Отеческие наставления святого апостола Павла (выписки из Священного Писания)

Братие! Настал уже час пробудиться нам от сна. Ночь прошла, а день приблизился (Рим. 13; 11,12). Вот теперь время благоприятное, вот теперь день спасения (2 Кор. 6; 2). Итак, отвергнем дела тьмы и облечемся в оружие света (Рим. 13; 12), чтобы нам можно было стать против козней дьявольских; потому что наша брань не против крови и плоти, но против начальств, против властей, против мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесных (Еф. 6; 12). Как днем, будем вести себя благочинно, не предаваясь ни пированиям, ни пьянству, ни сладострастию и распутству, ни ссорам и зависти (Рим. 13; 13). Очистим себя от всякой скверны плоти и духа, совершая святыню в страхе Божием (2 Кор. 7; 1). По данной мне благодати всякому из вас говорю: не думайте о себе более, нежели должно думать; но думайте скромно, по мере веры, какую каждому Бог уделил. Отвращайтесь зла, прилепляйтесь к добру. Будьте братолюбивы друг к другу с нежностью; в почтительности друг друга предупреждайте (Рим. 13; 9,10). Ничего не делайте по любопрению или по тщеславию, но по смиренномудрию почитайте один другого высшим себя. Не о себе только каждый заботься, но каждый и о других (Флп. 2; 3,4). Отвергнув ложь, говорите истину каждый ближнему своему, потому что мы члены друг другу. Гневаясь, не согрешайте; солнце да не зайдет во гневе вашем. И не давайте места диаволу. Кто крал, впредь не кради, а лучше трудись, делая своими руками полезное, чтобы было из чего уделять нуждающемуся. Никакое гнилое слово да не исходит из уст ваших, а только доброе для назидания в вере, дабы оно доставляло благодать слушающим. И не оскорбляйте Святого Духа Божия, Которым вы запечатлены в день искупления.

Всякое раздражение, и ярость, и гнев, и крик, и злоречие со всякой злобой да будут удалены от вас; но будьте друг к другу добры, сострадательны, прощайте друг друга, как и Бог во Христе простил вас. Итак, подражайте Богу, как чада возлюбленные, и живите в любви, как и Христос возлюбил нас. Блуд и всякая нечистота и любостяжание не должны даже именоваться у вас, как прилично святым. Также сквернословие и пустословие и смехотворство не приличны вам, а напротив, благодарение (Еф. 4; 25, 6; 4). В скорби будьте терпеливы, в молитве постоянны. Благословляйте гонителей ваших; благословляйте, а не проклинайте. Будьте единомысленны между собой; не высокомудрствуйте, но последуйте смиренным; не мечтайте о себе; никому не воздавайте злом за зло. Не мстите за себя, возлюбленные, но дайте место гневу Божию; ибо написано: Мне отмщение, Я воздам, говорит Господь. Итак, если враг твой голоден, накорми его; если жаждет, напои его: ибо делая сие, ты соберешь на голову его горящие уголья. Не будь побежден злом, но побеждай добром зло (Рим. 12; 14, 16-21). И то уже весьма унизительно для вас, что вы имеете тяжбы между собой. Для чего бы вам лучше не оставаться обиженными? Для чего бы вам лучше не терпеть лишения? Но вы сами обижаете и отнимаете, и притом у братьев. Или не знаете, что неправедные царства Божия не наследуют? Не обманывайтесь: ни блудники, ни идолослужители, ни прелюбодеи, ни мужеложники, ни воры, ни лихоимцы, ни пьяницы, ни злоречивые, ни хищники, царства Божия не наследуют. Бегайте блуда; всякий грех, какой делает человек, есть вне тела; а блудник грешит против собственного тела. Не знаете ли, что тела ваши суть храм живущего в вас Святого Духа, Которого имеете вы от Бога и в телах ваших, и в душах ваших, которые суть Божии (1 Кор. 6; 7-10, 18-20). — Не оставайтесь должными никому ничем, кроме взаимной любви; ибо любящий другого исполнил закон. Ибо заповеди: не прелюбодействуй, не укради, не лжесвидетельствуй, не пожелай, и все другие заключаются в сем слове: люби ближнего, как самого себя. Любовь не делает ближнему зла; итак, любовь есть исполнение закона (Рим. 13; 8-10). Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я медь звенящая или кимвал звучащий. Если имею дар пророчества и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, то я ничто. И если я раздам все имение мое и отдам тело мое на сожжение, нет мне в том никакой пользы. Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется о неправде, а сорадуется истине. Все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит. Любовь никогда не перестает (1 Кор. 13; 2-8). Не будем же тщеславиться, друг друга раздражать, друг другу завидовать. Братия! Если и впадет человек в какое прегрешение, вы духовно исправляйте такового в духе кротости, наблюдая каждый за собой, чтобы не быть искушенным. Носите бремена друг друга, и таким образом исполните закон Христов (Гал. 5; 26, 6; 2). Делая добро, да не унываем: ибо в свое время пожнем, если не ослабеем. Итак, доколе есть время, будем делать добро всем, а наипаче своим по вере (Гал. 6; 9, 10). Кто сеет скупо, тот скупо и пожнет; а кто сеет щедро, тот щедро и пожнет. Каждый уделяй по расположению сердца, не с огорчением и не с принуждением; ибо доброхотно дающего любит Бог. Бог же силен обогатить вас всякой благодатью, чтобы вы, всегда и во всем имея всякое довольство, были богаты на всякое доброе дело, как написано: расточил, раздал убогим; правда его пребывает в век. Дающий же семя сеющему и хлеб в пищу подаст обилие посеянному вами, и умножит плоды правды вашей (2 Кор. 9; 6-10). Не судите (никак) прежде времени, пока не придет Господь, Который и осветит сокрытое во мраке, и обнаружит сердечные намерения, и тогда каждому будет похвала от Бога (1 Кор. 4; 5). Кто ты, осуждающий чужого раба? Пред своим Господом стоит он или падает. И будет восставлен; ибо силен Бог восставить его. Все мы предстанем на суд Христов, и каждый из нас за себя даст отчет Богу. Не станем же более судить друг друга, а лучше судите о том, как бы не подавать брату случая к преткновению или соблазну. Если за пищу огорчается брат твой, то ты уже не по любви поступаешь. Не губи твоей пищей того, за кого Христос умер. Да не хулится ваше доброе. Ибо Царствие Божие не пища и питье, но праведность и мир и радость во Святом Духе. Кто сим служит Христу, тот угоден Богу и достоин одобрения от людей. Итак, будем искать того, что служит к миру и ко взаимному назиданию. Ради пищи не разрушай дела Божия. Худо человеку, который ест на соблазн. Лучше не есть мяса, не пить вина и не делать ничего такого, от чего брат твой претыкается, или соблазняется, или изнемогает (Рим. 14; 4, 10, 12, 13, 15-21). Кто думает, что он стоит, берегись, чтобы не упасть. Никто не ищи своего, но каждый пользы другого. Едите ли, пьете ли, или иное что делаете, все делайте во славу Божию (1 Кор. 12; 24, 31). Сильные должны сносить немощи бессильных, и не себе угождать. Каждый из нас должен угождать ближнему, во благо, к назиданию. Ибо и Христос не Себе угождал. Принимайте друг друга, как и Христос принял вас в славу Божию. Бог же надежды да исполнит вас всякой радости и мира в вере. Я уверен о вас, братия мои, что и вы полны благости, исполнены всякого познания, и можете наставлять друг друга. Умоляю вас, братия, остерегайтесь производящих разделения и соблазны, вопреки учению, которому вы научились, и уклоняйтесь от них. Ибо такие люди служат не Господу нашему Иисусу Христу, а своему чреву, и ласкательством и красноречием обольщают сердца простодушных. Желаю, чтобы вы были мудры на добро и просты на зло. (Рим. 16; 18-19). Братия! Не будьте дети умом, на злое будьте младенцы, а по уму будьте совершеннолетны (1 Кор, 14; 20). Вы храм Божий и Дух Божий живет в вас. Если кто разорит храм Божий, того покарает Бог: ибо храм Божий свят, а этот храм — вы. Никто не обольщай самого себя. Если кто из вас думает быть мудрым в веке сем, тот будь безумным, чтобы быть мудрым. Ибо мудрость сего мира есть безумие пред Богом (1 Кор. 3; 16-19). Итак, братия мои возлюбленные и вожделенные, радость и венец мой, стойте так в Господе, возлюбленные (Флп. 4; 1). Умоляю вас: подражайте мне, как я Христу. Будьте тверды, непоколебимы, всегда преуспевайте в деле Господнем, зная, что труд ваш нетщетен пред Господом. Все у вас да будет с любовью (1 Кор. 4; 16, 15; 58, 16; 14). Наконец, братия мои, что только истинно, что честно, что справедливо, что чисто, что любезно, что достославно, что только добродетель и похвала, о том помышляйте. Чему вы научились, что приняли и слышали, и видели во мне, то исполняйте (Флп. 4; 8). Бог же мира сокрушит сатану под ногами вашими вскоре (Рим. 16; 20). Благость Господа нашего Иисуса Христа, и любовь Бога Отца, и общение Святаго Духа со всеми вами. Аминь. (2 Кор. 13; 13).

Юноша - пустыннолюбец

Благодать Божия, как нежная, любящая мать, дает новоначальному подвижнику вкусить тех благ неизреченных, которые ожидают его по совершении подвига, — дает без всякой с его стороны заслуги для того, чтобы он знал, что получит по очищении своего сердца от страстей, и потому не ослабевал в борьбе с врагами спасения. И блажен, кто не был рабом своих страстей, кто сохранил непорочность детства в юности, и от юности взял крест свой, чтобы идти за Господом! Тогда как другие подвижники всю жизнь свою проводят в тяжкой борьбе со своими страстями, и благодать Божия действует в них сокровенно, лишь изредка утешая их сладостным ощущением своего присутствия, и снова скрываясь, дабы они не впали в высокое о себе мнение, — сей избранник благодати за свою детскую простоту, за чистоту своего сердца, незнакомого с грязью порока, скоро сподобляется благодатного покоя души. К числу таких избранников благодати принадлежал и преподобный Сергий. Варфоломей (так звали его в миру) был еще отроком, когда мысль его уже витала в дебрях пустынных. И вот, как только отошли к Богу его праведные родители-схимники, он поспешил в Хотьков, где смиренно подвизался его старший брат Стефан. Скромный, с детства привыкший подчинять свою волю воле старших, юноша Варфоломей и теперь боялся положиться на себя, и надеялся иметь в брате-иноке верного спутника и опытного руководителя на новом многотрудном жизненном пути. Оставаться в Хотькове у него не было намерения, — его душа жаждала безмолвия пустыни: чем больше было в нем лишений, чем больше представляла труда одинокая жизнь пустынника, тем для него казалось лучше. — И вот, Варфоломей в Хотьковской обители. Он упрашивает брата идти с ним, искать места для пустынножительства. Стефан не вдруг решается на такой подвиг. Недавний мирянин, поступивший в монастырь не столько по влечению чистой любви к Богу, сколько потому, что его сердце, разбитое семейным горем, искало врачевания в тишине святой обители, он не думал принимать на себя подвиг выше меры своей, и желал проходить обычный путь монашеской жизни в стенах монастырских. Но Варфоломей просит, умоляет, и добросердечный Стефан уступает наконец неотступным просьбам любимого младшего брата и — "принужен быв словесы блаженнаго" — соглашается. Братья оставляют гостеприимную обитель и идут в самую глушь соседних лесов... В те времена каждый, желавший уединенной жизни, мог один или с товарищем свободно идти в лес, на любом месте строить себе хижину или копать пещеру и селиться тут. Земли было много свободной, не принадлежавшей частным владельцам. Когда собиралось около пустынников несколько человек, то строили церковь, испрашивали у князя право на владение местом, а у местного святителя разрешение освятить церковь, и обитель основывалась. Но Варфоломей не думал строить обитель, не желал собирать около себя братию, — у него было одно заветное желание: укрыться навсегда от мира в глубине непроходимой чащи лесной, укрыться так, чтобы мир никогда не нашел его и совсем позабыл отшельника. — Долго ходили братья по окрестным лесам; наконец им полюбилось одно место, удаленное не только от жилищ, но и от путей человеческих. Это место было Самим Богом предназначено к устроению обители: над ним и прежде видали достойные люди — одни свет, другие огонь, а иные ощущали благоухание. Оно находилось верстах в десяти от Хотькова и представляло небольшую площадь, которая возвышалась над соседней местностью в виде маковки, почему и названа Маковицей. Глубокая дебрь с трех сторон окружала Маковицу: густой лес, до которого еще никогда не касалась рука человеческая, одевал ее со всех сторон сплошной чащей, высоко поднимая к небу свои тихо шумящие вершины... В окружающих эту возвышенность дебрях можно было найти немного и воды, хотя ходить за ней было и не близко. Любуясь первобытной красотой местности, говорит святитель Платон, Варфоломей представлял себе в мыслях земной рай, в котором жили праотцы рода человеческого в невинном состоянии, до грехопадения. Мы не можем представить себе того восторга, который наполнял тогда душу и сердце молодого отшельника. Наконец-то сбываются его заветные желания, его задушевные мечты: вот она — давно желанная пустыня, вот он - дремучий лес! Мир со всей его суетой, с его житейскими треволнениями остался там, где-то далеко позади Варфоломея; отшельник более не вернется туда, — здесь он найдет свой покой, здесь поселится навсегда, будет беседовать с единым Богом, разделяя труды со своим родным не по плоти только, но и по духу братом!..

Горячо помолились братья на избранном месте пустынного жития; предавая самих себя в руки Божии, они призывали Божие благословение и на самое место своих будущих подвигов. Потом стали рубить лес; с великим трудом переносили они тяжелые бревна на своих, хотя и привычных к труду, но все же боярских плечах; мало-помалу редела чаща лесная, открывая место, на котором впоследствии суждено было Богом процвести славной Лавре Сергиевой. Отшельники устроили себе сначала шалаш из древесных ветвей, а потом убогую келлийку; наконец подле келлии поставили и малую церковицу. Все это было сделано руками самих братьев-тружеников; они не хотели приглашать посторонних людей, потому что телесный труд был необходимым условием самой жизни подвижнической. — Когда церковь была готова к освящению, Варфоломей сказал Стефану: "По плоти ты мне старший брат, а по духу — вместо отца; итак скажи мне: во имя какого святого следует освятить нашу Церковь?" — "Зачем спрашиваешь меня о том, что сам лучше меня знаешь? — отвечал ему старший брат. — Ты помнишь, как не раз покойные родители наши говорили, что Сам Господь назнаменовал еще прежде твоего рождения — быть тебе учеником Пресвятой Троицы: пусть же церковь наша будет посвящена Пресвятому Имени Живоначальной Троицы; это будет не наше смышление, а Божие изволение". Вздохнул из глубины сердца юный подвижник и сказал брату: "Ты высказал господин мой, то самое, что давно было у меня на душе, чего я всем сердцем желал, но не дерзал высказать. Любезно мне слово твое: пусть эта церковь будет освящена во Имя Пресвятой Троицы. Ради послушания я вопрошал тебя; не хотелось мне иметь в сем волю свою, и вот Господь не лишил меня желания сердца моего!" Затем оба брата пошли в Москву, чтобы испросить благословение Всероссийского Митрополита Феогноста на освящение церкви. Святитель милостиво принял просителей и послал с ними священнослужителей, которые взяли с собой святой антиминс с мощами святых мучеников и все потребное для освящения храма. Церковь, по желанию братьев, была освящена во имя Пресвятой и Живоначальной Троицы. — Так скромно, по пустынному смирению было положено основание Свято-Троицкой Сергиевой Лавры, столько прославленной впоследствии именем преподобного Сергия! — Это произошло в 1340 году, уже при Великом Князе Симеоне Иоанновиче Гордом.

Какой несказанной радостью радовался юный подвижник наш, когда увидел освященным дом Божий. Теперь оставалось ему и самого себя всецело уготовать в жилище Духа Святого. И он, действительно, еще с большей ревностью стал подвизаться в посте и молитве, в трудах и терпении. Мира как бы вовсе не было для юного отшельника: он умер для мира и мир умер для него навсегда...

Наедине с Богом

Проста нас, преподобие отче Сергие, если мы дерзнем мысленно войти в твою пустынную, убогую келлию, чтобы грешным умом своим приникнуть в сокровенное святилище души твоей и утешить себя созерцанием незримых миру твоих подвигов!.. Ведаем, преблаженне и Богомудре, что недостойны мы сего дивного созерцания, что мало способны к тому и наши сердечные очи, страстями омраченные; но взирая на твою Христоподражательную любовь, уповаем, что ты, благоволивший в назидание присных учеников твоих поведать им многое из того, чему был один Бог-сердцеведец свидетелем в пустынном житии твоем, — ты, любвеобильный отче, не изгонишь и нас, желающих собрать некие крупицы сего брашна духовного, оставшиеся от трапезы учеников твоих, во утоление наших алчущих душ!..

"Вот он, — скажем словами приснопамятного святителя Платона, — вот он, подвижник наш, в сладком своем уединении, в убогой, но спокойной келлии, очи свои возводит всегда к Живущему на небесах, — очи, исполненные слезами покаяния!.. Мысль его беседует с Богом; язык прославляет Владыку всех; его сердце — жилище всякой добродетели, а потому и Духа Святого; руки же его служат его требованиям телесным... Он далек от всякой суеты и от соблазнов мира, работает Господу в приятном уединении, имея всегда ничем не смущаемые мысли, не обремененный заботами рассудок и спокойный дух... О дражайшее и любезное состояние!.. — Но прежде нежели Сергий достиг сего блаженного состояния, прежде чем вкусил он сладость пустыни — сколько браней должен был он претерпеть, сколько борьбы вынести!.. "Кто может поведать, — говорит его блаженный ученик Епифаний, — кто может поведать все уединенные подвиги сей твердой души, неусыпно соблюдавшей все требования устава подвижнического? Кто изочтет его теплые слезы и воздыхания к Богу, его стенания молитвенные и плач сердечный, его бдения и ночи бессонные, продолжительные стояния и повержение себя пред Господом? Кто сочтет его коленопреклонения и земные поклоны, кто расскажет о его алкании и жажде, о скудости и недостатках во всем, об искушениях от врага и страхованиях пустынных?" — Силен Бог и всегда готов на помощь призывающим Его: "Но испытавшие знают, — говорит святитель Филарет, митрополит Московский, — каким трудностям подвержена иноческая жизнь в совершенном уединении". Эти трудности столь велики, что неиспытавшие их с трудом верят повествованию о них, а иногда и вовсе не верят, потому что в таком повествовании пред ними открывается совершенно иной мир, миру грешному вовсе неведомый... Радостно вступает в свой подвиг отшельник пустынный: никто не понуждал его к тому, горячая ревность к подвижничеству увлекла его в пустыню. Все скорби, все лишения для него вожделенны; его молитва изливается в слезах; он весь горит пламенным желанием божественным... Так бывает в начале подвига; но вот первый восторг проходит; дни, когда сердце полно горячей ревности и умиления, при которых так легки подвиги самоумерщвления, сменяются днями сухости душевной, тоски невыносимой: мысли не покоряются разуму и бродят повсюду; молитва не действует в сердце; сердце ноет; душа рвется бежать из-под креста и становится холодна ко всему духовному... А тут еще голод и жажда, холод, опасение за жизнь со стороны диких животных, или от скудости и беспомощности, и общее расслабление души и тела... Даже невинное, по-видимому, отдохновение и естественный сон — и те становятся врагами подвижника, с которыми он должен сражаться!.. А мир между тем манит его к себе воспоминаниями прошлого: ведь там ему так тепло и уютно жилось, ни в чем он такой, как теперь, нужды не терпел; ведь и там можно спастись: зачем этот подвиг выше сил? Зачем эта страшная пустыня со всеми ее лишениями?.. Идти бы в обитель какую-нибудь, где добрые братия разделили бы с ним скорби его, помогли бы ему в борьбе со врагами и добрым советом и братской молитвой... Так мир и плоть пристают к отшельнику со своими требованиями, не говорим уже о грешных движениях сердца, когда точно буря поднимаются страстные порывы и гонят пустынника в мир, сожигая его внутренним пламенем... И если бы не благодать Божия, по временам утешающая подвижника своими прикосновениями к его страждущему сердцу, если бы не сила Христова, в немощи совершающаяся, то никто из пустынников не устоял бы в этой тяжкой непосильной для человека борьбе! — Но и это еще не все трудности пустынного жития. Уже и в то время, когда благодатные утешения изливаются в душу отшельника, в его сердце стремятся проникнуть помыслы услаждения подвигами, помыслы гордости, доводящей иногда неосторожных подвижников до грубого падения, или до помрачения ума Таким образом, для ревнителя жизни духовной, по мере преуспеяния в ней открывается борьба уже не к плоти и крови, а к духам злобы поднебесной. "Как скоро, — говорит святитель Филарет, — сии невидимые враги примечают, что человек, оставив мир и презрев плоть, все более и более усиливается проникнуть в область духовную, к общению с небесными Силами и Самим Богом, то, чтобы воспрепятствовать ему, с неимоверной дерзостью на него устремляются, так что не только издалека пускают в него разжженные стрелы противных помыслов, но, так сказать, вторгаясь в пределы его воображения и чувств, представляют ему странные образы и нелепые мечтания". Иногда сии мечтания бывают направлены к тому, чтобы прельстить подвижника ложным мнением о своей святости: вот тогда-то и нужно труженику спасения ограждать себя отовсюду Христоподражательным смирением и, по слову Христову, быть мудрым яко змию, дабы не погибнуть от хитрости змия, исконного человекоубийцы-диавола... Таков многотрудный подвиг отшельника. С весельем вступил Сергий в сей узкий путь. Подвизаться против плоти с ее страстями он обучил себя еще задолго до удаления в пустыню.

Возвышая дух свой Богомыслием, он укреплял и тело свое неустанными трудами. В зимнее время, когда самая земля расседалась от жестоких морозов, Сергий, точно бесплотный, оставался в одной обычной своей одежде, и претерпевая стужу, думал только о том, как избежать будущего огня вечного. Никогда, во всю свою жизнь, он ни на что не жаловался, ни на что не роптал, ни унывал, ни скорбел: нет, он всегда и всем был доволен. Поистине он мог с дерзновением повторить слово Апостола: мне мир распяся, и аз миру (Гал. 6; 14); благодатию Божией я так живу, как бы не имел ничего общего с миром. Это был истинный воин Христа Бога, облеченный во все оружия Божии против всех слабостей человеческих и искушений бесовских. — Особенно много скорбей и искушений претерпел он от бесов в самом начале своего пустынного подвига. Невидимые враги нередко принимали видимый образ страшных зверей и отвратительных гадов, чтобы устрашить подвижников. С пронзительным свистом и зверской свирепостью, со страшным скрежетанием зубов устремлялись они на Сергия; но мужественный подвижник не боялся их суетных угроз, воспоминая слово Писания: не убоишися от страха нощнаго, от стрелы летящия во дни, от вещи в тьме преходящия, от сряща и беса полуденного (Пс. 90; 5,6). Пользуясь частым чтением душеполезных книг, знал он искусство духовной брани, которому один из опытных духовных воинов поучает, говоря: "Вооружайся молитвой и бей супостатов именем Иисусовым, и тогда придет к тебе Ангел Божий, добрый хранитель твой, и помолится с тобой" (Лествица). Крепкой, но смиренной, нерассеянной и слезной молитвой преподобный Сергий разрушал пустынные страхи и мечтания, как тонкую паутину. И Господь хранил его Своей благодатью, а он, видя над собой покрывающую руку Божию, день и ночь прославлял Господа. Сатана, этот "коварный старец", как называет его преподобный Варсанофий Великий, наученный тысячелетним опытом борьбы с христианскими подвижниками, видел, с каким мужем силы имеет дело, и потому все свои усилия направлял к тому, чтобы остановить подвижника в самом начале его подвига; но что все козни сатаны против благодати Христовой? Что все усилия бессильного в своей злобе врага против силы Божией? Мы знаем, что Сергий вышел победителем из этой борьбы и основал свою Радонежскую Лавру, которая стала матерью многих обителей — ив пустынях и в городах обширной Русской земли!..

Поиск по сайту: