Митрофорный протоиерей от. В

Как и каждому, мне много раз приходилось слышать о старцах, о появлении какого-нибудь очередного прозорливца и чудотворца. С отцами мы собирались и ехали «на прием», но, как правило, обнаруживали ханжество, духовную безграмотность, иногда – откро­венное шарлатанство и мошенничество. Был случай, когда «старец» оказался просто бесноватым. Хотя иногда и происходили случаи соприкосновения с истинной праведностью, православием чистой незамутненной воды апостольских времен.

Рассказы об отце Антонии расходились как-то своеобразно – медленно и спокойно. Но разговоров становилось все больше: передавались части видения старца, спорили о необходимости категоричного отказа от благ цивилизации, к которому призывал он. И мы решили ехать.

Ждали мы отца Антония долго – то батюшка отсутствовал, то нам недосуг. А отлучался он довольно часто – любил тихие обители, скиты и, особенно, посещение остававшихся еще в живых довоенных священников и монахов. Потом старец скажет, что в кругу своих ровесников, переживших страшное лихолетье коммунистического наваждения, ему понятнее про­исшедшее и ощутимее будущее. В монашестве же он ценил преемственность духа, навыков спасения, с большим сомнением относился к монастырям со славным про­шлым, но не имевшим приемственных старцев для научения новоначальных иноков.

Но вот встреча состоялась. Приехали мы испы­тывающими, и старец сразу понял цель нашего визита, при этом даже намеком не выразил своего неприятия. Мы говорили о прошлом и будущем Руси, где-то он чуть подсмеивался над нашими взглядами, но все очень по-доброму, по-отечески назидательно.

Что говорить, впечатление было необыкновенным, сродни, вероятно, тому, что может ощутить человек, нашедший золото вместо выкапываемого им картофеля. Мы общались со старцем, для которого внешний мир, казалось бы, и не существовал – он не видел его, не хотел видеть всех тех изъянов, которые были грехом привнесены в сотворенное Богом. И не просто не видел, но и всех призывал следовать одному – внимать себе. Даже малейшее заострение внимания на проблемах сегоденья было для него абсолютно неприятным – старец начинал молиться с закрытыми глазами, казалось, что он спит.

Приехали мы, как я уже говорил, достаточно большой группой духовенства, были с нами и молодые батюшки с маленьких приходов. Их волновал, по большей части, один общий вопрос: «Как спасение в последнее время увязать с общепринятой в церкви системой «поклонов» священноначалию за награды, за приходы и прочее. Кто тут прав?». Старца вопросы эти не смутили, и он спокойно отвечал: «Поступайте, отцы святии, так, как велят правила. Не столько тот грешит, кому вы носите, сколько вы – искушая его и осуждая после очередного «поклона». Зачем вам чужие грехи, да еще и святительские?! Ты сотворяешь, ты грешишь, вот и борись со своим грехом. А вспомоществованием Господним победишь его – еще и кому-то из немощных поможешь. Себя спасай от греха, своим негораздам внимай, и зачем тебе все остальное.

Кой толк для человека, видящего грязь на теле ближнего своего и кричащего об этом, но при этом обходящего баню за три версты? Отмыйся сам, упроси Бога убелить свою душу, как вовну, тогда если и увидишь грех – то только состраждешь брату своему, но не осудишь. Преподобный Сергий какой благодатью облечен был, но креста золотого не принял, даже от патриарха Иерусалимского. Не побрезговал, а просто не принял, чуждо было злато это праведнику. Но и не осудил при том. От священноначалия отказался, от великого апостольского сана святительского из рук праведника же. Отказался, но не осудил, не стал перебирать возможные грехопадения на этом поприще, но тек в свою пустыню. Поступай также – спасешься!».

Нас, священников в возрасте, больше волновал вопрос о последних временах, возможности спасения в этот период. Первым заговорил со старцем пожилой протоиерей. Отец Антоний ответил ему коротко: «Ты, отче, не доживешь. Поэтому не пекись о будущем, думай о настоящем, больше пользы будет. Нельзя мечтать о длительности жизни, это все прилоги бесовские. Надо всегда ожидать, что именно сегодня ты предстанешь перед судом Божиим, тогда и результат будет.

Любому же священнику стоит помнить слова великого старца, что и пылинка, украденная из алтаря, будет обличением на суде Христовом. Пыль, тем паче, неправедные деньги и поборы вне правил церковных. Увлекся одним – жди и другого падения. Все будет завлекать в ад: и деньги, и машины, и удобства жизни, все, ибо люди станут просто неистово злоупотреблять всем этим. Чем лучше будет сейчас, тем хуже будет потом, после смерти. Вот и выбирай, чего хочешь, что твоей душе милее: то ли призрачная сиюминутная услада сытой жизни на земле, то ли вечное блаженство в царствии небесном. Но главное – не распудить доверенное стадо, наоборот, преумножить и увеличить его. Так вот, отцы святии».

Долго еще шел разговор, много задавалось вопросов отцу Антонию, каждый из них не оставался без ответа. Мы понимали, что старец устал, что пора бы и честь знать, прощаться, только делать этого не хотелось – так велико было обаяние его личности. Кроме пророчеств о конце света, говорил он вещи достаточно обычные, знакомые. Только из его уст звучало все это несколько иначе, слова наполнялись особым смыслом.

Наконец, все поднялись и стали прощаться. Воз­вращаясь по домам, мы молчали, не обсуждая, как обычно, результат поездки. Все и так было предельно ясным – Господь сподобил нас встречи с праведником.

Бог есть любовь... (Ин. 4,16)
Преп. Максим Исповедник и его «Главы о любви»

Минуты расставания с близкими, кто их не пе­реживал? Хочется сказать самое главное. А если разлука предстоит с детьми, то дать самые важные наставления, наставления о том, как не погубить жизнь свою.

Тайная Вечеря, последние часы перед Голгофой. И Христос, зная о предстоящей разлуке, наставляет учеников о сохранении жизни, но не земной – вечной. Он уже не облекает поучения в форму притч, нет. Ведь обращения Его не к рабам, но к друзьям, чадам, которым все открыто. О чем Он говорит? О любви. Он дает ученикам, а через них всему миру, единственную заповедь, о которой потом Апостол скажет, что это «закон царский» (Иак. 2, 8) – «Да любите друг друга!» (Ин. 15, 34). Одна заповедь и один признак сопричастности Христу: «По тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою» (Ин. 15, 34). Любовь – кажется, так все просто. Но простота эта кажущаяся, не даром Апостол Павел называет любовь «совокупностью совершенств» (Кол. 3, 14), и дорога к стяжанию этой совокупности и сбережению ее узка и терниста. Длина ее – длина жизни.

Преп. Максим Исповедник прошел этим путем. И не только прошел сам, но и оставил наставления для христиан будущих веков о том, как практически стяжать совершенства духовные.

Преп. Максим уже в детстве высказывает большое стремление к наукам и к юношескому возрасту становится блестяще образованным человеком. О нем говорят при Константинопольском дворе. И вскоре он становится личным секретарем императора Ираклия. Молниеносная карьера, открывавшая перспективу спокойной и сытой жизни чиновника самого высокого ранга. Но уже тогда его все больше влечет к любомудрию – стяжанию духовного опыта, делательному велению Бога. Молодой человек оставляет императорский дворец и уходит в монастырь. Потом, как бы объясняя это, преподобный скажет: «Любящий Бога предпочитает ведение Бога всему сотворенному Им... (преп. Максим Исп. Главы о любви. Сотица 1, слово 4, в дальн. - 1,4).

Молодой монах стремится к уединению, созер­цательному подвижничеству. Но Церковь захлестывают мутные волны ересей – монофизитство, монофелитство... И преподобный Максим выступает на защиту Право­славия. Благодаря потрясающей образованности, дару слова и личным добродетелям, он оказывается в самом водовороте этой борьбы за чистоту веры. Вся жизнь – изгнание.

Будет церковный суд и обвинения во всем – «ори­генизме», «манихействе», даже в язычестве. А он пишет о любви... Нет, он не пишет, он поет гимн любви: «Когда влечением любви ум возносится к Богу, тогда он совершенно не чувствует ни самого себя, ни чего-либо из сущих. Озаряемый божественным безпредельным Светом, он перестает ощущать все тварное подобно тому, как и чувственное око перестает видеть звезды, когда восходит солнце». (1, 10). Сами гонения и хуления он воспринимает как благо – возможность совершенствования. «Верующий Господу боится вечного наказания, боящийся наказания воздерживается от страстей; воздерживающийся от страстей терпеливо переносит скорби; терпеливо переносящий скорби возымеет упование на Бога; упование на Бога отрешает ум от земного пристрастия, а отрешенный от этого ум возымеет любовь к Богу». (1,3). Гонимый, оскорбляемый и оклеветанный едва ли не всем миром, преподобный доказывает гонителям в том числе о необходимости стяжания любви: «...Истина ныне существует в тенях и подобиях».

Стоит вернуться и обратить внимание на такие слова преподобного: «Верующий Господу...» (1,3). Не ве­рующий в Бога, в Сущего, но верующий Богу. На первый взгляд, это понятия, несущие идентичный смысл. Но так ли это? Конечно, нет. И бесы веруют и трепещут, но не спасаются, не исполняют заповедей Господних, суть закона, по которому сотворен мир. Нужно верить Богу, верить в то, что Он заповедал: «Сия есть заповедь Моя, да любите друг друга» (Ин. 15, 12). И преподобный объясняет, как к этому прийти: «Разумное употребление мыслей и вещей творит целомудрие, любовь и ведение, а неразумное – распущенность, ненависть и неведение». (3, 1). «Не пища зло, но чревоугодие; не деторождение, а блуд; не материальные блага, а сребролюбие; не слава, а тщеславие». (3, 4).

«Любовь к Богу противостоит похоти, ибо убеждает ум воздерживаться от наслаждений. Любовь к ближнему противостоит гневу, ибо вызывает презрение к богатству и славе». (4, 75). «Старайся, насколько возможно, полюбить всякого человека. Но если это невозможно, то старайтесь, по крайней мере, не ненавидеть никого. Однако и этого не сможешь сделать, если не презришь мирских вещей» (4, 82).

И тут стоит остановиться и особо подчеркнуть, что речь не идет о взращивании буквальной ненависти к окружающему миру, вещам, нас окружающим, как к носителю зла. Нет! Мир сотворен Любовью. Бог сказал, что он хорош. Преп. Максим Исповедник особый акцент делает на том, что «Ничто из сотворенного и приведенного в бытие Богом не является злом.... В сущих нет никакого зла: оно – лишь в злоупотреблении вещами» (3, 3 - 4). Т. е. тот, кто ищет оправдания своим злым поступкам, отсутствию в себе любви тем, что в сущем изначала наличествует зло, т. е. природе свойственно зло, либо в неведении, либо – безумен. «Зло – лишь в злоупотреблении вещами, которое происходит от небрежения ума о естественном возделывании сил души!» (3, 4).

И «пороки приключаются с нами вследствии злоупотребления силами души: желательной, яростной и разумной. Злоупотребление разумной силой есть невежество и безрассудность, яростной и желательной – ненависть и распущенность» (3,3). Соответственно, и «вся цель заповедей Спасителя состоит в том, чтобы осво­бодить ум от невоздержанности и ненависти и возвести его до любви к Самому Спасителю и к ближнему. От этой любви и рождается сияние святого ведения во всей его осуществленности» (456).

Поиск по сайту: