Пионеры сталелитейной промышленности

Фамилия Крупп впервые упоминается в официальных документах в 1587 году. Проживавшие в Нидерландах в сельской общине, они, спасаясь от преследований за свою веру, переселились в графство Берг, город Эссен.

Первым известным членом этой семьи был Арндт Крупп. Он торговал вином, бакалейными товарами из Голландии, продавал скот и был членом Торгового союза Эссена. Его отличали энергичность, гордость и уверенность в себе, ставшие отличительной особенностью династии.

Катарина, старшая дочь Арндта Крупна, вышла замуж за коммерсанта Александра Хьюссена, игравшего почти такую же роль в жизни города, как и Круппы. Катарина на 45 лет пережила своего мужа, умело распоряжаясь оставленным ей наследством. Она стала самой богатой женщиной в городе. Ее сын Генрих был избран на должность казначея, когда был еще совсем молодым.

Другой внук Арндта Круппа, Матиас Крупп, в 1649 году стал главным управляющим города, а его сыновья, Георг Дитрих и Арнольд, продолжили традиции предков, также став видными людьми в городе: Георг Дитрих занял пост главного управляющего, особенно много внимания уделявшего школьному образованию, а Арнольд был бургомистром города.

Генрих Вильгельм Крупп (1711–1760) первым обратил внимание на развивавшийся вокруг города горный промысел и счел это дело выгодным. Потратив казенные деньги, он приобрел рудник и назвал его по имени своего сына, Арнольда, — АК. Однако рудник не оправдал вложенных в него денег. После смерти Генриха Вильгельма был назначен аукцион и все имущество семьи было распродано.

Дела семьи пришлось улаживать Хелене-Амалии Крупп, урожденной Ашерфельд, праправнучке Арндта Круппа, которой Генрих Вильгельм приходился зятем. Кстати, для династии Круппов характерно, что в ответственные моменты преждевременно умирали мужчины, а дела поправляли их жены.

Итак, Хелена-Амалия, унаследовав от своего мужа, Фридриха Йодокуса Круппа, семь объектов недвижимости и земельный участок у дороги на Везель — Эссен, поставила себе цель увеличить недвижимое состояние, расширить торговлю, приобрести пай в горном промысле и купить металлургический завод «Гуте Хоффнунг». И это ей удалось: перед смертью она имела 31 объект недвижимости, существенно расширила ассортимент товаров (добавив сукно, лен и фарфор), расширились и территориальные рамки ее торговли. Самым выгодным оказалось производство сукна и льняных материалов, а также окраска тканей, производимая на дому.

В 1806 году на аукционе она купила три шахты около Вердена, а позже присоединила к ним еще четыре.

Но в историю промышленности она вошла как владелица штеркрадского металлургического завода «Гуте Хоффнунг», частью акций которого до этого обладал сын Хелены-Амалии Петер Фридрих Вильгельм Крупп, умерший в 1795 году. Сначала завод приносил прибыль, но когда в 1808 году для его развития потребовались значительные капиталовложения, Хелене-Амалии удалось выгодно продать его.

На этом заводе внук Хелены-Амалии, Фридрих, впервые занялся производством и обработкой стали.

Когда в 1807 году он женился на Терезе Вильгельми, в приданое невеста принесла завод в Штеркраде, где Фридрих потом изготавливал мелкие товары из железа: печи, казаны, сковороды, части для паровой машины.

Для развития производства все время требовались деньги, которыми внука ссужала Хелена-Амалия. Старая женщина совершенно не была склонна к сентиментальности, поэтому периодически устраивала встряску внуку, лишая его финансовой помощи.

В конце концов Фридрих основал собственную фирму и стал продавать бакалейные товары, привезенные из-за границы. Вместе с ним работал и его младший брат Вильгельм.

Торговля сахаром, кофе и индиго давала хорошую прибыль, но в 1811 году таможенная граница полностью закрылась, да и перевозить товары стало опасно.

К этому времени Фридрих Крупп стал городским советником Эссена и владельцем сталелитейной фабрики на въезде в Эссен.

На этой фабрике Фридрих пытался производить литую сталь, которая должна была заменить английскую тигельную сталь. Он разыскивал в окрестностях Эссена месторождения глины, выбирал те, которые считал подходящими, и путем экспериментов получал сплав графита с глиной. Первоначально в этой работе ему взялись помогать братья Кехель, но совместная работа с ними кончилась полной неудачей. Тогда Фридрих Крупп взял себе в помощники изобретателя Николаи, но он оказался шарлатаном.

С самого начала завод производит сталь различной степени закаленности. Во время сотрудничества с братьями Кехель делали только напильники из цементной стали, после разрыва с Николаи стали выпускать инструменты из рафинированной стали: чеканы, сверла, токарные резцы.

30 октября 1816 года произошла первая поставка литой стали. А в 1817 году начали производить валки из литой стали.

Практически все время с момента появления фабрики Фридрих Круп вел строительство. Он строил производственные корпуса, плавильни, кузни.

К 1818–1819 гг. он так увлекся строительством, что почти забросил производство, что сразу же отразилось на делах: партнеры резко сократили свои заказы. Начавшееся строительство затянулось, т. к. не было средств для его завершения.

Дело дошло до того, что Круппы начали распродавать принадлежавшую им недвижимость. Так, Петронелла Крупп, мать Фридриха, после смерти младшего сына унаследовавшая его состояние, продала свое имение Форстгофф, в следующем году Фридрих продал Нирманнсгоф и недвижимость возле Штеле и в Эссене. Но денег все равно не хватало.

Фридрих Крупп был человеком доверчивым и хлебосольным. В работе он руководствовался идеей общей полезности и не стремился к получению дохода от производства, на чем и прогорел: в последние годы его жизни фабрика почти бездействовала.

В 1824 году даже его прекрасный особняк стал собственностью его кредитора-тестя. Фридрих вместе с женой и четырьмя детьми переселился в небольшой домик возле плавильной мастерской, который он называл «постоялым двором».

Неудачливый коммерсант, Фридрих Крупп проявил себя с лучшей стороны в качестве советника города Эссена. Здесь он проявлял точный расчет и умение распоряжаться общественными финансами, бережно относясь к каждому пфеннигу.

Сын Фридриха Круппа Альфред совершенно не принимал участия в городском самоуправлении, он всецело посвятил себя собственному делу — сталелитейной фабрике.

Он пришел на фабрику в 14 лет после смерти отца. Друзья Фридриха, помнившие его гостеприимство, помогли молодому Круппу на первых порах. Даже родственники ему помогали. В связи с постоянным отсутствием Альфреда на фабрике, занимавшегося поиском клиентом, за делами присматривал его брат Герман, работавший там же бухгалтером. Братья великолепно сработались.

Сам Альфред активно искал заказчиков: он пешком обошел окрестности Эссена, а качество производимых им инструментов — токарных резцов, стамесок, напильников — очень скоро сделало его известным. Хорошо продавались и стальные валки, производить которые начал еще Фридрих Крупп.

Пытаясь расширить рынок сбыта, Альфред в 1832 году совершил большое путешествие вверх по Рейну, где нашел новых клиентов среди ювелиров и золотых дел мастеров. Во время следующей поездки в Вюртембюрг, Баварию и Саксонию он заключил сделки в таком объеме, который значительно превосходил возможности его маленькой фабрики.

Позже Альфред найдет выход на швейцарский и южнофранцузский рынки, будет поставлять литую сталь в большинство стран Европы, в Бразилию и Восточную Индию.

Во время своих поездок Альфред, недоучившийся в школе, усовершенствовал свое знание английского и французского языков, хотя и не добился безупречности произношения.

После 1839 года начался спад производства. Возможно, это произошло из-за долгого отсутствия Альфреда на фабрике, а может быть, рынок просто наполнился предлагаемыми товарами.

В это время на фабрику пришел младший брат Альфреда — Фридрих. Он стал работать представителем фирмы в других городах. Позже выяснилось, что Фридрих обладал талантом изобретателя. Он придумал звонки из прутковой стали, имевшие различные оттенки, он сумел улучшить качество тиглей, а сконструированный им аппарат для собирания образующейся при грубом шлифовании пыли поднял его авторитет среди изобретателей того времени на небывалую высоту. Желая найти свой собственный путь, Фридрих Крупп ушел с фабрики, поселился в Бонне, занявшись коллекционированием художественных ценностей, где и закончил жизненный путь в полном одиночестве.

В результате совместной работы трех братьев был создан ложечный (или желобчатый) валок, с помощью которого ежедневно изготовлялось 1800 ложек, вилок и других столовых приборов.

В 1843 году Альфред Крупп начал переговоры с венским коммерсантом Александром Шеллером об основании фабрики для производства столовых приборов. Договоренность была достигнута, и Герман Круп переехал в Берндорф в качестве технического директора. Сначала фабрика приносила только убытки: прошло семь лет, прежде чем появилась прибыль.

Альфреда поразила строительная лихорадка, которой когда-то болел его отец: он построил вторую плавильную мастерскую, трехэтажный склад, еще один жилой дом. Это было тяжелое время: во-первых, у фабрики появились конкуренты — сталелитейная фабрика Якоба Майера, изобретателя из Швабии. Во-вторых, не было больших заказов. А в-третьих, фабрика начала работать с перебоями, что было связано с экспериментами, которые проводил Крупп. Особенно дорогим стал опыт строительства в Эссене фабрики по производству столовых приборов.

Во время революции 1848 года волнения охватили многие предприятия, рабочие разбивали станки и оборудование. Но ничего подобного не случилось на фабрике Альфреда Круппа: рабочие продолжали делать свое дело, а уволилось всего 2 человека. В связи с волнениями торговые связи были нарушены, и настал момент, когда Крупп не мог заплатить рабочим. Тогда он отдал в переплавку свое фамильное серебро.

Спад революционного движения, открытие запасов золота в Калифорнии и Австралии дали толчок развитию фабрики Альфреда Круппа.

В 1851 году на Всемирной лондонской выставке сталь, произведенная на заводе Круппа, получила самую высокую оценку. А в 1854 году на выставке в Мюнхене Альфред Крупп представил изобретение, которым он очень гордился, бесшовный железнодорожный ободок.

В это время Альфред много строил, изменялся облик фабрики, росло количество работающих на ней людей. Даже 1857 год, когда разразился экономический кризис, для производства Круппа был годом высшего подъема.

В 1860-е годы Альфред Крупп перешел к массовому производству бессемеровской жидкой стали и пушек, начал приобретать собственные сырьевые базы, строить рабочие поселки.

В это время Альфред наконец-то покидает «постоялый двор» на территории фабрики и вместе с семьей переезжает в собственное поместье «Холм» («Villa Hugel»).

Летом 1866 года Альфред Крупп собрался на юг, чтобы отдохнуть, но по дороге он заболел и с этого времени уже никогда не чувствовал себя здоровым человеком. В Ницце его называли «каменным гостем», а современник так описывал его: «Он выглядит и ведет себя с достоинством князя, но наряду с таким проявлением в нем проскальзывают иногда черты мелочного человека».

В 1869 году Крупп пустил первую немецкую доменную печь, а в 1872 году, опубликовав «Общий устав», заложил основы руководства фабрикой, ее производства. Его рабочие знали, что они всегда могут купить дешевые товары в его лавке, жить в благоустроенной квартире, а выйдя на пенсию, приобрести домик в Альтенгофе.

Тяжелейший экономический кризис 1870-х гг. отразился и на сталелитейной фабрике Круппа. Потребовалось даже личное вмешательство кайзера, чтобы положение улучшилось. После окончания кризиса завод перепрофилировали на производство вооружения для заграницы, а потом — на поставки рельсов для Америки.

Альфреду Круппу довелось увидеть возрождение завода, когда все кредиты были погашены, а количество работающих — восстановлено. Он умер в 1887 году, успев порадоваться успехам фирмы, которая расширилась, присоединив небольшой сталелитейный завод Аннен.

Последние годы его жизни не были радостными. Тихая уединенная жизнь не соответствовала его характеру, болезнь угнетала, а отношения с женой катастрофически портились. В 1882 году супруги развелись, жена переехала в Лейпциг.

Наследницей Альфреда Круппа стала его единственная дочь Берта, в 1906 году вышедшая замуж за советника посольства Густава фон Болена.

Делами завода стал заниматься ее муж. Он обратился к кайзеру с просьбой присоединить к своей фамилии имя Крупп, чтобы великое имя сохранилось не только в названии фирмы.

Фирма переживала тяжелые времена в 1913–1918 гг. Много проблем принесла война, восстание рабочих, закончившееся арестом Круппа фон Болена и 8 его директоров. Через четыре месяца они были освобождены, но фабрика понесла колоссальные убытки, требовалось закрытие ряда предприятий, а значит, увольнение огромного количества рабочих. Предприятие не выжило бы, если бы правительство Германии не оказало ему поддержку.

В 1921 году Крупп стал членом Прусского государственного совета и, таким образом, завязал тесные отношения с берлинскими политиками. Он занял пост председателя немецкого промышленного союза, на котором оставался до конца 1934 года.

В 1943 году он сложил с себя полномочия и полностью отошел от дел, передав их Альфреду фон Болену, своему младшему сыну. Свои надежды Густав Крупп связывал с Клаусом фон Боленом, но тот был летчиком и погиб в самом начале войны на Западном фронте. Вместе с фирмой Альфред фон Болен, согласно указу 1906 года, получил имя Круппа.

Альфред изучал металлургию в технических институтах Аахена и Мюнхена. В 1936 году он стал заместителем директора Акционерного общества «Фридрих Крупп», а в 1938 году был уже членом его директората. Во время войны его деятельность строго регламентировалась, 1l апреля 1945 года Альфреда Круппа арестовали американцы в его поместье.

После процесса в Нюрнберге вплоть до 1953 года Крупп не имел возможности оказывать влияние на свое производство. После трудных переговоров он снова стал хозяином на своем предприятии, хотя и с оговорками.

Из заключения Крупп вернулся в глубокой апатии, он каждый день приходил в Главное управление заводами Круппа, но его деятельность не отвечала требованиям действующего производства.

Альфред замкнулся в себе, много путешествовал, а руководство фирмой передал Бертольду Бейтсу. В 1960-е годы он составил завещание, согласно которому он назначил учреждение, обязанное сохранить единство предприятия, а доходы от него направлять на научно-филантропические цели.

Альфред Крупп умер 30 июля 1967 года. С ним прекратило свое существование семейное дело Круппов, но завод, основанный ими, процветает.

ДЕМИДОВЫ

Горнозаводчики

Российские заводчики и землевладельцы, основали свыше 50 заводов, выплавлявших 40 % чугуна в стране. Происходили они из тульских кузнецов и отличались физической силой. С 1720 года Демидовы — дворяне, в конце XVIII века они вошли в круг знати.

В конце XVII века из деревеньки Павшино в Тулу пришли Демид Григорьевич Антуфьев с сыном Никитой. Оба они были кузнецами, выплавляли железо и занимались «самопальным» промыслом, то есть делали самопалы, пищали, копья, сабли, ножи и топоры.

Поработав несколько лет в городе, Демид умер, а Никита прославился своим мастерством. Приметив, что некоторые кузнецы работают меньше других, а живут лучше, он задумался над этим и пришел к выводу, что нужно не только работать самому, но и покупать у других кузнецов оружие, а потом поставлять его в казну. Скопив небольшие деньги, он пустил их в оборот и стал потихоньку богатеть.

Обретя силу, Никита Антуфьев женился на красивой девушке, которая к тому же и приданое ему принесла. Вскоре у них родились дети — сыновья Акинфий, Григорий и Никита.

Слухи о славном кузнеце, способном чудеса творить не хуже заморских мастеров, дошли до царя Петра Алексеевича. Проезжая через Тулу, Петр I лично посетил кузню Антуфьева и, оценив его мастерство, сделал заказ на алебарды и ружья. Царь щедро наградил кузнеца и дал грамоту на постройку в Туле оружейного завода. С того все и началось.

В 1703 году государь пожаловал Никите Демидовичу земли на Урале, назвав его в грамоте Никитой Демидовым. С тех пор и стали Антуфьевы Демидовыми.

Оставив завод в Туле на сына Григория, Никита Демидович отправился вместе с Акинфием на Урал. Найдя край этот очень богатым и перспективным, они от царя получили казенные Верхотурские железные заводы, в том числе и Невьянский, ставший родовым гнездом Демидовых на Урале.

Стали поставлять в казну чугун, пушки и ядра. Дело быстро развивалось, строились новые заводы. Купив у башкир за бесценок земли, Никита Демидович основал крупный Тагильский завод. В 1720 году получили Демидовы дворянство.

После смерти Никиты Демидовича все демидовские заводы перешли к его сыновьям. Никита Никитич занимался тагильскими делами, а Акинфий — невьянскими. Акинфий Никитич построил Колыванский завод и из алтайского серебра чеканил фальшивые рубли. Богатели Демидовы.

У Акинфия Никитича было трое сыновей: Григорий и Прокофий (от первой жены, бывшей крепостной, выкупленной его отцом) и Никита (от второй жены, ярославской дворянки).

Умирая, Акинфий оставил завещание, по которому все его заводы переходили к младшему сыну Никите, двум другим сыновьям он оставил лишь по пять тысяч рублей. Не знал он, когда умирал, что по указу Елизаветы Петровны Колывано-Воскресенские заводы Демидовых передавались в казну с уплатой заводчикам компенсации. Но и без этих заводов наследникам было за что бороться.

Возмущенный несправедливым разделом, Прокофий отправился в Петербург искать правды у императрицы. Выслушав его, государыня повелела передать дело в сенат, и решением сената наследство было поделено между братьями поровну. Григорий пытался помирить братьев и с самого начала предлагал разделить все между собой, не доводя дело до суда. Однако Прокофий и Никита упорствовали и после раздела предпочти вообще не общаться.

Прокофий, так жаждавший наследства, получив заводы, на них почти не показывался. Он обосновался в Москве, где он мог вдали от двора предаваться причудам и дурачествам. Чтобы удивить публику, он рядом с Донским монастырем построил дворец над рекой, разбил сад возле своего дворца, в парке посадил невиданные цветы и установил скульптуры, а потом разрешил гулять в нем всем желающим. Его сад получил название «Нескучного», а еще его называли «Демидрон».

Однажды, жестоко подшутив над фрейлиной Екатерины II, Прокофий Акинфиевич чуть было не подвергся опале, но выпросил себе прощение, пообещав построить большой Воспитательный дом на берегу Москвы-реки, в котором бы могли воспитываться тысячи сирот.

Чтобы досадить брату, Прокофий Акинфиевич дешево продал свои заводы, в том числе и Невьянский, и прилегающие к ним рудники и земли купцу Савве Собакину.

К старости он стал скуп и зол, развлекался тем, что доводил своих близких до слез. Особенно доставалось его дочери Анастасии, которую Прокофий Акинфиевич упорно не хотел выдавать замуж. Когда дело дошло до того, что дочь пообещала выйти замуж за первого встречного, отец с удовольствием ухватился за эту мысль, и уже на следующее утро на воротах его дома висело объявление: «В сем доме проживает дворянка Анастасия Прокофьевна Демидова. Не желает ли кто из дворян сочетаться с ней законным браком?».

Шутка могла бы плохо кончиться, но на счастье Анастасии Прокофьевны первым мимо прошел молодой небогатый чиновник Сергей Кириллович Станиславский, давно заглядывавшийся на ее окна. Их скорый брак оказался счастливым.

Дав за дочерью приданого 99 рублей 99 копейки, Прокофий Акинфиевич писал дочери письма с наставлениями, как надо жить, и надеялся, что молодой муж отступится. Но не тут-то было.

Однажды зять пригласил в гости Демидова. Он сильно потратился, чтобы достойно угостить тестя, но, к ужасу других приглашенных, озорной старик вместо себя прислал поросенка. Нимало не смутившись, Сергей Кириллович усадил визжащее животное за стол и знатно угостил его, после чего отправил назад. Прокофий Акинфиевич оценил находчивость зятя и, забив поросенка, туго набил его шкуру камнями и золотыми лобанчиками — десятирублевыми монетами, после чего послал подарок молодым.

Второй сын Акинфия Никитича, Григорий, рано умер, оставив жену и малолетних детей. При жизни он старался дать сыновьям хорошее образование. Так, Павел Григорьевич учился с трех лет, а в десять лет его отправили в Ревель к знаменитому профессору Сигизмунди. В тринадцать — он уже был студентом одного из лучших учебных заведений того времени, Геттингенского университета в Германии. Он в совершенстве знал физику, математику, минералогию, металлургию, литейное дело, любил музыку: играл на фортепиано и на скрипке и имел небольшую коллекцию органов.

Кроме того, во время путешествий по Европе Павел Григорьевич собирал библиотеку, коллекции древностей, монет, минералов, кайенских птиц, пресмыкающихся, насекомых, гербарии.

Вернувшись на родину, он поселился в Москве и, получив свою часть наследства, оставил управление заводами братьям, а сам занялся наукой. Итогом его занятий стали четырнадцать книг на разных европейских языках.

Уважая науку, Павел Григорьевич пожертвовал 300 000 рублей на университетское образование. На эти деньги, в частности, в 1803 году был основан в Ярославле Демидовский юридический лицей — высшее учебное заведение для детей дворян и разночинцев. В 1811 году он был приравнен к университету.

Кабинет натуральной истории, минц-кабинет и свою библиотеку, в которой меньшую часть составляли книги на русском языке, насчитывавшие 529 наименований, гербарий, собрание художественных редкостей (античные мраморы и картины) и собрание монет Павел Григорьевич подарил Московскому университету. Его коллекции были размещены в трех залах, получивших название Демидовских.

Почти все экспонаты, подаренные П. Г. Демидовым, погибли во время нашествия французов в 1812 году. Сохранились лишь собрание раковин и полипов, коллекция штуфов и коллекция драгоценных камней.

Дядя Павла Григорьевича, Никита Акинфиевич, получив по разделу Тагильский завод, купил себе еще земли у башкиров, заплатив им двести пятьдесят рублей, и построил там Кыштымский завод. Устроив все дела на Урале, Никита Акинфиевич поехал к жене в Петербург, а оттуда вместе с ней отправился в путешествие по Европе.

Демидовы посетили Берлин, Париж, Рим, Лондон. Плохо разбираясь в искусстве и равнодушно глядя на окружающие пейзажи, они старались привлечь к себе внимание людей благородных, а лучше — герцогов или принцев. Делали они и покупки — картины и скульптуры, произведения древности и современности. В Париже они заказали скульптору Шубину свои портреты. Во время этого путешествия родились у Никиты Акинфиевича дочь и сын.

В это время в Сибири вспыхнуло восстание Пугачева, в течение нескольких лет волновавшее русскую землю. Едва все стихло, Никита Акинфиевич поспешил увидеть последствия мятежа своими глазами и оценить убытки.

Однако он смог поднять заводы, широко развернул торговлю и заключил договор на поставку металлов в Англию. При этом он к старому семейному знаку «старый соболь», отмечавшему продукцию демидовских заводов, добавил аббревиатуру CCNAD — статский советник Никита Акинфиевич Демидов.

Подражая императрице Екатерине, Никита Акинфиевич вел переписку на вольнолюбивые темы с французским философом-энциклопедистом Вольтером.

Эта переписка прервалась после удара, парализовавшего заводчика, наследственной беды Демидовых. Второй удар Никита Акинфиевич получил, когда его гвардеец-сын проиграл в одночасье сто тысяч рублей, и уже не оправился.

Наследником стал Николай Никитич — блестящий адъютант князя Потемкина, первым из Демидовых служивший в гвардии. После взятия Измаила Николай Никитич попал в число награжденных и был повышен в звании до генерал-аудитора. В чине генерал-майора он вышел в отставку, когда умер князь, и уехал в Нижний Тагил.

После буйной молодости молодой Демидов занялся управлением заводами и остепенился. Решив жениться, он отправился в Петербург на поиски невесты. Однажды в Петергофе он встретился с голубоглазой девушкой, которая его покорила. Ее звали Елизавета Александровна Строганова. Быстро сыграли свадьбу, соединившую не только два любящих сердца, но и два громадных состояния, а потом Николай Никитич с женой отправился в свадебное путешествие, длившееся два года. Они посетили Англию, Германию, Францию, осматривали рудники на острове Эльба. Везде Демидовы покупали предметы искусства, но в отличие от Никиты Акинфиевича его сын делал это осознанно, и приобретения его имели большую художественную ценность. В его коллекции были шедевры Рафаэля, Бартоломео, Пизано, Донатти.

Во время войны 1812 года Никита Акинфиевич находился в Ярославле, обещал собрать ополчение из пятисот человек, но так и не выполнил своего обещания. А потом, похоронив жену, навсегда покинул Россию, поселившись в Италии и выполняя функции официального представителя России во Флоренции. Там он первым из Демидовых купил заграничное предприятие — шелкопрядильную фабрику.

Во многом первый, Николай Никитич был последним из своего рода, кто знал дело отцов и работал у домны. Его сыновья и внук, считая себя аристократами, полагали, что не барское это дело — на заводах появляться, пусть приказчики и управляющие стараются.

Младший сын Николая Никитича, Анатолий, родившийся во Флоренции и выросший в Париже, посетив Петербург, обосновался в Париже. Он окружил себя актерами, писателями и художниками, приятно проводя время в их обществе. Однажды у Эдмона Гонкура он встретился с родной племянницей Наполеона I Матильдой де Монфор, дочерью бывшего короля Вестфалии Жерома. Знатная, но очень бедная Матильда быстро привела Анатолия Демидова к венцу. Однако браку не суждено было состояться фактически: к двадцати девяти годам состоятельный Анатолий был уже несостоятелен как мужчина. Разочарованная Матильда добилась развода, но сохранила дружеские отношения с Демидовым, купившим ради этого брака княжество Сан-Донато вместе с титулом. Князь Сан-Донато продолжал вести богемную жизнь и даже принял финансовое участие в восстановлении монархии во Франции, чем навлек на себя гнев русских, хорошо еще помнивших нашествие Наполеона.

Анатолий Николаевич Демидов широко скупал полотна русских художников, помогал им материально, а его пышный княжеский дворец стал местом отдыха многих русских писателей и художников.

Старший сын, Павел Николаевич, служил в Петербурге и вышел в отставку в 1826 году, после этого он служил егермейстером императорского двора, а в 1831 году получил звание камергера и был назначен курским губернатором.

Он был тщеславен и требовал от подчиненных перечисления всех его титулов, званий и наград. Для развлечения он держал оркестр роговой музыки. Передав управление заводами в руки назначенного им главного директора, Павел Николаевич отдался наукам и искусству.

Сразу же после смерти отца он приказал упаковать все ценности из его флорентийского дворца и перевезти их в Россию, а для размещения сокровищ — построить приличествующее такому собранию здание на Васильевском острове.

По его приказу на кладбище в Курске был установлен памятник русскому писателю XVIII века И.Ф. Богдановичу, автору поэмы «Душенька», а в Нижнем Тагиле в бронзе был увековечен Никита Акинфиевич Демидов.

В 1831 году Павел Николаевич был избран почетным членом Петербургской Академии наук, а в 1832 году на свои средства он учредил так называемые Демидовские премии за опубликованные труды по науке, технике, искусству, считавшиеся самой почетной научной наградой России.

Женился Павел Николаевич в 1837 году на московской красавицебесприданнице Авроре Карловне Шернваль. Аврора Карловна была известна не только своей красотой, но и тем, что два ее жениха умерли прямо перед свадьбой. Демидов не побоялся этой славы, и вскоре несчастливая раньше невеста стала счастливой женой. На свадьбу Николай Павлович подарил ей известный всему миру алмаз «Санси», купив его у герцогини Беррийской.

В 1839 году у них родился сын Павел, после чего Павел Николаевич сильно заболел, оставил губернаторство и вместе с женой отправился на лечение к берегам Бретани. Но по дороге, в Майнце, сорокадвухлетний Павел Демидов умер, оставив жене и сыну сказочные богатства.

Аврора Карловна была бережливой хозяйкой и умела считать деньги, но ее необыкновенная скупость моментально превращалась в необыкновенную же щедрость, когда дело касалось Павла Павловича. Мать ничего не жалела для своего сына.

Павел Павлович поступил в Петербургский университет. Он красотой пошел в мать и пользовался большим успехом у женщин, а товарищи любили его за щедрость. За его счет устраивались пирушки, после которых Павел Павлович с удовольствием бил дорогие вазы, зеркала, вилкой портил картины. Позже он щедро возмещал убытки хозяину.

Покупая произведения искусства, он всегда готов был заплатить баснословные деньги за полотно, ему понравившееся, даже если он знал, что это — подделка.

РОМАНОВЫ

Поиск по сайту: