Молитва пред начатием всякого дела, глаголемая тайно или мысленно

Господи Иисусе Христе, Сыне Единородный Безначальнаго Твоего Отца! Ты рекл еси пречистыми усты Твоими: яко без Мене не можете творити ничесоже. Господи мой, Господи, верою объем в душе моей и сердце Тобою реченная, припадаю Твоей благости: помози ми, грешному, сие дело, мною начинаемое, о Тебе Самем совершити во имя Отца и Сына и Святаго Духа. Аминь.

В утешение болящему

О, болезни, болезни! Только тот, кто не испытал их, кто от роду болен не бывал (а много ли найдешь таких счастливцев в наше грешное время?) не знает, как бывают тяжелы они, какой неоцененный дар Божий здоровье! Недаром святые Отцы называют болезни крестом: нелегко терпеть их человеку грешному! Смотрит страдалец на добрых людей: все такие они веселые да довольные, всем так легко дышится, все свободны, точно птички Божии на воле; а он лежит неподвижно, точно привязанный к постели, не может иногда и повернуться без чужой помощи, и грустно-грустно ему, и больно, и невольно иной раз заплачет и скажет: "Господи! А что как я умру, да без добрых дел на тот свет пойду? О, как тяжело мне, Господи!" — Но не скорби, друг мой, Богом возлюбленный, не жалей много о том, что отнято у тебя здоровье-сокровище: кто знает, что бы ты стал делать с этим здоровьем? На пользу ли тебе послужило бы оно? А Бог видит скорбь твою, не укроется от Него ни одна слезинка твоя: Он не оставит тебя! Ведь Он кого любит, того и наказует! Послушай вот, что рассказывает преподобный Поликарп о Пимене Многоболезненном, который целых 20 лет лежал неподвижно, — других исцелял, а сам не хотел расстаться со своим отрадным крестом, со своими болезнями. "Блаженный Пимен больным и родился и вырос, и в недуге этом остался чист от всякой скверны, и от утробы матери не познал греха. Много раз просил он у родителей своих позволения постричься; но они, любя своего сына, надеясь и желая иметь его своим наследником, запрещали ему. Когда же он изнемог совершенно, так что отчаялись за его жизнь, — принесли его в Печерский монастырь и всех просили молиться за него, чтобы он исцелился от недуга. И много потрудились те преподобные отцы, но ничего не приносило пользы больному: его молитва превозмогла все другие. А он просил себе не здоровья, а прибавления болезней, чтобы, по выздоровлении его, родители не взяли его против воли из монастыря. Но отец и мать сидели возле него, и не давали его постричь. И встужил блаженный и стал прилежно молить Бога, чтобы Он исполнил его желание. И вот в одну ночь, когда все спали, туда, где лежал Пимен, вошли как бы юноши светлые. В руках у них были свечи; они несли с собой Евангелие, свитку, мантию, куколь и все, что нужно для пострижения. И сказали они ему: "Хочешь ли, — мы пострижем тебя?" Он же с радостью согласился и они постригли его по чину, надели на него мантию и куколь, дали ему имя Пимен и, зажегши свечу, сказали: "Пусть не угасает эта свеча сорок дней и сорок ночей". Затем они отошли в церковь, волосы же постриженного взяли с собой в платке и положили на гробе святого Феодосия. Братия же, в соседних келлиях, слышали звуки пения и перебудили спавших вокруг них. Думая, что игумен с некоторыми братиями постригает Пимена, или что этот больной уже скончался, вошли все вместе в келлию, где он лежал, и нашли всех спящими: и отца, и мать, и рабов. Разбудили их, подошли к блаженному, и все исполнились благоухания и увидели его веселого и радостного, облаченного в иноческую одежду. И спросили его: "Кто постригал тебя?" — Больной отвечал: "Я думаю, что это игумен приходил с братией; они взяли мои волосы, и пошли в церковь". Услышав это, иноки пошли в церковь и нашли ее запертой. Разбудили пономарей и спросили: "Не входил ли кто в церковь после повечерницы?" Они отвечали, что никто не входил, и ключи у эконома. Взяли ключи и вошли в церковь. И увидели на гробе Феодосия в платке волосы Пимена. Объявили обо всем игумену, стали искать, кто постригал блаженного, и не нашли. И поняли все, что то был Промысл свыше, от Бога, тем более, что и свеча, которой бы только на день должно было стать, сорок дней и сорок ночей постоянно горела и не сгорала. И потому не стали совершать над Пименом пострижения и сказали ему: "Довольно тебе, брат Пимен, дара Божия и Им данного тебе имени". И много лет пробыл блаженный Пимен в той тяжкой болезни. Служившие ему гнушались им, и много раз, по два и по три дня, без пищи и без питья оставляли его. Он же все терпел с радостью, и за все благодарил Бога. Другой больной принесен был в пещеры и пострижен. Иноки же, приставленные служить больным, взяли его и принесли к Пимену, чтобы служить обоим за раз. Но будучи небрежны к такой службе, они и не помнили про больных, и те изнемогали от жажды. Наконец Пимен сказал другому больному: "Такой смрад от нас, что служащие гнушаются нами. Если Господь восставит тебя, можешь ли ты взять на себя эту службу?" Тот обещался блаженному до смерти своей с усердием служить больным. Тогда Пимен сказал ему: "Вот Господь снимает с тебя болезнь твою. Теперь, выздоровев, исполни обет свой и служи мне и мне подобным. На тех же, которые нерадят об этой службе, Господь наведет лютую болезнь, чтобы могли спастись, принявши такое наказание". И тотчас же больной встал и стал служить ему. На нерадивых же и не хотевших служить больным, на всех напал недуг по слову блаженного. Однажды брат, исцелившийся от недуга, погнушался смрада, шедшего от Пимена, уклонился от блаженного и оставил его без пищи и без питья. Брат этот лежал в отдельной комнате, и вдруг огнем стало жечь его, так что он не мог встать три дня, и не стерпев жажды, начал кричать: "Помилуйте меня Господа ради! Умираю от жажды!" Услышали в другой келье, пришли к нему и, видя его в таком недуге, сказали Пимену: "Брат, который служил тебе, умирает". Блаженный же сказал: "Что человек посеет, то и пожнет; так как он оставил меня мучиться голодом и жаждой, солгал Богу и призрел мою худость, то и с ним сделалось тоже. Но мы научены не воздавать злом за зло. Итак, подите и скажите ему: зовет тебя Пимен: встань и приди сюда". Только что пришли и выговорили эти слова пред больным, он тотчас стал здоров и пришел к блаженному, никем не поддерживаемый. Преподобный обличил его, говоря: "Маловерный! Вот ты здоров; теперь не согрешай. Разве ты не знаешь, что одинаковую награду получают и больной и служащий ему? Здесь и скорбь, и горе, и недуг на малое время; а там радость и веселие, и нет там ни болезни, ни печали, но жизнь бесконечная. Для того-то я и терплю так, брат мой. Бог же, чрез меня исцеливший тебя от твоего недуга, может и меня поднять с постели и исцелить мою немощь; да я сам не хочу. Лучше мне всему изгнить в этой жизни, чтобы только там тело мое было без тления, и смрадный запах обратился бы в неизреченное благоухание. Апостол говорит о скорбях: если вы наказание терпите, то Бог поступает с вами, как с сынами. Если же остаетесь без наказания, то вы незаконные дети, а не сыны (Евр. 12; 7, 8). И Господь сказал: «терпением вашим спасайте души ваши» (Лк. 21; 19). И двадцать лет лежал преподобный Пимен в таком страдании. В день же своего преставления преподобный Пимен выздоровел. Он обошел все келлии, и кланяясь всем до земли, просил прощенья, и объявлял о своем исходе из этой жизни. Больным же он говорил: "Братья и друзья мои! встаньте и проводите меня". И тотчас, по слову его, отступала от них болезнь, они делались здоровы и шли с ним. Сам же он, вошедши в церковь, причастился животворящих Христовых Таин; потом взял свою постель и пошел к пещере, хотя никогда в ней не бывал и никогда от роду не видал ее. Вошедши, он поклонился на месте погребения святого Антония и показал место, где положить его. Потом блаженный сказал: "Вот пришли постригшие меня, хотят меня взять". И с этими словами лег и почил о Господе, и положили его в пещере с великой честью.

Видишь, друг мой, болезнь есть такая же милость Божия, такой же дар Божий, как и здоровье. Хочешь ли убедиться в том своим опытом? Есть средство дивное: оно может самую скорбь твою обратить в утешение, так что крест болезни будет для тебя воистину отрадным крестом. — Какое же это средство? Да очень простое: возблагодари Господа от всего сердца за болезнь твою, скажи: "Господи! Ты лучше меня знаешь, что для меня полезнее, Ты послал мне болезнь, значит так надобно, и слава Тебе, Господи, что сподобил меня грешного потерпеть хоть немного за грехи мои!" Скажи так: и верь, брат мой, тебе сразу легче станет; твое сердце согреется надеждою на милосердие Божие и душа твоя почувствует, что с этой минуты она на руках Небесного Отца. Так чувствовал себя и преподобный Пимен Многоболезненный.

Военная служба

Когда Господь Бог поставил первого царя возлюбленному народу Своему Израилю, то сказал им: вот какие будут права Царя, который будет царствовать над вами: сыновей ваших он возьмет и приставит их к колесницам своим, и сделает всадниками своими, и поставит их у себя тысяченачальниками и пятидесятиначальниками, и чтобы они делали воинское оружие и колесничный прибор его (1Цар.8; 11,12). Значит, благочестивейшие цари не по своей воле делают рекрутские наборы, а Сам Господь Бог повелевает им делать оные для охранения благоденствия своих подданных. А чтобы подданные не противились священной воле их, для того Сам Господь Бог строго заповедал повиноваться им во всем: всякая душа, говорит слово Божие, да будет покорна высшим властям, ибо нет власти не от Бога; существующие же власти от Бога установлены. Посему противляющийся власти противится Божию установлению. А противящиеся сами навлекут на себя осуждение (Рим. 13; 12). Видитие, братия мои, как тяжко грешит пред Господом Богом тот, кто под каким бы то ни было предлогом старается уклониться от воинской повинности, не хочет служить в Христолюбивом воинстве, быть защитником православной веры Христовой и святых храмов Божиих от врагов нечистивых, подвизаться за помазанника Господня — царя православного. Нет, не ожидай себе такой человек милости от Бога; не будет над ним во веке благословения Господня! Мало того, что тяжкий грех уклоняться от воинской службы, — великий грех и печалиться о том, или идти в службу с неохотою. Ибо, когда слово Божие заповедует нам повиноваться властям, то говорит: надобно повиноваться не только из страха, но и по совести, т.е. не по страху только и не по виду исполнять должно повеления начальства, а от всей души и от чистого сердца, как пред Богом. Тогда только наше повиновение воле начальства будет угодно и приятно Богу, и будет вознаграждено сторицею от руки Господней; а в противном случае оно не только не будет угодно Богу, но и вменится нам в грех, ибо «проклят всяк, творящий дело Божие с небрежением», т.е. без усердия и охоты, — так говорит святое слово Господне! Потому-то я и умоляю вас, православные, — не берите тяжкого греха на свою душу, не бесчестите святого и богоугодного дела печалью неуместною, скорбью богопротивною. Пусть каждый отец отпустит сына на службу царскую, как бы на службу Самому Царю Небесному, с радостью и веселием, напутствовав его родительским благословением! Тогда Господь Бог, видя твое усердие, ниспошлет благословение Свое на весь дом твой, как ниспослал на дом праведного Авраама, не пощадившего ради Господа единородного своего сына. Пусть каждый сын, кому достанется счастливый жребий быть защитником православной веры и Церкви, слугою царя православного, примет сей жребий с охотою, как бы принял его от руки Господней, — пойдет на службу царскую с усердием и святым обетом служить верою и правдою. Тогда Господь Бог примет самоотвержение его как чистую, святую жертву, благословит его усердие, вознаградит послушание Своею милостью. Военная служба есть дело отечеству полезное и для нашего собственного благополучия необходимое. Если бы, — чего, слава Богу, еще от роду у нас не было, — если бы — говорю — все воспротивились идти в военную службу, служить царю и отечеству: то скажите мне, что было бы тогда со стариками хилыми, с нашими детьми и внучатами несмысленными? Тогда из нашего же народа собралась бы шайка разбойников, каковых много бывало у нас в старинные годы, начали бы грабить и жечь, увечить и убивать всякого; и усмирить их было бы некому. И такие бедствия терпели бы мы от своих единоземцев, от русских же людей. Что же сделали бы с нами враги иноплеменные, когда увидели бы, что у нашего батюшки-государя нет воинства Христолюбивого, и некому защитить и охранять богатую землю русскую? Для сего довольно припомнить старинные времена, когда у благоверных князей и царей наших не было еще наличного воинства. Тогда бывало, то ханы татарские со своею ордою некрещеною, то немцы Ливонские ворвутся в наше любезное отечество, сожгут и истребят города знаменитые, опустошат селения мирные; а дряхлых стариков, слабых, беззащитных матерей с детьми малолетними, и всех от малого до великого либо побьют, либо в неволю уведут; всю же казну царскую и драгоценную утварь церковную заберут и увезут в свои таборы. А теперь — сами видите — все это у нас вывелось; мы спокойно живем в домах своих, не страшась злодеев и разбойников, весело засеваем поля свои, не боясь, чтобы достались они врагу иноплеменному. Кто ж причиною сему? Наши ангелы хранители — воины Христолюбивые. Кто не слыхал, как богоотступные французы в 1812 году наводнили своими несметными полчищами землю русскую, начали грабить и жечь города и селения наши, осквернять святые храмы Божии, мучить и убивать православных русских жителей? Что было бы тогда со всею землею русскою, если бы у батюшки нашего Государя Александра Павловича не было храброго воинства? Положим, что русские люди все, от старого до малого, вооружившись чем-нибудь, двинулись бы на супостата. Но, не зная искусства ратного и порядка воинского, они скоро сложили бы свои головы и отдали на разграбление свою любезную родину.

После сего, сами судите, не явный ли изменник своему отечеству, враг своей родины, кто убегает от службы государевой? — Итак, отцы и матери благочестивые! Сами вы видите, какой великий грех пред Богом, какой вред для отечества и для нашего собственного благополучия уклоняться от службы воинской. Потому, если кто из вас осмелится каким-нибудь образом укрыть детей своих от службы царской, или, если кто-нибудь из детей ваших вздумает своими руками изувечить себя, чтобы сделаться негожим для службы государевой, то — скажу прямо — пусть такие люди в церковь Божию и глаз своих не показывают; пусть лучше слывут явными богоотступниками, живут между бусурманами некрещеными, а к православным Христианам никогда не причисляются. За что православному царю нашему держать таких людей в своем государстве? За что ему и хлебом их кормить, когда они сами добровольно отрекаются служить отечеству, защищать Церковь Божию от врагов нечестивых? — Послушайтесь же Божия повеления, отпустите детей своих с родительским благословением — служить Богу, царю и отечеству. Отпустив с Богом одного сына, вы с целою семьей своей будете жить в мире и спокойствии в домах своих. Христолюбивые воины — дети ваши кровные скорее согласятся положить жизнь свою на сражении, нежели впустить врага иноплеменного на святую землю русскую — туда, где живут их отцы и матери, сестры и братия, жены и дети малолетние. — Отпустите!.. Но легко ли, скажешь ты, родительскому сердцу отпустить родное детище на чужую сторону, на службу тяжкую? Что говоришь ты, любезный? Ты отдаешь сына своего не в чужие руки, а общему отцу нашему православному, государю, который любит храбрых воинов своих как детей родных, не щадит для них ни казны своей, ни наград всяких. Ты отпускаешь сына своего не на чужую сторону, а в православную землю русскую, которая всем нам родная мать, которая всегда ласкова и приветлива к защитникам своим — Христолюбивым воинам. И вы сами, православные, не почитаете ли священною для себя обязанностью накормить и напоить, обогреть всякого воина? — Тяжела служба воинская? Но какая же, друг мой, есть служба не тяжелая? И неужели ты сам, как добрый отец, позволил бы сыну своему сидеть целый день, сложа руки, или ходить без дела по улицам? Не заставил ли бы его работать у себя — на поле, или на гумне, с утра до вечера? Тяжела служба только для ленивых и негодяев, которых не жалуют нигде, ни в деревне, ни в городе, ни в крестьянском быту, ни в военной службе, а для честных и добрых людей нет лучше и священнее службы, как служба православному царю. Нет лучше и почетнее звания, как звание защитника веры и отечества; нет лучше и славнее смерти, как положить живот свой за царя — отца своего, за святую веру и Церковь Христову, за любезное отечество свое — православную землю русскую.

(Из "Воскресного Чтения", 1842)

Поиск по сайту: