ВЕЛИКАЯ ОТЕЧЕСТВЕННАЯ ВОЙНА КАК МОМЕНТ ИСТИНЫ СТАЛИНСКОГО НАЦИЕСТРОИТЕЛЬСТВА

[49]

Аннотация. В статье рассматривается сталинская политика нациестроительства (nation-building) – формирования советского народа как единой морально-политической и культурно-исторической общности на основе синтеза двух идентичностей – коммунистической, советской и русской, традиционной. Анализируются основные технологии сталинского нациестроительства 30-40-х гг. Утверждается, что успешное формирование советского народа на основе советско-русской идентичности явилось одним из решающих условий победы в Великой Отечественной войне.

Ключевые слова. Нациестроительство (nation-building), Великая Отечественная война, национальная политика, И.В. Сталин, нация, советский народ, идентичность, империя, русский народ, патриотизм.

Карл Маркс выступает на защиту Александра Невского. Доселе Александр Невский, как и все содержание национальной русской истории, интерпретировалось в духе марксизма. Теперь Маркс интерпретируется в национальном духе. Недурно?

Г.П. Федотов (1937 г.)

Разговор начал Сталин, задавший нам вопрос о наших впечатлениях о Советском Союзе. Я ответил: «Мы в восторге», на что он сказал: – А мы не в восторге, хотя делаем все, что можем, чтобы улучшить дела в России. В мою память запало то, что Сталин использовал слово Россия, а не Советский Союз, что означало, что он не только поощрял русский национализм, но и сам вдохновлялся им и отождествлял себя с ним.

Милован Джилас (1944 г.)

Выступая 9 февраля 1946 г. на собрании избирателей в ходе первой послевоенной кампании по выборам в Верховный Совет СССР, И.В. Сталин говорил о недавно закончившейся второй мировой войне как моменте истины: «Война обнажила все факты и события в тылу и на фронте, она безжалостно сорвала все покровы и прикрытия, срывавшие действительное лицо государств, правительств, партий, и выставила их на сцену без маски, без прикрас, со всеми их недостатками и достоинствами». Используя библейскую риторику, вождь применил подход «война как момент истины» и к Советскому Союзу в годы Великой Отечественной войны: «Война устроила нечто вроде экзамена нашему советскому строю, нашему государству, нашему правительству, нашей Коммунистической партии и подвела итоги их работы, как бы говоря нам: вот они, ваши люди и организации, их дела и дни, – разглядите их

внимательно и воздайте им по их делам». Среди прочего, генералиссимус с понятным удовлетворением отметил, что выдержало и доказало свою жизнеспособность многонациональное советское союзное государство. Не оправдались прогнозы «видных деятелей иностранной печати» – и добавим от себя, расчеты гитлеровских стратегов – о неотвратимости развала Советского Союза «в случае каких-либо осложнений».

Внимательно разглядывая «дела и дни» сталинской политики предвоенных и военных лет, приходишь к пониманию, что их объединяющим началом являлся конструктивистский по сути своей проект формирования советского народа как сплоченной морально-политической и культурно-исторической общности. По нашему мнению, эту политику и этот проект следует рассматривать как одно из решающих условий победы советского народа в Великой Отечественной войне. В определенной мере эта политика сформировала советский народ как субъекта Великой Победы.

Когда некоторые современные «видные деятели», и, к сожалению, не только «иностранной печати», настойчиво внедряют в сознание наших сограждан установку: «В войне победу одержал не Сталин, а советский народ», иногда добавляя – вопреки Верховному Главнокомандующему, оппоненты обычно обращают внимание на логическую несостоятельность и историческую ущербность подобного утверждения. При серьезном подходе к проблеме становится понятно, что Сталин сознательно и целенаправленно формировал – как и все, за что ему приходилось браться, в исторически короткие сроки – советский народ. А значит, формулировка о народе-победителе по-любому подразумевает и победителя-Сталина.

Сегодня политический проект, подобный сталинскому, назвали бы нациестроительством. Так теперь принято определять государственную политику в модернизирующихся странах, содержанием которой является стимулирование общегражданской политической идентичности и содействие становлению надэтнической нации (согражданства). Государство становится национальным государством именно такой нации, а не титульного этноса. Принято считать, что такой процесс несовместим с имперским характером традиционной многоэтничной государственности и национальное государство есть отрицание государства-империи. Сказанное напрягает, поскольку советская практика национально-государственного строительства в последние десятилетия исследуется и публицистически подается почти исключительно в русле имперской коннотации, пусть даже некоторые зарубежные исследователи вопреки Рональду Рейгану теперь характеризуют СССР как «империю положительной деятельности» [11, с.65]. Если Советский Союз – империя, допустимо ли методологически говорить о нациестроительстве Сталина?

Может быть, неверно считать СССР империей? По ряду существенных признаков следует считать. Советский Союз был страной глобального по воздействию амбициозного проекта, предлагающего миру модель жизнеустройства, отличного от капитализма. У нашей страны была миссия: не столько мировая революция и распространение коммунизма на весь мир, на этом не слишком долго зацикливались, сколько альтернативное капитализму развитие. Наличие такого проекта и такой миссии – имперская черта. Наша страна накануне второй мировой войны стала великой державой с политическим правом контроля лояльности соседей, а в результате победы во второй мировой войне стала одной из двух сверхдержав. И это – довод «за» империю. С точки зрения внутреннего национально-государственного устройства Советский Союз был сложным гетерогенным многоуровневым образованием, государством наций (этнонаций), семьей народов. Последняя метафора – редкий пример адекватности пропагандистской формулы, она очень глубока и точна, по сути, в отличие от другой, более ранней – «Россия – тюрьма народов». Довод внутренней сложности и этнокультурного многообразия – «за» империю. Получается, что о нации, нациестроительстве и национальном государстве в СССР нельзя говорить?

Известный этнолог и теоретик современного этапа нациестроительства в России В.А. Тишков в недавно вышедшей книге высказывает и обосновывает «положение, что и в империи может складываться и существовать представление о едином народе, о нации и о национальном государстве» [13, с.7]. При этом достижение качества гражданского общества Тишков считает необязательным условием применимости к конкретной общности понятия «нация как согражданство». Он утверждает, что можно рассматривать империю и нацию не как два исторических антипода, а как две сосуществующие субстанции в сфере общественно-политического дискурса, а значит – как две сосуществующие реальности [13, с.135]. При таком подходе можно, не отрицая имперского характера СССР, вести речь о формировании советской общегражданской нации, а стало быть – и о политике нациестроительства. Сталинская политика 30-40-х гг. гипотезу Тишкова подтверждает и по существу своему, конечно, является нациестроительством.

Несколькими годами раньше тему советского нациестроительства обстоятельно разработал С.Г. Кара-Мурза. Он чаще использовал формулировку «сборка советского народа», имея в виду название книги и основную проблему – «Демонтаж народа».

Большевистская национальная политика и советское национально-государственное строительство – тема большая и сложная. Не все в этой политике и в этом строительстве несет на себе печать исключительно сталинского авторства. Теоретический концепт нации как исторической стадии в развитии этнической общности – это не только и не столько Сталин. Принцип огосударствления этничности и практика строительства автономных и союзных советских республик под титульные этнонации – это не только Сталин. Концепция исторической вины русских как «бывшей угнетающей нации» перед другими народами бывшей Российской империи и, соответственно, необходимость «бывшей великодержавной нации» отдавать исторические долги и ставить себя в заведомо ущемленное положение по сравнению с «бывшими угнетенными» - это почти совсем не Сталин, в этой теме он «засветился» по минимуму. Известный проект «автономизации», между прочим, сохраняющий в названии объединенного государства слово «Россия», – это Сталин. Депортации народов и ликвидация соответствующих национально-государственных образований – это опять он, «отец народов», из песни слова не выкинешь. Но главным содержанием сталинской национальной политики стало именно формирование советского народа как надэтнической политической и территориальной (в границах СССР) общности на основе, с одной стороны, коммунистической идеологии социальной справедливости и интернационализма и, с другой стороны – на основе русского языка, русской классической литературы и культуры в целом, преимущественно русскоцентричной истории (хотя Сталин в известных «Замечаниях» 1934 г. по конспектам учебников истории и осуждал русскоцентричность концепции). Размышляя об этом сегодня, проводя поучительные исторические параллели с аналогичными проектами в истории нашей страны (все императоры, начиная с Николая I, президентство В.В. Путина, особенно во «второй заход»), приходишь к выводу о нациестроительстве как высшем приоритете государственной национальной политики и в ретроспективе, и в наши дни. Если, конечно, всерьез не допускается перспектива распада государства. Неподдельным показателем наличия государственного мышления у руководителей многоэтничной и социально неоднородной страны является зацикленность на проблеме единства: в чем оно заключается и чем обеспечивается? Мало-мальски думающая о стране власть обязательно сосредотачивается на формировании надэтнической общегражданской идентичности. Задача непростая, особенно когда утрачена идентичность имперская, мегапроектная. Когда сдана в архив миссия, либо религиозная, либо идеологическая. Но усложнение задачи не отменяет необходимость ее решения. А решение – это последовательная политика формирования, укрепления и воспроизводства общегражданской национальной надэтничной идентичности, т.е. политика нациестроительства. Думается, нациестроительство – главное в национальной политике любого современного многоэтничного государства – это и сознательный проект, и объективный процесс, реализующийся в силу повседневных коммуникаций в экономике, социальной сфере, культуре, праве и т.д.

Практическую национальную политику с начала 30-х гг., а особенно – после прихода к власти в Германии нацистов – Сталин направлял на превращение населения страны в некую новую общность людей, которая в повседневных формальных и неформальных коммуникациях быстрее, чем в научных текстах и речах партийных идеологов, получила название «советский народ». Пожалуй, дело действительно обстояло так, что пропагандистским штампом и оборотом речи понятие «советский народ» стало быстрее, чем научно-идеологическим концептом. Свою концепцию «советского народа» как новой общности людей обосновывал в 1935-1936 гг. Н.И. Бухарин, но из двух вышеназванных идентифицирующих основ новой общности он акцентировал только идейно-классовую, игнорируя русский культурно-исторический код. Относительно непротиворечивое, можно даже сказать, органичное соединение двух исходных идентичностей в общую идентичность новой исторической общности, советского народа – заслуга Сталина. Победивший в конкурсе 1937 г. «единый» учебник истории СССР для 3-го и 4-го классов под редакцией А.В. Шестакова хвалили за то, что в нем удалось реализовать «своеобразный сплав двух главных идей – идеи возвеличивания старой государственности и благотворности победы социализма в России» [1, с.267]. «Сплав» – здесь главное слово, отражающее суть советско-русской идентичности. Величие русского народа связывалось, прежде всего, с его решающей ролью в прорыве человечества к социализму, в установлении Советской власти, в создании и укреплении Советского Союза. Русский народ отличают более высокая, чем у других «советскость» и «социалистичность». Поэтому слово «русский» в общественно-политическом контексте советской эпохи выступает синонимом слов «советский», «социалистический», «интернациональный». И дело не только в том, что для заграницы все советские были русские. Поклонники сериала Татьяны Лиозновой «Семнадцать мгновений весны» помнят, конечно, как в заключительной серии Сталин с характерным грузинским акцентом диктует послание Ф. Рузвельту: «Мы, русские, думаем…». Сталин действительно был склонен отождествлять, нередко нарочито, советскую и русскую идентичность, а русскую, похоже, совсем не отделял от российской. Формирующуюся советскую общность (нацию) Сталин интерпретировал как результат развития лучших черт всех народов Советского Союза и прежде всего русского народа: «…субстратом ее культуры в значительной степени также выступала русская культура. Удельный вес русской составляющей в формировании новой общности советских людей был настолько велик, что Сталин порой по существу отождествлял ее с русским народом» [2, с.102].

В декабре 1930 г. Сталин разъяснил пролетарскому поэту Демьяну Бедному, что не следует «возглашать на весь мир, что Россия в прошлом представляла сосуд мерзости и запустения,… что «лень» и стремление «сидеть на печке» является чуть ли не национальной чертой русских вообще, а значит и русских рабочих, которые, проделав Октябрьскую революцию, конечно, не перестали быть русскими» [9, с.498]. На приеме в Кремле участников первомайского парада 1933 г. Сталин заявил: «Оставляя в стороне вопросы равноправия и самоопределения, русские – это основная национальность мира, она первая подняла флаг Советов против всего мира. Русская нация – это талантливейшая нация в мире… Если русские вооружены танками, авиацией, морским флотом – они непобедимы…» [5, с.44-45] (это было сказано через считанные месяцы после прихода Гитлера к власти в Германии). Во время посещения его дачи делегацией художников 6 июля 1933 г. Сталин поднял тост: «Давайте выпьем за советский народ, за самую советскую нацию, за людей, которые раньше всех совершили революцию. За самую смелую советскую нацию. Я специалист по национальным делам… Я сказал как-то Ленину: самый лучший народ – русский народ, самая советская нация… Выпьем за советскую нацию, за прекрасный русский народ» [2, с.103].

С.Г. Кара-Мурза мудро формулирует: «Прагматический «проектировщик» нации апеллирует к примордиализму обыденного сознания масс, но реализует свой проект, следуя рецептам конструктивизма» [6, с.309]. И соглашается с Э. Хобсбаумом и Э. Смитом, что для строительства нации необходимо иметь центральное ядро протонации в виде этнической общности, созревшей до уровня народа: «Благоприятную почву для усвоения народом националистической идеологии готовит этничность, а потом уже начинают действовать конструктивистские технологии нациестроительства» [6, с.310]. Сталин, этот прагматический проектировщик советского народа, без всяких недомолвок и политкорректностей, обратился к русскому народу за поддержкой в сборке народа советского. При этом вождь прекрасно понимал историческую государствообразующую и нациестроительную роль русского народа: «Русский народ в прошлом собирал другие народы. К такому же собиранию он приступил и сейчас» [2, с.72-73]. В беседе с А.М. Коллонтай, состоявшейся в 1939 г., говоря о предстоящих военных испытаниях, Сталин особо подчеркнул: «Все это ляжет на плечи русского народа. Ибо русский народ – великий народ. Русский народ – это добрый народ. У русского народа, среди всех народов, наибольшее терпение. У русского народа ясный ум. Он как бы рожден помогать другим нациям. Русскому народу присуща великая смелость, особенно в трудные времена, в опасные времена. Он инициативен. У него стойкий характер. Он мечтательный народ. У него есть цель. Потому ему и тяжелее, чем другим нациям. На него можно положиться в любую беду. Русский народ неисчерпаем» [2, с.106-107]. А.И. Вдовин правильно отмечает, что уже в 1939 г. Сталин говорил о русском народе в частной беседе точно так, как это прозвучало на всю страну в его знаменитом тосте «За здоровье русского народа!» на приеме в Кремле в честь командующих войсками Красной Армии 24 мая 1945 г. Воспроизведем без комментариев важную для нашей темы часть сталинского тоста (не грех и выпить в данном случае): «Я хотел бы поднять тост за здоровье нашего Советского народа и, прежде всего, русского народа. Я пью, прежде всего, за здоровье русского народа потому, что он является наиболее выдающейся нацией из всех наций, входящих в состав Советского Союза. Я поднимаю тост за здоровье русского народа потому, что он заслужил в этой войне общее признание, как руководящей силы Советского Союза среди всех народов нашей страны» [12, с.180].

Цитирование тостов может создать у читателя превратное представление о технологиях нациестроительства, применявшихся Сталиным. Надо иметь в виду, что эти технологии являются технологиями только в рамках проекта нациестроительства, а взятые сами по себе они могут составлять и составляют фактически содержание целых отраслей (сфер) политики: образовательной, культурной и т.д.

С начала 30-х гг. под давлением Сталина в идеологическую работу партийных, советских и общественных организаций, в повседневный контент СМИ вводились установки о «нашем социалистическом Отечестве» и о «советском патриотизме». Социалистическим наше Отечество стало с Октября 1917 г., но Отечеством однозначно признавалась «Русь изначальная», Россия историческая – с восточных славян и Рюрика с Вещим Олегом. «Откуда есть пошла Русская земля», оттуда и сталинский СССР повел отсчет своей национальной истории. Патриотизм возводился в ранг высшей доблести советского человека. 19 марта 1935 г. в передовой статье «Советский патриотизм» газета «Правда» объясняла, что советский патриотизм является горячим чувством безграничной любви, преданности своей отчизне, глубоким чувством ответственности за ее судьбу и безопасность. «С начала 1936 г. наряду с подчеркиванием советского патриотизма в весьма толерантной форме говорилось и о великом русском народе, его заслугах в мировой культуре, революции и строительстве социалистического общества. На эту тему и в таких выражениях почти два десятилетия в СССР так не говорилось, а 1 февраля 1936 г. «Правда» начала это в своей передовой статье «РСФСР». «Правда» писала, что русский народ первый среди равных и что роль русских рабочих в пролетарской революции с первых побед и до сегодняшнего дня чрезвычайно велика. В передовице нашлось место и для напоминания о том, что цель Гитлера – превратить «всех русских и народы СССР» в рабочую силу для чистокровных арийцев» [8, с.469]. Можно согласиться с наблюдением Н. Попович: «Советская политика усиления патриотизма шла по двум направлениям: советский и русский. Представляется, что первый по-прежнему стоял на первом месте, а русский взращивался как костяк общегосударственного» [8, с.470]. Требуется только одно уточнение, принципиальное именно для сталинского нациестроительства: советский и русский – это два направления усиления одного патриотизма.

С начала 30-х гг. под давлением Сталина в правах обязательной учебной дисциплины в школах была восстановлена отечественная история под названием «История СССР». Восстанавливались и открывались заново исторические факультеты в ведущих университетах страны. Были подготовлены и введены «единые» учебники истории для средней школы. В августе 1934 г. Сталин вместе с С.М. Кировым и А.А. Ждановым подготовил «Замечания» о конспектах учебников по «Истории СССР» и «Новой истории». Эти замечания были доведены до сведения историков, участвовавших в создании учебников, а в 1936 г. – опубликованы. Приемный сын Сталина, А.Ф. Сергеев вспоминал, как Сталин и Киров летом 1934 г. работали над указаниями к учебнику истории СССР на даче в Сочи, а детям, самому Артему и родному сыну Василию, было поручено читать и пересказывать дореволюционные учебники Иловайского и Бельярминова. Любопытно, что в объявленном конкурсе на лучший учебник намеревался участвовать М.А. Булгаков. Он готовил рукопись «Курса истории СССР», однако работа осталась незавершенной. Подготовленный кафедрой истории СССР Московского государственного педагогического института имени В.И. Ленина во главе с А.В. Шестаковым «Краткий курс истории СССР» рассматривал советский период в преемственной связи с предшествующим развитием России. После доработки этот учебник стал базовым в подготовке т.н. линейки школьных учебников и для младших, и для старших классов.

Сталин прекрасно отдавал себе отчет в том, что основа национальной идентичности – историческое сознание. А правильно сформированное русское историческое сознание, по его мнению, обязательно приведет и к принятию базовых советских социалистических ценностей, ценностей советского образа жизни. И наоборот, правильно сформированная советская идентичность обязательно приведет к усвоению и присвоению великой русской культуры без утраты собственной этничности. Очевидно, и тому много свидетельств, что и сам Сталин был личностью, для которой преемственная включенность в череду поколений наших предков – не пустые слова, а «эстафетное» сознание – одна из наиболее сильных мотиваций. Приемный сын Сталина вспоминал: «Когда у Сталина было настроение неважное, тяжело ему было, а на людях он не показывал плохое настроение, он ставил пластинку с песней «На сопках Манчжурии»… Сталин несколько раз прослушивал, переставлял пластинку на словах «Но верьте, еще мы за вас отомстим и справим кровавую тризну». Он поражение в русско-японской войне очень переживал (такое переживание плохо сочетается с ленинским желанием поражения своему правительству в империалистической войне – О.Я., М.А.) из-за того, что Россия потеряла русские владения, серьезные форпосты на Дальнем Востоке. И вот именно эти слова он, переставляя иголку, слушал несколько раз. Когда мы заходили в комнату, он сидел с опущенной головой, видно, что ему было нелегко, видимо, тяжелые мысли приходили, и он слушал эту песню, вновь и вновь переставляя иголку. Обе песни о «Варяге» любил. Когда слушал слова: «Миру всему передайте, чайки, печальную весть: В битве врагу не сдалися, пали за русскую честь», – то нам с Василием говорил: «Вот так-то, ребята». И он вернул утраченные территории! Россия была восстановлена в старых границах» [10, с.32-33]. Выступая 2 сентября 1945 г. с обращением к нации по случаю разгрома Японии и окончания второй мировой войны, Сталин говорил: «…поражение русских войск в 1904 году в период русско-японской войны оставило в сознании народа тяжелые воспоминания. Оно легло на нашу страну черным пятном. Наш народ верил и ждал, что наступит день, когда Япония будет разбита и пятно будет ликвидировано. Сорок лет ждали мы, люди старого поколения, этого дня. И вот этот день наступил. Сегодня Япония признала себя побежденной и подписала акт безоговорочной капитуляции» [12, с.189]. Так не говорят случайно забежавшие в Кремль временщики и самозванцы: «Да забирайте Кемскую волость» (см. фильм «Иван Васильевич меняет профессию»). Так говорят государственные деятели, осознающие свою ответственность перед историей. Нациестроительство – масштабный и эстафетный межпоколенческий проект. И востребует он деятелей адекватного исторического масштаба.

Политика в области кинематографа в 30-40-х гг. стала одной из важнейших и наиболее действенных технологий нациестроительства. Достаточно напомнить названия кинофильмов «Александр Невский», «Петр Первый», «Суворов», «Минин и Пожарский», «Кутузов», «Иван Грозный» и т.д. В начале 1937 г. вся страна широко отмечала столетие памяти А.С. Пушкина. Была реализована масштабная государственная программа по массовому изданию и внедрению буквально в каждую семью сказок народов СССР (прежде всего, русских сказок), а также Пушкина и сказок писателей-классиков. С.Г. Кара-Мурза отмечает: «Выросшая именно из русской культуры советская школа подключила детей и юношество всех народов СССР, и прежде всего русский народ, к русской классической литературе. Этого не могло обеспечить социальное устройство царской России» [6, с.386]. И очень к месту цитирует глубокое суждение А.С. Панарина: «Юноши и девушки, усвоившие грамотность в первом поколении, стали читать Пушкина, Толстого, Достоевского – уровень, на Западе относимый к элитарному… Нация совершила прорыв к родной классике, воспользовавшись всеми возможностями нового идеологического строя: его массовыми библиотеками, массовыми тиражами книг, массовыми формами культуры, клубами и центрами самодеятельности, где «дети из народа» с достойной удивления самоуверенностью примеряли на себя костюмы байронических героев и рефлектирующих «лишних людей». Если сравнить это с типичным чтивом американского массового «потребителя культуры», контраст будет потрясающим… После этого трудно отвечать на вопрос, кто действительно создал новую национальную общность – советский народ: массово тиражируемая новая марксистская идеология или не менее массово тиражируемая и вдохновенно читаемая литературная классика» [6, с.386-387]. Заслуживает внимания утверждение, что нация сформировалась по-настоящему только тогда, когда в литературе утвердился формат большого романа, и читает такой роман не элита только, а практически весь народ. Если так, то можно сказать, что царская Россия написала «Евгения Онегина» и «Войну и мир», но всенародно прочитала эти национальные романы Россия советская.

По образному выражению английского теоретика нациестроительства Б. Андерсона, современные нации созданы книгопечатным станком. Подразумеваются возможности печати (и вообще современных СМИ) в плане тиражирования национальной идентичности, в плане синхронизации мыслей и чувств большого числа людей. В этой связи историки отмечают «… увеличение тиража ежегодно выпускаемых книг с 87 млн. в 1913 г. и 226 млн. в 1927 г. до 462 млн. в 1940 г. и 820 млн. в 1950 г., ежедневного тиража газет с 2,7 и 9,4 млн. до 38 и 36 млн., числа массовых библиотек с 13 тыс. и 27 тыс. до 95 и 123 тыс., киноустановок с 1,4 и 7,3 до 28 и 42 тыс. Эти цифры свидетельствуют, что именно в 30-40-е годы в нашей стране впервые в ее истории сложилась техническая возможность приобщить к массовой культуре урбанистического типа не только отдельные слои населения, но огромное большинство народа» [3, с.89].

Большой театр с подачи главного зрителя страны сосредоточился на русском классическом репертуаре. Иногда ролью зрителя нациестроитель не ограничивался: в частности, он настоял на восстановлении финала оперы М.И. Глинки «Иван Сусанин» («Жизнь за царя») с хором «Славься». Сталин предложил поставить на колени побежденных шляхтичей, бросив их знамена к ногам победителей [4, с.155]. Пересматривая сегодня черно-белый фильм 1945 г. «Парад Победы», невольно задумаешься об авторстве эпического эпизода с поверженными нацистскими знаменами и финальных кадров киноленты.

Обозревая сталинские технологии нациестроительства, можно понять досаду В.Р. Мединского: «У нас же историческая политика в государстве отсутствует как данность. И культурной политики нет – есть некие акции в области культуры, а политики нет. А историческая политика – слов таких не понимают. Не понимают, что история есть мощнейший фундамент национального самосознания, мощнейший источник патриотизма. Вот как у нас была историческая политика при Сталине, так потом про нее и забыли. Можно как угодно оценивать историческую политику Сталина, но она была. Человек знал в этом толк. А мы к этому относимся просто никак» [7, с.19]. В этом интервью важно признание исторической политики Сталина как составляющей проекта нациестроительства. И справедливости ради, надо отметить, что со времени этого интервью произошли известные позитивные подвижки, включая назначение самого Мединского министром культуры России.

Важной составной частью политики нациестроительства был культ героев, и предков, и современников – рабочих, колхозников, ученых (Стаханов, Чкалов, Папанин и т.д.). Ежегодные национальные праздники с парадами и демонстрациями – День международной солидарности трудящихся, Первомай, и 7 ноября – День Великой Октябрьской социалистической революции – способствовали народному единству, очевидно, куда эффективнее, чем одноименный праздник новейшего времени.

Нельзя не упомянуть и политику обязательности изучения русского языка во всех школах СССР (обучение на языках народов СССР в соответствующих республиках не сворачивалось) и перевода латинизированных алфавитов на кириллицу.

А.И. Вдовин приводит следующие важные вехи и идеологические акции сталинского нациестроительства: «1935 год – осуждение национального нигилизма в предшествующей деятельности коммунистической партии; 1936 год – возведение русского народа в ранг великой передовой нации вместо ее поношения в 20-е годы как «бывшей угнетающей нации» и воплощения отсталости; рубеж 1937-1938 годов – изобретение для русского народа внешне привлекательной роли старшего брата, любовно и безвозмездно оказывающего помощь отсталым народам-братьям…» [2, с.141].

Великая Отечественная война показала, что сталинское нациестроительство принесло свои плоды. Строчки известной песни В.И. Лебедева-Кумача из одноименного предвоенного фильма нисколько не оказались преувеличением: «Если завтра война, если враг нападет, Если черная сила нагрянет, – Как один человек, весь советский народ За свободную Родину встанет». В самый отчаянный момент битвы под Москвой Сталин мог с трибуны Мавзолея В.И. Ленина обратиться к бойцам с проникновенными словами и рассчитывать на отклик: «Пусть вдохновляет вас в этой войне мужественный образ наших великих предков – Александра Невского, Димитрия Донского, Кузьмы Минина, Димитрия Пожарского, Александра Суворова, Михаила Кутузова! Пусть осенит вас победоносное знамя великого Ленина!». Во время войны по инициативе Сталина будет возрождена гвардия, возвращены офицерские звания и погоны, учреждены суворовские и нахимовские училища, ордена Александра Невского, Суворова, Кутузова, Богдана Хмельницкого, ордена и медали Ушакова и Нахимова. Сталин существенно пересмотрит конфессиональную политику Советского государства и, прежде всего, политику в отношении Русской Православной церкви. Все это – меры, обеспечившие нашу Победу. Изучение сталинского опыта нациестроительства во многом актуально и сегодня, на современном этапе осмысления российской идентичности, русского культурно-исторического кода и формирования гражданской нации в нашей стране.

Литература

1. Барсенков А.С., Вдовин А.И. История России. 1917-2004. Учеб. пособие для студентов вузов. – М.: Аспект Пресс, 2005. – 816 с.

2. Вдовин А.И. Русские в ХХ веке. – М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2004. – 448 с.

3. Гордон Л.А., Клопов Э.В. Что это было?: Размышления о предпосылках и итогах того, что случилось с нами в 30-40-е годы. – М.: Политиздат, 1989. – 319 с.

4. Емельянов Ю.В. Сталин: На вершине власти. – М.: Вече, 2002. – 544 с.

5. Застольные речи Сталина. Документы и материалы. Вступительная статья, составление, комментарий, приложение д.и.н. В.А. Невежина. – М.: АИРО-ХХ; СПб.: Дмитрий Буланин, 2003. – 544 с.

6. Кара-Мурза С.Г. Демонтаж народа. – М.: Алгоритм, 2007. – 704 с.

7. Мединский В. Единый подход к истории задается либо государством, либо кем ни попадя // Однако. – №14 (123). – 14.05.2012.

8. Попович Н. Советская политика по укреплению русского патриотизма и самосознания (1935-1945 гг.) // Россия в ХХ веке: Историки мира спорят. – М.: Наука, 1994. – 752 с.

9. Сарнов Б. Сталин и писатели: Книга первая. – М.: Эксмо, 2008. – 832 с.

10. Сергеев А., Глушик Е. Как жил, работал и воспитывал детей И.В. Сталин (свидетельства очевидца). – М.: Крымский мост-9Д Форум, 2011.

11. Сорокин А. СССР – неудавшаяся империя или государство наций? // Родина. – №2. – 2013.

12. Сталин И.В. О Великой Отечественной войне Советского Союза. – СПб.: Питер, 2010. – 192 с.

13. Тишков В.А. Российский народ: истоки и смысл национального самосознания. – М.: Наука, 2013. – 649 с.

М.А. Виноградов

Поиск по сайту: