МЫСЛЬ О СИЛЕ СВЯТОГО СТЕФАНА. 4 страница

– Ой-ой, – вдруг невольно произнесла Бонни, разрушая зловещую обстановку в комнате. Один из обломанных ногтей Кэролайн оставил кровавый след на полу. И она продолжала сидеть там, делая малоприятные вещи. Бонни почувствовала, симпатическую пульсацию боли в пальцах, пока Кэролайн махала своей окровавленной рукой перед Стефаном. И затем сочувствие обратилось тошнотой.

– Хочешь облизать? – сказала она. Ее голос и лицо полностью изменились, и она даже не пыталась скрыть это. – Ой, да ладно, Стефан, – продолжила она насмешливо – Ты же пил кровь человека все эти дни, разве не так? Человек или… кем бы она ни была, кем бы ни стала. Вы оба летаете как летучие мыши, вместе, разве нет?

– Кэролайн, – прошептала Бонни, – Разве ты не видела их? Ее крылья…

– Как у летучей мыши… или уже другого вампира. Стефан сделал ее…

– Я тоже видел их, – сказал Мэтт за Бонни. – Это не крылья летучих мышей.

– Ни у кого глаз нет, что ли? – сказала Мередит, оттуда, где она все еще держала лампу. – Посмотрите сюда. Она наклонилась. А когда выпрямилась, то держала в руках длинное белое перо, которое сияло в свете лампы.

– Тогда может быть, она белая ворона, – сказала Кэролайн. – Это вполне уместно. И я не могу поверить в то, как вы все… все… лебезите перед ней, словно она принцесса. Всегда всем маленькая дорогая, не так ли, Елена?

– Перестань, – сказал ей Стефан.

– Слово «всем» является ключевым, – выплюнула Кэролайн

– Прекрати.

– То, как ты целовала людей, одного за другим, – она театрально содрогнулась. – Все, кажется, забыли, но это было больше похоже…

– Стоп, Кэролайн.

– На настоящую Елену. – Голос Кэролайн стал притворно жеманным, но она не смогла сдержать в нем яд, подумала Бонни. – Потому что каждый, кто знает тебя, в курсе кем ты действительно являлась до того как Стефан благословил нас своим неотразимым присутствием. Ты была…

– Кэролайн остановись сейча…!

– Шлюхой! Вот и все! Просто дешевой шлюхой!

Глава 7

Все открыли рты от изумления. Стефан ходил бледный, плотно сжав губы в жесткую линию. Бонни чувствовала себя так, словно она задыхается от слов, от объяснений, в форме взаимных обвинениях о поведении Кэролайн. У Елены, возможно, было так много парней как звезд на небе, но потом она отдала все это,… потому что влюбилась,… а Кэролайн скорей всего никогда не поймет этого.

– Что, теперь нечего сказать? – Дразнящим тоном спросила Кэролайн. – Не можешь найти остроумный ответ? Летучая мышь твой язык съела? – Она начала смеяться, но это был выдавленный смех, стеклянный. А затем словесный поток полился из нее неудержимо, и он состоял из слов, которые предположительно не произносят на публике. Бонни и сама употребляла большинство из них в тот или иной момент, но здесь и сейчас, они сформировались в поток ядовитой силы. Слова Кэролайн выстраивались в крещендо,… что-то скоро должно было случиться,… этот вид силы не мог сдерживаться…

Резонанс. Подумала Бонни, поскольку звуковые волны начали возрастать.

«Стекло», подсказала ей интуиция, «прочь от стекла».

У Стефана было время только на то, чтобы броситься к Мередит, крича:

– Избавься от лампы.

А Мередит, которая не только быстро соображала, но и была бейсбольным питчером с 1.75 ERA, схватила лампу и метнула в… нет сквозь…

…– взрыв, словно фарфоровая лампа рассыпалась на мелкие осколки -…

… открытое окно.

Аналогичное сокрушение произошло и в ванной. За закрытой дверью взорвалось зеркало.

Затем Кэролайн наотмашь ударила Елену по лицу.

Оставив кровавый мазок, который девушка неуверенно погладила, и белый отпечаток руки, обращающийся в красный. Выражение лица Елены могло выжать слезы из камня.

А потом Стефан сделал то, что Бонни назвала бы самой удивительной вещью из всех. Он очень мягко повалил Елену на пол, поцеловал ее в приподнятое личико, и повернулся к Кэролайн.

Он положил руки ей на плечи, не встряхнул, просто держал, вынуждая девушку смотреть на него.

– Кэролайн. – Сказал он, – Останови это. Вернись. Ради твоих старых друзей, которые заботятся о тебе, вернись. Ради семьи, которая любит тебя, вернись. Ради собственной бессмертной души, вернись. Вернись к нам!

Кэролайн лишь воинственно на него смотрела.

Стефан развернулся в пол оборота к Мередит и наморщился.

– Для меня это действительно не легкая задачка. – Сказал он удрученно. – Не у каждого вампира это сильная сторона.

Тогда он повернулся к Елене, его голос был нежным: – Любимая, ты можешь помочь? Ты можешь помочь своей старой подруге снова?

Елена уже пыталась помочь, и как раз старалась добраться до Стефана. Она поднималась очень неуверенно, сначала по креслу-качалке, а затем по Бонни, которая пыталась помочь подруге под бременем тяжести. Елена была так же устойчива как новорожденный жираф на роликах, и Бонни,… которая почти на пол головы ниже,… находила ее тяжелой в управлении.

Стефан потянулся, чтобы подхватить Елену, но Мэтт опередил его, поддержав девушку с другой стороны.

Тогда Стефан развернул Кэролайн, и держал, не позволяя ей вырваться, вынуждая стоять лицом к лицу с Еленой.

Елена, удерживаемая за талию, чтобы руки ее были свободны, сделала несколько любопытных движений, похожих на вытягивающие узоры в воздухе все быстрее и быстрее прямо перед лицом Кэролайн, в то же время, сжимая и разжимая кисти и пальцы в различных позициях. Казалось, она точно знала, что делает. Глаза Кэролайн следили за движениями рук Елены, словно по вынуждению, но ей это было ненавистно, о чем свидетельствовало ее рычание.

«Магия», подумала Бонни, совершенно очарованная. «Белая Магия. Она взывает к ангелам, также как Кэролайн призывает демонов. Но действительно ли она достаточно сильна, чтобы вытащить Кэролайн из Тьмы?»

И, наконец, словно в завершение церемонии, Елена наклонилась и невинно поцеловала Кэролайн в губы.

Весь ад вырвался на волю. Кэролайн каким-то образом выкрутилась из хватки Стефана и попыталась вцепиться ногтями в лицо Елены. Предметы в комнате взвились в воздух, приводимые в движение инородной силой. Мэтт попытался схватить руку Кэролайн и схлопотал удар в живот, от которого согнулся пополам, вслед за чем, получил резкий удар ребром ладони по затылку.

Стефан отпустил беснующуюся фурию, чтобы схватить Елену и забрать ее и Бонни от греха подальше. Он решил, что Мередит сможет сама о себе позаботиться,… и оказался прав. Кэролайн кинулась к Салез, но та была готова. Она перехватила кулак Кэролайн и, пользуясь инерцией, кинула ее на кровать. Приземлившись, та развернулась, и снова кинулась на Мередит, на сей раз, схватив ее за волосы. Мередит резко высвободилась, оставив клок волос в руке напавшей. Затем она пробила защиту Форбс и попала прямо в челюсть. Кэролайн рухнула в обморок.

Бонни обрадовалась и отказалась чувствовать себя виноватой из-за этой радости. Только тогда, поскольку Кэролайн лежала неподвижно, Бонни заметила, что все ее ногти были снова… длинные, сильные, изогнутые, и совершенные; ни один из них не был с изъяном или сломан.

Сила Елены? Должно быть. А что же еще могло это сделать? Только несколькими движениями и поцелуем, Елена смогла излечить руку Кэролайн.

Мередит массировала свою кисть.

– Я никогда не думала, что бить людей так больно. – Сказала девушка. – Они никогда не показывают этого в фильмах. Для парней это также?

Щеки Мэтта вспыхнули.

– Я… ну…, я на самом деле никогда…

– Для всех одинаково, даже для вампиров. – Кратко ответил Стефан. – Ты как, в порядке, Мередит? В смысле, Елена могла бы…

– Нет, все отлично. И у Бонни и у меня есть работа. – Она кивнула Бонни, и та слабо кивнула ей в ответ. – На нас лежит ответственность за Кэролайн, мы должны были понять, почему она в действительности вернулась в этот последний раз. У нее нет машины. Бьюсь об заклад, что она воспользовалась телефоном внизу и попробовала вызвать кого-нибудь, кто бы забрал ее, но не вышло, и поэтому она опять поднялась наверх. Так что теперь мы должны отвезти ее домой. Стефан, извини. Не очень долгим был визит.

Стефан выглядел мрачным.

– Все равно это возможно столько, сколько Елена смогла бы выдержать. – Сказал он. – Если честно, это больше чем я думал, что она вообще сможет выдержать.

– Что ж, я единственный кто с машиной, и Кэролайн моя проблема тоже. – Сказал Мэтт. – Я не девочка, но я человек.

– Может, мы могли бы прийти завтра? – Спросила Бонни.

– Да, я полагаю, что так будет лучше. – Ответил Стефан. – Мне почти ненавистно ее отпускать. Совсем. – Добавил он, посмотрев на лежащую без сознания Кэролайн. И на его лицо тенью легло беспокойство. – Я боюсь за нее. Очень боюсь.

Бонни встрепенулась: – Почему?

– Я думаю… ну, может быть слишком рано об этом говорить, но она, кажется, почти одержима чем-то,… но я понятия не имею чем. Думаю, что я должен провести некоторое серьезное исследование.

И вот опять, словно ледяная вода струится вниз по спине Бонни. Ощущение того, что холодный океан страха становится все ближе, и он уже поднялся над ее головой, готовый обрушиться вниз, и быстро увлечь девушку за собой на самое дно.

Стефан добавил: – Но она, бесспорно, вела себя очень странно,… даже для Кэролайн. И я не знаю, что услышали вы, когда она выкрикивала проклятья, но я услышал другой голос, который побуждал ее. – Он повернулся к Бонни – А ты?

Бонни задумалась. Было ли там что-то,… только шепот,… просто пульсация до того как Кэролайн начала говорить? Меньше чем пульсация, просто слабый свистящий шепот?

– И то, что случилось здесь, возможно, сделало все еще хуже. Она взывала к Аду в момент, когда эта комната наполнилась его Силой. И сам Феллс Черч находится на пересечении большого количества энергетических линий, это не шутки. При всем том, что происходит… ну, в общем, хотел бы я, присутствия рядом с нами хорошего парапсихолога.

Бонни знала, что они все подумали об Аларихе.

– Я попытаюсь вынудить его приехать. – Сказала Мередит. – Но скорей всего он где-нибудь в Тибете или Тимбукту, проводит исследования как обычно. Потребуется время даже на то, чтобы сообщение дошло ему.

– Спасибо. – Стефан вздохнул с облегчением.

– Как я уже сказала, она наша проблема. – Спокойно произнесла Мередит.

– Мы сожалеем, что привели ее. – Громко сказала Бонни, как будто надеялась, что что-то внутри Кэролайн могло услышать ее.

Они сказали «пока» отдельно Елене, не уверенные в том, что могло произойти. Но та просто улыбнулась каждому и коснулась их рук.

По удаче или благословению, которое было далеко за пределами понимания ркбят, Кэролайн проснулась. Она даже казалась в основном рациональной, но немного потерянной, когда автомобиль подъехал к ее дому. Мэтт помог девушке выйти из машины и довел, держа за руку до двери, где ее мать открыла дверь после звонка. Это была тихая, робкая, устало выглядящая женщина, которая, казалось, не была удивлена, увидев свою дочь в таком состоянии поздним летним вечером.

Мэтт высадил девочек около дома Бонни, где они провели ночь во взволнованных размышлениях. Бонни заснула со звуком проклятий Кэролайн, отзывающихся эхом у нее в голове.

«Дорогой Дневник,

Что- то должно случиться сегодня вечером.

Я не могу говорить или написать, и я не помню, как напечатать на клавиатуре, но я могу послать мысли Стефану, и он может записать их. У нас нет никаких тайн друг от друга.

Так что это теперь мой дневник. И…

Этим утром я снова проснулась. Я снова проснулась! На дворе все еще лето, и все в зелени. Распустились нарциссы в саду. Ко мне приходили гости. Я не знаю точно, кем они были, но трое из них – сильные, яркие цвета. Я поцеловала их, и поэтому я не забуду их снова.

Четвертый был другим. Я могла только видеть раздробленный цвет, янтарный с черным. Мне пришлось использовать сильные слова Белой Магии, чтобы не допустить попадания тьмы в комнату Стефана.

Я становлюсь сонной. Я хочу быть со Стефаном и чувствовать, что он обнимает меня. Я люблю Стефана. Я бы все бросила, чтобы остаться с ним. Он спросил меня, «Даже свои полеты?» Даже их, чтобы быть с ним и чтобы он был в безопасности. Да все что угодно, только чтобы он был в безопасности. Даже свою жизнь.

Сейчас я хочу пойти к нему.

Елена».

«(А Стефан извиняется за записи в новом дневнике Елены, но он должен записать некоторые детали, потому что когда-нибудь, возможно, она захочет прочесть их, чтобы вспомнить). Я записал ее мысли в предложения, но на самом деле она мыслит не так. Я предполагаю, что она мыслит фрагментами. Вампиры привыкли переводить каждодневные мысли людей как согласованные предложения, но мысли Елены нуждаются в более усердном переводе, чем у большинства. Обычно она мыслит яркими картинками, с одним или двумя разрозненными словами.

«Четвертый», о котором она говорит, это Кэролайн Форбс. Я думаю, Елена знала эту девушку почти с младенчества. Меня ставит в тупик то, что сегодня Кэролайн нападала на нее любыми вообразимыми способами, но все же, когда я ищу разум Елены, я не могу найти ни гнева, ни даже какую-то боль. Сканирование подобного разума, пугает.

Вопрос, на который мне действительно хотелось бы найти ответ: Что случилось с Кэролайн в течение того короткого промежутка времени, когда она была похищена Клаусом и Тайлером? И по собственной ли воле она сделала то, что она сделала сегодня? Остался ли осадок ненависти Клауса как вредные испарения, заражающие атмосферу? Или у нас есть другой враг в Феллс Черч?

И наиболее важно: что мы будем со всем этим делать?

Стефан, который в настоящее время встает из-за компьютера».

Глава 8

Старомодные наручные часы показывали три утра, когда Мередит внезапно пробудилась от беспокойного сна.

И затем она закусила губу, сдерживая крик. Над ней склонилось чье-то лицо, вверх тормашками. Последнее что она помнила, было то, как она лежала на спине в спальном мешке и разговаривала с Бонни об Аларихе.

Сейчас Бонни склонилась над ней, ее глаза были закрыты. Она стояла на коленях у подушки Мередит, нависая над ней сзади, и ее нос почти касался носа девушки. Вдобавок к этому, странная бледность на щеках Бонни и ее частое теплое дыхание, которое щекотало лоб Мередит, и кто угодно… кто угодно, утверждала Салез,… имел бы полное право закричать.

Она ждала, когда Бонни заговорит, уставившись в уныние этих устрашающих закрытых глаз.

Но вместо этого Бонни села, встала, и безупречно двигаясь, пошла спиной вперед к столу Мередит, где на подзарядке лежал ее же мобильный телефон, и взяла его. Должно быть, она включила на нем запись видео, потому что открыла рот и начала жестикулировать и что-то говорить.

Это было ужасно. Звуки, которые издавала Бонни, едва ли можно было различить: обратная речь, перевернутая. Запутанные, горловые или высокие шумы и все это с каденцией, которую фильмы ужасов сделали такой популярной. Но способность говорить в такой манере намеренно… это было невозможно для нормального человека или нормального человеческого разума. У Мередит было зловещее чувство, будто что-то пытается раскрыть перед ними свой собственный разум, пытается добраться до них сквозь невообразимое пространство.

«Может быть, оно живет обратно», – подумала Мередит, пытаясь отвлечь себя, пока пугающие звуки продолжались. – «Может быть, оно думает, что и мы тоже. Может быть, мы просто не… пересекаемся…»

Мередит думала, что не сможет больше этого вынести. Она начала воображать, что смогла расслышать слова, и даже фразы в этих перевернутых звуках, и ни одна из них не была приятной. Пожалуйста, пусть все закончится… сейчас.

Причитания и бормотание…

Рот Бонни закрылся, клацнув зубами. Звуки немедленно прекратились. И затем, словно в замедленной съемке на прокручиваемой назад киноленте, она прошла спиной вперед к ее спальному мешку, опустилась на колени, заползла в него, и легла, положив руку на подушку… и все это даже не открывая глаз.

Это было одно из самых страшных зрелищ, которые когда-либо видела или слышала Мередит, а ведь она видела и слышала изрядное количество пугающих вещей.

И Мередит не могла оставить эту видеозапись до утра, тогда она не сможет ее просмотреть… без посторонней помощи.

Она встала, прошла на цыпочках к столу, и взяла мобильный телефон с собой в другую комнату. Там она подключила его к своему компьютеру, чтобы развернуть обратное послание вперед.

Когда она прослушала обработанное сообщение несколько раз, она решила, что Бонни никогда не должна его услышать. Это отпугнет ее от собственных способностей, и для друзей Елены больше не будет никаких контактов со сверхъестественным.

Там были животные звуки, смешанные с извращенным, перевернутым голосом… в любом случае, этот голос не принадлежал Бонни. Это не было голосом нормального человека. Прокручиваясь вперед, запись звучала почти хуже, чем назад,… что возможно означало, что кто бы ни произносил эти слова, обычно он говорит в другую сторону.

Мередит могла различить человеческие голоса за стонами и смехом, и искаженными звуками животных из африканской саванны. И не смотря на то, что это заставило волоски на ее теле встать и звенеть, она попыталась сложить слова из этой абракадабры. В итоге, она получила:

«Прррррооо…буууужжжж…н…иййе…буудзззз… етет…вниз-вниз-внеззааап…ап…ап…ным…ихххшшшок…шок…ррррр…ющщиммм…ТТТЫЫЫ…ххиии…ййаааа…дллллжжжны…БЫТЬтамдля…йейеооо…прррррр…бужбуж…ниййаа…Насне…буууу…Деттамдляйо…йо-йо-йо…- (было там «нее» следующим, либо это просто часть рычания?) -…ПОтррррр…омом…этсссс…оооодззззз…елелел…оооо…ДЗЗЗЗЛЯААА…дррррррр…уууууугхххх…иихххххххххх…рррррууукхххх…»

Мередит, работая с планшетом и ручкой, в конце концов, получила эти слова на бумаге:

«Пробуждение будет внезапным и шокирующим.

Ты и я должны быть там для ее Пробуждения. Нас не будет там для (нее?) потом. Это дело для других рук».

Мередит положила ручку рядом с расшифрованным сообщением на планшет.

А после этого, она пошла и легла в свой спальный мешок. Девушка свернувшись в позу эмбриона, и наблюдала за неподвижной Бонни, как кот за мышиной норкой. Пока, наконец, благословенная усталость не унесла ее в темноту.

– Что я сказала? – Бонни честно недоумевала следующим утром, выжимая сок из грейпфрута, и заливая им хлопья, как образцовая хозяйка, с учетом того, что это Мередит колдовала у плиты над яичницей.

– Я тебе уже три раза повторила. И мои слова не изменятся, я обещаю.

– Что ж, – сказала Бонни, внезапно переключившись, – понятно, что Пробуждение должно случиться с Еленой. Потому что, во-первых, ты и я должны быть там для этого, а что до второго, она единственная, кому нужно проснуться.

– Именно, – сказала Мередит.

– Ей нужно вспомнить кто она на самом деле.

– Точно, – ответила Мередит.

– А нам нужно помочь ей вспомнить!

– Нет! – сказала Мередит, вымещая свой гнев на яичнице пластиковым шпателем. – Нет, Бонни, это не то, что ты сказала, и я не думаю, что мы сможем это сделать в любом случае. Мы можем научить ее некоторым вещам, как это делал Стефан. Как завязывать шнурки. Как расчесывать волосы. Но из того что ты сказала, Пробуждение будет внезапным и шокирующим – и ты ничего не говорила о том, что мы будем принимать участие в этом. Ты сказала только, что мы должны быть там для нее, потому что после этого каким-то образом нас там не будет.

Бонни размышляла над этим в мрачной тишине.

– Не будет там? – сказала она, наконец, – То есть, не будет с Еленой? Или не будет там… типа, не будет нигде?

Мередит уставилась на свой завтрак, который ей вдруг расхотелось есть.

– Я не знаю.

– Стефан сказал, мы можем снова зайти сегодня, – убеждала Бонни.

– Стефан будет вежлив, даже если подопрется колом насмерть.

– Я знаю, – вдруг сказала Бонни. – Давай позвоним Мэтту. Мы можем пойти навестить Кэролайн,… если она примет нас, я имею в виду. Мы сможем увидеть, есть ли какие-то изменения сегодня. Затем мы можем подождать до полудня, а потом позвонить Стефану и спросить, можем ли мы снова зайти, увидеть Елену.

Дома у Форбсов, мама Кэролайн сказала, что сегодня ее дочери плохо, и она останется в постели. И все трое – Мэтт, Мередит и Бонни – вернулись обратно в дом Мередит без нее. Но Бонни продолжала закусывать губу, время от времени поглядывая назад, на улицу Кэролайн. Ее мама и сама выглядела больной, под ее глазами залегли тени. И предчувствие грозы, чувство давления, практически раздавили дом Кэролайн.

У Мередит, Мэтт возимся со своим автомобилем, которому постоянно нужно было работать, в то время как Мередит вместе с Бонни изучала свой гардероб в поисках одежды, которую могла бы носить Елена. Она будет ей великовата, но это лучше, чем одежда Бонни, которая будет слишком ей мала.

В четыре часа дня они позвонили Стефану. Да, они могут прийти. Они спустились вниз и забрали Мэтта.

В пансионате, Елена не стала повторять ритуал с поцелуями, как в предыдущий день… к очевидному разочарованию Мэтта. Но она была восхищена новой одеждой, хотя для прошлой Елены не было бы никаких причин ей восхищаться. Она парила в трех футах над полом, подносила одежду к лицу и делала глубокий радостный вдох, а затем просияла в сторону Мередит, хотя когда Бонни подобрала одну из футболок, она не смогла почувствовать ничего, кроме запаха смягчителя ткани. Ни даже пляжного одеколона Мередит.

– Извини, – беспомощно сказал Стефан, когда Елена внезапно чихнула, обнимая небесно-голубой топ в ее руках, словно это был котенок. Но лицо Стефана было таким ранимым, и Мередит, будучи несколько смущенной, заверила его, что ей приятно, что ее так высоко ценят.

– Она может сказать, откуда одежда, – объяснил Стефан, – она не будет носить ничего из подпольных цехов.

– Я покупаю вещи только в местах, перечисленных на сайте Sweatshop-Free Clothing (одежда не подпольного производства), – просто сказала Мередит. – Нам с Бонни нужно тебе кое-что сказать, – добавила девушка.

Пока она подробно пересказывала пророчество Бонни, та отвела Елену в ванную комнату и помогла ей переодеться в шорты, которые той подошли, и небесно-голубой топ, который почти подошел, но был лишь немного длинноват.

Цвет превосходно подчеркивал спутанные, но все еще прекрасные волосы Елены, а когда Бонни попыталась помочь ей взглянуть в ручное зеркальце, которое она принесла,… осколки старого зеркала все уже были убраны,… Елена выглядела озадаченной, как щенок, которому показали его собственное отражение. Бонни продолжила держать зеркальце перед ее лицом, и Елена заглядывала в него то с одной, то с другой стороны, как ребенок, играющий в прятки.

Бонни осталось довольствоваться только тщательным расчесыванием этой спутанной золотой массы, с которой Стефан, безусловно, не знал как справиться. Когда, наконец, волосы Елены стали гладкими и шелковистыми, Бонни с гордостью вывела ее в комнату, чтобы похвастаться перед остальными

И сразу же пожалела. Эти трое были глубоко поглощены, казалось, очень мрачным разговором. С неохотой, Бонни отпустила Елену, которая буквально порхнула на колени к Стефану, и сама присоединилась к беседе.

– Конечно, мы понимаем, – говорила Мередит – Даже перед тем, как Кэролайн слетела с катушек, какой другой выбор мог бы быть, в конце концов? Но…

– Что еще за «другой выбор»? – спросила Бонни, когда села на кровать Стефана позади него, – О чем вы, ребята, говорите?

Была долгая пауза, а затем Мередит поднялась и обхватила Бонни рукой. – Мы говорили о том, почему Стефану и Елене нужно покинуть Феллс Черч… нужно уехать подальше.

Сперва Бонни никак не отреагировала,… она знала, что должна была что-то почувствовать, но она была слишком шокирована, чтобы понять, что это было. Когда речь вернулась к ней, единственное что ведьма услышала, был ее глупый вопрос – Уехать? Почему?

– Ты видела почему – здесь, вчера, – произнесла Мередит, ее темные глаза наполнились болью, на ее лице в кои-то веки отразилось неконтролируемое страдание, которое она должно быть чувствовала. Но в тот момент ничьи страдания не значили для Бонни больше, чем ее собственные.

И сейчас они пришли, как лавина, которая засыпала ее раскаленным снегом. Льдом, который горел. Она достаточно долго пыталась выбраться из этого, чтобы сказать:

– Кэролайн ничего не сделает. Она дала обет. Она знает, что нарушить его… особенно когда… когда «вы знаете кто» тоже поставил подпись…

Мередит, должно быть, рассказала Стефану про ворона, потому что он вздохнул и покачал головой, нежно отодвигая Елену, которая пыталась заглянуть ему в лицо. Она ясно осознавала несчастье в группе, но так же ясно она не могла понять, что послужило тому причиной.

– Последний человек, которого я хотел бы видеть рядом с Кэролайн, это мой брат, – он раздраженно откинул с глаз темные волосы, точно они напомнили ему, насколько они с братом были похожи. – И я также не думаю, что угроза Мередит насчет сестер женской общины сработает. Она слишком далеко зашла в темноту.

У Бонни внутри все сжалось. Ей не нравились мысли, которые вызвали эти слова: далеко в темноту.

– Но… – начал Мэтт, и Бонни поняла, что он чувствовал то же самое, – потрясение и дурноту, словно они слезли с какой-нибудь дешевой карусели.

– Послушайте, – сказал Стефан, – есть и другая причина, по которой мы не можем остаться.

– Какая другая причина? – медленно произнес Мэтт. Бонни была слишком подавлена, чтобы говорить. Она думала об этом, где-то глубоко в подсознании. Но каждый раз она отгоняла от себя эти мысли.

– Я думаю, Бонни это уже поняла, – Стефан посмотрел на нее. Она посмотрела в ответ глазами, в которых плескались слезы.

– Феллс Черч, – медленно и печально объяснял Стефан, – был построен на пересечении энергетических линий. Линий чистейшей Силы в земле, помните? Я не знаю, было ли это намеренно. Знает ли кто-нибудь, что Смоллвуды имели отношение к выбору местоположения?

Никто не знал. В старом дневнике Онории Фелл не было ничего о выборе этого места для основания города семьей оборотней.

– Ну, если это и была случайность, то очень несчастливая. Этот город… я должен сказать, точнее городское кладбище… было построено прямо на той территории, где пересекается множество линий «Лей». Вот почему это место стало маяком для сверхъестественных существ, плохих… или не настолько плохих. – Он выглядел смущенным, и Бонни поняла, что он имел в виду себя. – Я был притянут сюда. Так же, как и другие вампиры, как вы знаете. И с каждым, имеющим Силу, кто приходил сюда, этот маяк становился сильнее. Ярче. Привлекательнее для других людей, обладающих Силой. Это порочный круг.

– В конце концов, некоторые из них собираются увидеть Елену, – сказала Мередит, – Бонни, помни, это такие люди, как Стефан, но у этих людей нет его нравственности… Когда они увидят ее…

Бонни почти расплакалась от этой мысли. Ей показалось, она увидела снегопад из белых перьев, каждое из которых медленно кружилось и падало на землю.

– Но… она не была такой, когда она впервые пробудилась, – медленно и упрямо сказал Мэтт. – Она разговаривала. Она была рациональной. Она не летала.

– Разговаривает или нет, ходит или летает, но она все равно обладает Силой, – ответил Стефан, – достаточной, чтобы свести с ума обычных вампиров. Свести с ума, в довольной мере, чтобы навредить ей, дабы заполучить эту Силу. Но Елена не убивает… и не ранит. По крайней мере, я не могу представить, чтобы она это делала. На что я надеюсь, – сказал он, и его лицо потемнело – так это на то, что я смогу забрать ее туда, где она будет… под защитой.

– Но ты не можешь забрать ее, – сказала Бонни, и она услышала вопль в собственном голосе, будучи не в силах контролировать его. – Разве Мередит не рассказала тебе о том, что я тогда произнесла? Она собирается пробудиться! И мне и Мередит нужно быть с ней для этого!

«Потому что после этого нас не будет там». Внезапно это фраза обрела смысл. И это было даже хуже, чем «вообще нигде не быть», это было больше чем плохо.

– Я не думал забирать ее, по крайней мере, пока она не начнет нормально ходить, – сказал Стефан и удивил Бонни тем, что быстро обнял ее рукой за плечи. Это было похоже на объятие Мередит, такое же родственное, только более сильное и недолгое. – И вы не представляете, как я рад, что она пробудиться. И что вы будете там, чтобы поддержать ее.

– Но… «Но нечисть все еще будет появляться в Феллс Черч?» – подумала Бонни, – «И вас не будет рядом, чтобы защитить нас?»

Она посмотрела на Мередит и поняла, что та точно знала, о чем думала ведьма.

– Я бы сказала, – произнесла Мередит своим самым сдержанным, осторожным тоном, – что Стефан и Елена уже вынесли достаточно ради спасения города.

Ну. С этим не поспоришь. И кажется, со Стефаном не поспоришь тоже. Он принял свое решение.

И все равно, они проговорили до наступления темноты, обсуждая различные варианты и сценарии, размышляя над предсказанием Бонни. Друзья так ничего и не решили, но, по крайней мере, они тщательно обсудили все возможные варианты. Бонни настаивала на том, что у них должны быть какие-то способы связи со Стефаном, и она уже собиралась потребовать немного его крови и волос для вызывающего заклинания, когда юноша мягко заметил, что у него теперь есть мобильный телефон.

Наконец, настало время уходить. Ребята умирали от голода, и Бонни заметила, что Стефан, возможно, тоже. Он выглядел неестественно бледным, когда сидел с Еленой у него на коленях.

Когда все прощались на верху лестницы, Бонни продолжала напоминать себе обещание Стефана о том, что Елена будет рядом, чтобы она и Мередит поддерживали ее. И что он никогда не заберет их подругу, не предупредив девушек.

Поиск по сайту: