Европа благотворительности

Кроме того, что нищенствующие ордена создали своими проповедями Европу публичного слова, они также оказались великими создателями Европы благотворительности, предвосхищавшей Европу социального обеспечения. Эта система возникает в XIII веке под названием «дел милосердия». Они основываются на тексте Евангелия от Матфея, 25:35, согласно которому Сын Человеческий на Страшном Суде разделит человечество и пошлет тех, кто занял место справа от него, в Царствие Небесное в награду за добрые дела, которые они творили во время своей земной жизни. Вот примеры этих добрых дел: посещать больных, давать питье жаждущим и еду голодным, платить выкуп за пленных (в XIII веке это главным образом те, кого брали в плен пираты-мусульмане в Средиземном море), одевать тех, у кого нет одежды, давать приют странникам, заказывать мессы по усопшим. Нищенствующие братья активно проповедуют дела милосердия и сами их практикуют; одновременно они работают в больницах, которых в городской среде становится все больше. Рождается Европа больниц.

Третьи ордена: между клириками и мирянами

Еще одно предприятие нищенствующих орденов — результат их интереса к городским мирянам. Мы имеем в виду основание третьих орденов. Они объединяют мирян различного звания, зачастую довольно состоятельных, которые продолжают жить в семье и исполнять свои профессиональные обязанности, но в то же время ведут жизнь, максимально приближенную к монашеской. В сущности, каждый нищенствующий орден на деле состоит из трех орденов: мужского, женского (у францисканцев это клариссы, у доминиканцев — доминиканки) и третьего ордена, оказывающего существенное влияние на городскую среду. Фактически все общество пронизано влиянием этих трех орденов. Но главным для нищенствующих остается первый орден, мужской, подчиненный папской власти. Этот орден не избежал подчинения церковной иерархии, и, как показал на примере францисканцев отец Дебонне (Desbonnets), нищенствующие ордена очень быстро эволюционировали «от интуиции к институции». Несмотря на повышение статуса мирян внутри Церкви, в XIII веке Европа не сумела стать мирской, светской.

Готическая Европа

В XIII веке наступает расцвет искусств, в частности архитектуры. Искусство, и в особенности архитектура, оказалось грандиозной демонстрацией европейского единства и цементом, его скрепляющим. Литературы оставались весьма различными (несмотря на наличие общих черт), поскольку они создавались на разных языках, в то время как язык архитектуры оказался общим для всех. Уже романское искусство, намечающее, как это указывает его название, определенный возврат к римской античности, было распространено на большей части Европы, но оно еще сохраняло особые, свойственные лишь данному народу или местности черты. Готическое искусство, называемое также французским, распространилось по всей христианской Европе, начиная с Северной Франции, а конкретно — с самого ее центра, который в XIII веке назывался просто Францией, а позже получил название Иль-де-Франс. Это новое искусство, сильно отличавшееся от романского, оказалось, во-первых, ответом на возрастание численности населения — теперь требовались более просторные церкви — и, во-вторых, на глубокие перемены во вкусах. Помимо более значительных размеров сооружений, готика отличается стремлением к вертикали, к свету и даже к цвету. Разные города — потому что готика является стилем гораздо более городским, чем романский, — соперничают в дерзновенности и красоте проектов готических построек, из которых главными оказываются соборы. Этот период Жорж Дюби называл «эпохой соборов». Родилась Европа гигантизма и безмерности. Все выше — кажется, таков был лозунг готических архитекторов. Начиная с первого поколения соборов, построенных между 1140 и 1190 годами, например, в Сансе, Нуайоне, Лане, весь XIII век отмечен рождением соборов, в том числе собора Парижской Богоматери. Лихорадочный поиск протяженности и высоты проявился, к примеру, в Амьенском соборе, возведенном между 1220 и 1270 годами; практически его постройка продолжалась все царствование Людовика Святого, который произнес с его хоров, уже завершенных к 1256 году, свою знаменитую Амьенскую речь — судебное решение по тяжбе между королем Англии и его баронами. Амьенский собор достигал в длину 145 метров, а в высоту 42,5 метра. Наивысшая точка была достигнута при возведении хоров собора в Бове, которые в 1272 году были возведены на высоте 47 метров, а в 1284-м обрушились.

Высокие окна готических соборов свидетельствовали о стремлении к одухотворению посредством света. Это стремление было обосновано в XII веке настоятелем Сен-Дени Сугерием (Сюжером), который начал перестраивать базилику своего аббатства согласно новым богословско-эстетическим принципам. В противоположность романским стеклам, обычно или белым, или украшенным гризайлем, готические стекла расцветают красками, что связано с распространением культуры красящих растений, таких как вайда или пастель, и с прогрессом в области техники окрашивания. Цветные стекла и полихромные скульптуры упоминаются у Алена Эрланд-Бранденбурга (Erlande-Brandenbourg) в книге «Когда раскрасились соборы». В самом деле, развитие готической архитектуры влечет за собой расцвет скульптуры, использовавшейся главным образом для украшения соборов. Благодаря распространению украшенных скульптурой соборных порталов, статуи оказываются на виду; в частности, привлекают к себе внимание изображения Страшного Суда, созерцание которых, возбуждая страх и одновременно надежду, создавало ощущение равновесия между порывом вверх и буйством красок.

Европа цветного витража блистательнее всего проявила себя в Шартрском соборе, знаменитом своими синими стеклами. Великим французским соборам часто подражали в других странах, то воссоздавая наиболее распространенный тип здания — с тремя нефами, — то применяя пятинефную конструкцию, как в Бурже. Самые прекрасные подражания появлялись в Испании — прежде всего в Бургосе, но также и в Толедо, и в Леоне. В Англии распространился особый тип готики, по образцу нормандского; это одно из первых проявлений того, что в XIV и XV веках станет называться пламенеющей готикой. В Италии готическое искусство оказалось «зажато» между по-прежнему процветающим романским и зарождающимся ренессансным. Готические постройки сооружались главным образом — впрочем, в ограниченных масштабах — благодаря нищенствующим орденам, например, в Ассизи. В германских и, в особенности, в ганзейских областях под влиянием купечества зародился особый тип готической церкви, возводившейся вокруг единственного нефа; внутри эти церкви напоминали огромные крытые рынки. Недавно Роланд Рехт (Recht) доказал, что долгая готическая традиция в Европе продолжается до наших дней. Приведу цитату: «Если мы повнимательнее присмотримся к выдающимся постройкам XX века, мы убедимся, что часто они продолжают, обогащают и актуализируют всю совокупность созданного между 1140 и 1350 годами на северо-западе Европы. Именно этой эпохе обязаны большей частью своей архитектурной культуры такие мастера, как Пёльциг, Бруно Таут, Мис Ван дер Роэ, Гропиус, Нимейер, Гауди, а также и Нерви, и Годен, и Гери и многие другие. Отрешаясь от классического идеала, современная архитектура тем самым дала себе свободу вдохновляться тем, чему этот идеал препятствовал: статическим и эстетическим переосмыслением стены, применением несущих конструкций, предварительным изготовлением стандартизованных элементов и, — очевидно, самое главное, — четко прочитываемым преобладанием функции над формой»[39]. Экскурсия по разновидностям готического искусства завела бы нас слишком далеко. Но не следует забывать, что готическая Европа XIII века — это Европа не только архитектуры, но и скульптуры, Европа соборов с порталами и кафедрами, украшенными скульптурой, как в Пизе, и статуями ангелов, Богородиц и принцесс, а также и Европа живописи, от фресок до миниатюр. Готический XIII век сказочно обогатил Европу изображений .

Куртуазная Европа

В XIII веке в Европе утвердились также хорошие манеры, которым современные историки и социологи присвоили наименование цивилизованности, между тем как христиане XIII века относили все это к куртуазности. Позже эти изысканные чувства и поведение станут обозначаться словами urbanité, politesse, означающими «вежливость», «учтивость» и отсылающими, как мы уже показывали, к понятию городского пространства. Первый обобщенный очерк этого движения был дан в 1939 году немецким социологом Норбертом Элиасом в его новаторском исследовании «Über den Prozess der Zivilisation»[40]. Эту эволюцию средневековые люди обозначали словом «куртуазность». Сама этимология слова показывает, что процесс этот, зародившийся в Средние века, а именно в XIII веке, имеет двойное происхождение: он возникает при дворе и в городе. Следовательно, происходит конвергенция дворянских и буржуазных нравов, которой обусловлено появление в XII–XIII веках учебников куртуазности на латыни и на народных языках; среди них можно привести «Liber Urbani» и «Facetus» в Англии, на немецком языке «Гость-невежа» («Der Wälche Gast») Томаса из Церклера и «Поэму» Тангейзера, а также «Трактат о куртуазности» («Traité de courtoisie») миланского педагога Бонвезино далла Рива; советы насчет хороших манер, содержавшиеся в этих опусах, касались по большей части поведения за столом, естественных отправлений, сексуальных отношений, подавления агрессивности. Вот, например, что советует Бонвезино:

Негоже пить из суповой чашки,

Приличнее суп прихлебывать ложкой.

Кто нагибается низко к чашке,

Слюни в нее роняя, как хрюшка,

Пускай скорее, не пив, не ев,

Отправляется прямо в хлев[41].

Вилка давно уже пришла в Венецию из Византии, но особого распространения не получила и прививалась медленно в ходе XIV–XV столетий.

Вся эта литература увенчалась знаменитым трудом Эразма, написанным на латыни и переведенным на несколько народных языков, «Об учтивости манер у детей» («De civilitate morum puerilium»), который пользовался огромным успехом в XIV веке. Так в XIII веке родилась Европа хороших манер[42].

Поиск по сайту: