ГОСУДАРСТВЕННАЯ ИННОВАЦИОННАЯ ПОЛИТИКА В УСЛОВИЯХ МОДЕРНИЗАЦИИ

[40]

Аннотация. В статье рассматриваются основные подходы к анализу государственной инновационной политики России в условиях модернизации. Автор приходит к выводу о том, что именно государство при активной поддержке институтов гражданского общества, на наш взгляд, способно и должно взять на себя функцию «лаборатории», эффективно синтезирующей универсальные рыночные ценности с национальной, ментальной и социо-культурной самобытностью России.

Ключевые слова. Государственная инновационная политика, модернизация, экономика, перспективы развития.

Одним из приоритетных направлений государственного развития современной России объявлена политика модернизации. В данных условиях, на наш взгляд, возникает насущная потребность в соотнесении понятий «государственная инновационная политика» и «политика модернизации», в выявлении основных направлений деятельности государственных органов в указанной предметной плоскости и определении основных проблемных зон, требующих пристального внимания к себе.

Основной круг вопросов, которые необходимо, по нашему мнению, решить современной политической науке, включает в себя:

· проведение демаркационной линии между понятиями «государственная инновационная политика» и «модернизация», выявление конструктивного потенциала каждого из них;

· определение основных направлений государственного содействия развитию инновационной активности и инновационной деятельности в современной России;

· выявление совокупности объективных и субъективных факторов, препятствующих оптимизации модернизационных и инновационных процессов в стране;

· теоретико-методологическое содействие процессам политической идентификации постсоветского российского государства в условиях глобализирующегося миропорядка и переориентации внутренней политики на инновационность;

· выработка практических рекомендаций по совершенствованию государственной политики в области инновационного и модернизационного развития.

Как утверждает профессор Комаровский В.С., «модернизация должна изменить не только технологическую базу страны, но и в той или иной мере структуру социальных отношений, политическую систему страны, ценности и нормы, которыми руководствуются граждане в своей повседневной жизни, место страны в мире» [4].

Следует отметить, что далеко не всякая модернизация, даже в ее конструктивном понимании, способна привести к инновационному типу общественного развития. Модернизационные процессы 60-70-х гг. XX в. опирались в большинстве случаев на концептуальные основания теории информационного общества, что априори обеспечивало инновационный характер такого рода процессов. В начале XXI столетия модернизация все более часто трактуется как поступательное обновление различных сторон общественной жизни, включая его политическую систему. Однако в такой интерпретации, на наш взгляд, инновационный характер декларируемых государством и проводимых им в жизнь преобразований перестает быть очевидным. В этой связи подлинно прогрессивным признается так называемый «креативный» вариант модернизации, в основе которого лежит ориентация на оптимизацию человеческого и социального капитала, то есть на эффективное взаимодействие творческой индивидуальной инициативы с консолидированной общественной деятельностью [5].

Таким образом, в современных условиях модернизация не всегда тождественна инновационному типу развития; последнее, на наш взгляд является своеобразным критерием конструктивной направленности модернизационных процессов, характеристикой их движущих сил и особенностей стратегического целеполагания [9].

Подобное положение вещей значительно актуализирует проблему реализации инновационной политики в условиях модернизации и выводит ее, на наш взгляд, на уровень одной из глобальных проблем современности. Дело в том, что в настоящее время даже развитые государства западной цивилизации далеко не все способны выступать в качестве эффективных инициаторов и последовательных конструкторов подлинно инновационных моделей экономического и социально-политического развития. Как показало первое десятилетие XXI века, человечество оказалось перед лицом целого клубка взаимосвязанных проблем глобального характера, для решения которых категорически необходим выход на принципиально иной, значительно более высокий гносеологический и праксиологический уровень развития социумов.

Проблема инновационной модернизации превратилась в предмет сугубо дискурсивного анализа, а не в конкретную стратегию современного российского государства. «Часто приходится слышать, что модернизация нереализуема без демократизации и политических реформ, утверждается, будто она должна быть постиндустриальной и ее судьба, в конечном счете, решится в сфере инновационных технологий; подчеркивается, что о модернизации нечего и рассуждать, если на первый план не поставлено развитие науки и образования. Все эти красивые слова, увы, не проясняют ни целей, которые мы перед собой ставим, ни ближайших шагов, которые могут превратить модернизацию из досужей мечты в повседневную реальность» [3].

«Инновационное развитие невозможно в отсутствии его реальных субъектов и акторов, а их неразвитость существенно затрудняет переход к инновационному развитию. Проблема формирования субъектов инновационного развития, так называемого креативного класса, имеет сегодня особенно важное значение для России, которой грозит отставание не только от развитых, но и от ряда развивающихся стран. В то же время эта проблема в условиях современной России тесно связана с проблемами функционирования и обновления политических институтов, в своем нынешнем состоянии тормозящих переход страны к инновационному развитию» [7, с.8].

Анализ сложившейся на протяжении последних десяти лет ситуации в России позволяет сделать вывод о том, что политическая элита не обнаруживает готовности переориентировать государство на инновационный путь развития.

Одной из характерных черт сформированной в России императивной системы является ее информационная закрытость, ограничение доступа к управленческой информации для институтов гражданского общества. Институтом развития свободы информации (ИРСИ) был подготовлен аналитический доклад, в котором обозначены основные проблемные зоны в сфере социально-политической коммуникации:

· «непрозрачность процедур отнесения информации к государственной тайне и право ведомств «издавать свои секретные перечни сведений, подлежащих засекречиванию»;

· возможность подзаконными актами ограничивать доступ к информации, относить информацию к законодательно неустановленным категориям «для служебного пользования» или «служебная тайна»;

· отказ в предоставлении информации со ссылкой на «конфиденциальность»;

· отказ органов власти в предоставлении информации о своей деятельности со ссылкой на то, что граждане имеют право только на ту информацию, которая непосредственно затрагивает их права и свободы;

· неопределенность технологических, программных, лингвистических и организационных, включая сроки размещения информации, требований, предъявляемых к официальным сайтам органов власти;

· плохая организация и систематизация информации на официальных сайтах органов власти, что обусловлено, в том числе «сознательным стремлением ограничить возможности понимания и анализа ситуации, действий властей и их последствий»;

· непреднамеренное и преднамеренное искажение информации органами власти и ее предоставление не в полном объеме» [6, с.7].

На первый взгляд, может показаться, что именно такая модель государственного управления, в основе которой лежат преимущественно механизмы субординации, способна наиболее эффективно выполнить функцию конструктивной мобилизации общественной жизни во всех ее сферах, включая инновации. Но на практике подобного рода вертикаль обнаруживает свою деструктивную сущность и неспособность стать движущей силой модернизационных процессов по двум причинам.

Во-первых, сложившаяся в современной России система политического властвования отличается достаточно высокой степенью коррумпированности, что априори вносит ощутимую деструкцию в механизм принятия властно-управленческих решений.

Во-вторых, утверждение административно-командных принципов в процессе управления государством неизбежно ведет к постепенной «инфантилизации» нижестоящих звеньев государственного механизма, последующей деинституциализации политической системы и усилению ее персонификации. Как результат страна вновь сталкивается с необоснованных сужением круга реальных и потенциальных субъектов, жизненно заинтересованных в инновационной модернизации.

Выходом из сложившейся ситуации может стать целенаправленное и поступательное развитие механизмов гражданского контроля за деятельностью высших эшелонов власти, без чего невозможно сформировать политическую систему, адекватно реагирующую на вызовы «окружающей среды» как на национальном, так и на глобальном уровнях.

В российском политико-правовом пространстве с 2006 г. действует международно-правовой императив, каковым является статья 13 Конвенции ООН против коррупции. Содержащиеся в ней положения предписывают содействие со стороны государства процессам актуализации институтов гражданского общества: государствам-участникам следует «принимать надлежащие меры … для содействия активному участью отдельных лиц и групп за пределами публичного сектора, таких как гражданское общество, неправительственные организации и организации, функционирующие на базе общин, в предупреждении коррупции и борьбе с ней и для углубления понимания обществом факта существования, причин и опасного характера коррупции, а также создаваемых ею угроз» [1].

Кроме того, сфера инновационной деятельности объективно относится к одной из тех, где велика вероятность политических и экономических рисков, что связано, прежде всего, с рискованностью финансовых вложений в непредсказуемо развивающиеся секторы экономики. Для частных инвесторов, вне зависимости от степени их устойчивости и эффективности, данный объект инвестирования представляется крайне непривлекательным.

Поэтому в очередной раз следует признать, что дальнейшее инновационное развитие России возможно исключительно при наличии четко артикулированной политической воли государства, что автоматически превращает последнее в главного субъекта инновационной, креативной модернизации. Это объективно детерминируется тем политическим и социально-экономическим статусом, который российское государство целенаправленно приобретало на протяжении последних 10 лет.

Именно государство при активной поддержке институтов гражданского общества, на наш взгляд, способно и должно взять на себя функцию «лаборатории», эффективно синтезирующей универсальные рыночные ценности с национальной, ментальной и социо-культурной самобытностью России. На этих концептуальных основаниях, по нашему мнению, и имеет смысл выстраивать дальнейшую государственную инновационную политику, которая, в свою очередь, станет главной движущей силой креативной модернизации всех жизненно важных отраслей общественной жизни современного российского государства.

Литература

1. Конвенция ООН против коррупции // Резолюция Генеральной Ассамблеи ООН №A/RES/58/4 от 21.11.2003.

2. Знаменский Д.Ю. Государственная научно-техническая политика России: проблемы публичности // Власть. – 2009. – №10.

3. Иноземцев В. Призыв к порядку // Свободная мысль. – 2008. – №10.

4. Комаровский В.С. Модернизация и государственно-национальная идентичность России. – М., 2009.

5. Красин Ю.А. Инновационный тип развития и модернизация // Полис. – 2011. – №4.

6. Национальный доклад о доступе к информации о деятельности органов власти в Российской Федерации. – С-Пб.: ИРСИ, 2008.

7. Пантин В.И. Субъекты инновационного развития и проблемы обновления политических институтов в современной России. – М., 2009.

8. Соколов Н.Н. Разработка и принятие эффективных управленческих решений // Вестник университета (Государственный университет управления). – М.: ГУУ, 2012. – №4. – С.167-171.

9. Туровский А.А. Методология стратегического управления. – М.: ГУУ, 2007. – 102 с.

Поиск по сайту: