НА БЮРО ХУДОЖЕСТВЕННОГО СОВЕТА

КИНОСТУДИИ "МОСФИЛЬМ"

V.74.

АЛОВ А.А.Объединение смотрело кар­тину в таком издании впервые. После предшествующего варианта Творческое объединение разрешило по просьбе ре­жиссера перезапись в связи с тем, что в кинокартине многое было неясно, и от­дельные реплики, шумы, музыка должны были дополнить картину. Предшествую­щее обсуждение в ТО прошло под знаком того, что картина была единодушно при­знана талантливым произведением, кото­рое поднимает глубокие моральные проб­лемы, рассматривает внутренний мир че­ловека. Был высказан и целый ряд крити­ческих замечаний: 1) было указано на не­которую одноплановасть, узость кинокар­тины. Рассматривается мир небольшой группы людей, он обособлен. Хотелось бы более широкого рассмотрения того, что идет рядом, жизни страны. 2) Вопросы эле-

ментарной понятности. Не столько понят­ности смысловой, а понятности разнопла­новых вещей (персонажи, чьи роли испол­няют одни и те же актеры, сон-явь и так далее), что создает ощущение разрушен­ности повествования, выбивает из колеи. 3) Замечания по поводу отдельных эпизо­дов. Сомнения по поводу военного компле­кса, сцены с военруком. (В предыдущем варианте война выражалась несколько од-нопланово, само течение эпизода с воен­руком было несколько непонятно. Сейчас Андрей Арсеньевич все прояснил.)

Говорили также об ощущении двойст­венности финала, некоторой затянутости картины, вызывал сомнения вопрос о не­обходимости появления финальной сцены с автором, придающей более узкий план -разговора о себе.

Объединение поддержало просьбу Тар­ковского о перезаписи с тем, чтобы карти­на стала яснее.

Сегодня мы увидели новую версию кар­тины. Кое-что режиссером сокращено. Фи­нал сейчас переснят. Творческое объеди­нение не считало тогда кинокартину за­конченной, перезапись была разрешена как этап работы, не как ее завершение, с тем, чтобы появились отдельные недоста­ющие реплики, шумы, музыка, вносящие ясность.

РАЙЗМАН Ю.Я.Очень трудно выска­заться сразу после просмотра, понять кар­тину... Надо подумать.

АРНШТАМ Л.О.Смотрел кинокартину дважды. Тоже очень трудно говорить. В прошлый раз кинокартина меня необычай­но взволновала, пронзила душу. Мгновен­но появляются сложные (музыкальные) связи, ассоциации. Для меня, как для.ста­рого интеллигента, целый ряд вещей здесь близок и понятен - стихи Арсения Тарковского, музыкальные цитаты - це­лый сложный комплекс.

Сегодня я пытался встать на другую точ­ку зрения. Мне не хотелось, чтобы эту кар­тину не восприняла какая-то часть зри­телей, особенно молодое поколение. Пе­ределывать картину нельзя. Она останет­ся той же, хоть десять раз ее монтировать в разные стороны. Но надо, чтобы некото­рое количество ребусов было разгадано: где мать, где жена - я воспринимал ее как некое единое лицо. Надо было найти про­стой прием, который бы эмоционально нам это прояснил. Если бы внутренне все это было понятно, эмоционально это действо­вало бы сильнее. Второй эмоциональный звук остается ребусом. По целому потоку ассоциаций это на меня действовало в про­шлый раз, тогда я не думал.

Это настоящее произведение искусства. Но оно не должно стыдиться простоты. Через самые сложные вещи должна про­свечивать простота.

По мелочам: 1) мне очень не хотелось бы, чтобы Андрей оставил кусок с собой. В этом есть какая-то душевная нескром­ность. Надо быть к себе строже. 2) я не по­нял ни черта - что за споры относительно сцены с военруком. В этот раз я воспринял ее значительно хуже. Надо чтобы и это монтировать проще. 3) история с сережка­ми очень сильная. Надо очень осторожно бросать рядом с ним такой кусок, как не­состоявшийся подвиг. Опять загадка. 4) мне очень нравится финал - разговор о ребенке. Может быть, надо бы с него начи­нать?

Андрей Тарковский - уникальное явле­ние, у него особый склад мышления. Труд^ но стать на его точку зрения. Но надо сде­лать ясным, где явь, где сон. Картина от этого стала бы многим дороже.

РЕРБЕРГ Г.И. (Реплика в защиту сме­шения сна с явью.)

САНАЕВ В.В. Я понимал, что очень хо­рошо снято, что каждый кадр насыщен смыслово, я следил за актрисой Терехо­вой - настолько глубоко, эмоционально она сложила роль. Это большая актерская удача. Но о чем этот фильм - разобрать трудно. Какие-то мальчики, дети. Все, что связано с водяными процессами - дождя­ми, шумами, волнами, - очевидно, связаны с психологическим состоянием, но разо­браться в содержании это не помогает.

Я всегда против того, чтобы в фильме сни­мались случайные люди, не актеры (напри­мер, Огородникова: что, разве она украсила картину?). У меня сейчас хаос в голове. Я вижу, что кинокартина сделана талантли­вым человеком, но что происходит на экра­не? Ведь фильм будут смотреть не только в Доме кино, но и более широкий зритель. Я бы хотел еще посмотреть картину, когда она будет доделана, чтобы понять.

РАЙЗМАН Ю.Я. В порядке размышле­ния. Очень важно для самих себя разо­браться в тех чувствах, которые картина вызывает. В ней есть эмоциональный ряд, который очень завораживает от встречи с людьми, от ритма рассказа... Но эта ра­дость восприятия борется с непониманием того, что происходит. Эта сцена понятна, пока поймешь другую - отстанешь, возни­кает раздражение. Часто оказывается, что все-таки не понял. Это очень сложно, и я не думаю, чтобы Андрей Арсеньевич ставил такую задачу. Но сложность мате­риала, замысла картины такова, что ее просто, за 30 копеек, не поймешь.

Всегда в литературе, искусстве сущест­вуют вещи, которые нелегко воспринима­ются. Кафка, Джойс, фильмы Рене. Если человек кому-то адресуется, то надо учи­тывать характер восприятия. Могла ли быть картина проще, яснее? Лев Оскаро­вич Арнштам говорил о том, чтобы ввести прием, все объясняющий, но я не думаю, чтобы что-то можно было посоветовать, выбросить, переделывать. Ужасно жалко, что неподготовленный зритель многого не поймет, что такой своеобразный художник не будет воспринят. Хотелось бы узнать мнение Тарковского по этому поводу.

Предшествующая картина тоже не была простой по восприятию, но все время ка­залось, что ты на пути к истине, вот сейчас ты все поймешь. Здесь же есть опасность, что истина так и не будет постигнута. Бо­юсь, что судьба картины будет сложной. Фестиваль - не единственная же цель, ко­торую ставил себе Тарковский.

ТАЛАНКИН И. В.Трудно говорить о кар­тине такой сложной с первого раза. (...) Сложностей, которых не понять, я не ус­матриваю. Я только не понял взвешенную в воздухе над кроватью мать и некоторые другие детали.

Юлий Яковлевич верно говорил, что картину переделывать нельзя. Можно со­кратить, что-то прояснить, но смысл оста­нется тот же.

Сделана картина людьми очень талант­ливыми. Сделана очень лично, через соб­ственные личные восприятия, ощущения, жизнь. Естественно, что это не у всех вы­зовет резонанс. Кого-то картина не прой­мет. По поводу судьбы картины. Среди 130 наших фильмов полное право имеет быть и такой фильм, потому что он талант­ливый, сделан талантливыми людьми. Мо­жем позволить себе один непонятный фильм. Ни контрреволюции, ни порногра­фии в нем нет, сделан он с высоких мо­ральных позиций, из высоких, благород­ных побуждений.

АРНШТАМ Л.О.Очень чистый фильм. Не все понял с первого раза, кое-что рас­судком, а не сердцем. Очевидно, потому, что наши с Тарковским судьбы, детские ощущения не совпадают. Это естественно. Картину можно подсократить немного, прояснить, но она такой и останется. И имеет полное право такой быть.

ЧУХРАЙ Г.Н.Смотрел картину с чувст­вом глубокого уважения к Тарковскому, к его таланту, к тому, что он выражает сво­им языком, работает в только ему прису­щей манере и тому подобное. Не все по­нял. Мы воспитаны на другой семантике. Не привыкли читать такие глубины, кото­рые здесь заложены. Помню, что было много споров, сомнений о "Рублеве", но в зарубежном университете я был свидете­лем того, с каким интересом был воспри­нят фильм, какие глубокие вопросы зада­вали, чрезвычайно серьезно отнеслись к этой картине. Очевидно, что-то есть в творчестве Тарковского, что мне непонят­но, а другим - да.

Трудно выступать потому, что непонят­но, что за цель такого выступления. Когда мы разбираем профессионально слабые, идейно нулевые или циничные картины -мы можем что-то советовать. Мне трудно что-либо советовать Тарковскому, я не все понимаю. Я бы мог сказать Андрею, что если он знает и действительно нахо­дит нужным прояснить некоторые вещи, то их надо прояснить. Но если это его принцип, если к этому он стремился - я ни­чего советовать ему не могу.

Я присоединяюсь к той точке зрения, что мы можем иметь одну, хоть и непонят­ную, но талантливую, очень талантливую картину. Мне очень нравится игра актри­сы, все время хочется смотреть на нее, нравятся отдельные эпизоды, хотя и не все понятно. (…)

Картина сделана мастером, и ее можно принимать или не принимать зрителю, но другой ее сделать нельзя - ничего ни уба­вить, ни прибавить дикторским текстом или аннотацией. Мы собрались здесь, об­суждаем, но ведь дело не во мнениях, но в поступках. Может быть, прояснить прави­ла игры?

ХУЦИЕВ М.М. Дело не в том, что понят­но, что непонятно. Любое подлинное про­изведение искусства не может быть абсо­лютно понятно, должно таить в себе ка­кой-то вопрос. Дело не в понятности, а в том, что сбивает с толку. Одним из таких моментов для меня являются две матери. Несоответствие и художественный образ для меня не одно и то же. Я не должен спрашивать: о ком идет речь? Кто есть кто? Эти мелкие спотыкания очень меша­ют. Художник мог бы освободить нас от этого.

Многое, что здесь говорили, справедли­во. Никто не опровергает, что наше искусство массовое, но нельзя думать, что пой­мут все. Достаточно, что какая-то боль­шая группа людей поймет картину и пере­даст другим свои ощущения.

Я не могу согласиться с кадром, где Анд­рей присутствует в фильме. Если здесь не А.Тарковский, то я трактую эти события шире, значительней. Я художник, а не имя-фамилия. Я не хочу, чтобы эта картина бы­ла об Андрее, о том, что его отец ушел от матери. Это вопрос этический, вопрос очень тонкого ощущения и такта. Я тоже о себе в чем-то высокого, а в чем-то низкого мнения, но не хочу, чтобы вы об этом знали.

Я начинаю задавать себе вопросы в уровне исповеди. Отсюда начинаются воп­росы о понятности и непонятности. Я бы хотел прояснить то глубокое содержание в картине, которое поведет зрителя по ее более глубокому ходу. Если я рассказы­ваю свое личное, которое созвучно судь­бам других, то это приобретает серьезное значение.

Если бы этот толчок в картине был (мне часто снится один и тот же сон), повести себя от истока, тогда значение картины было бы поднято выше, и она стала бы глубже.

ЧУХРАЙ Г.Н.Хочу дополнить Марлена, который заговорил об очень верных ве­щах. Мне тоже не понравились эти кадры (появление автора), действительно, это сужает смысл картины. Бывает картина-исповедь, но эта исповедь должна быть для всех. Но если мысль - я хочу быть сча­стливым - то это только о себе, для себя. Это сужает.

Нам казалось, что Тарковский говорит о вещах, которые для всех нас очень доро­ги, но вдруг в финале - моралите.

АРНШТАМ Л.О.Не согласен с Таланки­ным, что кадр с автором - мелочь. Любое лирическое произведение становится об­щим, потому что оно личное, но фото при­кладывать не надо. Фетовский стих очень лирический - имеет общность для всех. Я согласен со всеми выступавшими, что кар­тина имеет право на существование. Кар­тина в высшей степени цельная, талантли­вая. В этом смысле мы должны иметь твердую позицию.

ЧУХРАЙ Г.Н.Один кадр может повер­нуть всю семантику не туда. Это же искус­ство.

КАРАСИК Ю.Ю.Мне картина очень по­нравилась, смотрел с глубоким интересом, очень многие вещи меня глубоко тронули. (...) Картина Тарковского действительно очень сложная, своеобразная. Сила ее не в тех мыслях, которые в ней заложены. Картина Тарковского не будет понятна и близка огромному количеству людей в си­лу многих и сложных причин. Это плохо. Жалко, что такого большого художника, как Тарковский, не почувствуют многие, но это сейчас непоправимо. Я верю, что Андрей когда-нибудь сделает фильм, ко­торый будет не только очень талантли­вым, но и понятным. Тем не менее, карти­на Тарковского - очень важное, нужное, положительное произведение искусства. Грех бросать камень в произведение чис­тое, своеобразное, отмеченное подлин­ным талантом на фоне тех картин, кото­рые мы делаем..

Картина полезна и нужна тем, что она движет наше искусство. Тонкое ощущение кинографической формы, пластики, чувст­венных образов. Не знаю другого худож­ника с такой верой в возможности экрана. Меня очень трогает ветер, который проно­сится в фильме, какие-то едва заметные пылинки... Я очень люблю Рерберга во всех его картинах, но здесь он выше всего.

Это очень чистое произведение, по ощу­щениям, мыслям, словам, благородное. Грех, что не все поймут. Впрочем, это воп­рос. Духовное богатство народа создается разными путями.

О практической стороне вопроса. Тут верно говорили, в чем можно картине по­мочь. Если картину делать понятнее - она рассыплется. Вопрос в том, чтобы с самого начала задать неискушенному зрителю ус­ловия игры. Найти такой способ дать понять зрителю, что он не найдет здесь сюжета. Здесь есть только намеки — эпизод со сном, слова о сне, если бы они были вначале...

В целом, мне кажется, картина очень хо­рошая.

По-видимому, после этого разговора ру­ководство студии всерьез обеспокоилось ситуацией с картиной. И заключение са­мого Объединения по просмотренному черновому материалу оказалось жестким и нелицеприятным.

УТВЕРЖДАЮ:

Генеральный директор киностудии "Мос­фильм" Н.СИЗОВ

Поиск по сайту: