ПРО ЖАР-ПТИЦУ И МОРСКУЮ ЦАРЕВНУ

В одной деревне жили в далёкие времена муж с женою. Детей у них не было. Были они люди честные, но бедные. Однако, как ни бедны они были, всё же хотели, чтобы бог послал им наследника.. И через некоторое время родила жена здоровенького сынка. Пошёл муж крёстных искать, но к бедняку никто в кумовья идти не хотел. Расстроился он и огорчённый возвращался домой. И тут, неподалёку от хижины своей, повстречал нищего.

— Что ты такой печальный? — спрашивает его нищий.

— Как же мне не печалиться? Родила жена сыночка, а я не могу ему крёстного найти! — отвечает отец.

— Ну, хоть я и нищий, но, если ты не против, стану крёстным, только у меня нечего ему дать на зубок, вот всего семь крейцеров,— говорит нищий.

— Так ведь я ничего и не прошу, будьте ему крёстным.

— Иди домой, а я тебя буду у костёла ждать,— отвечал нищий.

Пришёл отец домой и тут же похвалился жене, что крёстного он уже нашёл. Взяли они сыночка и отправились его крестить. Нарекли его Янко. Старик нищий, что стал его крёстным, дал ему на зубок семь крейцеров, благословил и исчез.

Родители спрятали эти семь крейцеров и решили: пусть будет какая угодно бедность, тратить их они не станут.. Только с той поры, как у них появился Янко, в хижине достаток был, и дела шли хорошо. Янко рос как на дрожжах и день ото дня становился всё пригожее. Родители в нём души не чаяли. Янко хоть и любил отца и мать, но всё же тянуло его свет повидать.

— Дорогие матушка и батюшка! — сказал он им в один прекрасный день.— Вы много для меня сделали, я уже встал на ноги и могу о себе позаботиться сам. Пожалуйста, отпустите меня белый свет повидать.

Горько было слышать родителям слова Янко, стали они его отговаривать, плакали.

— Да вы не плачьте и не бойтесь, дорогие родители, через год-другой я вернусь и о вашей старости позабочусь,— утешал их Янко.

Увидели родители, что по-иному не выходит, и решили: пусть по его будет, и стали понемногу готовить его в дорогу. И тут, когда родители совет держали, как сына получше в дорогу собрать, у дверей вдруг появился старик, держа за узду красавца коня, и спрашивает:

— Не надо ли вам коня?

— А за сколько? — спрашивает отец.

— За семь крейцеров! —отвечает старик.

— Ладно, Янко, купи его за те семь крейцеров, что получил на зубок, - говорит отец и тут же приносит деньги, что были спрятаны.

Янко охотно отдал старцу семь крейцеров, и тот, вручив ему коня, сразу ушёл.

Много радости доставил Янко великолепный конь, которого он так неожиданно получил.

Накормил его Янко, собрал в путь, попрощался с родителями, потом вскочил в седло и, не долго мешкая, отправился по белу свету.

Были они уже далеко от дома, ехали по зелёному лугу, вдруг говорит конь Янко:

— Не зевай, подбери то, обо что я споткнусь.

Удивился Янко, что конь его разговаривает, хотел было ответить, но в тот момент конь споткнулся — и на земле заискрился огонёк, а когда Янко поближе пригляделся, то увидел, что не огонёк это, а золотое перо.

— Взять его? — спросил Янко коня.

— Возьми, это перо из крыла Жар-птицы, бери, только хорошенько спрячь его... Сперва оно тебе недобрую службу сослужит, а потом добрую,— отвечал конь.

Янко перо поднял, завернул его в белый платок и спрятал за пазуху.

Едут они дальше, подъезжают к столице одного королевства, проезжают мимо королевского замка, а в это время король в окно смотрит. Увидев добра молодца на коне, спрашивает, куда это он едет.

— По белу свету счастья искать, — отвечает Янко. — А ты бы не хотел у меня служить? — спрашивает король.

— Отчего же нет, если вы меня возьмёте. Только и коня моего со мной берите на службу, без него не пойду.

— Что ж, беру тебя с конём, коль хочешь,— говорит король.

Янко въехал в замок, поступил на королевскую службу, и дали ему работу — ухаживать за шестёркой великолепных лошадей, которых в карету короля запрягали. Своего коня он поставил в углу конюшни, там же и сам спал рядом с ним.

С той поры как Янко стал за лошадьми ухаживать, день ото дня становились они краше, шерсть сделалась как бархат, гривы спадали золотыми волнами, в глазах сверкал огонь. Нравилось это королю, хвалил он Янко. Челядь, однако, дивилась: что происходит с лошадьми, за которыми Янко ухаживает, глаз не оторвать от них, словно кормит он их лучше, хотя всем овса дают одинаково. Не к добру, мол, это. Особенно один слуга из королевской челяди ненавидел Янко и королевскому расположению к нему завидовал. Решил он дознаться, что же Янко с лошадьми делает. Как задумал, так и сделал.

Однажды вечером прокрался в конюшню и, спрятавшись за сено, сваленное в углу, стал поджидать

Янко. Когда совсем стемнело, Янко вошёл в конюшню не зажигая огня. Заложил щеколду, вынул из-за пазухи белый платок, в котором у него было завёрнуто золотое перо Жар-птицы. Положив платок на окно, развернул его — и в тот же миг озарилась ярким светом вся конюшня. Янко снял шапку, повесил её на гвоздик, сбросил сюртук и стал чистить лошадей, одну за другой расчёсывать и весело напевал при этом.

Окончил он работу, завернул золотое перо в платок и только тогда улёгся на сено подле своего коня.

Когда рассвело, подлый слуга выбрался из-за сена, увидел, что Янко крепко спит, забрал перо вместе с платком и удалился так же тихо, как и пришёл.

Едва настал белый день, слуга поспешил к королю, золотое перо ему отдал и всё рассказал про то, как и где он его добыл. Выслушал его король и послал за Янко. Перо королю понравилось, и подумал он: «Если одно перо так сияет и такое красивое, то какой же должна быть вся птица?»

Явился Янко к королю, тот сердито на него взглянул и сказал гневно:

— Как ты смел утаить от меня золотое перо Жар-птицы, за это ты смерти достоин!

— Да простит меня ваша королевская милость, я не думал, что это перо может вам так понравиться,— оправдывался Янко.

— Прощаю тебя, но ты должен за это принести мне Жар-птицу, а не принесёшь — голова с плеч!

Сказал это король и отвернулся, а Янко заплакал и вернулся в конюшню.

— О чём плачешь, Янко, что случилось? — спрашивает его конь. ч

— Да как же мне не плакать и не горевать, конь мой милый, если король приказал мне добыть Жар-птицу, а не добуду — голова с плеч! Горе мне! Где я возьму Жар-птицу?

— А помнишь, что я тебе говорил: сперва золотое перо это будет не к добру, а потом к добру. Ну, не плачь, я тебе помогу. Но сперва проси у короля корытце золотой пшеницы и сеть шёлковую. Потом запасись снедью, садись на меня, и отправимся мы в путь.

Вернулся Янко к королю с просьбой дать ему корытце золотой пшеницы да сеть шёлковую. Король приказал, чтобы дали ему всё, что он просит.

Когда всё было готово, навьючил Янко коня, вскочил на него — и в мгновенье ока оба они скрылись за воротами.

Ехали они много дней, ехали через горы высокие, через долы широкие и наконец приехали к золотому холму. Тут конь остановился и говорит Янко:

— Возьми сеть, золотую пшеницу и иди на холм, что перед тобой. На том холме есть родник. К тому роднику каждую ночь прилетают Жар-птицы воду пить. Насыпь вокруг родника золотой пшеницы. Птицы прилетят, станут её клевать, в тот же миг ты должен успеть схватить одну из них. Как схватишь, набрасывай на неё сеть и зови меня. Как конь сказал, так Янко и сделал: взял с собой пшеницы, сеть и отправился на золотой холм. Добрался он туда уже к вечеру.

На холме был родничок, а вода в нём чистая, как хрусталь. Насыпал Янко пшеницы вокруг родничка, потом лёг на землю и стал поджидать. Когда настала ночь, вся вершина вдруг озарилась, словно над нею солнце взошло,— это летели Жар-птицы. Опустились они к родничку и, увидев золотую пшеницу, рассыпанную вокруг него, стали жадно клевать зёрна и драться из-за них между собой.

Залюбовался Янко прекрасными птицами, затаил дыхание, чтобы не вспугнуть, а когда одна из них, самая красивая, подошла близко, он метнулся молнией, схватил её за ногу, набросил на птицу сеть и изо всей мочи стал звать коня. В тот же миг конь стоял рядом. Янко с птицей вскочил на него — и поминай как звали. Им повезло, потому что Жар-птицы почти добрались до Янко и наверняка крыльями бы его забили и тело его расклевали, если бы конь вовремя его не унёс.

Король обрадовался, когда Янко в замок вернулся и птицу с собой принёс. Он щедро одарил Янко и Жар-птицу велел поместить в самый лучший зал на золотую жёрдочку и кормить золотой пшеницей.

С той минуты, как Янко вернулся, подлый тот слуга только и думал о том, как бы Янко навредить. Но Янко не обращал на него внимания и так же, как прежде, продолжал ухаживать за лошадьми.

Однажды прогуливался король по залу, где Жар-птица на жёрдочке сидела, и слуге, который там что-то делал — а слуга этот был недруг Янко,— говорит:

— Я думаю, что нет на свете ничего дороже, чем эта птица!

— Есть, ваша королевская милость! — отозвался слуга, радуясь, что ему представляется случай навредить Янко.

— Где есть? Что есть? — быстро спросил король.

— Рассказывал нам Янко, что на море Чёрном живёт дева морская, с которой никто красотою сравниться не может!

Задумался король над его словами и затосковал по прекрасной деве.

А слуга продолжал:

— Никто до сих пор не мог её изловить, а Янко хвастался, что смог бы!

— Ну, ладно. Позови-ка Янко! — велел король. Слуга тотчас же побежал за Янко, наперёд радуясь, что теперь-то от него избавится навсегда.

— Ты почему не сказал мне о морской деве? А теперь иди и раздобудь её. Не раздобудешь — голова с плеч!

Янко хотел растолковать, что про морскую деву знать не знает, но король даже слова не дал ему вымолвить и выгнал его из горницы, приказав, чтобы немедленно в путь собирался.

Весь в слезах вошёл Янко в конюшню.

— О чём плачешь, Янко? — спрашивает его конь.

— Ах, конь мой дорогой, как же мне не плакать, коль посылает меня король за девою морскою, а если не добуду её — голова с плеч! — горевал Янко.

— Ну, не плачь. Нелёгкое это дело, но ты не бойся. Я помогу тебе. Но сперва проси у короля белый, золотом шитый шатёр, золотой столик и чтоб были на нём всякие драгоценности из золота и серебра. И ещё возьми с собой фуяру1 пастушью и еды побольше. Когда всё это у тебя будет, мы отправимся в путь.

Пошёл Янко к королю, попросил шатёр, столик, драгоценности и еду, как велел ему конь. И король приказал, чтобы незамедлительно выдали ему то, что он просил.

Собрал он всё это, навьючил на коня, сам верхом вскочил, и, не теряя времени зря, отправились они в путь. Через горы, долы, пустыни бескрайние много дней ехали, пока не доехали до моря.

— Ну, вот мы и на месте, это и есть море Чёрное,— сказал конь, как только они неподалёку от берега морского остановились.— Сойди-ка на землю и слушай, что я тебе скажу. Сперва разбей на берегу шатёр, в шатёр поставь столик, на столик положи драгоценности, что взял с собой. Потом садись перед шатром и жди. Каждый день пополудни проплывает тут по морю в золотой лодочке дочь морского царя. Как увидишь её, заиграй на фуяре (Фуяра — пастушья дудка.— Прим. перев.), да так, чтобы она тебя услышала. Услышит она, подплывёт к берегу со своими подругами и станет спрашивать, кто ты есть и откуда. Скажи, что ты купец, что в шатре у тебя драгоценности, пригласи полюбоваться ими. Как станет она драгоценностями любоваться,— не зевай, хватай её за правую руку и зови меня.

Сказав это, конь отошёл в сторонку, а Янко отправился к самой воде. Там разбил он белый, золотом шитый шатёр, в шатёр поставил золотой столик, а на столике разложил разные дорогие украшения. Потом взял фуяру, сел перед шатром и так сидел, не спуская глаз с моря.

И вот около полудня видит: что-то далеко в море сверкает, словно золотая уточка плывёт. Но то была не уточка, а золотая лодочка, и сидела в ней дочь морского царя со своими подругами, которые гребли серебряными вёслами. Как только Янко увидел это, стал он на фуяре нежную мелодию наигрывать.

Услышала морская царевна и, желая узнать, кто это играет, повернула лодочку к берегу. И видит она Янко, сидящего перед золотом сверкающим шатром. Когда она к самому берегу подплыла, вышел Янко ей навстречу, низко поклонился и на вопросы её, кто он есть и куда едет, отвечал:

— Я купец из далёкой страны, девица-краса. Если хочешь, войди в мой шатёр и полюбуйся на товар. Есть у меня чудесные вещи, может, тебе какая и понравится,— завлекал её Янко ласковыми словами. Та не заставила себя долго уговаривать и вместе с подругами вошла в шатёр.

Обступили они золотой столик, и глаза у них разбежались от невиданной красоты. Янко не мешал им разглядывать украшения и только ждал удобного момента. И когда морская царевна повернулась к нему, спрашивая, сколько бы он хотел за весь свой товар, схватил её за правую руку, вместо ответа кликнул коня и, увидев, что он стоит рядом, взлетел в седло вместе с девицей и помчался прочь. Пока подруги опомнились да позвали морского царя, Янко с морской царевной уже скрылся за горами.

Неслыханно в замке удивились, когда Янко вернулся и морскую деву красоты невиданной с собой привёл. Король на радостях щедро Янко одарил за то, что тот ему такую красавицу-невесту привёз. Только Янко мало радовали милость королевская и дары. Куда больше королевского богатства он хотел бы получить морскую царевну. Да и она с той поры, как порог замка переступила, была невесела, не засмеялась ни разу, разговаривать даже не хотела и лишь грустно по замку ходила.

Печаль её очень короля огорчала, и не знал он, что предпринять, чтобы ей угодить, потому что хотя и был он стар, но в прекрасную девицу влюбился. Без неё не мог минуты пробыть и всё торопил её со свадьбой.

Однажды, когда он её снова стал спрашивать, когда же они свадьбу отпразднуют, ответила ему царевна морская:

— Не может у нас быть свадьбы, потому, что я молода, а ты стар!

— Это правда, но хотя я и стар, а любить тебя буду больше, чем молодой! — отвечал король, обиженный её словами.

Морская царевна покачала головой и сказала ему на это:

— Щёки мои как розы цветут, твою же голову снег покрывает. Розы и снег рядом не живут. Тебя, старика, я не полюблю!

— О горе! Что же мне делать, ведь стать молодым я не могу!

— Будь у тебя живая и мёртвая вода, ты бы мог стать молодым,— она ему в ответ.

В ту же минуту кликнул король слугу и наказал ему спросить у всех купцов про живую и мёртвую воду. Слуга, недруг Янко, ушёл, но тут же вернулся и доложил: ни живой, ни мёртвой воды нигде нет. Опечалился король, а слуга говорит:

— Пошлите Янко за нею.

Тотчас же велел король Янко позвать и, как только тот явился, приказал ему принести живой и мёртвой воды.

— А ежели через три дня не принесёшь, велю изрубить тебя на куски!

Несчастный Янко — что он мог на это сказать! Убитый горем, пошёл он на конюшню.

— Ну, Янко, о чём опять горюешь, что случилось? — спрашивает его конь.

— Эх, конь мой милый, как же мне не сокрушаться, коль посылает меня король за живой и мёртвой водой. Если не принесу, велит меня на куски изрубить.

— Ну, не страшись, я тебе помогу. Но сперва потребуй у короля два маленьких пузырька для воды, да такие лёгкие, чтобы птица могла их унести. Когда король тебе их даст, запасись едой, и отправимся мы в путь.

Обрадованный Янко воротился к королю и попросил два пузырька, такие лёгкие, чтобы птица могла их унести. И велел тогда король немедленно изготовить их из бычьего пузыря и отдать Янко. С пузырьками и запасом еды сел Янко на коня, и тот помчал его как ветер и несся так, пока не подъехали они к дремучему лесу. Там остановились, конь велел Янко сойти. Сошёл тот, и тогда говорит ему конь:

— Спрячься здесь, вон за тем буком, а я повалюсь на землю и прикинусь мёртвым. Вскоре прилетят вороны и захотят меня клевать. Вон они уже сидят на дереве, со своими птенцами. Как только они на меня усядутся, не зевай, хватай птенца. Старики перепугаются, станут просить, чтобы ты отпустил его, ты же не отпускай, а скажи, что убьёшь его, если не принесут они тебе живую и мёртвую воду. Отдай им пузырьки, а воронёнка придержи у себя.

Спрятался Янко за бук, а конь повалился на землю и притворился мёртвым. Вскоре слетели вороны вниз и уселись на коня, приняв его за падаль. Тут Янко подкрался из-за бука и накрыл воронёнка шапкой.

— Ах, добрый человек, не убивай нашего малыша, мы тебе за это добром отплатим! — стали умолять старые вороны.

— Только тогда отпущу я вашего птенца, когда принесёте вы мне живой и мёртвой воды!

— Принесём! Принесём! — воскликнули старые вороны в один голос.

Янко дал каждому из них по пузырьку, вороны взлетели и в мгновенье ока скрылись с глаз.

После того как вороны улетели, конь встал. Янко крепко держал воронёнка и с нетерпением ждал возвращения воронов. Прошёл день, минула ночь, а на другой день утром летят два ворона — и прямо под бук к Янко, у каждого пузырёк в клюве. Взял у них Янко пузырьки, но по совету коня, прежде чем отпустить воронёнка, разорвал его на части, потом окропил его сперва мёртвой, а затем живой водою и только после этого отпустил. Затрепетал воронёнок крыльями и, бодрый и здоровый, улетел вместе со своими родителями.

Убедившись таким образом, что его не обманули, сел Янко на коня, и тот словно ветер помчал его домой.

Они успели вовремя. Янко завёл коня в конюшню, погладил его, поцеловал в шею, как это всегда делал в благодарность за верность, и после этого отправился к королю, который с нетерпением его ждал. Янко отдал королю пузырьки с водою, а король передал их морской царевне.

Она одной рукой взяла пузырьки, другой сняла со стены меч и, подавая его Янко, говорит:

— Ну, король, стань на колени, и пусть тебе Янко отрубит голову, потом я её этой водой омою — и ты станешь молодым и красивым.

Испугался тех слов король, и не захотел он позволить, чтобы ему отрубили голову. И тогда сказала морская дева:

— Чтобы ты поверил, пусть Янко тогда станет на колени, и голову ему отрубишь ты!

На это король согласился. Янко без страха стал на колени, и король отрубил ему голову. Но морская царевна взяла голову, сперва мёртвой водой омыла, на место поставила, потом омыла живой водой — и Янко вскочил, ещё более красивый, чем прежде, и лишь золотая полоска осталась у него вокруг шеи. Увидел это король, и всякий страх у него пропал, стал он на колени и сам подал меч Янко, чтобы тот ему голову отрубил. Заколебался Янко, но, коль дева ему велела, взял меч и голову королю отрубил. Морская царевна подала ему мёртвую воду, чтобы он голову омыл и на место её поставил, а живую воду выкинула в окно. Король остался мёртвым.

Морская царевна тут же созвала всех придворных и, когда все собрались, указывая на Янко, сказала:

— Он мой жених и ваш король!

И все стали ликовать и радоваться тому, что у них такие красивые король и королева. Увидев, что Янко стал королём, коварный слуга радоваться этому не стал и в замке не задержался.

Первым делом Янко-король отправился к коню, но того нигде не было — исчез конь. Красавица царевна стала женой Янко, а когда потом и стариков родителей они к себе забрали, оказалось, что у них есть всё для полного счастья.

Соль дороже золота

Жил-был король и было у него три дочери. Пуще глаза он их берег, а когда подошла старость, и волосы снежком припорошило, стал подумывать, которой же из трех быть после его смерти королевой? Все три пригожи, все отцовскому сердцу любезны.

Наконец решил: пускай та из дочерей трон наследует, которая его больше всех любит.

Позвал он дочерей и говорит:

— Стар я стал, дочери мои, не знаю, сколько суждено прожить. Пора одну из вас на трон прочить. Но чтоб выбрать по справедливости, хочу знать, как вы меня любите. Отвечай, старшая дочь, как ты своего отца любишь?

— О, мой отец, люблю вас больше, чем золото, — целуя батюшкину руку, вскричала старшая дочь.

— Добро! А теперь говори ты, дочь моя средняя!

— О, дорогой отец! Люблю я вас как свой девичий венец! — кинулась отцу на шею средняя дочь.

— Добро! А ты, моя доченька младшая, ты-то как меня любишь?

— Я, батюшка, люблю вас, как соль любят! — отвечала Марушка, ласково глядя на отца.

— Ах ты, негодница, — накинулись на нее сестрицы, — сравнивать отца с солью!

— Да, я люблю его, как соль, — повторила Марушка и еще нежнее поглядела на отца.

Отец разгневался не на шутку. Как можно сравнивать родителя с какой-то ничтожной солью, которую каждый в щепоть берет и сыплет!

— Убирайся с глаз моих долой! Коль у тебя ко мне любви не более чем к соли! Когда наступят такие времена, что соль станет дороже золота, тогда и возвращайся, я сделаю тебя королевой! — крикнул король.

Марушка от горя словечка сказать не может. Но приказ отцовский для нее закон. Собрала свои немудреные пожитки и подалась, куда глаза глядят. Долго она шла, не разбирая пути-дороги, пока не добралась, наконец, до темного леса. Вдруг, откуда ни возьмись, появилась на лесной опушке старая женщина.

— Марушка! Куда путь держишь? Головку повесила, глядишь невесело? Зачем тебе про то знать, бабушка? Ведь помочь мне нельзя! — отвечает

ей Марушка.

— Ты, девонька, говори, а я послушаю, может что и присоветую, иль ты того не знаешь, что седая голова на советы мудра!

Поведала Марушка старой женщине свое горе. „Ничего, — говорит, — мне теперь не надобно, лишь дожить до того дня, когда отец поймет, как сильно я его люблю.”

По правде говоря, старая женщина и сама все про Марушку знала, ведь была она не простая старушка, а мудрая вещунья! Но ничего она девушке не сказала, а к себе на службу позвала. Марушка обрадовалась. Будет где голову преклонить. Будет кому свою печаль поведать. И пошла она вслед за бабушкой. Пришли они в избушку за лесистыми горами. Старая женщина покормила девушку, чем могла. И то! Марушку уже голод да жажда мучат.

— Теперь не ленись, принимайся за работу. Умеешь ли ты прясть да нитки сучить, да ткать? А овец пасти и доить?

— Нет, бабушка, ничему такому меня не учили, но коли вы покажете, я скоро выучусь, — отвечала Марушка.

— Покажу, покажу, доченька! Тебе мое ученье впрок пойдет, а придет время — и в жизни пригодится.

Марушка была девушка прилежная, как пчелка, и хотя раньше никакой работы не знала, скоро всему обучилась. Закатает рукава, белый фартучек подвяжет, и кипит работа в ее руках — любо-дорого посмотреть.

А во дворце в это время старшие сестры живут не тужат. К отцу ластятся, на шею кидаются, любовь свою выказывают. Отец им ни в чем не отказывает, во всем потакает. Старшая-то все в дорогие платья наряжается да золотом себя украшает, а средняя пиры-балы задает да женихов привораживает. Совсем избаловались, сами не знают, чего бы это еще у отца спросить. Стал, наконец, старый король соображать, что старшей дочери золото милее, чем отец! А как средняя объявила, что замуж собирается, понял, что не нужен ей отец-старик.

Вспомнил он младшую дочь Марушку, да поздно, нет от Марушки ни слуху, ни духу.

— Бог с ней, — отгоняет невеселые думы старый король. — Ведь она меня не больше чем соль любит.

Однажды ждали дочери к себе опять гостей. Слух прошел, будто сваты к средней едут. Вдруг в королевские покои вбегает повар, весь дрожит, побелел, как полотно.

— Ох, король — батюшка! — вопит он. — Беда приключилась великая!

— Ты что умом тронулся? — удивляется король.

— Недолго и тронуться! Ведь у нас вся соль исчезла, то ли размокла, то ли сквозь землю ушла, только нету ни порошинки! Чем теперь солить будем?

— Вот дурень! Пошли кого-нибудь за другой!

— Некуда посылать, в каждом доме, во всей стране нету ни крошки соли!

— Тогда соли без соли, иль стряпай такое, где соль не нужна! — отрезал разозлившись король.

А повару что? — „Будь что будет! Хозяин-барин, коли так велит, пусть так и будет!”

И давай все кушанья варить без соли. Сначала стряпал, что в голову взбредет, потом на одни сладкие блюда перешел. Ну и стряпня это была, в рот не возьмешь! Стало все меньше гостей на королевские пиры съезжаться, а потом гости и вовсе позабыли в замок дорогу. Ведь теперь у короля не было даже того, что в самой бедной избушке найдется: „Хлеба с солью да с доброй волей”. Король ходит, словно в воду опущенный, а дочери, как ошпаренные мечутся. Прошли золотые денечки! Золота — пруд пруди, а соли во всем королевстве ни щепотки, хоть на край света иди! Исчезла, словно ее никогда не было!

Понемногу стала у людей охота к еде пропадать. Соли просят, хоть крошку, хоть маковую росинку на язык! Скот падает, коровы и овцы молока не дают, потому что исчезла соль. Начали люди хворать, с ног валятся.

Король и дочери словно тени бродят. Вот какая беда на королевство свалилась! За щепотку соли король сулит столько золота, сколько человек на себе унесет!

Понял король, что соль дороже золота, а тут еще совесть мучит, ведь выходит, что дочку Марушку обидел он понапрасну.

А нашей Марушке тем временем живется не худо. Нету такой работы, которой бы она не обучилась. А про отцовскую беду ей пока неизвестно. Мудрая-то старушка все, конечно, знает, но до времени помалкивает.

Зовет как-то она Марушку к себе и говорит:

— Я ведь тебе когда-то сказала, что подойдет твое время и пробьет твой час! Пора тебе, дочка, домой возвращаться!

- Ах, добрая бабушка, как же я домой вернусь, коли батюшка меня прогнал? — заплакала Марушка.

— Не плачь, дочушка, все образуется. В твоих краях соль теперь стала дороже золота. Значит, надо тебе к отцу идти!

Все ей вещунья рассказала, а потом добавила:

— Ты мне честно служила! Чем тебя за верную твою службу наградить?

— Ничего мне не надо! Это вам, бабушка, спасибо за добрые советы да за ласку. Вот только горсточку соли для моего бедного отца.

— Только и всего? Ведь я все могу, чего бы ты ни попросила, — улыбнулась добрая вещунья.

— Нет, бабушка, спасибо, только соли, — отвечает ей Марушка.

— Ну, что ж! Коли так ты соль почитаешь, пусть тебе соли на всю жизнь хватит! Вот тебе, милая, волшебная палочка. Как подует полуденный ветер, ступай за ней следом. Через три долины, через три горы пройдешь

— остановись и стукни палочкой 6 земь! На том месте земля отворится — ты внутрь войди! Что там найдешь — все твое. Это тебе от меня приданое на свадьбу!

Поблагодарила Марушка добрую вещунью, взяла золотую палочку и узелок с солью и печально побрела прочь. Жаль было Марушке с мудрой женщиной расставаться, да надеялась еще вернуться за ней и в королевский замок пригласить. А старушка на прощанье ей говорит:

— Обо мне не печалься, будь к людям добра, тогда и они тебе добром ответят!

Вот и лесная опушка. Хочет Марушка еще раз старушку поблагодарить

— глядит, а ее нету, словно и не было никогда. Осталась Марушка средь чистого поля одна, как перст. Оглянулась, вздохнула, всё вспомнила и поспешила к родному дому.

Приходит в замок, и — то ли ее давно не видали, то ли на ней платок повязан был — не узнаёт никто королевскую дочку! Не хотят к королю пускать.

— Пропустите меня, — просит Марушка, — я королю подарок несу дороже золота. Он его сразу исцелит!

Доложили королю, тот приказывает гостью впустить. Вошла Марушка, попросила хлеба. Король велит хлеб нести, а сам тяжко вздыхает:

— Хлеб-то у нас есть, да вот соли нету!

— Коли нету, так будет! — отвечает Марушка, отрезает ломоть хлеба, развязывает свой узелок, посыпает хлеб солью и королю протягивает.

— Соль! — обрадовался король, — ох, милая, и драгоценный же это подарок! Что хочешь проси, что пожелаешь — все получишь!

— Ничего мне не надобно, батюшка, только любите меня, как соль любите! — отвечает Марушка — и скидывает с головы платок.

Король так и обомлел от радости, когда узнал свою дорогую Марушку! Просит, умоляет, чтоб обиду позабыла. А Марушка к отцу ласкается, обнимает, глаз с него не сводит. — Все ведь хорошо, что хорошо кончается, батюшка! — говорит.

Разнеслась добрая весь по всему замку, по всему королевству, что младшая дочь пришла и соли принесла. Все радуются и сестры тоже. Да не столько

Марушке, сколько соли. Марушка зла не держит, угощает сестер хлебом с солью. И каждого, кто придет, наделяет из своего волшебного узелка. Стал король беспокоиться, как бы им самим без соли не остаться.

— Не спеши добро раздавать, — говорит, а она отца успокаивает:

— Всем хватит, батюшка!

И верно, сколько соли раздаст, столько и прибудет!

Все вокруг повеселели. У короля недуги прошли, будто рукой сняло. На радостях созвал он старейшин и прямо под чистым небом объявил Марушку королевой. Стоит Марушка радуется, вдруг теплый ветер ей в лицо дунул. Поведала она отцу все, что ей мудрая старушка наказывала, и пошла вслед за ветром. Миновала три долины и три вершины, хлестнула о земь палочкой — земля разверзлась, и Марушка вошла внутрь.

Вдруг откуда ни возьмись — перед ней огромные палаты. Стены, потолок и пол блестят, да искрятся, словно ледяные. По бокам — штольни, а там по стенкам гномы карабкаются, в руках горящие светильники держат и Марушку такими словами встречают:

— Добро пожаловать, королева, мы ждем тебя! Наша госпожа велела тебе королевство показать. Теперь все твое!

Стали они вокруг Марушки бегать, светильниками махать, и по стенам вверх-вниз карабкаться. Стены засверкали, будто драгоценными камнями покрылись. Марушка ходит, этой красой любуется. Человечки дальше бегут, ведут ее по длинным коридорам, где с потолков блестящие ледяные сосульки свешиваются. Показывают сад с прекрасными алыми ледяными розами и дивными цветами. Срывают самую красивую розу и подают своей королеве. Марушка подносит розу к лицу, но, увы, роза совсем не пахнет!

— Что это такое? — спрашивает у гномов королева. — Я такой красоты никогда еще не видала!

— Все это соль! — отвечают подданные.

— Неужели? Разве соль растет? — изумляется королева. — Что же мне делать? Как я посмею брать отсюда соль?

— Бери, Марушка! Бери, сколько захочешь. Соль никогда не иссякнет, и никогда больше твой народ не останется без соли! — отвечали ей гномы.

Марушка горячо поблагодарила их и поднялась наверх. Но земля за ней не сомкнулась.

Вернулась Марушка домой, показала отцу розу и все ему рассказала. Король понял, какое богатство получила его дочь от доброй волшебницы.

А Марушка все не может забыть бабушку. Велит закладывать карету и вместе с отцом едет в лес, хочет звать старушку в свой замок.

Думала Марушка, что дорогу знает, что каждую лесную тропинку помнит,

но сколько ни ходила, сколько ни искала, все стежки-дорожки казались ей одинаковыми, будто маковые зернышки. Исчезла избушка, да и старую женщину найти не удалось. Только сейчас догадалась Марушка, что это была добрая волшебница. Пришлось ей домой возвращаться.

В дареном узелке соль давно уже кончилась, но теперь Марушка знала, где соль растет: стали люди ее оттуда брать. И сейчас берут, а соль все не убывает! И у всех ее вдосталь.

СЧАСТЬЯ ТЕБЕ, МОСТОК

У одного вдовца была дочь. Часто, как это у деревенских девчат в обычае, ходила она на посиделки к дочери соседей прясть или ещё с какой-нибудь работой. Про соседку-вдову люди говорили, будто она колдунья. Но дочка соседа этому не верила, потому что к ней вдова была всегда добра: когда та заходила, разговаривала с нею ласково, а если, бывало, напечёт лепёшек или ещё чего вкусного, то обязательно угостит. Однажды, когда девочка, как всегда, пришла на посиделки, уселись подружки за прялки и стали прясть, соседка-колдунья повела такую речь:

— Эх, до чего ж, дети мои, хорошо было бы вам в одном доме жить. Почему бы тебе, девонька милая,— обратилась она к дочке соседа,— не сказать своему отцу, чтобы взял он меня в жёны? И ему было бы легче и мне, а вам ох как хорошо вместе было бы.

Девочка ничего на это не сказала, хотя и самой ей хотелось, чтобы подружкина мать стала ей мачехой.

Пришла домой и завела с отцом разговор:

— Отец, почему бы вам не жениться? И вам станет легче, и мне хорошая мачеха не помешает. Женитесь на соседке! Вот и будет у меня добрая мачеха.

— Ах, доченька моя,— отец ей в ответ,— о нашей соседке люди говорят, будто она колдунья. Какая же из неё мачеха?

— И всё-таки, отец, женитесь на ней, ко мне она добра, люди ведь могут всякое наплести.

Уговаривала дочка отца, уговаривала — и уговорила.

Женился он на соседке.

И вот что из этого вышло.

Свадьба ещё не кончилась, а мачеха была уже не та. К падчерице относилась несправедливо. Если и кормила её, то не как следует, а из одной миски с собакой. Лепёшки ей пекла из золы. Красивые платья забрала, а ей дала лишь старые поношенные платья родной дочки. Её колдунья не обижала, та расхаживала павой, каждый день ела жареные пышки, и лакомств у неё всегда были полны карманы. Как только изменилась мать к падчерице, так и дочь к своей подружке стала относиться плохо. Бывало, подойдёт вся разодетая, смеётся над нею и говорит:

— Видишь, какие я ем пышки? А тебе не дам! Видишь, какие у меня красивые платья? А у тебя что? Ничего! Одно тряпьё! Ага!

Бедняжка всякий раз плакала так, что сердце готово было разорваться.

Стоит она однажды у колодца и горько-прегорько плачет. Увидел её отец, подходит к ней и говорит:

— Вот видишь, девочка моя, верно говорил я тебе, что не будет она доброй мачехой. Ну, а теперь, коль уж так получилось, терпи, на то воля божья!

— Ну, да уж ладно! Ничего, как-нибудь обойдётся. Пойду искать какую-нибудь службу, не пропаду! — отвечала заплаканная дочь, утешая и себя и отца.

Вскоре и на самом деле отправилась искать себе службу. Попросила мачеху, чтобы собрала её как полагается, но та лишь огрызнулась: как, мол, она её соберёт, если у неё нет ни приличного платья, ни рук, чтобы на него заработать.

Дала ей на дорогу несколько вывалянных в золе лепёшек и больше ничего. Так и ушла девочка из дому в чём была, отправилась куда глаза глядят.

Шла она, шла и пришла к мостику.

— Будь счастлив, мосток! — поклонилась она ему приветливо.

— И тебе счастья, девочка! — поблагодарил её мостик.— Далеко ль собралась?

— Иду службу искать.

— Переверни ты меня другой стороной,— стал просить её мостик.— Люди уже столько лет всё по одной моей стороне ходят, и никто не хочет перевернуть меня на другую сторону. Переверни ты меня, а я в долгу не останусь.

Девочка перевернула мостик другой стороной и пошла дальше. Идёт она по дороге, и попался ей пёс — голодный, бедняга, грязный.

— Счастья тебе, пёсик! — говорит она ему с поклоном.

— И тебе, девочка. Куда идёшь, далеко ли?

— Иду службу искать.

— Почисть ты меня. Много народу тут прошло, только никто надо мной не сжалился. Почисть ты меня, я за это в долгу не останусь! — стал просить её пёс, и девочка хорошенько его почистила. А потом пошла дальше.

Приходит она к старой груше.

— Счастья тебе, грушенька!

— И тебе, девочка. Далеко ли идёшь?

— Иду службу искать.

— Стряси ты с меня груши. Стряси, я уже не в силах их больше держать, да никто мне помочь не хочет. Я в долгу не останусь!—стала просить груша.

Стрясла девочка с неё все плоды, и груше стало легче.

Идёт она дальше. Недолго шла. Приходит на луг, а там бычок пасётся.

— Счастья тебе, бычок! — поздоровалась с ним путница.

— И тебе, девочка. Куда идёшь, далеко ли?

— Иду службу искать.

— Отгони-ка ты меня с этого луга, я же столько лет тут пасусь, и никто меня не отгоняет. Отгони ты меня, а я в долгу, не останусь.

Отогнала девочка бычка с луга и пошла дальше. Идёт и видит: стоит печка, а в ней огонь горит.

— Счастья тебе, печечка!

— И тебе, девочка! Куда же ты идёшь, далеко ли?

— Иду искать себе службу.

— Выгреби ты из меня угли, уже столько лет они всё горят во мне и горят, и никто их не выгребает. Выгреби ты, а я в долгу не останусь.

Рядом стояла кочерга. Взяла девочка её, выгребла из печи угли и отправилась дальше.

Шла она через горы и долины, пока в один прекрасный день не пришла к одинокому домику в лесу.

В домике не оказалось никого, кроме старушки. А старушка-то была Баба Яга.

— Счастья твоему дому, хозяйка! — поздоровалась девочка.

— И тебе, девочка. Откуда ты тут взялась, куда идёшь?

— Иду службу искать, вот и пришла к вам спросить: не возьмёте ли вы меня к себе?

— Что ж, возьму! Глянь-ка: тут одиннадцать комнат, ничего другого тебе делать не надо, только их выметать. А вон там, видишь, двенадцатая? В неё не входи, даже заглядывать не смей.

— Как велите, так и сделаю,— ответила девочка. Отдохнула немного с дороги и тут же принялась за работу. Стала подметать она одиннадцать комнат, подметала каждый день, а заглянуть в двенадцатую ей даже в голову не приходило.

Однажды Баба Яга ушла куда-то. Девочка стала подметать комнаты. Подмела одиннадцать и задумалась: а почему ей в двенадцатую даже заглянуть нельзя? И решила она, что ничего худого не будет, если она только одним глазком глянет, ведь про это никто и не узнает.

Подумала так, поставила метлу в угол и стала . тихонечко подходить к дверям двенадцатой комнаты. Подошла, приоткрыла — так, чтобы только одним глазом туда заглянуть. И увидела посреди комнаты три кадки. «Что бы там могло быть, в этих кадках?» — подумала она, а дверь всё больше и больше открывала, да так и очутилась внутри. Видит: в одной кадке — золото, в другой — серебро, в третьей — медь!

От удивления девочка ахнула, и тут словно кто-то подтолкнул её. Наклонилась она, да в первую кадку голову и окунула, а когда увидела, что волосы у неё стали золотыми, рученьки и ноженьки тоже в кадку окунула.

И тут спохватилась: что скажет Баба Яга, когда вернётся? Поняла она, что оставаться здесь дольше ей нельзя, быстро собралась и бросилась бежать. Хорошо это было, да не очень.

Баба Яга воротилась домой, увидела двери в двенадцатую комнату открытыми, а золото возле кадки разлитым, тотчас всё поняла, схватила железные гребни, вскочила на метлу — и вдогонку за девчонкой!

Догнала уж было её у печки, но печь пропустила девочку, а как только Баба Яга стала к ней подходить, развалилась и высыпала на старуху огонь. Метла тут же сгорела. А девочка успела убежать. Добежала она до луга, где пасся бычок. Баба Яга совсем было её схватила, но тут бычок за Бабой Ягой погнался и гонял её взад-вперёд до тех пор, пока девочка не убежала далеко. Это помогло, но мало — возле груши Баба Яга опять гналась за беглянкой почти по пятам. Груша подпустила к себе девочку, а когда Баба Яга под бежала, свалилась на неё всей своей тяжестью, так, что чуть кости ей не переломала. Пока та из-под дерева выкарабкивалась, девочка добежала до пса. Но Бабе Яге всё нипочём! Вот она уже совсем рядом и наверняка бы девочку схватила, не будь пёсика. Стал он у Бабы Яги на пути, набросился на неё, лаял, пока девочка не отбежала ещё дальше. Возле самого мостика она оглянулась, а Баба Яга уже её догоняет. Девочка прыгнула на мостик, перебежала его, Баба Яга тоже прыгнула, ан глядь — мостик переломился, и Баба Яга плюхнулась в воду. Еле выбралась оттуда.

Гнаться за девочкой дальше она уже не смела, могла только кричать на неё:

— Негодница! Жаль, что я тебя не поймала, я бы — во, гляди! — этими гребнями золото с тебя соскребла!

Златовласая девочка на неё даже не оглянулась и бежала почти до самого дома.

Когда она подходила к дому, петух, что сидел на дверном косяке, запел:

Кукареку, кукареку!
С косяка на петельку!
Идёт хозяюшка домой с золотою головой!
А Баба Яга злая синяки считает!

Девочка остановилась и задумалась: идти домой или нет?

Домой она не пошла, а села у колодца, возле которого сиживала прежде, и заплакала. Просидела она там долго. Вдруг её увидела мачехина дочка, узнала и побежала к матери:

— Мать, а мать, наша-то уже вернулась. Видела б ты её — вся золотая!.. Сидит там у колодца.

Мачеха тотчас туда побежала и увидела, что у падчерицы и волосы, и руки, и ноги — всё золотое. Стала ласково звать её домой, чтобы поскорее узнать, где это она столько золота нашла, и туда же послать свою дочь. Делать было нечего, пошла падчерица с нею. Как вошла она в комнату, так всё вокруг от красоты её засияло. Стала тут мачеха нахваливать её, словно бог весть как была рада её видеть, а свою дочь ругать:

— Вот как бывает, когда человек отправляется свет повидать и умеет служить, а ты ничего не умеешь, только дома сидеть! Отправляйся-ка и ты куда-нибудь — может, из тебя хоть что-нибудь получится!

— Да я что, я ведь готова идти, отчего же не пойти,— стала оправдываться её дочь,— только пусть она скажет мне, куда идти.

Падчерица охотно рассказала ей, куда идти. Мачеха приготовила дочке красивое платье, напекла ей вкусных лепёшек и отправила её.

Шла она, шла — и пришла к мостику, но не поклонилась, не поздоровалась. А когда мостик сам её попросил, чтоб его другой стороной повернула, она грубо ответила:

— Некогда мне с тобой возиться, у меня впереди долгий путь.— И пошла дальше, а мостик на другую сторону так и не перевернула.

Приходит к псу, голодному и грязному, и с ним тоже не здоровается. А когда тот попросил его почистить, она огрызнулась:

— Стану я об тебя, уродина, пачкаться! Меня ждет другая работа.

Когда она подошла к груше и та попросила стрясти с неё плоды, девица даже не взглянула на беднягу и поспешила дальше. Бычок тоже просил отогнать его с луга, но она прошла мимо, словно и не слышала его. Подходит к печи, в которой непрестанно огонь горит и углей полно,— внимания не обращает и проходит мимо. А когда печь попросила, чтобы она выгребла угли, та даже не обернулась. Наконец пришла она к одинокой избушке в лесу, где Баба Яга жила. Входит и видит: сидит старуха за столом.

— Счастья твоему дому,— приветствует она.

— И тебе, девочка. Откуда ты тут взялась, куда идёшь?

— Я пришла спросить у вас: не возьмёте меня служить?

— Отчего же, возьму, я ведь тут одна. Смотри: каждый день будешь выметать вот эти одиннадцать комнат, а в двенадцатую и заглядывать не смей, а то худо будет.

— Ладно, хозяйка, ладно, буду делать, как ты велишь,— отвечала девочка и осталась там служить.

Какое-то время выметала она эти одиннадцать комнат, но однажды захотелось ей заглянуть и в двенадцатую. Ждала лишь случая, когда Баба Яга уйдёт из дома.

Однажды старуха ушла куда-то, девочка тут же отшвырнула метлу и поспешила к дверям двенадцатой комнаты. Открывает дверь, входит и видит: стоят три кадки, в одной — медь, в другой — серебро, а в третьей — золото. Как увидела она золото, ту же — топ! — прыгнула в него с головой да так в нём выполоскалась — хоть выжимай. Потом выскочила из кадки — и бегом домой.

Пришла Баба Яга — комнаты неметены, золото по земле разлито.

— Ну, погоди, расхочется тебе золота! — закричала Баба Яга, натянула сапоги семимильные, схватила железный гребень — и вдогонку за девчонкой.

Тем временем девочка добежала до печи, в которой всё время огонь горел, но печь перед нею развалилась и так обдала её жаром, что золото на ней стало плавиться.

Едва увернулась от одной беды, как попала в другую. Бычок, что пасся на лугу, не хотел её пропустить — гонял до тех пор, пока Баба Яга не прибежала. Тут же по беглянке железным гребнем провела, да так, что золото с неё слетело. Нагнулась Баба Яга, чтобы собрать его с земли — тут девчонка и убежала. Подбегает к груше, а груша на неё свалилась. Пока она из-под дерева выбиралась, Баба Яга опять её догнала и снова с неё золото стала соскабливать. За то время, что она с земли его подбирала, девочка добежала до пса, но тот залаял, набросился на неё и не хотел пропустить, и Баба Яга успела её догнать. В кровь голову и тело девочки изодрала, пока последнее золото соскребала. Бедняге опять удалось выбраться. Она была уже на мостике, но, на беду, мостик переломился — и неудачница свалилась в воду. Баба Яга кинулась за нею с гребнем и счесала всё золото до последней крупинки. Что не взял гребень, смыла вода.

Еле живая, насквозь промокшая, вся исцарапанная, вылезла девочка из воды и побрела домой.

Когда она подошла к дому, петух с косяка двери запел:

Кукареку! Кукареку!
С косяка на петельку!
Бредёт хозяюшка домой с изодранной головой.
А Баба Яга злая золото считает.

Идти в дом она побоялась, села у колодца и стала причитать:

— Вот так дослужилась я! Вот что заработала!.. Что же мне, несчастной, мать скажет?

Услышала это колдунья и узнала дочь по голосу. Обрадованная, стала звать её в дом:

— Да заходи же, девочка моя! Что ты там сидишь? Иди да расскажи нам, что и как ты заработала.

Пришлось ей войти в дом. И тут увидела мать её исцарапанное тело, мокрое платье и ужаснулась.

— Ну и дослужилась, дочка! Видно, хорошо же ты себя вела, негодная девчонка! — ругала она дочь и с той поры видеть её не хотела.

Падчерица вскоре вышла замуж за молодого, богатого пана, и жилось ей очень хорошо, потому что была она скромная и добрая. А дочку колдуньи так никто и не захотел взять в жёны.

Поиск по сайту: