Камер доносились ужасные крики, звуки ударов, густо тянуло горелым. И

разговоры, разговоры!..

- У костоломки есть такой винт сверху, так он сломался. А я виноват?

Он меня выпер. "Дубина, - говорит, - стоеросовая, получи, - говорит, -

пять по мягкому и опять приходи..."

- А вот узнать бы, кто сечет, может, наш же брат студент и сечет. Так

Договориться заранее, грошей по пять с носу собрать и сунуть...

- Когда жиру много, накалять зубец не след, все одно в жиру остынет.

Ты щипчики возьми и сало слегка отдери...

- Так ведь поножи господа бога для ног, они пошире будут и на

Клиньях, а перчатки великомученицы - на винтах, это для руки специально,

Понял?

- Смехота, братья! Захожу, гляжу - в цепях-то кто? Фика Рыжий, мясник

С нашей улицы, уши мне все пьяный рвал. Ну, держись, думаю, уж порадуюсь

Я...

- А Пэкора Губу как с утра монахи уволокли, так и не вернулся. И на

Экзамен не пришел.

- Эх, мне бы мясокрутку применить, а я его сдуру ломиком по бокам,

Ну, сломал ребро. Тут отец Кин меня за виски, сапогом под копчик, да так

точно, братья, скажу вам - света я невзвидел, до се больно. "Ты что, -

говорит, - мне матерьял портишь?"

Смотрите, смотрите, друзья мои, думал Румата, медленно поворачивая

Голову из стороны в сторону. Это не теория. Этого никто из людей еще не

Видел. Смотрите, слушайте, кинографируйте... и цените, и любите, черт вас

возьми, свое время, и поклонитесь памяти тех, кто прошел через это!

Вглядывайтесь в эти морды, молодые, тупые, равнодушные, привычные ко

Всякому зверству, да не воротите нос, ваши собственные предки были не

Лучше...

Его заметили. Десяток пар всякого повидавших глаз уставился на него.

- Во, дон стоят. Побелели весь.

- Хе... Так благородные, известно, не в привычку...

- Воды, говорят, в таких случаях дать, да цепь коротка, не

Дотянуть...

- Чего там, оклемаются...

- Мне бы такого... Такие про что спросишь, про то и ответят...

- Вы, братья, потише, не то как рубанет... Колец-то сколько... И

Бумага.

- Как-то они на нас уставились... Отойдем, братья, от греха.

Они группой стронулись с места, отошли в тень и оттуда поблескивали

Осторожными паучьими глазками. Ну, хватит с меня, подумал Румата. Он

Примерился было поймать за рясу пробегающего монаха, но тут заметил сразу

трех, не суетящихся, а занятых делом на месте. Они лупили палками палача:

Видимо, за нерадивость. Румата подошел к ним.

- Во имя господа, - негромко сказал он, брякнув кольцами.

Монахи опустили палки, присмотрелись.

- Именем его, - сказал самый рослый.

- А ну, отцы, - сказал Румата, - проводите к коридорному смотрителю.

Монахи переглянулись. Палач проворно отполз и спрятался за баком.

- А он тебе зачем? - спросил рослый монах.

Румата молча поднял бумагу к его лицу, подержал и опустил.

- Ага, - сказал монах. - Ну, я нынче буду коридорный смотритель.

- Превосходно, - сказал Румата и свернул бумагу в трубку. - Я дон

Румата. Его преосвященство подарил мне доктора Будаха. Ступай и приведи

Его.

Монах сунул руку под клобук и громко поскребся.

- Будах? - сказал он раздумчиво. - Это который же Будах? Растлитель,

Что ли?

- Не, - сказал другой монах. - Растлитель - тот Рудах. Его и

Выпустили еще ночью. Сам отец Кин его расковал и наружу вывел. А я...

- Вздор, вздор! - нетерпеливо сказал Румата, похлопывая себя бумагой

По бедру. - Будах. Королевский отравитель.

- А-а... - сказал смотритель. - Знаю. Так он уже на колу, наверное...

Брат Пакка, сходи в двенадцатую, посмотри. А ты что, выводить его будешь?

- обратился он к Румате.

- Естественно, - сказал Румата. - Он мой.

- Тогда бумажечку позволь сюда. Бумажечка в дело пойдет. - Румата

Отдал бумагу.

Смотритель повертел ее в руках, разглядывая печати, затем сказал с

восхищением:

- Ну и пишут же люди! Ты, дон, постой в сторонке, подожди, у нас тут

Пока дело... Э, а куда этот-то подевался?

Монахи стали озираться, ища провинившегося палача. Румата отошел.

Палача вытащили из-за бака, снова разложили на полу и принялись деловито,

Без излишней жестокости пороть. Минут через пять из-за поворота появился

Посланный монах, таща за собой на веревке худого, совершенно седого

Старика в темной одежде.

- Вот он, Будах-то! - радостно закричал монах еще издали. - И ничего

он не на колу, живой Будах-то, здоровый! Маленько ослабел, правда, давно,

Видать, голодный сидит...

Румата шагнул им навстречу, вырвал веревку из рук монаха и снял петлю

С шеи старика.

- Вы Будах Ируканский? - спросил он.

- Да, - сказал старик, глядя исподлобья.

- Я Румата, идите за мной и не отставайте. - Румата повернулся к

Поиск по сайту: