Художественная функция фантастики

А.К. Воронский в книге «Гоголь» утверждал: «фантастическое у Гоголя отнюдь не внешний приём, не случайное и не наносное. Удалите чёрта, колдуна, мерзостные, свиные рыла, повести распадутся не только сюжетно, но и по своему смыслу, по своей идее. Злая, посторонняя сила, неведомо со стороны откуда-то взявшаяся, разрушает тихий, безмятежный, стародавний уклад с помощью червонцев и всяких вещей – вот в чём смысл.

В богатстве, в деньгах, в кладах – что-то бесовское: они манят, завлекают, искушают, толкают на страшные преступления, превращают людей в жирных скотов, в плотоядных обжор, лишают образа и подобия человеческого. Вещи и деньги порой кажутся живыми, подвижными, а люди делаются похожими на мёртвые вещи, подобно Чубу, куму, дьяку, они благодаря интригам чёрта превращаются в кули» [35, с. 129].

Для понимания своеобразия гоголевской фантастики важно помнить, что в изображении скрытых потусторонних сил как очевидной реальности служила немецкая романтика, но в первую очередь традиционное наследие православной отечественной культуры, богатая житийная литература. В Священном Писании эти явления изображаются не как литературный вымысел или игра фантазии, а как отражение реальной действительности.

С.К. Шамбинаго, сравнивая в 1911 году гоголевскую фантастику с произведениями романтиков, писал: «…Романтики искали в чудесном только украшения. Разыскивая покойников <…> ведьм, они не обратили внимания, что с дьявольщиной церковь <…> продолжала бороться реально». По замечанию исследователя, основой мироощущения автора «Вечеров» явилось «сознание, что воображение не довлеет себе, что за ним должно скрываться сверхреальное» [35, с. 135].

Исследователи отмечают, что все повести «Вечеров» Гоголя, в которых так или иначе выступает фантастика, делятся на два типа. Деление зависит от того, к какому времени относится действие – к современности или к прошлому (давность прошлого – полвека или же несколько веков – не имеет значения; важно, что это прошлое).

В произведениях о прошлом («Пропавшая грамота», «Вечер накануне Ивана Купала», «Ночь перед Рождеством», «Страшная месть» и «Заколдованное место») фантастика имеет общие черты. Общие, несмотря на то, что в одних произведениях фантастика пронизана иронией, юмором («Заколдованное место»), несколько шаржирована, а в других («Страшная месть») – дана вполне серьёзно.

Высшие силы открыто вмешиваются в сюжет. Во всех случаях это образы, в которых персонифицированное ирреальное, злое начало: чёрт или люди, вступившие с ним в преступный сговор. Фантастические события сообщаются или автором-повествователем или персонажем, выступающим основным повествователем (но иногда с опорой на легенду или на свидетельства предков-«очевидцев»: деда, «тётки моего деда» и других).

По-другому построены «Сорочинская ярмарка» и «Майская ночь». В «Сорочинской ярмарке» действие происходит «лет тридцать… назад», в начале XIX века. Около этого времени происходят и события «Майской ночи». В других повестях из «Вечеров» введение или эпилог (или и то и другое) отодвигают действие в прошлое, напоминая, что это – «в старину случившееся дело». Только две названные повести (не считая «Ивана Фёдоровича Шпоньку») обходятся без такого введения или эпилога.

Подробнее остановимся на повестях «Сорочинская ярмарка» и «Майская ночь» и выясним, как в них воплощается фантастика.

В «Сорочинской ярмарке» почти с началом действия среди персонажей возникает ожидание каких-то страшных событий. Оказывается, под ярмарку отведено «проклятое место», в дело «замешалась чертовщина». Обо всём странном пока сообщается исключительно в форме слухов. «Прямого нарушения жизнеподобия, тем более прямой фантастики в «Сорочинской ярмарке» нет. Собственно фантастическое (в форме предания) приурочено к далёкому прошлому: рассказ о чёрте, выгнанном из «пекла» и разыскивающем по миру свою свитку. Эта фантастическая предыстория. На события же сегодняшнего временного плана словно ложится излучаемый из прошлого фантастический свет» [25, с. 75].

Подобным же образом соотнесено фантастическое и реальное в «Майской ночи». Собственно фантастическое отнесено к далёкому прошлому, причём достоверность сообщаемого снова смягчена формой слухов. «Мало ли чего не расскажут бабы и народ глупый», – предваряет Левко свой рассказ о злой мачехе-ведьме и утопленнице-русалке. Но, как справедливо отмечает Ю.В. Манн, «помимо фантастического отсвета, «Майская ночь» демонстрирует в сегодняшнем временном плане и некий осязаемый, материальный остаток фантастического» [25, с. 78]. Речь идёт о записке от комиссара в руке Левко.

Исследователь приходит к выводу, что «в целом же «Сорочинская ярмарка» и «Майская ночь» сходны тем, что сверхъестественные силы в их «осязаемом» обличье (ведьмы, панночки) отодвинуты на задний, «вчерашний» план. В сегодняшнем же временном плане сохранён лишь фантастический отсвет или же некий фантастический остаток – осязаемый результат страшных событий, имевших место в прошлом» [25, с. 78].

«Вечер накануне Ивана Купала» и «Страшная месть» пронизаны фантастическими верованиями, двоемирием – смешением христианских и языческих представлений. В этих повестях, наряду с обычными людьми, живут и действуют фантастические герои – Басаврюк и Колдун. Люди боятся их: «Родная тетка моего деда, содержавшая в то время шинок по нынешней Опошнянской дороге, в котором часто разгульничал Басаврюк, –так называли этого бесовского человека, – именно говорила, что ни за какие благополучия в свете не согласилась бы принять от него подарков. Опять, как же и не взять: всякого проберет страх, когда нахмурит он, бывало, свои щетинистые брови и пустит исподлобья такой взгляд, что, кажется, унес бы ноги Бог знает куда…» [11, с. 42].

В «Пропавшей грамоте», «Ночи перед Рождеством», «Заколдованном месте» фантастическое представлено в виде расшалившейся домашней нечисти. Герои её не боятся, знают как с ней справиться: «– Постой, голубчик! – закричал кузнец, – а вот это как тебе покажется? – При сём слове он сотворил крест, и черт сделался так тих, как ягнёнок. – Постой же, – сказал он, стаскивая его за хвост на землю, – будешь ты у меня знать подучивать на грехи добрых людей и честных христиан! – Тут кузнец, не выпуская хвоста, вскочил на него верхом и поднял руку для крестного знамения» [11, с.113].

В «Иване Фёдоровиче Шпоньке и его тётушке» фантастическое, чудесное входит в обыденную жизнь: «Чудная в огороде у нас выросла репа: больше похожа на картофель, чем на репу» [11, с. 169] и присутствует в сне Шпоньки, раскрывая его внутренний мир и ужас перед неизвестностью.

Как мы видим, фантастическое присутствует во всех повестях «Вечеров», обеспечивает их художественную целостность.

Одна из функций фантастики: более чётко обозначить одну из главных романтических антитез цикла – прошлое и настоящее. Мы уже говорили о разном времени действия, отражённом в повестях: «Сорочинская ярмарка» и «Иван Фёдорович Шпонька и его тётушка» – современность, но в большинстве повествований «Майская ночь, или Утопленница», «Пропавшая грамота», «Заколдованное место», «Ночь перед Рождеством» – XVIII в., наконец, в «Вечере накануне Ивана Купала» и «Страшной мести» – XVII в.

Фантастика – особый, художественный способ познания мира. Преображая действительность, Гоголь в занимательной форме открывает закономерности реального мира, причинно-следственные связи явлений.

Перед нами два мира, две действительности: мир живой яви и мир странных, злых чар и сил. Мир ночных видений, чертей, колдунов, ведьм то и дело врывается в явь, путает людей, совращает их с круга. Но свежая, неиспорченная явь пребывает еще прочно, она ярче, тверже, чем мир злых сил. Свиная рожа в красной свитке просунет морду и тут же исчезнет. И тогда снова кумовья угощают друг друга, ярмарка шумит, Параска выходит замуж за Грицько, Оксана за Вакулу, люди продают, покупают пшеницу и на баштанах украинскими ночами слушают дедовские былички. Мир яви поэтичен, прост, отраден.

Фантастика «Вечеров» не просто раскрывает борьбу добра и зла в окружающем и человеческой душе. Она напоминает человеку, что по-настоящему поэтичен, прост и отраден мир яви.

Заключение

Изучение «Вечеров на хуторе близ Диканьки» в аспекте заявленной темы позволяет сделать следующие выводы.

Гоголь использовал широко распространённый в русской литературе 1830-х годов принцип циклизации произведений. В «Вечерах на хуторе близ Диканьки» проявились основные принципы литературного цикла. В него вошли восемь повестей, соотнесённых между собой по проблематике и темам, жанровым и стилевым особенностям. Повести объединены местом действия, фигурами рассказчиков (все они – известные в Диканьке люди, хорошо знающие друг друга) и «издателя» (пасичник Рудый Панько). Важно отметить, что система рассказчиков является формой выражения авторского сознания. В основе всех повестей лежит ориентация на устную речь. Несколько повестей написаны в сказовой манере, а другие приближены к литературному слову.

Все повести раскрывают основную идею Гоголя – представление о том, какой должна быть жизнь народа, взаимоотношения между людьми, в них показан идеал прекрасного человека, рождённого цельностью и полнотой народного мироощущения. Народ живёт в гармонии с окружающим миром.

Перед нами полноценные, сформировавшиеся в этих прекрасных условиях личности, которым присущи высокие душевные порывы, широта натуры, верность своему долгу, цельность и искренность чувств.

Но в тоже время уже во всех произведениях «Вечеров» намечаются черты раздвоенности человеческой личности, нарушение гармонии мира. Отсюда и заключительные строки в «Сорочинской ярмарки», и «тоска» и «задумчивость» Ганны, разделение мира на реальный и ирреальный. Всё это даёт возможность рассмотрения произведений цикла с разных сторон (религиозно-мистической, фольклорной и других), важно видеть и понимать не только эмпирический, но и метафизический уровни текста.

Во всех повестях Гоголь широко использует мотивы и жанры фольклора, тесно связанные с традициями украинской народной культуры.

Диканька с ее вечерами и хуторами — особый мир, определяемый не географией, а духовными началами, который простирается в пространстве и во времени. И по ту сторону Диканьки, и по эту сторону Диканьки — таково пространство «Вечеров». Стало быть, Гоголь мог писать только тогда, когда он обнимал тот или иной мир целиком, когда этот особый мир представал цельным, и когда в нем было объединяющее начало.

Наряду с традиционными элементами циклизации в повестях встречаются и нетрадиционные: сны героев, пейзаж, карнавальное начало и фантастика, которые также были нами исследованы. Картины природы и сны героев несут определённую смысловую нагрузку: раскрывают внутренний мир героев, мотивы поступков и трепетное отношение автора-повествователя к украинской природе. В повестях переплетаются карнавальное начало и фантастика, создавая неповторимый колорит цикла.

Основываясь на полученных выводах, можно сказать, что перед нами художественное целое.

Список используемой литературы

1. Аникин В. П. Русский фольклор: Учебное пособие для филологических спец. вузов / В. П. Аникин. – Москва: Высшая школа, 1987. – 286 с.

2. Анненкова Е. И. Гоголь и декабристы / Е. И. Анненкова. – Москва: Прометей, 1989. – 174 с.

3. Анненкова Е. И. Н.В. Гоголь / Е. И. Анненкова // Русские писатели XI – начала XX в. Биобиблиографический словарь. Книга для учащихся. – Москва: Просвещение, 1995. – С. 147-151.

4. Бахтин М. М. Рабле и Гоголь (Искусство слова и народная смеховая культура) / М. М. Бахтин // Вопросы литературы и эстетики. Исследования разных лет. – Москва: Художественная литература, 1975. – С. 484-495.

5. Введение в литературоведение. Литературное произведение: Основные понятия и термины: Учебное пособие / Л. В. Чернец, В. Е. Хализев, С. Н. Бройтман. – Москва: Высшая школа, 2000. – 556 с.

6. Воропаев В. А. Н.В. Гоголь. Жизнь и творчество: в помощь преподавателям, старшеклассникам и абитуриентам / В. А. Воропаев. – Москва: МГУ, 1999. – 127 с.

7. Гаецкий Ю. А. Гоголь. Биографическая повесть / Ю. А. Гаецкий. – Москва: Государственное издательство детской литературы, 1956. – 336 с.

8. Гарин И. И. Загадочный Гоголь / И. И. Гарин. – Москва: Терра-Книжный клуб, 2002. – 639 с.

9. Гиршман М. М. «Ещё о целостности литературного произведения» // Известия АН СССР: Серия литература и язык. – 1979. – Т.38. – № 5. – С. 449-457

10. Гоголь Н.В. в русской критике: Сборник статей. – Москва: Государственное издательство художественной литературы, 1953. – 652 с.

11. Гоголь Н. В. Собрание сочинений: в 9т. / сост. и коммент. В. А. Воропаева, И. А. Виноградова. – Москва, 1994. – Т.1-2 – 496 с.; Т.9 – 784 с.

12. Гончаров С. А. Творчество Гоголя в религиозно-мистическом контексте: монография. – Санкт-Петербург: Издательство РГТУ им. И. А. Герцена, 1997.

13. Гуковский Г. А. Реализм Гоголя / Г. А. Гуковский. – Москва-Ленинград: Государственное издательство художественной литературы, 1959. – 532 с.

14. Ермилов В. В. Н.В. Гоголь / В. В. Ермилов. – Москва: Советский писатель, 1953. – 448 с.

15. Звиняцковский В. Я. «Пасичник Рудый Панько» // Русская речь. – 1990. – № 1. – С. 133-139.

16. Золотусский И. П. Гоголь (ЖЗЛ) / И. П. Золотусский. – Москва: Молодая Гвардия, 1984. – 527 с.

17. Золотусский И. П. Душа и дело жизни: очерки о Гоголе / И. П. Золотусский. – Москва: Издательство «Правда», 1981. – 48 с.

18. История русской литературы XIX в.: учебник для студентов вузов / под ред. В.И. Коровина. В 3 ч. Ч. 2 (1840-1860 годы). – Москва: Гуманитарное издательство ВЛАДОС, 2005. – 524 с.

19. Козлова С. М. Интерпретация классики: монография / С. М. Козлова; отв. ред. А. Д. Хуторянская. – Новокузнецк: Изд-во МОУ ДПО ИПК, 2007. – 208 с.

20. Литературный энциклопедический словарь / под общей ред. В. М. Кожевникова, Л. А. Николаева. – Москва: Советская энциклопедия, 1987. – 752 с.

21. Литературная энциклопедия терминов и понятий / под ред. А. Н. Николюкина. – Москва: НПК «Интелвак», 2001. – 1600 стб.

22. Лотман Ю. М. В школе поэтического слова: Пушкин, Лермонтов, Гоголь: книга для учителя / Ю. М. Лотман. – Москва: Просвещение, 1988. – 352 с.

23. Лотман Ю. М. Учебник по русской литературе для средней школы / Ю. М. Лотман. – Москва: Языки русской культуры, 2000. – 256 с.

24. Манн Ю. В. Н.В. Гоголь // Русские писатели. Биобиблиографический словарь [в 2 ч.] / под ред. П.А. Николаева. Ч.I А-Л. – Москва: Просвещение, 1990. – 432 с.

25. Манн Ю. В. Поэтика Гоголя. Вариации к теме / Ю. В. Манн. – Москва: Coda, 1996. – 474 с.

26. Машинский С. И. Художественный мир Гоголя / С. И. Машинский. – Москва: Просвещение, 1979. – 512 с.

27. Мочульский К. В. Великие русские писатели XIX века / К. В. Мочульский. – Санкт-Петербург: Алетейя, 2000. – 160 с.

28. Николаев Д. П. Сатира Гоголя / Д. П. Николаев. – Москва: Художественная литература, 1984. – 367 с.

29. Поспелов Г. Н. Творчество Н.В. Гоголя / Г. Н. Поспелов. – Москва: Советский писатель, 1953. – 280 с.

30. Руденко Ю. К. Принцип циклизации в художественной системе Н.Г. Чернышевского (к постановке вопроса) / Ю. К. Руденко // Проблемы поэтики русского романтизма XIX века. Сборник статей учёных Ленинградского и Будапештского университетов. – Ленинград: Издательство ЛГУ, 1984. – С. 184-213

31. Русская литература XI-XX вв.: пособие для абитуриентов / под ред. Н. И. Якушина, В. И. Баранова. – Москва: ООО «ТИД «Русское слово-РС», 2004. – 512 с.

32. Русская литература XIX-XX вв.: в 2-х томах. Т.1: Русская литература XIX в. Учебное пособие для поступающих в МГУ им. Ломоносова / сост. и науч. ред. Б.С. Бугров, М.М. Голубков. – Москва: Аспект Пресс, 2000. – 428 с.

33. Словарь литературоведческих терминов / ред.-сост. Л. И. Тимофеев, С. В. Тураев. – Москва: Просвещение, 1974. – 509 с.

34. Смирнов И. П. Психодиагностика: Психоистория русской литературы от романтизма до наших дней / И. П. Смирнов. – Москва: Новое литературное обозрение, 1994. – 351 с.

35. Соколов Б. В. Гоголь: энциклопедия / Б. В. Соколов. – Москва: Алгоритм, 2003. – 537 с.

36. Софронова Л. А. «Рассказчик и слушатель в ранних повестях Гоголя» // Известия РАН: Серия литературы и языка. – 2008. – Т.67. – № 3. – С. 24-32

37. Степанов Н. Л. Н.В.Гоголь. Творческий путь / Н. Л. Степанов. – Москва: Государственное издательство художественной литературы, 1955. – 588 с.

38. Храпченко М. Б. Николай Гоголь. Литературный путь. Величие писателя / М. Б. Храпченко. – Москва: Современник, 1984. – 653 с.

39. Язык Н.В. Гоголя / под ред. А. Н. Кожина. – Москва: Высшая школа, 1991. – 176 с.

Поиск по сайту: