Изучение народных верований и народного искусства

О народных верованиях писали в эти годы меньше. Здесь еще сохранились традиции мифологической школы, хотя начало уже обнаруживаться и критическое к ним отношение.

Целиком в духе мифологического направления написаны работы, посвященные древним «языческим» верованиям славян и их новейшим пережиткам: П.С.Ефименко — «О Яриле, языческом божестве русских славян» («Зап. РГО по отд. этногр.», т. 2, 1869), А.С.Фаминцина — «Божества древних славян» (СПб., 1884), Мих.Соколова — «Старо-русские солнечные боги и богини, историко-этнографическое исследование» (Симбирск, 1887). Напротив, здоровым критическим духом пронизано интересное сочинение А.И.Кирпичникова «Что мы знаем о личных божествах славян» (ЖМНП, ч. 241, 1885, сентябрь). Автор его, видный историк литературы, строго придерживаясь исторических источников, отвергает широкие обобщения мифологов и подвергает сомнению даже существование общеславянских богов, за исключением разве одного Перуна: все прочие божества засвидетельствованы либо для одних западных, либо для одних восточных славян.

Одна более узкая область народных верований привлекала особое внимание исследователей: заговоры. Серьезное научное изучение их началось в эти годы как раз в России, когда на Западе ими еще мало интересовались. В 1869 г. обширный сборник русских заговоров был опубликован Л.Н.Майковым («Великорусские заклинания». «Зап. РГО по отд. этногр.», т. 2), использовавшим несколько рукописных сборников, материалы архива РГО, местные газеты и журналы. Майков расклассифицировал заговоры — общим числом 376 — по их назначению (любовь, брак, здоровье и болезни и пр.), но не сделал никаких обобщений или выводов. В 1874 г. П.С.Ефименко опубликовал аналогичный сборник украинских заговоров («Малороссийские заклинания», в «Чтениях в Обществе истории и древностей российских» и отдельно), числом 221, повторив классификацию Майкова.

Вскоре была сделана и первая попытка научного исследования заговоров. Николай Вячеславич Крушевский, молодой лингвист, впоследствии казанский профессор, напечатал в 1876 г. небольшую, но знаменательную книжку «Заговоры, как вид русской народной поэзии» («Уч. зап. Варшавского ун-та», и отдельно). Он применил к исследованию заговоров старый метод мифологической школы, но уже без той односторонности, как у ее крайних приверженцев, а дополняя его психологическим анализом в духе эволюционной школы. Зато с чисто мифологических позиций рассматриваются заговоры в книжке П. Иващенко «Следы языческих верований в южно-русских шептаниях» (1878).

Заговорами интересовались больше с фольклорной стороны. Но одновременно обнаружился и другой интерес к той же области народной жизни — историко-юридический. Обследование архивов в городах Западного края (экспедицией Чубинского — местных, проф. Антоновичем — в г. Киеве) обнаружило множество судебных дел XVIII в. по обвинениям в колдовстве. Изучение их показало, что они основаны на тех же самых народных верованиях, которые сохранились и до новейшего времени. Кроме того, исследователи попытались сопоставить народные и юридические представления, с одной стороны, на Руси, с другой — в католической Западной Европе. Этому вопросу посвящены интересные работы киевского профессора В. Б. Антоновича, харьковского профессора Н. Ф. Сумцова, М.И.Довнар-Запольского, Я.Канторовича. Названные авторы пришли к выводу (впоследствии, правда, оказавшемуся односторонним и неточным) о коренном различии во взглядах на колдовство на Западе и на Руси: в то время как западное средневековое колдовство целиком держалось на демонологических христианских понятиях — проще говоря на вере в дьявола, в черта,— в Восточной Европе колдовство обходилось, так сказать, без дьявола и основывалось на вере в таинственные силы природы. Поэтому и преследования колдунов и ведьм были-де гораздо более жестокими в Западной Европе, чем на Руси: там их сжигали на кострах по одному только подозрению в ведовской профессии, на Руси же преследовали только за якобы причиненный ими кому-либо вред.

Поиск по сайту: