Есть достаточно распространенное представление о том, что в ходе победоносного освобождения Европы советские войска, вступившие на ее территорию, помогли своим присутствием левым силам победить правые силы, а уж тем более пособников гитлеровцев, либо тех представителей правых, которые поддерживали авторитарные режимы, не будучи прямыми пособниками гитлеровцев. Согласно этой схеме, левые силы, опираясь на поддержку СССР, пришли к власти, затем (я упрощаю - нет смысла подробно пересказывать то, что всем давно известно) наступил краткий период передышки, когда Советский Союз перед лицом послевоенных трудностей восстановления и надеясь на сохранение сотрудничества с союзниками по антигитлеровской коалиции, не очень сильно "давил" на своих восточноевропейских соседей, предоставив им определенную свободу действий. Именно в этот период в странах Восточной Европы возникают специфические формы народной демократии с известным плюрализмом, разнообразием форм собственности, отказом от диктатуры пролетариата; в этот период коммунисты соседствуют с социал-демократами, крестьянскими, либеральными партиями и т. п. А уже после 1946 г., точнее в 1947-1948 гг., начинается мощное давление со стороны СССР. Сталинизм внедряется в Восточную Европу, все национально-специфические формы организации общества подавляются, унифицируются модели общественного развития со всеми вытекающими отсюда последствиями. В этих представлениях есть значительная доля истины. Да, действительно, после войны возникли режимы, которые пытались использовать национальную специфику и на волне сотрудничества коммунистов, социалистов и других левых и патриотических сил в борьбе с фашизмом создавать народные фронты и т. д. Верно и то, что попытки стран Восточной Европы найти свои национальные пути к социализму были резко пресечены в 1947-1948 гг. Сталиным, опиравшимся на догматические леворадикальные силы внутри этих стран. Однако, если мы остановимся на этом, то скажем лишь полуправду, и не сможем уяснить сущности режимов, которые возникли в Восточной Европе. Наши познавательные возможности искусственно ограничиваются хронологическими рамками, заданными устроителями "Круглого стола": 1945-1989 гг. Я понимаю, что надо ввести какие-то ограничения, но тем не менее хочу оспорить и ту, и другую дату. Не в 1945 г., а значительно раньше началось фактическое формирование тех режимов, которые сложились в Восточной Европе после войны. С другой стороны, 1989 годом, годом революций в Восточной Европе, история сталинизма и того, что он с собой принес, того опустошения, которое он внес и в экономику, и в политику, и в души, увы, не кончается. Мы сегодня только входим в длительный переходный период, в течение которого нам предстоит воссоздавать структуры гражданского общества, рыночной экономики, с трудом изживать последствия сталинизма, буквально вошедшего в наш генетический код. Мне хотелось бы сказать несколько слов о 1945 годе. Во многом я бы согласился с Л. Н. Нежинским, в частности, в том, что нельзя все сваливать на дьявольскую волю Сталина и Советский Союз. В определенной степени социально-экономическая почва для распространения лево-тоталитарных идей, наверное, существовала в этих странах. Вспомним, что кроме Чехословакии с ее нормальным парламентским демократическим строем, все остальные страны имели авторитарные режимы, причем некоторые в той или иной степени приближались к тому, что мы называем фашизмом, хотя с большими нюансами и поправками. Своего рода питательной средой для установления леворадикальных режимов тоталитарного типа являлась и экономическая отсталость этих стран, усугубленная военной разрухой и неизбежной люмпенизацией населения. Но, с другой стороны, уместно вспомнить историю Коминтерна и вспомнить о том, какая велась политика со стороны Коминтерна в отношении левых сил в довоенной Восточной Европе. Активные носители сталинской идеологии были подготовлены именно в этот период, причем зачастую это осуществлялось путем инспирирования, стимулирования раскола в коммунистических партиях этих стран, в результате чего выделялись лево-сектантские группы, получавшие поддержку СССР и Коминтерна. Причем в расколовшихся коммунистических группах иногда доходило дело и до вторичного раскола. Деятельность по формированию политических сил, преданных сталинской концепции социализма, сопровождалась репрессиями в отношении тех, кто проявлял хоть какие-то несогласия с теми или иными ее аспектами, а в случае с Компартией Польши репрессированной оказалась целая партия. Таким образом, вследствие деятельности Коминтерна в довоенный период была подготовлена своего рода "агентурная" кадровая база, позже использованная для практической реализации сталинистской политики в Восточной Европе. Для понимания генезиса режимов, возникших в Восточной Европе после окончания войны, необходимо также проанализировать внешнеполитическую активность Сталина, Советского Союза еще в ходе войны. Во всяком случае, изучение польского варианта показывает, что подготовка к формированию выгодной для Сталина структуры и системы власти в Польше активно началась уже в 1943 г., а в известном смысле еще в сентябре 1939 г. Мне представляется, что с точки зрения методологической, мы обязаны помнить, что 1945 год-это не исходная дата для выяснения, какие режимы, как и почему сложились в Восточной Европе после победы СССР над гитлеровской Германией.