МЕДИЦИНСКИЕ ВМЕШАТЕЛЬСТВА В РЕПРОДУКЦИЮ ЧЕЛОВЕКА. МОРАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ МЕДИЦИНСКОЙ ГЕНЕТИКИ

Аборт относится к числу старейших проблем медицинской этики, а также философии, юриспруденции и теологии. Клятва Гиппократа запрещает врачу прерывание беременности («Я …. не вручу никакой женщине абортивного пессария). В то же время Аристотель считал аборт допустимым. Аристотель обращал внимание на два аспекта проблемы: необходимость абортов обосновывается у него демографическими целями (регулирование рождаемости); одновременно он считал аборт допустимым, пока в зародыше не сформировались «чувствительность» и двигательная активность.

В Древнем Риме и, особенно в его поздний период аборт не считался позорным и широко практиковался. В эпоху упадка состоятельные граждане предпочитали не иметь ни детей, ни семьи. Поначалу в римском праве зародыш трактовался как часть тела матери, поэтому женщина не подвергалась наказанию за изгнание или умерщвление плода. И только позднее эмбрион был наделен некоторыми гражданскими правами. Искусственный аборт стал трактоваться как преступление против прав родителей, если кто-то стремился таким путем достичь имущественных прав.

Окончательное осознание ценности плода связано с возникновением христианства. Уже в эпоху раннего христианства аборт отождествлялся с убийством человека. В средние века аборт одушевленного плода оборачивался суровым наказанием. Согласно своду германских законов «Каролина» (XVI век), аборт в случае уничтожения одушевленного плода карался смертной казнью. Смертная казнь за аборт была введена в 1649 г. и в России; отменена она была столетие спустя.

Особый интерес для нас представляет эволюция отношения медиков и общества к проблеме аборта в течение последних двух столетий. Так, основоположник отечественного акушерства Н.М. Максимович-Амбодик (1744-1812) еще в 1784 г. предвосхитил концепцию медицинских показаний к искусственному аборту, выступая за то, чтобы в критических случаях спасти жизнь женщины, а не плод. В европейской медицине важным моментом в окончательном формировании данной концепции стала дискуссия в Парижской медицинской академии в 1852 г.: статистика смертности после кесарева сечения стала главным аргументом в пользу этического оправдания аборта по медицинским показаниям.

Во второй половине 19 века в США возникает общенациональное движение за запрет абортов. Ведущую роль играло руководство Американской мед. ассоциации. Основываясь на эмбриологических открытиях, врачи доказывали, что плод является живым существом с момента зачатия. Поэтому медики настаивали, что аборт, даже в самом начале беременности, является убийством. В итоге к 1880 г. аборты в США были запрещены, за исключением случаев, когда беременность или роды угрожали жизни женщины. Принятые тогда законы сохранялись в основном до 60-х годов 20 века.

В 1869 г. британский парламент принял «Акт о преступлениях против личности», согласно которому аборт, начиная с момента зачатия, считался тяжким преступлением. Аборт, произведенный самой женщиной, наказывался значительно строже, если он имел место после появления признаков шевеления плода. В Германии в эти же годы производство абортов за деньги считалось отягчающим обстоятельством. Во Франции наказание усиливалось в отношении врачей.

В дореволюционной России законодательство четко различало разрешенный законом искусственный аборт с целью спасения жизни женщины, и аборт, производимый самой женщиной или посторонним человеком с преступной целью прекращения беременности. Производство криминального аборта медиком считалось отягчающим обстоятельством.

Однако в профессиональной медицинской среде моральная оценка искусственного аборта не совпадала с юридической квалификацией. Особый интерес представляют дискуссии об аборте и решения, принятые на 12 съезде Пироговского общества в 1913 г. Выступая на съезде, доктор Л. Личкус говорил: «преступный выкидыш, детоубийство и применение противозачаточных средств – симптом болезни современного человечества». Не менее бескомпромиссную позицию занимал доктор Д. Жбанков, писавший: «неопровержимая связь между культурой настоящего времени и упадком ценности жизни, как своей, так и чужой: выкидыш и самоубийство – явления одного порядка». Впрочем, еще раньше в своей книге «О врачах» Д. Жбанков называет «распутством настоящего времени воздержание от деторождения при усиленных половых сношениях», а женщин решающихся на аборт, как правило, именует «неомальтузианками», деятельность же врачей, оказывающих им пособие – «преступной», «бессовестной». Соглашаясь в целом с моральным осуждением аборта, другие врачи подчеркивали на съезде также и другие аспекты данной проблемы. Пироговский съезд, признав аморальность искусственного выкидыша, тем не менее, пришел к выводам, что государству необходимо отказаться от принципа уголовной наказуемости плодоизгнания. В резолюции съезда, сказано: «1. уголовное преследование матери за искусственный выкидыш никогда не должно иметь места; 2. также должны быть освобождены от уголовной ответственности и врачи, производящие искусственный выкидыш по просьбе и настоянию. Исключения из этого положения должны составлять врачи, сделавшие аборт из корыстных целей, своей профессией, и подлежащие суду врачебных советов».

В 20 веке в дискуссии о допустимости аборта особенно активно включаются феминистские движения. Протест сторонников движения феминизма против традиционного положения женщин в обществе (против «отречения женщины от прав на свою личность, имя и собственность») касался и ее сексуальной роли т.е. обязательно затрагивал и вопрос половой морали. В 50-е годы 19 века одна из первых американских феминисток, С. Гринке, в очерке «Супружество» писала о «праве женщины решать, когда она будет матерью, как часто и при каких обстоятельствах». В начале 20 века америк. феминистка М. Сангер впервые употребляет понятие «контроль над рождаемостью», которая вначале имела смысл пропаганду использования средств контрацепции, а несколько позднее стала рассматриваться также в контексте евгенических идей.

Первая страна, легализовавшая аборт «по просьбе» была Советская Россия. 18 ноября 1920 г. в совместном постановлении Наркомздрава и Наркомюста допускалось бесплатное искусственное прерывание беременности в условия советских больниц. Эта мера была направлена в первую очередь против зла криминальных абортов. Авторы Постановления видели причины роста числа абортов исключительно в моральных пережитках прошлого и тяжелого экономического состояния настоящего. Последующая история нашей медицины и общества в целом, показала, что проблема аборта не решается автоматически по мере экономического роста, распространения знаний о вреде аборта, развития учреждений по охране материнства и детства. Отношение советского государства к абортам было противоречивым. В 1930 г. была опубликована статистика об абортах, которая свидетельствовала о постоянном росте их числа. Так же следует упомянуть о значительной убыли населения России в связи с войной, голодом, болезнями. В 1936 г. ЦИК и СНК приняли Постановление запрещающие аборты, и в 1939 г. сбор данных об абортах был прекращен. Вследствие этого рост криминальных абортов, особенно в послевоенные годы, был значительным. Это заставило советское государство опять изменить политику в отношении абортов – в 1955 г. Президиум Верховного Совета СССР принял Указ «Об отмене запрещения абортов». Этим документом были легализованы «аборты по просьбе» при сроке беременности до 12 недель. К сожалению, в последующие десятилетия альтернативные аборту методы контроля над рождаемостью распространения не получили. До конца 60-х годов число абортов в СССР росло особенно быстро. В 70-80 г. кривая роста была не такой крутой. Официальная статистика об абортах свидетельствовала, что в СССР был самый высокий в мире показатель абортов – 120 на 1000 женщин фертильного возраста (15-49 лет), а по мнению зарубежных экспертов – такой показатель составлял 180. В бывшем СССР ежедневно в течение всего рабочего дня абортами занималось 3500 врачей. Только с середины 80-х показатель начал снижаться и в 1996 г. он составлял 89. За 2004 г. официально было произведено 2 млн. абортов.