Легитимность политической власти в СССР

Легитимность политической власти в СССР определялась рядом факторов, которые сплачивали советский народ и оправдывали действия власти. Таким важнейшим фактором являлась национально-государственная идея, которая носила сакральный характер.

Сакральный характер этой идее придавала вера в то, что социализм является необ­ходимой и неизбежной стадией развития человеческого общества, и эта истина уже доказана марксистско-ленинской наукой и историчес­кой практикой.

Высшим принципом провозглашалось служение наро­ду, а священным долгом — защита социалистического Отечества. Другим важным компонентом этой национально-государствен­ной идеи советской эпохи были идеологемы: «Торжество дела социа­лизма и коммунизма во всем мире — неизбежно», «СССР — оплот мира и социального прогресса».

Используя весь свой пропагандистский аппарат, всю мощь тота­литарной, а затем авторитарной власти, партократическое го­сударство в СССР последовательно внедряло в массовое сознание постулаты этой национально-государственной идеи. Эти постулаты, налагаясь на культурные архетипы и социалис­тическую ментальность советских людей, на традиционную веру в возможность построения (коммунизма, общества спра­ведливости и достатка) на земле, выливались в поток солидарно­сти общества с «партией-государством».

Культ вождя-генсека, руководство Коммунистической партией всеми сторонами жизни социалистического общества воспринимались многими советскими людьми долгое время как вполне нормальное явление. Во-первых, культ вождя и партии позволял персонифициро­вать общественные достижения и чаяния, связывать их непосредствен­но с мудрым руководством «направляющей» силы общества. Во-вто­рых, советским людям в социоцентристском социалистическом об­ществе это доставляло определенный социальный и моральный ком­форт, что соответствовало легитимации власти.

Мощная пропаганда и конформизм значительной части советских людей, с одной стороны, создавали иллюзию непосредственной сопричастности «великим свершениям». Это позволяло простому человеку идентифицировать себя с «парти­ей-государством», возбуждало у него чувство солидарности с ней. И это чувство усиливалось благодаря тому, что «партийно-государствен­ная власть» в СССР всегда стремится декларировать популярные и понятные для людей цели. С другой стороны, советский человек, попадая в сферу государственного патернализма, «с чувством глубо­кого удовлетворения» вручал свою судьбу социалистическому госу­дарству, а вместе с этим перекладывал на него и всю ответственность за происходящее в стране. В советскую эпоху это служило мощным фактором легитимации партийно-государственной власти.

Большую роль в ее легитимизации играла также ассоциация вла­сти с национальными символами, признание ее вначале «рабоче-кре­стьянской», а затем «народной», убеждение большинства советских людей в том, что именно эта власть наилучшим способом учитывает их интересы и чаяния. В результате советским людям долгое время казалось, что в нашей стране может существовать только такая власть и никакая другая.

Любой власти, особенно если она социально неэффективна и к тому же репрессивна, важно заручиться «одобрением» со стороны народа на осуществление конкретной внутренней и внешней полити­ки. Легче всего добиться согласия народа с властью тогда, когда люди ощущают угрозу обществу со стороны «внутренних» или «внешних» сил.

При И.Сталине широкое распространение получили идеологи­ческие клише о «враждебном империалистическом окружении» и пря­мо ставилась задача «выживания любой ценой». Много говорилось в то время о неизбежности новой войны, похода объединенного Запада против первого в мире социалистического государства. Мы должны, говорил И Сталин, ликвидировать отставание от Запада в 10 лет, иначе нас сомнут, и это делало форсированные программы индустриализа­ции и коллективизации вполне обоснованными и легитимными.

Идеологема «осажденной крепости» в массовом сознании вполне оправдывала и репрессии против «врагов народа», и помощь комму­нистам Запада, и «сговор» с фашистской Германией.

В процессе легитимации особое значение приобретает выдвиже­ние хилиастических целей, весьма неопределенных, но, по сути сво­ей, мессианских. В частности, на всем протяжении советской исто­рии людям внушали, что первому в мире социалистическому государству предначертано выполнить всемирно-историческую миссию — привести человечество к светлому бу­дущему.

Легитимация через будущее делала неизбежным инструменталь­ном подход к реалиям сегодняшнего дня, ибо современность — это только трамплин для пути в завтра Поэтому неважно, эффективна ли власть в обеспечении достойного уровня жизни народа, главное в том, насколько ее деятельность соответствует целям этой миссии, как далеко она продвинулась в их достижении. При этом именно власть определяла критерии «успешного» продвижения к цели, благодаря чему она располагала мощным символическим капиталом, способным обес­печить максимальное согласие народа с властью, а значит и ее леги­тимацию.

В советское время в качестве аргументов легитимации широко ис­пользовалась акцентирование внимания на успехах социалистического стро­ительства как доказательстве эффективности партийно-государствен­ной власти и способности ее к руководству. Такой способ легитимации был достаточно эффективен в условиях временной самоизоляции советского государства и фальси­фикации дореволюционной истории. По мере того как советские люди получали все большие возможности для расширения контактов с За­падом, а советские историки — для более объективного освещения прошлого, легитимация через успех превращалась в фактор делегитимации партийно-государственной власти.

В середине 80-х гг., когда был взят курс на перестройку, легитимность партийно-государственной власти в СССР усилилась, бла­годаря прежде всего тому, что советский народ ждал перемен «сверху», и поэтому решимость нового генсека М. Горбачева приступить к об­новлению страны встретила поддержку со стороны населения.

Советским людям такое обновление было предложено в виде концепции перестройки как за­вершения дела революции, начатого Великим Октябрем, путем ус­корения социально-экономического развития советского общества на основе использования новейших достижений НТП, приобщения его к общечеловеческим ценностям, перехода к демократическому «социа­лизму с человеческим лицом».

Однако к концу 80-х гг. начался кризис легитимации курса пе­рестройки, поскольку эйфория от «захватывающих дух» глобальных замыслов быстро прошла, а результаты преобразований оказались явно не соответствующими ожиданиям советских людей.

Августовские события 1991 г. изменили страну: ушла в про­шлое перестройка как «революция сверху» в рамках социалистичес­кого выбора; перестала существовать КПСС как правящая государ­ственная структура власти; развален СССР; в России был объявлен переход к рыночной экономике, демократическому обществу и пра­вовому государству на путях проведения либеральных реформ.

Поиск по сайту: