МЫСЛЬ О СИЛЕ СВЯТОГО СТЕФАНА. 8 страница

– Проваливай с дороги, шкет. – Зарычал Дэймон, почти переходя на опасное шипение.

– Говоришь тебе плевать на нее? Черта с два. Ты уберешься с дороги…

Вдруг вода в ванне забурлила, и Бонни вырвалась на поверхность самостоятельно. Она выплюнула жидкость изо рта и закричала: – Что происходит? – Тонами, способными растопить каменное сердце.

Что они и сделали. Созерцая свою растрепанную птичку с огненными волосами, прилипшими к голове и большими карими глазами, выглядывающими из-за мокрых прядок, инстинктивно прижимающую к себе полотенце – Деймон почувствовал, как в нем что-то набухло. Стефан побежал к двери, чтобы сообщить остальным хорошие новости. На какой-то момент были только они двое, Деймон и Бонни.

– Это ужасно на вкус, – горестно сказала ведьма, выплевывая оставшуюся воду.

– Я знаю,- сказал Деймон, уставившись на нее. Новое нечто, которое он чувствовал, разбухало в нем, в его душе, пока это давление стало едва ли не слишком сильным, дабы выстоять. Когда Бонни воскликнула: – Но я жива! – Ее настроение совершило поворот на 180 градусов, ее лицо в форме сердечка вспыхнуло радостью. Взыгравшее чувство гордости, которое Деймон ощутил в ответ, опьянило его. Он и только он, вырвал ее из ледяных рук смерти. Ее заполненное ядом тело, было исцелено им. Это его кровь поспособствовала рассеиванию токсина. Его кровь.

А потом разбухшее нечто, взорвалось.

Если Деймон и не услышал этого, то почувствовал, как огромный камень, заковавший душу вампира, дал трещину и массивный его кусок откололся.

С каким-то невероятным душевным подъемом, он прижал Бонни к себе, ощущая влажное полотенце, через шелковую рубашку, и хрупкое тело Бонни под ним. – «Определенно девушка, а не ребенок», – подумал он головокружительно, – «что бы там ни утверждала бирка на том постыдном клочке розового нейлона». – Он схватился за нее так, словно нуждался в ее крови,… точно они были в центре урагана бушующего в океане, и отпустить ее, будет означать потерять.

Его шея отчаянно болела. Но все больше трещин покрывало камень, и он уже готов был взорваться полностью, позволяя тому Деймону которого валун удерживал внутри вырваться наружу… и он был слишком пьян от гордости и радости, да, радости, и заботы. Трещины распространялись во всех направлениях, куски камня отлетали прочь…

Бонни оттолкнула его.

Она была удивительно сильной, для кого-то с таким хрупким строением.

Она самостоятельно и полностью вырвалась из его рук. Выражение ее лица снова радикально изменилось: теперь оно выражало страх, отчаяние… и, да, отвращение.

– Помогите! Кто-нибудь, помогите, пожалуйста! – Ее карие глаза, казались огромными, а ее лицо вновь побледнело.

Стефан влетел внутрь. То, что видел он, видела и Мередит, проскользнувшая под его рукой из другой комнаты, и Мэтт, пытающийся заглянуть в маленькую ванную, переполненную людьми: Бонни, отчаянно сжимающая свое полотенце, пытаясь закрыться им, и Деймон, стоящий на коленях возле ванны, с ничего не выражающим лицом.

– Пожалуйста, помогите. Он слышал, как я звала на помощь,… я чувствовала его там, на другом конце,… но он просто наблюдал. Он стоял и смотрел, как мы умираем. Он хочет смерти всех людей, чтобы их кровь текла по каким-то белым мраморным лестницам. Пожалуйста, уберите его от меня!

Итак. Маленькая ведьма оказалась более опытной, чем он мог себе представить. Не было ничего необычного в принятии того, что кто-то получал твои трансляции,… ты обладаешь обратной связью,…однако идентификация индивидуума, требует незаурядного таланта. Плюс, она, возможно, слышала отголоски некоторых его мыслей. Она была одаренной, его птенец… нет, не его птенец, не с ее взглядом, близким к ненависти, с которой Бонни не могла справиться.

Воцарилась тишина. У Деймона был шанс отрицать обвинение, но зачем беспокоиться? Стефан будет способен измерить правду в этом. Возможно и Бонни тоже.

Отвращение передавалось от лица к лицу, как какая-то заразная болезнь.

Наконец Мередит поспешила вперед, захватив другое полотенце. Во второй руке она держала горячий напиток,… какао, по запаху. Оно было достаточно горячим, дабы послужить эффективным оружием,… никак не увернуться от всего этого, не усталому вампиру.

– Держи, – сказала она Бонни. – Ты в безопасности. Стефан здесь, я здесь и Мэтт. Возьми это полотенце, давай просто накинем его тебе на плечи.

Стефан стоял тихо, наблюдая за всем этим,… нет, наблюдая за своим братом. Теперь его лицо застыло в утвердительности, он сказал одно слово.

– Вон.

Вышвырнутый как собака, Деймон нащупывал кожаную куртку позади себя, нашел ее, и пожелал, дабы нащупывание собственного чувства юмора, оказалось столь же успешным. Выражения на лицах окружающих оставались неизменными. Словно они были высечены из камня.

Однако эти камни были щебнем по сравнению с той скалой, которая вновь заточала его душу. И скала эта срослась удивительно быстро,… вдобавок наращивая сверху новый слой, также как жемчуг наращивает перламутр. Вот только выглядело это далеко не так мило.

Их лица не изменились, и когда Деймон попытался покинуть маленькую комнатушку, забитую людьми. Некоторые из них говорили: Мередит с Бонни, Мутт… нет, Мэтт… фонтанировал жгучей как кислота ненавистью,… но Деймон, в действительности, не слышал ни слова. Его мозг был парализован густым запахом обилия крови. У всех были небольшие сочащиеся раны. И кровь каждого обладала индивидуальным ароматом,… разные животные в стаде,… и он был замкнут среди них. Эти ароматы кружили голову. Он должен был убраться отсюда, или же схватит ближайший теплый сосуд и осушит его до дна. Сейчас было нечто большее, нежели просто головокружение. Жар. Он был безумно измучен… жаждой.

Очень, очень хотелось пить. Вампир провел много времени без пищи, и сейчас был окружен добычей. Они кружились перед ним. Как он мог сдержать себя, и не схватить одного из них? Разве можно было упустить одного?

И там была та, которой он еще не видел, и не хотел видеть. Поскольку засвидетельствовать прекрасное лицо Елены, искаженное той же самой маской отвращения, которую он видел на других человеческих лицах, присутствующих здесь, будет… неприятно, подумал он, и его любимое бесстрастие наконец-то возвращалось к нему.

Однако этого нельзя было избежать. Как только Деймон вышел из ванной, Елена оказалась прямо перед ним, парящая, словно гигантская бабочка. Его глаза были обращены на то, чего он не желал видеть: ее выражение.

Но лицо Елены, было другим. Она выглядела взволнованной и расстроенной. Не было ни следа отвращения или ненависти, которое было у других.

Она даже говорила весьма странной речью, которая была чем-то подобна телепатии, однако позволяла ей выходить на два уровня связи одновременно.

– Дей-мон.

«Расскажи мне о малахах. Пожалуйста».

Деймон только поднял бровь. Рассказать этой кучке людей о себе? Она нарочно пытается быть смехотворной?

Кроме того, малах действительно не имеет к этому отношения. Они отвлекли его на некоторое время, вот и все. Какой смысл обвинять малахов, когда вся их вина лишь в том, что они укрепили его собственные убеждения. Он задался вопросом, имела ли Елена хоть какое-то понятие о содержании его маленькой ночной фантазии.

– Дей-мон.

«Я могу видеть это. Все. Но, тем не менее, пожалуйста».

«О, что ж, возможно духи привыкли видеть чужое грязное белье». Елена ничего не ответила на эту мысль, и он остался в темноте.

В темноте. Той самой, которую использовал и откуда был родом. Все они шли разными дорогами, люди в свои сухие теплые дома, а он к дереву в лес. Елена останется со Стефаном, разумеется.

«Разумеется».

– При данных обстоятельствах, я не буду говорить «au revoir» [прощай]. – Сказал Деймон, сверкнув ослепительной улыбкой Елене, которая серьезно на него смотрела. – Мы только скажем «до свидания», и оставим все как есть.

Никто не ответил ему.

– Дей-мон. – Теперь уже Елена плакала.

«Пожалуйста. Пожалуйста».

Деймон начал удаляться в темноту.

«Пожалуйста…»

Потирая свою шею, он продолжал идти.

Глава 13

Позднее той же ночью, Елена не могла уснуть. Она не хочет находиться в Высокой Комнате, как сказала девушка. Стефан же, в тайне переживал, что она хотела выйти наружу, чтобы отследить малаха, который напал на машину. Однако он не думал, что сейчас она была в состоянии лгать. Елена продолжала биться в закрытое окно, твердя, что просто хочет подышать свежим воздухом. На улице.

– Сначала мы должны что-то на тебя надеть.

Елена растерялась… и заупрямилась. – Сейчас Ночь… А это мое Ночное Платье, Тебе же не понравилось мое Дневное Платье.

Она снова ударилась в окно.

Ее «Дневным Платьем» была его синяя рубашка. Подпоясанная, она выглядела на ней как короткая (до середины бедра) женская сорочка.

То, чего она сейчас хотела, настолько полностью вписывалось в его собственные желания, что Стефан заранее почувствовал себя… немного виноватым. Но все же поддался на уговоры.

Они дрейфовали в летней ночи, взявшись за руки. Елена как призрак или ангел в белой длинной ночной рубашке, а Стефан весь в черном, чувствовал себя растворяющимся каждый раз, когда он ступал в тени от деревьев освещенных лунным светом. Каким-то образом они забрели в Старый Лес, где скелеты деревьев были смешаны с живыми ветвями. Стефан прощупал местность своими не так давно обострившимися чувствами настолько далеко, насколько смог, но нашел только обычных лесных жителей, медленно и нерешительно возвращающихся, после того как их спугнула волна Силы Деймона. Ежи. Олень. Лис и одна жалкая лисица с двумя детенышами, которая не была в состоянии быстро бежать из-за них. Птицы. Все животные, которые и сделали лес таким поразительным местом, которым он является.

Ничто в нем не напоминало по ощущениям малаха, и ничто не вызывало подозрений в том, что может причинить какой-нибудь вред.

Он начал задумываться над тем, не выдумал ли Деймон байку о существе, которое якобы на него влияло. Деймон был чрезвычайно убедительным лжецом.

«Он сказал правду», прозвенела колокольчиком Елена. «Оно или невидимо, или ушло. Из-за тебя. Из-за твоей Силы».

Он взглянул на девушку и встретился с ее взглядом, в котором читалась смесь гордости и другой эмоции, которую было легко определить, но поразительно было увидеть на открытом воздухе.

Она подняла лицо к небу, и ее чистые классические черты лица осветил лунный свет.

Ее щеки пылали розовым румянцем, а губы были немного поджаты.

«О,… дьявол», мысленно выругался Стефан.

– В конце концов, ты справишься, – начал он, и сделал свою первую ошибку. Он взял ее за руки. В результате, возникло какое-то взаимодействие между его и ее Силой, и они начали медленно возноситься вверх по спирали.

Он смог почувствовать ее теплоту. Сладостную мягкость ее тела. Ее глаза все еще были закрыты в ожидании поцелуя.

«Мы можем начать все заново», с надеждой предложила она.

И это было довольно правдиво. Стефан хотел вернуть ей те чувства, которые она подарила ему в его комнате. Он хотел ее крепко обнять и целовать ее до тех пор, пока она не начнет трепетать. Хотел заставить ее таять в его объятиях, почти теряя сознание от этого.

Он мог сделать и это. Не только потому, что он изучил одну или две вещи о женщинах, за свою вампирскую жизнь, но потому что он просто знал Елену. У них действительно было единое сердце, единая душа.

«Пожалуйста?» прозвенела Елена.

Но она была так молода сейчас, так уязвима в своей белоснежной длинной ночной рубашке, с ее сливочно-белой кожей, покрывшейся нежно-розовым румянцем в ожидании. Было бы не правильным воспользоваться кем-то вроде нее.

Елена распахнула свои фиолетово-синие глаза, посеребренные лунным светом, и посмотрела прямо на него.

– Ты хочешь проверить, сколько раз сможешь заставить меня произнести «пожалуйста»? – Рассудительно сказала она, но с озорным блеском в глазах.

«Боже, нет». Но это прозвучало настолько по-взрослому, что Стефан беспомощно обнял девушку. Он поцеловал ее шелковистую макушку. Поцелуями проложил дорожку вниз по ее лицу, старательно избегая ее маленького рта, который подобно бутону розы был сложен в одинокой мольбе. «Я люблю тебя. Люблю». Он заметил, что с сокрушительной силой сжимает ее ребра, и попытался отпустить, но Елена схватила его руки так сильно, как только смогла, удерживая их на месте.

– Ты хочешь проверить, сколько раз я смогу заставить тебя сказать «пожалуйста»? – прозвенела она все тем же чистым и бесхитростным голосом.

Стефан на мгновение уставился на нее. Потом, с какой-то дикостью в его сердце он припал к нежному бутону ее губ и поцеловал их задыхаясь, пока сам не почувствовал такое сильное головокружение, что ему пришлось отстраниться от нее, но только на пару дюймов.

Затем он снова посмотрел ей в глаза. Любой мог потеряться в таких глазах, мог навсегда упасть в их звездные фиолетовые глубины. И он хотел. Но больше всего на свете, он хотел чего-то другого.

– Я хочу целовать тебя, – прошептал он прямо в ее правое ушко, легонько ущипнув его губами.

Да. В этом она была уверена.

– Пока ты не потеряешь сознание в моих объятьях.

Стефан почувствовал, как сладостный трепет прошел по ее тело. Он увидел, что она прикрыла свои удивительные фиолетовые глаза, затуманенные от наслаждения. Но к своему удивлению он получил ответ немедленно. Немного запыхавшееся, произнесенное вслух – да.

Так он и сделал.

Просто короткий обморок с легким трепетом, проносившимся сквозь нее, и маленькими вскриками, которые он пытался остановить своим ртом, целуя ее. И затем, потому что пришло время, и потому что дрожь начала становиться болезненной, а дыхание Елены стало затрудненным и учащенным, когда он давал ей отдышаться, и он действительно испугался, что она может упасть в обморок, Стефан ногтем вскрыл вену на своей шее для нее.

А Елена, которая когда-то была просто человеком, и была бы в ужасе от мысли о питье чужой крови, прижалась к нему с приглушенным звуком радостным. Затем он почувствовал ее теплый рот на своей шее, ее сильную дрожь, и его заполнило пьянящее ощущение вытягивания из него крови той единственной девушкой, которую он любил. Он хотел отдать Елене всего себя, каким он был или когда-либо будет. И он знал, что она чувствовала то же самое, позволяя ему пить свою кровь. Это была духовная связь, которую они разделяли.

Он чувствовал, будто они любили друг друга с самого возникновения вселенной, начиная с самой первой зари самой первой звезды появившейся во тьме. Это было чем-то первобытным, и очень глубоко укоренившимся в нем. Едва почувствовав, как она пьет его кровь, он уткнуться ей в макушку, чтобы заглушить вскрик удовольствия. Затем он неистово шептал ей о том, как он любит ее, что они всегда будут вместе, шептал на дюжине разных языков что-то ласковое и глупое. А потом не было больше слов, а были только чувства.

И таким образом они медленно по спирали поднимались все выше в лунном свете. Ее длинная белая ночная рубашка, иногда оборачивалась вокруг его черных брюк, пока они не достигли верхушек деревьев, живых и засохших, но все еще стоящих.

Это был очень важный, очень личный их обряд, и они были слишком ослеплены счастьем, чтобы беспокоиться об опасностях, которые могут их подстерегать. Но ведь Стефан уже проверял всю местность, и знал, что Елена тоже проверяла ее. Не было никакой опасности, были только они вдвоем, дрейфующие и покачивающиеся в лунном свете, который освещал все вокруг.

Одной из самых полезных вещей, которые Деймон освоил за последнее время,… даже более пригожая, чем полет, хоть он и доставлял удовольствие,… была его новая способность полностью скрывать свое присутствие.

Безусловно, ему пришлось скинуть все свои щиты. Поскольку их можно было бы обнаружить даже при обычном сканировании. Впрочем, в них и не было никакой нужды, ибо если никто не сможет его засечь, то найти никто не сможет тем паче. Следовательно, он был в безопасности. Q.E.D. [Quod Erat Demonstrandum – что и требовалось доказать.]

Однако этим вечером, после того, как вышел из пансиона, Деймон отправился в Старый Лес, на поиски дерева, в кроне которого будет беситься, ударяться в амбицию, точить зубы и гневаться.

И какого такого дьявола его вдруг волнует, что невесть какой человеческий хлам там о нем подумает. Злобно размышлял Деймон. Равно как беспокоиться о том, что подумает о тебе курица перед тем, как ты свернешь ей шею. А уж мнение его горячо любимого братца стояло на первом месте, в списке вещей, на которые ему было плевать.

Но там была Елена. И даже если она понимала… и предприняла попытку так же заставить понять остальных,… это являлось просто в высшей мере унизительным, быть вышвырнутым у нее на глазах.

И вследствие этого ему пришлось удалиться в единственное место, которое он мог назвать домом, с горечью думал вампир. И это было забавно, поскольку он мог бы провести ночь в лучшей гостинице Феллс Черч (единственной гостинице города) или в компании любого количества сладких юных девиц, которые могли бы предложить усталому путнику войти и выпить… воды. Волной силы усыпить их родителей, и у него было бы пристанище с теплой и исполнительной закуской до самого утра.

Однако вампир был в отвратительнейшем настроении, и хотел только побыть в одиночестве. Охотиться он несколько опасался, поскольку вряд ли будет способен контролировать как себя так и жертву в нынешнем взбесившемся, нелюдимом состоянии разума. Все, о чем он мог сейчас думать, это о желании рвать и метать, и охоте сделать кого-то очень-очень несчастным.

Животные возвращались, однако, для фиксации этого, Деймон использовал только лишь свои естественные чувства, но ничего такого, что могло бы выдать его присутствие. Та ужасная ночь давно миновала, а у них у зверушек, как правило, крайне короткая память.

И затем, как только Деймон полулежа растянулся, прислонившись к ветке, желая дабы оказалось, что Мутт, по крайней мере, схлопотал некоторые весьма болезненные и медленно заживляющиеся травмы, появились они. Казалось бы из ниоткуда. Стефан и Елена плыли, взявшись за руки не иначе как пара счастливых и окрыленных Шекспировских влюбленных, словно лес был их домом.

Сначала вампир просто не мог в это поверить.

И только он собрался обрушить на них весь свой сарказм, парочка начала свою любовную сцену.

Прямо у него на глазах.

Даже взвились вверх до его уровня, словно желая втереть ему это. Они начали целоваться, ласкать друг друга и… более того.

Они сделали из него вуайериста поневоле. Но Деймон стал еще более сердитым и менее невольным, поскольку с течением времени в их ласках появилось больше страсти. Он с невероятной силой стиснул зубы, когда Стефан предложил Елене свою кровь. Возникло желание крикнуть, что было время, когда эта девочка находилась в его власти. Тогда он мог выпить ее досуха, и та с радостью умерла бы у него на руках. Когда она инстинктивно подчинялась его голосу, и вкус его крови вознес бы ее на небеса в его объятьях.

Очевидно так же как сейчас в объятьях Стефана.

Дальше было хуже. Деймон впился ногтями в ладони, когда Елена завернулась вокруг его братца подобно длинной, изящной змее и плотно прижалась ртом к его шее, а Стефан запрокинул голову с закрытыми глазами.

«Ради любви всех демонов ада, почему они не могут просто покончить с этим?!»

И тут он почувствовал, что не один в просторной кроне своего несомненно удачно выбранного дерева.

Кто-то еще спокойно сидел на большой ветке, прямо около него. Должно быть, он появился в тот момент, как Деймон был всецело поглощен любовной сценой и собственной яростью, но, тем не менее, сделал это весьма, весьма достойно. Никто не мог подкрасться к вампиру настолько незаметно, вот уже двести лет как. Триста, возможно.

В шоке он свалился с ветки и полетел вниз, не воспользовавшись своей вампирской способностью летать.

Но длинная худая рука схватила его и подняла назад в укромное место. Деймон встретился с парой смеющихся золотых глаз.

– «Кто ты, черт возьми?» – спросил он мысленно. Его не тревожило, что это могли услышать влюбленные, плавающие в лунном свете. Ничего кроме дракона или атомной бомбы не привлекло бы их внимания сейчас.

– «Я, черт возьми, Шиничи», – ответил рядом сидящий юноша, волосы которого были самыми эксцентричными из всех, что Деймон когда-либо видел. Гладкие, блестящие, и черные за исключением кончиков, которые неравномерной линией были темно-красного цвета. Когда тот небрежно отбросил челку с глаз, полыхнуло малиновым и его несколько длинноватые волосы, маленькими прядями распределились вокруг воротника. Выглядело это таким образом, словно пляшущие языки пламени лизали их кончики, придавая странный акцент его ответу: я, черт возьми, Шиничи. Если кто и мог подлезть, как дьявол, пришедший из самого Ада, то как раз этот парень.

С другой стороны, его глаза были чистыми золотыми едва ли не ангельскими. «Большинство людей, зовут меня просто Шиничи», добавил он, позволив Деймону увидеть в своих глазах смешинки, будто это была шутка. – «Теперь ты знаешь мое имя. А кто ты?»

Деймон просто молча смотрел на него.

Глава 14.

На следующее утро Елена проснулась в узкой кровати Стефана. Она поняла это еще до того как полностью проснулась и молила небеса, чтобы оказалось, что она предоставила тете Джудит несколько разумных оправданий прошлой ночью. Вчерашняя ночь,… само представление о ней было крайне нечетким. Мечтала ли она о пробуждении, которое сейчас выглядит таким чрезвычайным? Она не могла ничего вспомнить,… черт подери, она ничего не помнит!

А потом внезапно она вспомнила все.

Елена резко поднялась и села в кровати; она пыталась собрать свои воспоминания вместе.

Дневной свет. Она вспомнила дневной свет, падающий на нее,… и у нее не было кольца. Она бросала безумный взгляд то на одну, то на другую руку. Никакого кольца. На нее падал луч солнечного света, не причиняя боль. Но это невозможно. Она знала, она помнила, и это знание проникло в каждую клеточку ее тела,… дневной свет убьет ее. Она навсегда запомнила тот единственный контакт солнечного луча с ее рукой. Она никогда не забудет ту жгучую боль,… то прикосновение останется в ее памяти навечно. Никуда нельзя ходить без кольца с лазуритом. Оно само по себе было красивым, но становилось еще прекрасней от осознания того, что это ее спаситель. Без него она должна… она была бы…

Ох-ох.

Но ведь она уже,… не так ли?

Она умерла.

Не просто изменилась, как тогда, когда она стала вампиром, но умерла настоящей смертью, откуда не возвращаются. По ее личной философии она должна была распасться на безымянные атомы или отправиться прямиком в ад.

Вместо этого она и правда не исчезла. У нее был сон о людях, с отеческой или материнской заботой дающих ей советы,… и очень желающих помочь людям, которых вдруг стало легче понимать. Школьный хулиган? Она печально наблюдала, как его пьяный отец вымещает на нем злобу каждую ночь. Девочка, которая никогда не делала домашнее задание? Как и ожидалось, она заботится о трех маленьких братьях и сестрах, пока ее мать целый день лежит в постели. Покормить детей и убраться в доме, это занимало все ее время. За любым поступком скрывалась причина, и теперь Елена понимала это.

Она даже общалась с людьми через их сны. А затем один из Древних прибыл в Феллс Черч и все, что она могла сделать, это смотреть на его вторжение во сны, и не убегать. Он вынудил людей призвать на помощь Стефана,… и Деймон тоже был случайно вызван. И Елена помогала, чем могла. Даже когда это было почти невыносимо из-за того, что Древние знали о любви, знали за какие рычаги дергать, чтобы заставить своих врагов убегать в нужном направлении. Но они боролись с этим, и они победили. И Елена, в попытках исцелить смертельные раны Стефана, в конечном итоге, сама стала смертной: беззащитная, она лежала на земле в Старом Лесу, накрытая курткой Деймона, который исчез, не дожидаясь благодарности.

Этому пробуждению сопутствовали такие привычные вещи: осязание, вкус, слух и зрение,… все чувства шли от сердца, не от разума. Стефан был так добр к ней.

– Так что же я теперь? – сказала Елена громко, наблюдая за тем, как двигаются ее руки, поражаясь своему телу, смертная плоть которого повиновалась законам гравитации. Она однажды сказала, что лишится крыльев ради него. И кто-то поймал ее на слове.

– Ты красавица, – не двигаясь, рассеянно сказал Стефан. Затем он внезапно взмыл вверх:

– Ты говоришь!

– Да я знаю.

– Со смыслом!

– Ты очень любезен.

– В предложениях!

– Я заметила.

– Продолжай, скажи что-нибудь подлиннее, пожалуйста, – сказал Стефан, не веря происходящему.

– Ты слишком долго общался с моими друзьями. В твоих словах есть наглость Бонни, любезность Мэтта, а от Мередит тебе досталась настойчивость на фактах.

– Елена, это ты!

Вместо того, чтобы продолжить глупый диалог со Стефаном словами «Да, это я!» Елена остановилась, чтобы подумать. Она встала с кровати и сделала шаг вперед. Стефан торопливо отвел взгляд, вручая ей одежду. – «Стефан?» «Стефан?»

Тишина.

Когда через минуту Стефан обернулся, он увидел как Елена стоит на коленях в луче света и держит в руках одежду.

– Елена? – она знала, что сейчас в его глазах выглядит очень юным ангелом в медитации.

– Стефан…

– Ты плачешь.

– Я снова человек, Стефан, – она подняла руку и та упала по всем законам физики. – Я снова человек. Ни больше, ни меньше. Думаю, возвращение на верный путь заняло несколько дней.

Она посмотрела ему в глаза. Они как всегда были зелеными-зелеными. Как изумруд со странным внутренним блеском. Как лист, на который падали лучи солнца.

– Я могу читать твои мысли.

– Но я не могу читать твои, Стефан. Я могу только приблизительно угадывать общий смысл, и может немного больше… но мы не можем на что-либо рассчитывать.

– Елена, все чего я хочу, есть в этой комнате, – он похлопал по кровати. – Сядь рядом со мной и тогда я смогу сказать тебе, что все чего я хочу, находится на этой кровати.

Вместо этого она встала, и бросилась к нему на шею, ее ноги запутались в его ногах.

– Я все еще очень молода, – прошептала она, крепко его обнимая. – И если ты посчитаешь это в днях, у нас было не так много времени, в которое мы были вместе как сейчас.

– Я все еще слишком стар для тебя. Но у меня есть возможность смотреть на тебя и видеть как ты оглядываешься на меня.

– Скажи, что ты будешь любить меня всегда.

– Я буду любить тебя всегда.

– Независимо от того, что случится.

– Елена, Елена… Я любил тебя как смертную, как вампира, как духа, как ребенка-духа и теперь снова как человека.

– Обещай, что мы всегда будем вместе.

– Мы всегда будем вместе.

– Нет. Стефан, это я, – она указала на свою голову, словно хотела подчеркнуть, что за ее золотисто-синими глазами скрывается яркий активный ум, вращающийся в ускорении. – Я знаю тебя. Даже если я не могу читать твои мысли, я вижу все по твоему лицу. Все старые страхи вернулись, не так ли?

– Я никогда не оставлю тебя, – сказал он, отводя взгляд.

– Ни на день? Ни на час?

Он колебался, а потом снова взглянул на нее. – «Если это действительно то, что ты хочешь… я не оставлю тебя ни на час», – теперь он проектировал свои мысли, чтобы она смогла услышать.

– Я освобождаю тебя от всех обещаний.

– Но Елена, их я и имею в виду.

– Я знаю. Но когда ты все же уйдешь, я не хочу, чтобы ты себя плохо чувствовал от того, что нарушил их.

Даже без телепатии она могла рассказать о том, что он думал в мельчайших нюансах: нужно угодить ей. В конце концов, она только что проснулась. Возможно, она немного сконфужена. Но она не пыталась как-то уменьшить свое смущение или сделать менее смущенным его. Должно быть, поэтому она нежно потрепала его за подбородок. И поцеловала. Естественно, Елена думала, что один из них чувствовал себя неловко…

Поначалу, было ощущение, что время растягивается, а потом вдруг и вовсе остановилось. И затем никто больше не смущался. Елена знала, что Стефан был посвящен в ее желания, и он хотел дать все, что она захочет.

Бонни заинтересованно уставилась на цифры, высвечивающиеся на экране ее мобильного телефона. Это звонил Стефан. Тогда она поспешно поправила волосы, распушив завитки, и ответила на видеозвонок.

Однако вместо Стефана она увидела Елену. Бонни, хихикая, сказала ей не играть со взрослыми игрушками Стефана,… и затем понеслось.

– Елена?

– Меня будут так встречать каждый раз? Или только моя сестра-ведьма?

– Елена?

– Проснувшаяся и хороша, как новенькая, – сказал Стефан, появляясь на экране. – Мы позвонили, как только проснулись.

– Еле… Но сейчас полдень! – выпалила Бонни.

– Мы были заняты тем да сем…- мягко вмешалась Елена, и, ох, разве не приятно было слушать, как она разговаривает в таком тоне! Чуточку невинно и совершенно самодовольно, заставляя как следует потрясти ее и умолять о деталях.

– Елена, – взволнованно произнесла Бонни, придерживаясь за ближайшую стену, а затем начала сползать вниз, позволяя охапке носков, рубашек, пижам, и нижнего белья падать на ковер, в то время как слезы полились из глаз. – Елена, они сказали, что вы должны покинуть Феллс Черч, вы сделаете это?

Елена негодовала. – Что они сказали?

– Что ты и Стефан должны покинуть это место для вашего же блага.

Поиск по сайту: