Глава 3. Незваный гость

Глава 2. Пробуждение.

днажды летним днем, аккурат 5 августа 2033 года, разразилась жуткая гроза. По небу беспрестанно сновали молнии, гром разрывал тишину дня. Больница Склифосовского. Персонал ушел на обед. Ильгиз мирно посапывает в стране воображения. В этот момент ослепительная вспышка рассекла небосвод, озарив все вокруг. Раздался оглушительный гром, от раскатов которого задрожали стекла... В свете этой вспышки, если смотреть из окна палаты Ильгиза, в окне ничего не было видно. Когда видимость восстановилась, за окном стоял силуэт человека в плаще. Плевать что это третий этаж. Он начертил руну в воздухе. Незнакомец удовлетворительно отметил, что края руны загорелись мягким красным светом. Руна по воздуху подплыла к стеклу и растворилась при контакте с ним. Этот некто, хмыкнув, прошел сквозь стекло. Когда он стоял снаружи, вода стекала с него ручьями, но магия руны не позволила чужеродной воде пройти сквозь стекло, и человек попал в помещение идеально сухим. Подойдя к койке, он встал и всмотрелся в лицо спящего. Произнеся себе под нос слова, человек поднял светящийся красным перстень на уровень лба спящего. Лицо Ильгиза озарилось мертвенным светом. Человек в плаще сел на стул и стал ждать...

Спустя несколько часов, спящий начал подрагивать рукой. Теперь и глаза его открылись. Пролежав так с полчаса, он встал с постели и только сейчас заметил человека на стуле. Ильгиз понял кто перед ним, но не испугался. Он знал. Знал, что день настанет и если честно, то с нетерпением ждал его. Иначе кто еще освободит его от жалкого существования в виде овоща.

– Ты пришел. Я ждал тебя. – С хрипотой в голосе не то спросил, не то утвердил Ильгиз. Все же речь дается ему тяжело. Он уже и забыл, когда последний раз говорил...

– Да, я за тобой. Пришло время освободить тебя от клятвы.

– Что ты хочешь?

– Твой эйдос.

– Что это?

– Неважно. Просто скажи слова: отрекаюсь от всех прав на эйдос и позволяю его вечное заточение в дархе". – Голос человека в плаще был сух и непреклонен.

– Ни за что. Я не знаю, что за эйдос, но я понял то, что отдать его можно только добровольно.

– Отлично – одобрительно хмыкнул сидящий незнакомец – ты прошел проверку, иначе и не стоило иметь с тобой дело. Не пройди ты ее, я бы просто убил тебя… Настало время заплатить за книгу.

– Это не честно! Я не смог воспользоваться даром!

– Неважно. Ты скрепил клятву "громусом" и у тебя просто нет других вариантов.

– Ладно. Я и не рассчитывал на другое... Как тебя звать?

– У меня тысячи имен, я все и ничего, добро и зло, белый и черный, ярость и гармония. Но многие зовут меня Шитхапенс.

– Мда уж... Занятная у тебя погремуха...

– Держи это, – сказал Шитхапенс, протягивая свиток – В полночь, стоя на Скоморошьем кладбище, что у собора Воскресения откроешь свиток и, прочтя истинным зрением, сделаешь то, что там будет написано.

– Истинным зрением? Как?!

– Сам разберешься. Удачи. Я к следующему.

Человек в плаще подошел к двери и, нацарапав кольцом руну, открыл ее. Заглянув ему за плечо, Ильгиз увидел совсем не то, что ожидал. За дверью был не серый коридор, а темный лес. Человек шагнул за дверь, закрыв ее за собой. Подбежав к двери, Ильгиз открыл ее, однако, никакого леса не увидел. Лишь глухие стены коридора...

– Действительно, Шитхапенс... Говорящее само за себя имя – пробурчал он себе под нос.

Глава 3. Незваный гость.

– Захар! Захааар! Иди сюда, – кричал тучный Мишан.

– Да, милорд, ужин готов, милорд. – услужливо склонил голову лакей.

– Несите меня семеро!

– Будет сделано, милорд.

Тут откуда ни возьмись, выбежали мускулистые молодчики, подхватили мультимиллиардера и понесли к лестнице. Им предстоял тяжелый спуск вниз.

– Может его, того? Скатим вниз? Он все равно не почувствует? Ему этот жир как броня – прошептал один носильщик тому, что стоял спереди.

– Тшшш, дурак! Жить надоело?! Он же нас обезглавит, и закон будет на его стороне. Вся полиция мира пойдет за ним, когда он помашет своей чековой книжкой – с опаской в голосе, шепотом ответил второй.

– Что вы там замерли?! – рявкнул Мишан, – Несите быстрее, я проголодался.

Носильщики поднатужились и, кряхтя, понесли этот говорящий мясной шар, к слову сказать, богатейший в мире шар, в столовую.

Кое-как донеся его до обеденной ложи, они аккуратно положили его на подушки.

– Захар! Захааар!

– Да, милорд?

– Этих семерых уволь. Денег не давать! В следующий раз расторопнее будут. – сурово обратился он к своему старшему лакею, – А вы! Пшли вон, скоты! – с визгливыми нотками закричал он носильщикам.

Они, поняв, что дело пахнет жареным, быстро откланиваясь молча попятились к выходу.

– Чего так медленно!? Захар, если они сейчас же не свалят, распорядись охране расстрелять их! – уже как девчонка кричал монарх своего дома.

Уже бывшие слуги, мгновенно развернулись и со скоростью близкой к скорости звука припустили к двери.

– Ну и славно. Пора кушать.

Стол просто ломился от яств. Тут было все, лучшие повара мира трудятся на кухне, чтобы прокормить прожорливого богача. На столе лежали самые редкие и дорогие блюда мира. Чего стоит только блюдо, содержащее в себе килограмм белого трюфеля, самого дорогого гриба в мире. Килограмм обошелся в 200 тысяч долларов и был куплен с аукциона. А также тут была и мраморная говядина и икра белуги альбиноса, тут лежали и богатейшие дары моря и даже целая выпотрошенная корова приготовленная целиком.

Спустя три часа, доев последний кусочек на столе, Мишан смачно рыгнул. По сравнению с этой отрыжкой, рев тигра, которому прищемили между пней яйца и то покажется детским писком.

И только сейчас Мишан заметил, что в помещении есть кто-то еще, и неизвестно как этот кто-то сюда проник, миновав армию охраны. Этот кто-то сидел, смотрел ему в глаза и ухмылялся.

– Захар! Захааар! Кто это?

– Не могу знать, милорд.

Тут незнакомец оживился, сменил позу и изрек:

– Захар, ты свободен.

Захар как-то странно себя повел. Изменилась осанка, да и взгляд потух...

– Да, повелитель. Я оставляю вас наедине с Михаилом. Охрана Вас не побеспокоит. – пустым голосом ответил Захар.

– Что?! Что-о-о?! Да как ты смеешь, сучий ты потрох, как смеешь приказывать МОИМ слугам в МОЕМ доме. Да я тебя в порошок...

Тут незнакомец сделал в воздухе движение рукой, как будто дает кому то автограф. Тут же в воздухе повисла руна. Толстяк замолчал... У него исчез рот. Он отсутствовал полностью, как будто и не было его. Ни шрама, ни разреза, ничего. Только гладкая кожа.

– Обожаю эту руну. Ее называют руной молчаливого согласия, но я называю ее руной мудрости. Ведь молчание – золото. Не так ли? – спросил незнакомец, пытливо уставившись на хозяина этого дома.

Тот лишь гневно промычал нечто невнятное. Незнакомец, особо и не рассчитывал на вразумительный ответ.

– Я полагаю, ты уже догадался кто я? Я твой кошмар и твое спасение. Ты помнишь свой "разрази громус"?

В глазах толстяка промелькнула искра страха.

– Да-а-а, вижу, ты узнал меня, – улыбнулся гость, – Зови меня Шитхапенс, хотя это одно из тысячи моих имен.

Подойдя к висящей руне, гость постоял возле нее задумчиво, и ногтем изменил начальный рисунок руны. Испорченная руна растаяла в воздухе.

– Да я тебя, гниду урою, да ты не знаешь, что я с тобой сделаю! – визгливо прокричал Мишан.

– Фи, как банально, это самая заезженная фраза в мире. Не заставляй меня сожалеть о снятии руны... Или тебе уже надоел твой рот?!

Обойдя вокруг хозяина дома Шитхапенс задумался.

– А знаешь, что, друг мой. Я освобождаю тебя от клятвы, в таком виде ты мне не нужен, только помехой будешь.

– Правда?! Я свободен?

– Не совсем. Осталось за малым. Повторяй за мной слово в слово. Усек?

– Д-д-дыа, – заикаясь, произнес Мишан.

– Повторяй: Я, Михаил, будучи в здравом уме

– Я, Михаил, в здравом уме,

– Отрекаюсь от прав на эйдос, и разрешаю вечное заточение эйдоса в дархе.

– А что это? – на всякий случай поинтересовался Мишан.

– Повторяй, а не то сгною! – лицо Шитхапенса вдруг превратилось в чудовищную пасть, с тремя рядами зубов, острых как бритвы, способных разорвать сталь.

– Отрекаюсь от прав на эйдос и согласен на его заточение в дархе.– быстро протараторил Мишан.

– Вот и славно. – лицо его приобрело прежний облик.

Страшный гость прошептал что то и призрачная рука появившаяся в воздухе нырнула внутрь Мишана, и начала что-то нашаривать там. И вот когда рука начала вылезать наружу, на ладони у нее лежала голубая песчинка, вокруг песчинки извивалась голубое сияние. От одного взгляда на нее, у Мишана защемило в груди. Он понял, что только что, лишил себя некой важной части.

– Вот так мой друг, настроение у меня улучшилось, поэтому расскажу тебе, что ты натворил. Ты только что отдал свою душу. Частичку себя, гарантирующую тебе вечность после смерти. Но ты лишил себя души по доброй воле. Пока ты владел эйдосом и, соответственно, вечностью, я ничего не мог тебе сделать. Только напугать. Теперь ты просто оболочка, бездушный кусок мяса. Но знаешь, я тебя освобождаю. Освобождаю от твоей клятвы и от жизни.

Щелчок пальцами и откуда не возьмись, появилась огромная гильотина. Голова Мишана была зафиксирована между планками.

– Прощай. Ты и так вдоволь насладился жизнью.

Щелчок пальцев. Мертвенный звон лезвия. Гулкий чавкающий звук. Что–то круглое прокатилось по самому дорогому в мире паркету.

Глава 4. Посетитель.

етний вечер. На улице стемнело, прием в контору Дрона уже окончен. Он, открывший книгу познания, впитал в себя все знания мира, добро и зло. Эта книга работала по принципу плодов древа познания, тех самых из–за которых были изгнаны из Эдемского сада Адам и Ева. Корешок книги был сделан из коры древа познания, обтянутый кожей того самого змея искусителя. Книга изначально выглядела как небольшая брошюра. Однако, тот кто решит прочитать ее от корки до корки затратит на это всю свою жизнь. Эта книга с каждой прочтенной страницей увеличивалась в размерах. Федул тратил не менее пяти часов в день на исследование фолианта. За столько лет чтения, она увеличилась до размеров стола и чтоб ее было удобнее читать, Федул разместил ее на полу.

Однажды читая книгу, он наткнулся на одну главу, с названием "Книга судеб". Естественно это не сама книга, лишь ее копия доступная для чтения. Книга судеб интересна тем, что в ней ничего нельзя написать или стереть. Она сама себя пишет. Эта книга соткана из ничего. Она есть, и ее нет. Забавно, но узнай о ней смертный ученый, он назвал бы ее "книгой Шредингера". Если бы смертному, либо бессмертному удалось что-либо в ней исправить, мироздание тут же разорвалось. Ткань миров не выдержала бы натиск хаоса, или энтропии, как его еще называют смертные.

И вот Федул наткнувшись, на книгу судеб узнал, что в один день к нему явится ОН и потребует долг.

Федул давно понял, что его контора, смененное имя и внешность, не помогут ему уйти от НЕГО. Федул читая золотую книгу, достиг такого уровня прозрения, что был способен видеть прошлое и будущее. Он знал, что таинственный хранитель книги придет за ним.

Раздался стук в дверь. Причем не барабанная дробь, которую он привык слышать от своих клиентов, а тихий, мерный стук, как будто кто-то слегка постукивал перстнем по дереву.

– Войдите

– Хех, а я смотрю, ты ждал меня, – усмехнулся гость, – Занятная штука, эта книга судеб, не так ли?

– Да и сама золотая книга занимательна. Позволь спросить, ты всегда был ее владельцем? Сколько людей попалось на твою удочку? Сколько желаний ты загадал?

– Ты даже представить себе не можешь, сколько людей хотели познать всё и скольких это погубило. Никто еще не смог справиться с моим заданием. Считай, что смерть это освобождение от тяжести знаний.

– Я все знаю, Шитхапенс. Знаю, кто ты, что ты, только не знаю, зачем ты здесь...

– Оу, я поражен, насколько глубоко ты познал книгу. Мне от тебя нужно немногое. Для начала.

– Я готов. А в чем именно заключается мое задание?

– Скоро узнаешь. Держи эту шкатулку, на ее дне есть руна и камень. Камнем начертишь руну и ступишь в нее.

– Хм, руна телепортации? – спросил Дрон, разглядывая причудливый рисунок руны, похожий на раздавленного жука, – Куда она приведет меня?

– Ты и сам скоро узнаешь. Рисуй ее после полуночи. Когда контур вспыхнет, ступи в нее...

Шитхапенс сидящий на кресле, встал, подошел к книге, подул на нее, и она мгновенно уменьшилась до размеров карманного словарика, потом он резко дернул рукавами камзола. Из них вылетели яркие искры и ослепили Дрона. Когда зрение вернулось, в комнате он был один.

Дождавшись ночи, он подошел, достал камень из шкатулки. Внутри черного камня струился красный дымок. Дрон попробовал набросать рисунок в воздухе, чтобы набить руку, но черный камень раскалился.

– Ага, даже прикинуть нельзя...

Склонившись над полом начал рисовать руну. Сложность рисования была в том, что камень не оставлял следов... Но вот в воздухе вспыхнули контуры руны и Андрей, шагнул в руну, зажмурив глаза, словно шагнул в прорубь.

Поиск по сайту: