Изучение зарубежных славян

Связь России с зарубежным славянским миром никогда не прерывалась, но до начала XIX в. была очень слабой. О зарубежных славянах знали мало. События первых десятилетий XIX в., особенно заграничные походы русских войск, познакомили русских людей со славянским населением придунайских и балканских стран.

Одно из самых ранних сообщений о южных славянах — о сербах — принадлежит Д. Н. Бантыш-Каменскому, который совершил в 1808 г. поездку в Сербию в связи с начавшимся там восстанием против турок. В своей книге Бантыш-Каменский излагает впечатления от путешествия и виденных им народов — молдаван, валахов и сербов; особенно содержательны заметки именно о сербах. Это народ мужественный, храбрый, пишет он, но непросвещенный. Крестьяне зажиточны, едят много кур, яиц, пьют сливки. Сербы набожны, строго соблюдают посты, но церквей в деревнях нет, а в Белграде есть одна, и то маленькая, деревянная. Сербы очень любят русских, называют их «братико». Автор описывает виденные им сербские народные танцы.

Значительно больше этнографического материала о славянах в записях знакомого уже нам Владимира Броневского. Во время продолжительной кампании на Адриатическом море (1805—1810) русские морские офицеры и матросы постоянно общались со славянским населением Черногории, Далмации, Истрии. Броневский очень обстоятельно и толково рассказывает об образе жизни, обычаях, характере этого населения. Особенно замечательно в этом отношении «Описание Черногории», включенное в 1-й том «Записок морского офицера». Здесь автор дает всестороннее представление об этом народе, о его мирной жизни, а особенно о военном быте; с вниманием и симпатией он присматривается к чертам быта и характера черногорцев, к их общественному и семейному укладу.

«Черногория есть республика,— пишет Броневский,— в коей равенство поддерживается бедностию, вольность храбростию, закон заменяется обычаем. Сия малая область представляет образ правления без печатных уставов. Черногорцы, не платя никаких податей, не собирая общественной казны, управляются сами собою и живут покойно и щастливо. Правление Черногории можно назвать народным и избирательным». Подробно рассказывает Броневский об организации управления и суда, о мирных и военных обычаях. Живо и наглядно рисует он образ жизни народа. «Жизнь черногорца единообразна. Пробуждаясь с зарею, он оканчивает день с захождением солнца; когда же ночи бывают длинны, то с семейством своим проводит несколько времени у очага, где горящая ель служит ему вместо свечи. Война есть главная страсть. Деятельность, предприимчивость и храбрость их внушают ужас, но сколь жестоки они противу неприятеля, столь кротки и миролюбивы в доме. Посреди трудов и когда бывает один, черногорец имеет вид угрюмый и важный, в обществе же всегда весел и охотно предается радости. Вина у них много, но пьют его умеренно и никогда не упиваются до потеряния чувств. Говоря с знатными иностранцами, они не показывают ни низости, ни дерзости, и, что всего удивительнее, при таком невежестве, очень остроумны и изъясняются с ловкостью и приятностью. Черногорцы не имеют понятия о неравенстве состояний, и потому, не исключая и начальника, которому обязаны повиноваться только в сражении, они обходятся очень свободно и кланяются малым наклонением головы и движением руки с такою приятностью, как бы учились у танцмейстера».

Броневский говорит далее об обычае «гостеприимства, святой добродетели всех народов, от корени славян происходящих», об уважении к старикам, к женщинам, о высоком уровне морали, о строгости нравов, но в то же время и о суеверности, о поголовной неграмотности и «невежестве» черногорцев, об отсутствии у них письменности, наук, искусств. Однако, отмечая их «невежество», грубый воинственный быт, автор выражает надежду на то, что в будущем, «под властию мудрых законов, мощные руки черногорцев отвратятся от грабежей, посвятятся возделыванию земли», у них разовьются искусства, улучшится благосостояние. Эти «мудрые законы», впрочем, сможет дать черногорцам, по мнению Броневского, не теперешний их правитель — митрополит, а лишь русский монарх.

Броневский описывает также быт славянского населения Боко ди Катаро (Боки Которской). Неоднократно говорит он о симпатиях адриатических славян к русским.

По окончании военных действий Владимир Броневский вернулся в Россию, совершив путешествие сухим путем от Триеста до Петербурга. На пути он всюду встречал славян — словенцев (краинских и штирийских), словаков, галицийских украинцев. «Здесь для русского сердца,— пишет он,— весьма приличным нахожу сказать, что от Триэста до С.-Петербурга везде славянский язык господствует, и на сем пространстве коренные жители большей частию славяне». Очень интересны его замечания о быте и чертах характера словенцев (краинцев), в котором отразилось частично влияние соседних немцев и итальянцев. Доехав до Галиции, автор почувствовал себя как бы на родной земле. «Сходство жителей с нашими малороссиянами поразительно: их свитки и шапки точно такие, какие носят у нас на Украине, говорят же так внятно, что я... все мог разуметь без затруднения».

Славяноведение зародилось сначала как славянская филология,— этнография ведь вообще еще не существовала как особая наука. Основателем его был в России Александр Христофорович Востоков — большой знаток славянских языков и письменных памятников. Сравнением славянских языков Востоков начал заниматься еще с 1802 г. и увенчал свои многолетние исследования получившим широкую известность «Рассуждением о славянском языке» (1820). Это сочинение заложило научную основу для сравнительного изучения славянских языков, а тем самым была создана основа и для сравнительного изучения быта и культуры славянских народов, т. е. для славянской этнографии. Но это было еще делом будущего.

Поиск по сайту: