие от т. н. лингвистической философии (вместе с к-рой, сводя философию к анализу языка, Л.а. ф. составляет широкое направление т.н. философии анализа), Л. а. ф. понимает анализ языка прежде всего как реформу существ, естеств. языков в соответствии с определ. логич. нормами. Л. а. ф. возникла в 1-й четверти 20 в., т. е. в период повыш. интереса к логико-методологич. проблематике, обусловленного глубокими переменами в науке, процессом ее математизации, развитием математич. логики и ее приложений к вопросам обоснования математики. Создатели Л. а. ф. противопоставили строгость логико-математич. методов «туманности» и «академичности» того подхода к познанию, к-рый был связан с традиционными для прежней идеалистйч. философии понятиями, а также описатель-ности эмпирич. методологич. исследований, имевшихся ко времени зарождения этого направления. Важным фактором, способствовавшим развитию Л. а. ф., явилось банкротство идеалистйч. психологизма в логике и гносеологии. В условиях господства реакц. бурж. идеологии все эти тенденции привели, однако, не к оформлению науч. филос. методологии логич. анализа, а к развитию филос. течения, тесно связанного с несостоятельными позитивистскими (или полупозитивистскими) филос. течениями, с прагматизмом и др. школами совр. бурж. философии.
Основоположником Л. а. ф. был Рассел, к-рый в ряде сочинений периода 1912—24 выдвинул идею о том, что логич. анализ открывает широкие возможности для решения филос. вопросов и методологич. проблем науки. По мнению Рассела, строгая формулировка и решение этих проблем могут быть даны лишь па ос-
242 ЛОГИЧЕСКОГО АНАЛИЗА ФИЛОСОФИЯ — ЛОГИЧЕСКОЕ И ИСТОРИЧЕСКОЕ
нове т. н. логически совершенного (или идеального) языка, структура к-рого соответствует структуре логич. исчислений и к-рый выражает подлинный ло-гич. строй наших мыслей, не искаженный дезориентирующей грамматикой естеств. языков, выражение мысли в этом «идеальном языке» обеспечило бы точность смысла и предупредило бы неправильные метафи-зич. заключения от структуры языка к структуре мира, имеющие место при употреблении разговорного языка. «Идеальный язык», по Расселу, нужен,однако, только для особых науч. целей и не предназначен для замены разговорного языка в его повседневном употреблении. Идеи Л. а. ф. получили свое развитие в «Логико-философском трактате» Витгенштейна, где была развита определ. концепция строения знания о мире, связанная с идеей «логически совершенного языка» (см. Логический атомизм). Все, что не могло быта выражено на этом «языке»— предложения «традиционной» философи-и, положения этики и т. п.,— было объявлено бессмысленным; источник же появления этих «бессмысленных» выражений усматривался в непонимании людьми логики языка. Философия, согласно Витгенштейну, возможна лишь как критика языка; ее цель — логич. прояснение мысли. Субъективистский характер Л. а. ф. нашел наибольшее воплощение в программе Венского кружка.
Попытки реализации этой программы привели к эволюции концепции логич. анализа науки, что было вызвано стремлением устранить или смягчить несоответствие между исходными принципами этой концепции и действит. характером науч. знания. В результате мн. представители Венского кружка отказались от ряда существенных пунктов первоначальной доктрины.
Начиная с 20—30-х гг. к течению Л. а. ф. примкнули, помимо логич. позитивистов Венского кружка и берлинской группы Рейхенбаха, ряд групп и отд. философов в США и Великобритании, упсальская школа в Швеции, мюнстерская школа в Германии, а также лъвовско-варшавская школа. В США Л. а. ф., помимо сторонников «логического эмпиризма», продолжающих линию Венского кружка, представлена группой т. н. «неопрагматистов» (Куайн, Ш. Уайт, Н. Гудмен). Сочетание прагматизма с отд. идеями Л. а. ф. имело место уже в т. н. концептуальном прагматизме К. Льюиса. Совр. неопрагматисты используют логич. анализ языка науки в своих попытках осуществить номиналистич. элиминацию «абстрактных сущностей», они отвергают жесткое различие аналитич. и синтетич. высказываний, утверждая, что оно зависит гл. обр. от прагма-тич. (см. Прагматика) соображений. Взглядов, близких к неопрагматистским, особенно в вопросе об аналитич. и синтетич. высказываниях, придерживался А. Пап, к-рый, однако, отвергая номинализм, выражал определ. идеи платонизма в Л. а. ф. К совр. представителям Л. а. ф. следует также отнести ряд философов и логиков в США (У. Селлерс, Ф. Чизм, А. Бёркс, Нагель), Великобритании (Поппер, Р. Б. Брейтвейт, С. Туллин, У. Нил, У. Вуджер), в скандинавских странах, в Австралии и т. д. Всех их, несмотря на определ. различия филос. позиций, объединяет установка на разработку логич. языков и на уточнение (экспликацию) с их помощью логич. форм языка науки (напр., высказываний, выражающих законы науки) или решение определ. логико-гносеологич. проблем (относящихся, напр., к теории значения, индукции, проблеме подтверждения гипотез и др.).
Исследования представителей совр. Л. а. ф. перестали в значит, мере быть философскими или гносеологическими, а являются конкретно-логическими или логико-метод-ологическими. В частности, их конкретные исследования в области логич. семантики (Кар-нап), вероятностной логики ^Карнап, Рейхенбах, Поп-
пер, фон Райт), модальной логики (К. Льюис, фон Райт, Бёркс), строения гипотетико-дедуктивных теорий (Гемпель, Карнап), логич. формы помологических, диспозициональных и причинных высказываний (Рейхенбах, Бёркс, Селлерс, Чизм и др.), проблем науч. объяснения (Гемпель, Брейтвейт) и др. имеют науч. значение. Однако в вопросах филос. истолкования основных теоретич. результатов конкретно-научных исследований представители Л. а. ф. продолжают выступать как противники философии марксизма.
Лит.: Р а с с е л Б.,, История зап. философии, М., 1959, гл. 30; Н а р с к и й И. С, Совр. позитивизм, М., 1961, гл. 1; его же, Понятие формального анализа и диалектика, «Вестн. МГУ», 1963, № 1; Швы рев В. С, Неопозитивистская концепция эмпирич. значения и логич. анализ науч. знания, в кн.: Философские вопросы современной формальной логики, М., 1962; С а г n a p R., Ober-windung der Metaphysik durch logische Analyse der Sprache, «Erkenntnis», 1931, Bd 2, H. 4; его ж е, On the character of philosophie problems, «Philos. Sci.», 1934, v. 1, № 1; PeiglH. and Sellars W. (editors), Readings in philosophical analysis, N. Y., [1949]; Pap A., Elements of analytic philosophy, [N. Y.], 1950; Q u i n e W. van O., From a logical point of view, Camb. (Mass.), 1953; Philosophy and «Analysis». A selection of articles publ. in «Analysis» between 1933 — 40 and 1947—53, ed. by M. Macdonald, Oxf., 1954; The age of analysis, ed. by M. White, [N. Y.], 1955; LewiiC. I., Mind and world order, N. Y., [1956]; U r m s о n J. O., Philosophical analysis, Oxf., [1958]; Russell В., My philosophical development, L., [1959].
В. Швырев. Москва.
ЛОГИЧЕСКОЕ И ИСТОРИЧЕСКОЕ— категории материалистич. диалектики, выражающие отношение теоретич. воспроизведения закономерности развития в ее всеобщих характеристиках (логическое) к процессу ее историч. развертывания в многообразии конкретных форм (историческое). Как универсальные характеристики логики и истории развития, Л. и и. являются необходимой формой применения диалек-тич. метода к построению действительно научной теории происхождения и развития всякого объекта. По определению Энгельса, логич. метод исследования «...является не чем иным, как тем же историческим методом, только освобожденным от исторической формы и от мешающих случайностей» (Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 13, с. 497).
Различие между Л. и и. намечено уже у Аристотеля в его различении «первого по природе» («по сущности») от «первого по времени». По Аристотелю, последовательность теоретич. рассмотрения не может и не должна быть простым повторением порядка смены явлений во времени, ибо с т. зр. разума действительность выглядит не так, как с т. зр. чувств, восприятия. Если для последнего исходным пунктом оказываются единичные вещи, то для разума — общие формы, категории, роды. Но поскольку именно разум открывает познанию истину, постольку порядок вещей в разуме также более истинен, соответствует подлинной картине рождения и развития вещей: «...сущность есть первое со всех точек зрения — и по понятию, и по познанию, и по времени» (Met.VII, 11028а10— ЬЗ). Однако, отчетливо понимая различие чувственного и всеобщего, Аристотель оказался не в состоянии объяснить их единство как сторон единого процесса развития. Поэтому он противопоставил научное знание (ётпзтт^ил]), как знание необходимого и всеобщего, мнению (оо£а) — чувств, знанию единичного. В этой апории Аристотеля обнаружилась основная диалектич. трудность проблемы.
На почве свойственного философии 17—18 вв. ме-тафизич. понимания природы, лишавшего ее действит. развития во времени, проблема отношения Л. и и. не могла быть поставлена во всей полноте ее содержания. Рационалисты нового времени решали проблему отношения всеобщего в действительности и в мышлении тем, что просто отрицали к.-л. различие между ними. У Декарта и окказионалистов (см. Окказионализм) они выражают две субстанции, в к-рых каждое
ЛОГИЧЕСКОЕ И ИСТОРИЧЕСКОЕ 243
действие одной точно соответствует действию другой. У Спинозы эти субстанции преобразуются в атрибуты единой природы, так что связь идей оказывается тождественной связи вещей. Правда, у крупнейших мыслителей нового времени имеются догадки о принципиальном родстве формы теоретич. дедукции с представлением о развитии. Так, Декарт, приступая к построению своей системы мира, к выведению сложных явлений из простейших частиц, обосновывает свое право на такой способ построения теории след. соображением: «Природу их (вещей. — Ред.) гораздо легче познать, видя их постепенное возникновение, чем рассматривая их как совершенно готовые» (Избр. произв., М., 1950, с. 292). Принципиально верное решение проблемы отношения логич. последовательности («порядка и связи идей») к последовательности рождения вещей в природе наметил Спиноза.
Др. форма решения проблемы отношения последовательности развития понятий к порядку изменений действительности представлена номинализмом Гоббса и сенсуализмом Локка, Кондильяка, а также субъ-ективно-идеалистич. концепциями Беркли и Юма. Для яой позиции естественным оказывался взгляд, со-"ласно к-рому логич. порядок развития понятий диктуется лишь имманентной природой мышления и не :тоит ни в каком отношении к последовательности развития предмета во времени. Проблема, т. о., про-;то снимается с рассмотрения.
Наиболее полно проблема отношения Л. и и. стала юред философией лишь к началу 19 в. Наиболее зна-шт. этапом в ее рассмотрении оказалась нем. классич. философия, увенчанная системой Гегеля. Будучи идеа-шстом, Гегель рассматривал историю человечества, г. е. историю цивилизации, науки и нравственности, жлючая и производство материальной жизни, как зненшее проявление логич. мощи разума. Эмпирич. астория человечества с этой т. зр. неизбежно представляется как внешнее воплощение логич. начала, как логическое, лишь развернутое во времени. Отка-)ав природе в развитии, Гегель тем самым рассмотрел нишь один (и к тому же производный) аспект пробле-иы — вопрос об отношении логики развитого мышле-шя к истории формирования этой логики. Историче-;кое было представлено в его философии как несовер-пенная, искаженная форма логического. Однако i этой перевернутой форме впервые было установлено ювпадение логич. последовательности процесса развития понятий с научно понятой последовательностью ясторич. процесса, ибо логика развитого мышления ;сть на самом деле результат всей истории практич. а духовного развития человечества, сокращенно-обобщенное отражение тех реальных всеобщих закономерностей, к-рым это развитие подчиняется.
Понимание роли историч. подхода к логически-тео-ретич. анализу было характерно для рус. революц. демократов середины 19 в. См., напр., у Н. Г. Чернышевского: «Без истории предмета нет теории предмета; но и без теории предмета нет даже мысли о его истории, потому что нет понятия о предмете, его значении и границах» (Избр. филос. соч., т. 1, 1950, с. 303). Диалектико-материалистич. решение вопроса было дано Марксом и Энгельсом в результате критич. переработки гегелевской концепции с позиций материализма и на конкретном материале политэкономич. теории. Проблема в этом свете выступила более слож-вой, чем у Гегеля. На почве материализма вопрос стал гак: в какой закономерной связи находится теория (т. е. логич. отражение предмета), во-первых, с историей самого отражаемого предмета и, во-вторых, с историей человеч. знаний о нем, с историей самой теории. Ясно, что прямого совпадения Л. и и. нбт ни в том, ни в другом случае. Всеобщее (необходимое, законосообразное) в истории не существует само по себе,
но только как объективная логика событий, протекающих во времени и несущих на себе непосредственные, в т. ч. и случайные, характеристики конкретно-исто-рич. особенностей. Последние и образуют специфическую историч. форму объекта. Логически-всеобщее выступает в очищенном от историч. непосредственности виде, т. е. как логическая форма (см. Форма логическая), только в теории. Но что означает и как достигается эта «очищенность»? Научный анализ вообще, как правило, «...избирает путь, противоположный их (т. е. объективных форм. — Ред.) действительному развитию» (Маркс К., Капитал, т. 1, 1955, с. 82); «...историческое развитие всех наук только через множество перекрещивающихся и окольных путей приводит к их действительной исходной точке. В отличие от других архитекторов, наука не только рисует воздушные замки, но возводит отдельные жилые этажи здания, прежде чем она заложила его фундамент» (Маркс К., К критике политической экономии, 1953, с. 46). Анализируя историю математики (в «Математических рукописях»), Маркс отмс-таег, что создатели математич. анализа Ньютон л Лейбниц действовали с самого начала на почве дифференциального исчисления, однако не давая ему должного логич. доказательства. Это было сделано лишь позже благодаря трудам ряда математиков — от Д'Аламбера, Эйлера и Лагранжа до Коши и Вейерштрасса, к-рые подвели под дифференциальное исчисление строгое основание в виде теории пределов и установили его связи с «нижележащими» разделами математики. Тем самым с нек-рым запозданием были определены логически необходимые звенья единой системы математич. знаний. То же самое можно обнаружить в истории любой науки. Так же обстоит дело и с теорией Дарвина. Открытием закона естеств. отбора. Дарвин обнаружил действительно всеобщий принцип биологич. развития, к-рый определяет процесс видообразования и тем самым представляет биологич. целесообразность как детерминированный процесс. Т. о., был выдвинут единый логич. принцип построения целостной системы биологич. отношений. Однако, строго говоря, эта теоретич. система не была доведена Дарвином до ее истоков. Вопрос о природе и механизме наследственности не был им решен, исчерпывающего решения этого вопроса, к-рое бы выявило логич. связь между наследственностью и процессом видообразования, нет и до сих пор, хотя биохимия и генетика значительно продвинулись в изучении клеточных механизмов наследственности. Аналогичное положение наблюдается в наст, время и в космогонии, где планетная космогония представляет уже развитую теорию, звездная же возникла совсем недавно.
Стало быть, совпадение Л. и и. есть не исходный пункт, а результат историч. развития знаний. Для теории это совпадение составляет цель, к к-рой она должна устремляться. Средством же ее достижения оказывается лишь критич. анализ предшеств. развития теории. Непосредственно проблема отношения Л. и и. и встала перед Марксом в виде вопроса о способе критич. преодоления ранее достигнутого теоретич. понимания действительности: «критику политической экономии... можно было проводить двояким образом: исторически или логически» (тамже,с. 235). Это связано с тем, что возникновение новой теории, т. е. новой ступени логич. отражения, необходимо связано с критич. преобразованием предшеств. ступени теоретич. развития. В любом случае критика теории совершается через ее сопоставление с фактами, с действительностью. Различие же между Л. и и. способами критики понятий (соответственно — способами теоретич. анализа выраженных ими фактов) заключается в следующем: при историч. способе теория сопоставляется с теми самыми фактами, на почве к-рых она возникла, при логичо-
244 ЛОГИЧЕСКОЕИ ИСТОРИЧЕСКОЕ
ском же — с фактами, наблюдаемыми на высшей ступени зрелости того же предмета. Избрав логич. способ, Маркс, в частности, подверг критике трудовую теорию стоимости, развитую в нач. 19 в., сопоставляя ее категории с действительностью середины 19 в. Этот способ имел явные преимущества перед историческим. Он позволял рассматривать каждое эконо-мич. явление в той точке, где оно достигло полной зрелости и чистоты выражения, полно выявив свои тенденции и противоречия. Стоит указать хотя бы на кризисные явления. К тому же факты, современные Марксу, могли быть лучше и тщательнее проверены. Наконец, логич. способ давал непосредств. теоретич. понимание совр. экономич. развития.