Восковая церковная свеча

Из всех бесчисленных растений на земле Господь избрал Себе для жертвы — хлеб от чистой пшеницы, вино от лозы виноградной, елей от маслины многоплодной и фимиам, ладан от древ благовонных, а от всех живых творений Своих благоволил Он избрать для храма Своего только воск от трудов пчелы-трудолюбицы, воск чистый, нежный, душистый, собранный с цветов благоуханных среди полей и лугов ароматных... И горит пред алтарем Божиим смиренная свеча из воску чистого, освещая чистым, кротким светом святыню храма Божия, и как много говорит она сердцу верующему! Она напоминает ему и Тайную вечерю Христову, совершенную в тишине ночной при свете светильников, и целоночные молитвенные собрания Апостолов и первенствующих христиан, собиравшихся в глубине подземных пещер (катакомб) и возжигавших множество свечей в знак усиленной, пламенной молитвы, в знак духовного веселия и радости. Она напоминает и уединенную, неусыпаемую молитву святых отшельников, напоминает и наше собственное Крещение, когда за нас, слабых младенцев, держала зажженную пред Богом свечу крепкая рука нашего восприемника, который и изрек за нас обет гореть для Бога светом чистой веры и сердечной любви ко Господу во всю нашу жизнь, на всю вечность. Тихо, незаметно сгорает свеча пред иконою; вот так же тихо, неприметно протекает и наша жизнь...

Воск — вещество мягкое, чистое; вот также должно быть мягко и чисто и сердце наше, чтобы отпечатлевались на нем заповеди Божии. Воск собирается пчелками с разных душистых цветков; так и ты, брат-христианин, со всего бери добрый пример, везде учись добродетели, украшай свою душу делами, Богу приятными, да будет она чиста, да не будет в ней никакого лукавства, никакой греховной нечистоты. Вот, братие, как многому поучает нас эта скромная, тихо горящая пред Богом восковая свеча! Так пусть будет она столь же чиста, как чисто усердие того, кто возжигает ее! Пусть это будет избранный Самим Богом, освященный Церковью, назначенный правилами святых Апостолов чистый плод трудов пчелы-труженицы, а не какой-нибудь жир палых животных, не какой-нибудь церезин, стеарин, парафин и подобная им нечисть! Больно, братие мои, и говорить, а нужда настоит сказать слово правды об этой нечисти, которой так часто оскорбляется ныне святыня храма Божия. Лет двадцать-тридцать назад никому и на мысль не приходило подделывать свечи церковные: лукавство и обман, бессовестный барыш и нажива не смели касаться предметов, которые выделывались для жертвы Богу, для храма Божия. А теперь... Господи Боже мой, до чего мы дожили! Знает человек, что Бога не обманешь, а не стыдится, не боится Страшного Суда Божия и выделывает, и заведомо продает для церкви Божией свечи из материала, церковными правилами строго запрещенного... Кого же ты думаешь обмануть, корыстный человек? Подумай, что ты делаешь? Ты оскверняешь святыню храма Божия такою свечой, ты оскорбляешь нашу Святую Мать, Церковь Божию, которая не приняла, строго запретила приносить к алтарю Божию что бы то ни было, кроме фимиама, чистого воска и чистого елея для лампад, а ты решаешься нарушать сии правила. И из-за чего же это? Скверного ради прибытка! И кто же это делает? Ты, именующий себя православным христианином! Для тебя видно ни правила церковные, ни святыня храма Божия, ни страх Божий, ни честь, ни совесть — ничего не значат: был бы барыш! Жалкий ты человек. Хоть бы ты не позорил имени христианского, а то всякий неверующий, тот же, например, жидовин, который привозит тебе церезин или парафин, скажет: "Какие это христиане? Они не боятся обманывать своего Христа и вместо чистой жертвы, Им заповеданной, приносят Ему в дар всякою нечисть, какую мы же им продаем! Лишь бы было им выгодно..." Так, брат мой, хулится ради нас, грешных, наша Святая вера Православная. Подумай же об этом и пожалей себя, свою душу, свое спасение, торговый человек!

А что сказать тебе, простодушный покупатель этих поддельных свеч? Что тебе-то за нужда покупать такие свечи и приносить их в Божию церковь? Почему ты не хочешь взять свечу тут же, в притворе церковном, у свечного ящика, а покупаешь ее где-нибудь в лавке, на базаре, где она нередко продается рядом с мылом, дегтем, сальными свечами и всякою нечистью? Скажешь: там свечи дешевле, а в церкви дороже. Так купи свечу помельче, но зато настоящую, из чистого воску, такую, какую святые Апостолы заповедали. Ведь Господу Богу нужно твое усердие и больше ничего. Ему и свеча-то твоя угодна только тогда, когда ты приносишь ее из чистого усердия. А если ты ставишь большую, но дешевую, нечистую свечу ради того, чтобы люди видели твое усердие, то ведь это грешно: это — одно тщеславие, грех фарисейский! Вспомни бедную вдовицу, о которой повествуется во Святом Евангелии: она положила в кружку церковную только две лепты, два грошика, — потому что больше-то у нее и денег не было; а слышишь, что Господь Милосердый сказал о ней: «воистинну, глаголю вам, яко вдовица сия убогая множае (больше) всех верже» (Лк. 21; 3). Тут же опускали в кружку и богатые, и опускали, конечно, не грошами, а сребренниками и даже златицами, но Сердцеведец видел, что они клали свою жертву не столько из усердия к храму Божию, сколько ради приличия, а, может быть, и ради тщеславия; могли бы и больше положить, да жаль было. Потому вот Господь и говорит, что вдовица больше их положила. У нее больше было усердия, а Господу не нужна твоя большая, но нечистая свечка, а нужно твое чистое усердие. Подумай же, возлюбленный, как после этого грешно обманывать Его Милосердого, ставить пред ликом Его святым свечу нечистую только ради людского тщеславия! Бога, конечно, не обманешь, а святыню храма Божия такою свечою оскорбишь, правила, святыми Апостолами заповеданные, нарушишь, и будет тебе твоя дешевая, большая, но нечистая свеча только в грех и осуждение.

Еще в Ветхом Завете было сказано и заповедано: «И если кто приносит мирную жертву, исполняя обет, или по усердию ...то жертва должна быть без порока, чтоб быть угодною Богу: никакого порока не должно быть на ней; животного слепого, или поврежденого, или уродливого, или больного, или коростового... таких не приносите Господу и в жертву не давайте на жертвенник Господень» (Лев. 22; 21-22). А ты, православное чадо Нового Завета, ты, христианская душа, а не жидовин, приносишь к жертвеннику Господню не вола, не овцу, не козла, а только пятачковую свечу, но и тут выгадываешь, чтобы она тебе стоила не пять, а только три копейки! Кого же ты обманываешь, брат мой? Сущее твое — не твое ли было? Ты желаешь, конечно, принести жертву Богу угодную; для чего ж ты как бы насильно, против правил церковных, вопреки позволению отца твоего духовного вносишь в церковь Божию то, что еще святые Апостолы строго запретили приносить к алтарю Господню? (См. 72 Правило святых Апостолов). Не походит ли твоя жертва на жертву Каина, который также, как и ты, хотел выгоду соблюсти и принес в жертву Господу Богу что похуже из плодов земных, а что получше — себе оставил? Не таких ли жертвователей грозно обличил Господь, когда говорил чрез пророка Малахию: «Сын чтит отца, и раб — господина своего; если Я отец, то где почтение ко Мне? и если Я Господь, то где благоговение предо Мною?... Вы говорите: "чем мы безславим имя Твое?"— Вы приносите на жертвенник Мой нечистый хлеб, а говорите: "чем мы безславим Тебя?"— И когда приносите в жертву слепое, не худо ли это? Или когда приносите хромое и больное, не худо ли это? Поднеси это твоему князю, будет ли он доволен тобою? И благосклонно ли примет тебя?.. Могу ли с благоволением принимать это из рук ваших?» (Мал. 1; 6-8, 13). «Можно ли человеку обкрадывать Бога? А вы обкрадываете Меня» (Мал. 3; 8). «Проклят лживый ...который приносит в жертву Господу поврежденное: ибо Я Царь великий, и имя Мое страшно у народов» (Мал. 1; 14).

Сердце содрогается, когда читаешь это грозное проклятие Божие на тех, кто дерзает приносить Богу недостойные жертвы! А ведь те, к кому были произнесены Пророком эти грозные слова Божии, те, конечно, думали, что они делают дело все же не худое, приносят хоть какую-нибудь, но все же — жертву... Вот, друг мой, до какого ослепления может дойти человек! Вот как противна Богу жертва нечистая! Ты, конечно, скажешь: я не знал, что покупал свечи нечистые. Но если бы ты подумал: почему это на базаре они дешевле, чем в церкви Божией, — то и сам понял бы, что потому они там и дешевле, что не из чистого воску сделаны. Посмотри, как эта противоцерковная свеча оплывает, коптит и портит свою копотью святые иконы, пред которыми ты ставишь ее. Посмотри, как скоро сгорает она. Это ли чистые восковые свечи? Такая ли жертва приятна Господу Богу?

Но это еще не все. В наше время усердие ко храму Божию охладело. Мы уже не жертвуем так щедро на украшение храмов Божиих, как любили жертвовать наши предки благочестивые. А храм Божий как прежде, так и теперь нуждается в благолепном украшении. Церковь Божия не может быть без пастырей и служителей, и вот, на эти копейки, выручаемые от продажи свечей в церкви, покупаются большие свечи, горящие за престолом, пред местными иконами и в паникадилах, на них приобретаются дорогие ризы на святые иконы, разная утварь и облачения, на них поправляются все ветхие и вновь строятся храмы Божии; на них же воспитываются в духовных школах будущие служители алтаря Господня... Так много нужд у Церкви Божией, а ты выгадываешь копейку; мало того, ты даешь прибыль торговцу на базаре, — ведь и он без прибыли тебе не продаст, ему даешь, — а не хочешь дать эту же прибыль, копейку, своей родной церкви на ее нужды неотложные. Брат возлюбленный! Если ты любишь свою мать — Церковь Божию, то, конечно, не поскупишься для нее не только лишний грош подать на свечку, но и поделиться с нею всем, что Бог тебе посылает! А Господь, видя твое усердие, благословит тебя, как благословил Он бедную вдовицу, которая положила в кружку церковную две лепты — все свое достояние!

445. «Правде научитеся живущи на земли!»

Из глубины времен давно минувших, за три тысячи лет, несется к нам грозное слово пророка Божия Исаии: «правде научитеся живущи на земли» (Ис. 26; 9). Видно, и тогда было мало правды на земле, и тогда люди «зло называли добром, и добро — злом; тьму почитали светом, а свет — тьмою, горькое почитали сладким, а сладкое — горьким!» (Ис. 5; 20). Но ведь тогда люди не могли еще знать во всей полноте правды Христова учения, не сиял им свет Божественный от Святаго Евангелия, а теперь наши дети больше знают о Боге, о Христе Спасителе, о том, чему учит Божий Закон, знают больше, чем сколько знали все мудрецы греческие, египетские и другие... И при всем том, как не темны были люди в старину, а когда прислушивались к голосу своей совести, то часто и к правде Божией бывали ближе, чем мы, грешные.

Есть древнее еврейское предание, что к царю Давиду пришли на суд два соседа: один купил у другого землю, стал копать себе на этой земле погреб и нашел клад. В чем же просили они суда у святого Царя? Вы думаете, что прежний хозяин потребовал себе у нового долю из найденного клада? — Ошибаетесь. Тот, кто нашел клад, сказал Царю: "Когда я покупал эту землю, то не знал, что в ней зарыт клад; поэтому клад не мне принадлежит, а прежнему хозяину земли; я и хочу, чтобы тот взял его, а он отказывается". А прежний хозяин сказал: "И я не знал, что тут есть клад; я продал землю со всем, что есть и в земле. Поэтому и клад пусть берет тот, чья теперь земля". Спорили оба, и ни тот, ни другой не хотели уступить. Царь предлагал им разделить клад пополам, но и на это они не согласились. Тогда мудрый сын Давидов, юный Соломон, присудил отдать сокровище детям этих честных и великодушных людей.

Скажите, братие, найдете ли теперь таких правдолюбцев? А в недавнее старое время они были еще нередки: наши деды и прадеды жили в простоте и любили правду Божию. "За правду Бог и добрые люди, — говорили они. — Кто правду хранит, того Бог наградит; кто правды желает, тому Бог помогает". И вот, бывало, верит торговый человек совести покупателя, а покупатель верит совести продавца, и оба довольны друг другом, и Бог благословляет обоих Своим благословением Небесным.

Слыхали ли вы присловие: "Пиши на двери, да с нее и бери"? Знаете ли, откуда оно? Как оно сложилось? Это памятник правдолюбия и честности, простоты и добросовестности наших предков, наших отцов, дедов и прадедов. Увы! Именно только памятник, одно воспоминание! Едет, бывало, по деревне торговец со своим товаром, отпускает бедным людям в долг, и этот долг пишет для памяти углем на двери, на воротах должника. Приезжает он в другой, в третий раз, напоминает должнику о расплате, тот просит "потерпеть", подождать пока справится, с деньгами соберется. И вот, если должник оттягивает расплату со дня на день, с недели на неделю, тогда торговец говорит ему: "Смотри, брат, если в следующий раз ты не уплатишь, то я «долг твой сотру» и делу конец..."Долг сотру» — это значит: прощу тебе долг, но тогда уж не мне будешь отвечать, а Богу Самому; я скажу: Бог с тобой и с деньгами твоими, обойдусь и без них, а тебе Бог судья да добрые люди! — И эта гроза для добросовестного человека была страшнее всякой жалобы в суде, действительнее всякого судебного приговора. Вот как в старину любили правду Божию! А нынешние люди только сумели посмеяться, пошутить над этой простотой наших предков, они приложили к ним свою мерку, как бы сами они поступили на их месте, и вот вышло у них присловие: "Пиши на двери, да с нее и бери!" Жалкое присловие! Оно говорит только о бессовестности тех, кто его составил. Видно, правде Божией они не учились, не знают ей цены, и она ушла от них. Куда? Да к каким-нибудь простецам полудиким, к каким-нибудь колошам (американское полудикое пламя) или алеутам...

Раз один ученый муж, беседуя за обедом у одного почтенного церковного старосты с почившим Московским святителем Иннокентием, предложил ему вопрос: "А каковы были ваши колоши, владыко?" — "Да получше меня и получше тебя", — отвечал простец митрополит. Ученому мужу не понравился такой ответ и он замолчал. Это не скрылось от старца святителя, и он сказал ему: "Может быть, тебе не понравилось такое сравнение? Так послушай, что я тебе расскажу. Раз, когда я был еще попом, приходит ко мне поздно вечером издалека один колош исповедоваться. Ночь была темная, когда я отпустил его, и на дворе были уже спущены собаки. Чтобы оборониться от них, колош взял у меня в сенях метельник (насадку от метлы). Прошло часа два — слышу: кто-то стучится. Окликаю — это мой колош! Спрашиваю: "Что ты?" — "Да вот, бачка, я взял у тебя палку отмахнуться от собак, возьми ее назад". — "Да Бог с тобой, — говорю, — иди с Богом, давно бы уж был дома". — "Нельзя, бачка, я взял — тебя не спросил, велишь так, возьму". — "Возьми, возьми, она тебе пригодится, видишь, — говорю, — глухая полночь". Колош мой успокоился и пошел домой с моим метельником. Ну вот, — заключил, полушутя, покойный архипастырь, — согласись, брат: мы с тобой так ведь не сделали бы?.." Не правда ли, поучительно? Скажете: "Все это мелочи, о которых свойственно толковать только младенцам". Но слышите, что говорит Христос Спаситель? «Верный вмале, и во мнозе верен есть: и неправедный в мале, и во мнозе неправеден есть» (Лк. 16; 10). Не тоже ли говорим и мы, когда человек не оправдывает нашего к нему доверия: "Ему на грош медный поверить нельзя"? И то правда, упомянутый колош был младенец в вере, но и еще вспомните слово Господне: «аминь глаголю вам, аще не обратитеся, и будете яко дети, не внидете в Царство Небесное» (Мф. 18; 3).

Если бы и нам, по слову Апостола Христова, злобою-неправдою младенствовать! Если бы быть хотя такими простодушными и честными, добросовестными младенцами, как этот колош! А право же, как посмотришь вокруг на людей, то и стыдно становится за тех, которые считают себя и образованными, и православными христианами, а не стыдятся неправду любить, неправдою жить... Стыдно за человека, которого Бог и умом не обидел, и земных благ не лишил, но который ни во что ставит честь и совесть свою, и лжет, и ближнего во всем обманывает... Придет Страшный Суд Божий, восстанут на Суде все потомки Адамовы, восстанешь и ты, брат возлюбленный, и вот, какой-нибудь полудикий колош, дитя природы, которого ты и за человека-то не считал, — этот колош услышит от Христа Судии: «прииди, благословенный, — а тебе будет сказано: отъиди, проклятый; — тому: наследуй Царствие, уготованное от сложения мира, — а тебе: иди во огнь вечный, уготованный диаволу и ангелом его!» Не спросят тогда: богат ли ты был? умен ли, учен ли? А — честен ли? Совесть свою хранил ли? Любил ли правду Божию? По правде ли жил? Не поможет тогда никакое лукавство, никакой обман, ведь даже сам ад наг пред очами Всевидящего Судии, — Ему ли не открыты все помышления сердечные? «Насаждей ухо, не слышит ли? Или создавый око, не сматряет ли?» (Пс. 93; 9).

Правде научитеся, живущи на земли! Бог Сам есть вечная правда, Он и в нас правду любит. Правда и от смерти избавляет. "Много людей погибло от неправды, — говорит один древний учитель. — Уразумей же, бедный род человеческий, что тебя победила неправда! Познай, человек, познай хотя ныне, кто сильнее: Бог ли, правда вечная, или диавол — лжец от начала? Рассуди, что для тебя лучше: правды ли держаться и Богу-правдолюбцу угодить, или ложью себя погубить и вечно во аде с диаволом быть? Рассмотри, что лучше: грех ли погубляющий или закон спасающий? Правда или ложь, рай или мука вечная? Неразумные люди! Зачем, творя неправду, вы губите себя? А правду оставили, правду, которая одна может вас спасти! Но Бог никогда не оставит человека, живущего по правде: правда праведного избавляет его от смерти, и блажен человек, пребывающий в истине! Ни богатства, ни славы, — ничего мы с собою на тот свет не возьмем, — одна правда пойдет туда с нами". Оттого и наказывал так строго своему сыну наш древнерусский православный простец-писатель: "Ни о чем тако не старайся, чадо, яко о правде, правда бо не токмо в животе добро, но и по смерти благо, ибо доведет тебя до Царства Небеснаго" (Иван Посошков).

Поиск по сайту: