Когда Гитлер берет твою руку

Заключение в крепости Ландсберг можно рассматривать как период, когда Гитлер в весьма извращенной форме заявил о своих гомосексуальных наклонностях. Ему стало совершенно ясно, что простая близость и ночные беседы не смогут полностью удовлетворить его потребность в молодых мужчинах. Разве его товарищи не пожертвовали с радостью свои жизни у Фельдхеррнхалле во имя идеи? Разве знамя партии не было обагрено их кровью? Кроме того, теперь слушатели больше не спорили с Гитлером, как это было во время жизни в мужском общежитии в Вене, а ловили слова, слетавшие с его уст, как будто это было Евангелие.

Несчастные годы мытарств безвозвратно канули в прошлое. Чтобы получить удовлетворение, ему больше не нужно было обрушивать на сопротивляющихся товарищей по комнате поток политической болтовни. Теперь в этом не было необходимости – для Гитлера наступила эпоха красивых адъютантов, которые, затаив дыхание, внимали его бреду.

Красивый сокамерник Гитлера молодой выходец с Рейна Вальтер Хевель был восхищен фюрером и уже не расставался с ним до конца жизни. В письме от 9 ноября 1924 года он описал всю силу гомоэротического воздействия своего соседа по камере: «Когда Гитлер берет твою руку и смотрит прямо в глаза, испытываешь нечто вроде электрошока и такое чувство силы, энергии, немец‑кости и всего самого лучшего, что только есть в этом мире».[208]

С небольшим перерывом, когда Хевель с 1927 по 1930 год работал надсмотрщиком на плантациях на Яве, он неотступно находился при Гитлере и женился всего за год до самоубийства. Хорошенький сын рейнского промышленника, родившийся в 1904 году, в качестве представителя при министерстве иностранных дел был одним из наиболее привлекательных красавцев‑адъютантов фюрера, которые составляли его двор. По свидетельству Шпеера, Хевель был наиболее близким человеком Гитлера, «персоной гратиссима». Его эмоциональная привязанность была очевидна всем окружающим. «С течением времени он установил с Гитлером особые отношения, напоминавшие отношения сына к отцу… И как часто бывает между отцом и сыном, у Гитлера и Хевеля наряду с проявлениями преданности бывали и разочарования, неприятности, противоречия, сомнения и огорчения».[209]

Гитлер охотно использовал привлекательного адъютанта для интриг против Риббентропа. Так, не уведомив министра иностранных дел, он взял с собой Хевеля на встречу с главой Финляндии Маннергеймом, а после возвращения поинтересовался, как Риббентроп воспринял его доклад.

Хевель мог позволить себе кое‑какие вольности. 7 июня 1942 года он извлек из кармана мундира правительственную телеграмму и небрежно кинул ее на стол фюреру. Гитлер заявил, что главе государства не подобает принимать документы подобным образом, сказал Хевелю, чтобы тот подал ему телеграмму в кожаной папке, и бросил ему листок обратно.

Иногда он устраивал беззлобные шутки над соратниками Гитлера. Особенным успехом пользовались его смешные анекдоты про женщин. Он с удовольствием рассказывал истории про глупость слабого пола. Так, однажды он вместе с одной привлекательной американкой забрался на купол собора Святого Петра, после того как, обозревая Рим с высоты птичьего полета, она заметила только то, что улицы в Вашингтоне намного шире и чище, оставил ее там в полном одиночестве.

Адольф Гитлер полностью разделял мнение Хевеля о женском интеллекте. Он считал, что за редчайшим исключением от красивой женщины нельзя ожидать интереса к вопросам духовности. Как учил гомоэротический жизненный опыт, женщины «обуреваемы испепеляющим их желанием поразить всех симпатичных мужчин». Однако Гитлер с позиции государственного деятеля пожурил «симпатичного мужчину» из министерства иностранных дел за этот поступок, который «не способствовал поднятию авторитета Германии за границей. По‑видимому, немцам еще предстоит научиться галантному обращению с иностранками».

Ландсберг оказался эротическим Эльдорадо, где на каждом шагу были восторженные юные слушатели. Поэтому совершенно неудивительно, что во время заключения Гитлер просто расцвел. Никогда он еще не выглядел так хорошо. В крепости господствовал старый баварский юмор с четким гомосексуальным подтекстом. В камеру Гитлера являлись «снопы», которые приговаривали осужденного «к немедленной высылке из Ландсберга». На его именины приходили «рифкалифы» и «крестьяне из Дахау», которые хором пели песню про слона, забравшегося на стену бенедиктинского монастыря. Гитлер очень смеялся. Один из заключенных вспоминал: «Он понимал все шутки и розыгрыши и, улыбаясь, принимал в них участие».[210]

В застольных беседах, с ностальгией вспоминая ландсбергские времена, Гитлер рассказывал, что его товарищи по заключению поднимали его настроение, вселяли в него оптимизм и уверенность в себе. Молодые сокамерники посылали своим сторонникам на воле множество восторженных писем об идоле за решеткой, заложив фундамент для будущего мифа о фюрере.

Директор тюрьмы советник Отто Лейбольд, знакомый по долгу службы с сексуальными проблемами арестантов, в своем заключении к решению о помиловании и досрочном освобождении написал, что заключенный Гитлер «не испытывал влечения к женскому полу».[211] В первый вечер после освобождения после долгих месяцев полового воздержания находящийся в самом расцвете сил 36‑летний Гитлер и не подумал сделать то, о чем первым делом думают выпущенные из тюрьмы мужчины, прибывшие в отпуск с фронта солдаты или отпущенные с корабля моряки. Позднее фюрер признался, что, внезапно лишенный общества своих сокамерников, он не знал, куда ему девать этот первый вечер свободы.

Мой Гессерль, мой Руди!

Период тюремного заключение на Ландсберге‑на‑Лехе был временем особенно тесного сближения Гитлера и Гесса. Он помог мастеру написать «Майн кампф». «При этом Гесс был для фюрера одновременно и партнером при обсуждении и автором лозунгов и редактором текста»[212]

О том, насколько сильна была эмоциональная зависимость обоих арестантов, можно сделать вывод из письма Гесса своей будущей жене Ильзе Прель: «Гитлер зачитал несколько страниц из рукописи "Майн кампф": об августовском воодушевлении 1914 года, о дружбе в окопах, о гибели товарищей». «Эта сцена в камере была очень трогательной». «Трибун стал читать медленно, делая паузы, внезапно он опустил лист, прикрыл лицо рукой и всхлипнул. Должен ли я добавить, что расплакался вслед за ним?» Слезы двух ветеранов мировой войны – что может сильнее привязать друг к другу. Письмо заканчивается словами: «Я предан ему как никогда, я люблю его».

В заключении Гесс как никто другой сблизился с Гитлером. После освобождения фюрера он стал его секретарем. «Другие активисты партии подтрунивали над его сдержанностью и преданностью, называя его "фройляйн Гесс"». Гитлер уже тогда тщательно следил за тем, чтобы не спровоцировать обвинение в гомосексуализме. В частном кругу Гитлер называл своего любимца «мой Руди, мой Гессерль», но на людях обращался к нему только на вы. Осторожность Гитлера шла еще дальше. После семилетнего ожидания своего зафиксированного на фюрере жениха невеста Гесса, устав от подобного ненормального положения вещей, решила принять предложение поработать в Италии. Но тут в дело вмешался Гитлер, «который и так переживал из‑за слухов, что в его окружении слишком много молодых холостяков».

Мало того что никто не называл его секретаря иначе, чем «фройляйн Гесс», намекая на то, что Руди занимает не мужскую должность, ходили упорные слухи, что «фройляйн Гесс» красит лаком ногти на ногах.[213]

Вынужденная всю свою жизнь делить своего любимого с другим мужчиной, Ильза Гесс вспоминала, как во время совместного ужина с фюрером в их любимом мюнхенском ресторане «Остериа Бавария» Гитлер внезапно положил ее руку на руку Гесса и спросил: «Вам никогда не приходило в голову выйти замуж за этого мужчину?»

После освобождения из Ландсберга Рудольф Гесс сказал: «Он знает меня и понимает меня, у нас полное взаимное доверие».[214] Он постоянно сопровождал Гитлера в поездках, на собраниях и демонстрациях, вел его переписку, составлял рабочий план. Когда в начале 1931 года центральное бюро партии в Мюнхене переехало в «Коричневый дом» на Бриненштрассе, Гессу отвели кабинет прямо напротив кабинета фюрера. Одним из самых счастливых дней в жизни Гесса стало 30 января 1933 года, когда Гитлер «нашел его среди толпы партийных руководителей, ждавших в приемной его номера в берлинском отеле "Кейзерхоф", завел в свою спальню и признался, что все это время ходил по лезвию бритвы».

После того как Гитлер стал рейхсканцлером, его отношения с Рудольфом Гессом охладели. Гесс очень тяжело переносил это. Он стал очень нервным и раздражительным, у него появилась бессонница. По утрам он одиноко бродил по еще пустым улицам Мюнхена или ездил на велосипеде по Английскому саду. Гесс стал похож на засохший цветок, который перестали поливать. Наконец у него стали проявляться явные симптомы психического расстройства.

Конечно, он по‑прежнему являлся важной персоной в национал‑социалистическом государстве. Он с пафосом зачитывал ежегодное рождественское поздравление немецкому народу, 20 апреля от имени народа поздравлял Гитлера с днем рождения, объявлял его выступления на партийных съездах («Сейчас будет говорить фюрер!») и заботился об учреждении ордена «Крест матери».

Он мог получать своего рода удовлетворение, открывая имперские партийные съезды торжественной клятвой верности Гитлеру, которая почти дословно повторяла брачный обед у алтаря: «Хранить нашу верность в горе и в радости».

Свое горе покинутый Гесс наиболее ярко проявил в день 50‑летия Гитлера, подарив ему на юбилей 20 апреля 1939 года подлинники переписки между (гомосексуалистами) Фридрихом Великим и его камердинером Фредерсдорфом. При этом он идентифицировал себя с бедным «сгубившим себя» камердинером.

Жена не могла заменить ему потерю «трибуна». «Это продолжалось почти десять лет, до тех пор пока у них не родился сын Вольф Рюдигер. После замужества Ильза Гесс жаловалась одной из своих подруг, что она имеет столько же «радостей супружеской жизни, сколько воспитанница католического монастыря».[215]

Мартин Борман, секретарь, а затем и преемник несчастного Рудольфа Гесса, детей которого крестили супруги Гесс, отменил обряд и взял своим чадам новых крестных родителей. Он также утверждал, что перед родами своего первенца Ильза Гесс состояла в «очень интимной связи» с одним из врачей‑ассистентов доктора Герла (специалист по лечению силами природы, с английскими пациентами которого поддерживал контакты Рудольф Гесс). Этот врач‑ассистент и является отцом ребенка.

Таинственный полет Гесса в Англию был смертельно опасной попыткой отчаявшегося мужчины вернуть утраченные любовь и внимание Гитлера, заключив мир с Великобританией перед нападением на Советский Союз. Как отметил в своих мемуарах Ханс Франк, Гитлер отреагировал на утрату Гесса точно так же безразлично, как на гибель Гели Раубаль.

В октябре 1954 года шофер Гитлера рассказал фрау Гесс, что во время одной из последних поездок шеф рассказал, что всегда относился к Рудольфу Гессу немного иронично, но всегда с бескрайним расположением, хотя тот и был идеалистом. «Ему пришлось собрать все свое мужество, чтобы не расплакаться», – так отреагировал заключенный Гесс на известие, что фюрер незадолго до смерти простил своего блудного сына.

Второй мужчина

В один из осенних дней 1922 года, за год до путча, во время митинга в Мюнхене на Кенигплац Адольф Гитлер сделал еще одно полезное приобретение. Два года спустя Герман Геринг рассказывал о первой встрече с фюрером: «С первого мгновения, как только я увидел и услышал его, я прикипел к нему сердцем».

Гитлер испытывал слабость к «Толстому». Ему импонировали образ жизни Геринга и деньги, которые достались ему после бракосочетания с богатой шведкой. Фюрер хотел, чтобы руководителем СА был либо прославленный подводник, либо воздушный ас. Геринг имел крест «Пур ле меритэ» и был последним командиром знаменитого авиационного полка «Манфред фон Рихтхофен», что обеспечивало ему достаточную популярность. Во время «марша на Фельдхеррнхалле» он был тяжело ранен в бедро, во время лечения в клинике в Инсбруке пристрастился к морфию, помогал Гитлеру наладить контакты с военными и деловыми кругами, после прихода нацистов к власти вошел с состав правительства, а в декабре 1934 года тайно был назначен преемником фюрера.

К тому времени Гесс, который очень раздражал Гитлера тем, что на званых обедах для ветеранов движения ел специально приготовленные личным поваром блюда, был уже вне игры. Гитлер не раз делал ему замечания, указывая на то, что по этикету гостям не положено есть пишу, принесенную с собой. Гесс отвечал, что придерживается особой диеты и может есть только специально приготовленные блюда. Когда же Гитлер, который сам был вегетарианцем, заявил упрямцу, что его повара обладают достаточной квалификацией, чтобы приготовить любые диетические блюда, Гесс перестал посещать эти званые обеды.

Геринг создал люфтваффе и проводил до известной степени самостоятельную внешнюю политику, которая хотя и была направлена на пересмотр границ, но отличалась от гитлеровской жажды жизненного пространства. У толстого Геринга были серьезные проблемы с излишним весом, и страх голода был ему неведом. Его внешнеполитические амбиции полностью удовлетворили Мюнхенское соглашение 1938 года. Тем не менее в следующем 1939 году он не смог удержать Гитлера от столкновения с Великобританией.

Также Геринг потерпел полный крах в качестве уполномоченного по выполнению «Четырехлетнего плана» и руководителя немецкой экономики, что закончилось его заменой Шпеером. Однако он остался влиятельным политиком и пользовался доверием Гитлера, по желанию которого выстроил собственную виллу близ Бергхофа.

Альберт Шпеер писал, что Геринг был «тесно связан с Гитлером многими годами совместных переживаний и забот. Однако теперь это не действует». В итоге Герман Геринг, называвший Гитлера «наш горячо любимый фюрер», вслед за Гессом попал в немилость и впал в депрессию.

Постепенно Гитлер превратил своего старого друга в козла отпущения. Так, Геринг оказался виноватым в поражении люфтваффе в битве за Англию. Гнев фюрера был настолько велик, что ночью 4 ноября 1940 года, когда немецкие ВВС понесли в небе над Англией особенно тяжелые потери, он телефонным звонком поднял рейхсмаршала люфтваффе с постели.

Как Гесс своим полетом в Англию, Геринг старался обратить на себя внимание Гитлера. Однако эта отчаянная попытка закончилась военной катастрофой. Вопреки очевидным фактам он пообещал, что люфтваффе сможет осуществить безумный план фюрера обеспечить снабжение блокированной в Сталинграде 6‑й армии Паулюса по воздуху. На некоторое время Герману Герингу удалось вернуть себе расположение Гитлера, однако это длилось недолго. Вскоре шеф люфтваффе вновь оказался под огнем критики. Наконец в августе 1944 года разъяренный Гитлер заявил рейхсмаршалу: «Геринг! Ваши люфтваффе ни на что не способны. Они больше не представляют ценности как самостоятельный род войск. Их развал – это лично ваша вина».

За несколько дней до самоубийства Гитлер получил от Геринга телеграмму, в которой шеф люфтваффе спрашивал, может ли он принять на себя руководство рейхом, поскольку фюрер окружен в столице и не может исполнять свои обязанности. Гитлер передал ему радиограмму, запретив «предпринимать какие‑либо шаги в этом направлении», и, по‑видимому, под влиянием Мартина Бормана отдал СС приказ арестовать Геринга. Уже перед самой смертью он нанес по своему бывшему другу еще один, на этот раз последний удар. 29 апреля 1945 года в своем политическом завещании Гитлер обвинял Геринга в измене и исключил его из партии.

Карл Якоб Буркард, в бытность свою генерал‑подковник, оставил описание Германа Геринга, которого он посетил в сентябре 1937 года в поместье Каринхалле. Получивший серьезную травму при падении с лошади «Геринг лежал в большом зале на оттоманке в красных шелковых чулках, как у кардинала. Уже тогда он был очень толстый. Его поврежденная левая нога возлежала на отдельной подушке».[216]

Второй мужчина Гитлера обладал явными фемининными чертами. Хотя они и не были столь ярко выражены, как у «фройляйн Гесс», Геринг придумал для себя множество разновидностей военной формы из шелка, в Каринхалле даже перед посетителями появлялся в халате и носил очень ценные украшения. Чтобы избежать ненужных слухов, 10 апреля 1935 года Гитлер почти заставил Геринга жениться на актрисе Эмми Зонненманн. Во время церемонии Герман Геринг признался жене британского посла леди Филип: «Я женюсь только потому, что так хочет фюрер. Он считает, что в руководстве партии слишком много холостяков».[217]

Гитлер не только был свидетелем на этой свадьбе, но и приказал отметить ее как государственный праздник. 20 апреля 1935 года корреспондент «Асошиэйтет Пресс» Луис Лохнер писал: «Было чувство, что женится император». Отныне на официальных мероприятиях Эмми выполняла роль отсутствующей жены фюрера и рейхсканцлера.

После рождения у Герингов дочери Эдды поползли слухи, что ее отцом является вовсе не Герман. Редкое северное имя девочки считали анограммой фразы «вечная благодарность адъютантам».

Свадьба поневоле

Адольф Гитлер использовал изобретенную технику маскировки, которая оправдала себя на примере Гесса и Геринга, а также уже во время войны сработала на одном из его телохранителей. Служивший в лейбштандарте СС Ханс Юнг хотел уйти из окружения фюрера и просил о переводе на новую должность на Восточный фронт. Гитлер вновь и вновь отклонял его прошение, пока наконец не удовлетворил желание офицера, который предпочел гибель в России близости с фюрером. Однако перед отправкой на фронт офицера буквально заставили жениться на секретарше Траудль Хумпс, «22‑летней бывшей балерине, служившей в канцелярии фюрера». Ни невеста, ни жених не были в восторге от идеи Гитлера. В конце концов отправлявшийся на фронт Юнг после долгих уговоров фюрера дал свое согласие на брак. Удивленная невеста уже после войны вспоминала: «Я вообще не хотела замуж. Однако Гитлер не хотел ничего слушать. Он решил, что мы должны пожениться, и точка! Я не знаю, зачем это ему было нужно».[218]

Свежеиспеченный жених поневоле перед отъездом рассказал своей жене, почему он хочет уехать от Гитлера. Он больше не мог провести четкую грань между мыслями Гитлера и своими собственными: «Я должен быть там, где я смогу свободно думать».

Гитлеру не только не мешали твердые гражданские обязательства его адъютантов перед женщинами. Более того, в своем окружении он не терпел ни малейшего проявления гомосексуальности. Он спокойно относился к женам своих подчиненных до тех пор, пока они не посягали на верность своих мужей фюреру и готовность выполнить любой его приказ.

Поиск по сайту: