КОРОЛЬ НА ЖЕЛЕЗНОМ ТРОНЕ 32 страница

ТИРИОН

Услышав шум за толстой деревянной дверью своей темницы, Тирион Линнистер приготовился умереть.

Давно пора. Входите скорей, и покончим с этим. Ноги у него затекли от долгого сидения, и он, встав, растер их. Нельзя же спотыкаться на пути к плахе!

Где его казнят? Прямо здесь, во мраке, или поволокут через весь город, чтобы сир Илин Пейн отрубил ему голову прилюдно? После судебной комедии его дражайшая сестрица и любящий отец скорее всего предпочтут прикончить его втихую, не рискуя устраивать публичную казнь. Он бы мог сказать народу пару слов, если ему не заткнут рот, – но пойдут ли они на такое безрассудство?

Загремели ключи, и дверь со скрипом отворилась. Тирион прижался к сырой стене, жалея, что у него нет оружия. Ну ничего, он еще способен лягаться, кусаться и умереть со вкусом крови во рту – это уже кое-что. Плохо, что на ум не приходит никаких возвышенных последних слов. «Пошли вы все» вряд ли обеспечит ему место в истории.

Свет факела упал ему на лицо, и он заслонил глаза рукой.

– Входите же – или вы карлика испугались? Делайте свое дело, сукины дети. – Голос у него заржавел от долгого бездействия.

– Так-то ты отзываешься о своей леди-матери? – В темницу вошел человек, держа факел в левой руке. – Здесь еще гнуснее, чем в моей риверранской тюрьме, хотя и не так сыро.

На миг у Тириона перехватило дыхание.

– Ты?

– Большей частью. – Джейме исхудал и коротко остриг свои волосы. – Руку я оставил в Харренхолле. Выписать Бравых Ребят из-за Узкого моря было не лучшей мыслью нашего отца. – Он поднял руку, показав Тирпону обрубок.

Безумный смех сорвался с губ младшего брата.

– О боги... прости, Джейме, но ты посмотри только на нас. Сыны Ланнистера, Безрукий и Безносый.

– Были дни, когда моя рука смердела так, что мне очень хотелось бы не иметь носа. – Джейме опустил факел, осветив лицо брата. – Ничего себе шрам.

Тирион отвернулся от света.

– Меня послали в бой без большого брата. Некому было заступиться.

– Я слыхал, ты чуть не спалил этот город.

– Врут. Я поджег только реку. – Тут Тириону вспомнилось, где и для чего он находится. – Ты пришел убить меня?

– Это еще что за слова? Мне следовало бы оставить тебя гнить здесь за подобные речи.

– Гнить здесь – не та участь, которую уготовила мне Серсея.

– Правда твоя. Тебя должны обезглавить завтра, на старом турнирном поле.

– А есть мне дадут перед этим? – опять засмеялся Тирион. – Тебе придется помочь мне с последним словом – мои мысли мечутся, как крысы в амбаре.

– Последнее слово тебе не понадобится. Я пришел спасти тебя, – до странности торжественным голосом сказал Джейме.

– Кто тебе сказал, что я нуждаюсь в спасении?

– Я уже и позабыл, какой ты вредный человечек. Теперь ты мне напомнил, и я, пожалуй, все-таки дам Серсее отрубить тебе голову.

– Ну уж нет. – Тирион заковылял к двери. – Что там наверху – день или ночь? Я потерял счет времени.

– Три часа пополуночи. Город спит. – Джейме вставил факел обратно в гнездо между дверьми двух темниц.

Свет в коридоре был такой тусклый, что Тирион чуть не споткнулся о тюремщика, распростертого на каменном полу. Он потыкал его ногой.

– Он мертв?

– Дрыхнет. Трое других тоже. Евнух приправил их вино «сладким сном», но не настолько, чтобы убить их. Так он по крайней мере уверяет. Он ждет тебя около лестницы, одетый септоном. Вы с ним спуститесь в клоаку, а оттуда выйдете к реке. В заливе ждет галея. У Вариса в Вольных Городах есть люди, которые позаботятся, чтобы ты ни в чем не нуждался... но старайся держаться в тени. Серсея наверняка пошлет за тобой погоню. Лучше тебе взять другое имя.

– Другое имя? Еще бы. Когда ко мне придут Жалостливые, я скажу: «Вы ошиблись, я не тот карлик, хотя у меня и шрам на лице». – Братья оба посмеялись над нелепостью слов Джейме, и старший, став на одно колено, поцеловал младшего в обе щеки, задев губами бугристую ткань рубца.

– Спасибо, брат, – сказал Тирион. – Спасибо за жизнь.

– За мной оставался один должок, – странным голосом сказал Джейме.

– Должок? – Тирион склонил голову набок. – Я не понимаю.

– Вот и хорошо. Некоторые двери лучше не открывать.

– Тут кроется какая-то мрачная тайна? Кто-то плохо говорил обо мне? Скажи – я не стану плакать.

– Тирион...

– Скажи, – повторил Тирион, уловив страх в голосе брата.

– Тиша, – отведя глаза, сказал Джейме.

– Что – Тиша? – с нехорошим чувством в животе спросил Тирион.

– Она не была шлюхой, и я не покупал ее для тебя. Это отец заставил меня солгать. Тиша, как и говорила, была крестьянской дочкой, которую мы случайно встретили на дороге.

Тирион слышал, как его собственное дыхание со свистом проходит сквозь дыру на месте носа. Джейме все так же не смотрел ему в глаза. Тиша. Он попытался вспомнить, какая она была. Девочка, совсем девочка, не старше Сансы.

– Она была моей женой, – прохрипел он.

– Отец сказал, что она вышла за тебя ради золота. Что она подлого рода, а ты Ланнистер. Стало быть, она ничем не отличается от шлюхи, сказал он, так что эта ложь вовсе и не ложь... а тебе нужен хороший урок. Он, мол, пойдет тебе на пользу, и ты еще скажешь мне спасибо.

– Спасибо?! Он отдал ее гвардейцам. Всей казарме. А мне велел смотреть. – И не только смотреть, а и взять ее напоследок... мою жену...

– Я не знал, что он это сделает. Поверь мне.

– Поверить? С чего я должен тебе верить в чем бы то ни было? Она была моей женой!

– Тирион...

Он ударил брата – открытой ладонью, но в этот удар он вложил весь свой страх, всю ярость и всю боль. Джейме, сидевший на корточках, опрокинулся на пол.

– Ну что ж... похоже, я это заслужил.

– И не только это, Джейме. Вы с моей сестрицей и нашим любящим отцом – я даже сказать не могу, чего вы заслуживаете, но вы получите это сполна, клянусь. Ланнистеры всегда платят свои долги. – Тирион заковылял прочь, чуть было снова не споткнувшись о тюремщика. Не пройдя и дюжины ярдов, он наткнулся на решетку, закрывающую проход. О боги! Он едва удержался, чтобы не зареветь.

– Ключи у меня, – сказал, подойдя сзади, Джейме.

– Ну так открывай. – Тирион отошел в сторону. Джейме отомкнул решетку, прошел на ту сторону и оглянулся через плечо на брата.

– Ты идешь?

– Только не с тобой. Отдай мне ключи и уходи. Я сам найду Вариса. – Тирион наклонил голову набок и посмотрел на Джейме своими разными глазами. – Ты левой рукой драться можешь?

– Не так хорошо, как ты, – с горечью ответил Джейме.

– Это хорошо. Значит, мы будем на равных, если встретимся снова. Калека и карлик.

Джейме подал ему связку ключей.

– Я сказал тебе правду, ответь и ты тем же. Ты это сделал? Ты убил его?

Этот вопрос стал еще одним ножом, пронзившим ему нутро.

– Ты уверен, что хочешь это знать? Джоффри стал бы королем похуже Эйериса. Он украл у своего отца кинжал и дал его наемнику, чтобы тот перерезал горло Брандону Старку – известно это тебе?

– Я... догадывался.

– Что ж, яблочко от яблони недалеко падает. Джоффри и меня убил бы, как только пришел к власти. За то, что я мал ростом и безобразен – этого ведь не скроешь.

– Ты не ответил на мой вопрос.

– Бедный ты, глупый калека. Я что, должен все тебе разжевать и в рот положить? Будь по-твоему. Серсея – лживая шлюха, она спала с Ланселем, с Осмундом Кеттлблэком, а может, и с Лунатиком, почем мне знать. А я именно то чудовище, каким меня все считают. Да, это я убил твоего мерзкого сына. – Тирион заставил себя ухмыльнуться – жуткое, должно быть, зрелище при свете факела.

Джейме молча повернулся и пошел прочь.

Тирион посмотрел, как он шагает своими длинными ногами, и частью души ему захотелось окликнуть брата, сказать, что это неправда, попросить у него прощения. Но он вспомнил Тишу и промолчал. Когда шаги Джейме утихли, он отправился искать Вариса.

Евнух ждал в темноте у винтовой лестницы, одетый в побитую молью бурую рясу с капюшоном, скрывавшим его бледное лицо.

– Как вы долго. Я уж думал, что-то пошло не так, – сказал он, увидев Тириона.

– Ну что ты. Все в полном порядке, – ядовитым тоном заверил его Тирион и задрал голову, глядя на лестницу. – Я посылал за тобой во время суда.

– Я не мог прийти. Королева следила за мной денно и нощно. Я не посмел помочь вам.

– Теперь-то, однако, помогаешь.

– Вы заметили? – Смешок Вариса прозвучал странно среди холодного камня и гулкой тьмы. – Ваш брат может быть очень убедителен.

– Варис, тебя никто еще не называл скользким слизняком? Ты сделал все, чтобы меня уморить, и мне, пожалуй, следовало бы отплатить тебе тем же.

– Верная собака получает пинки, – вздохнул евнух, – и паука никто не любит, как бы искусно он ни ткал. Но если вы убьете меня сейчас, то рискуете никогда не найти дороги к дневному свету, милорд. – Его темные влажные глаза блестели при неверном свете факела. – Эти ходы полны ловушек для неосторожного.

– Неосторожного? – фыркнул Тирион. – Я самый осторожный человек на свете, и это в большой степени твоя заслуга. Скажи, кудесник: где моя невинная дева-жена?

– Я не нашел следов леди Сансы в Королевской Гавани, как это ни грустно. Не нашел и сира Донтоса Холларда, которому давно полагалось бы отыскаться где-нибудь мертвецки пьяному. Их видели вместе на дворцовой лестнице в ночь, когда она исчезла. После этого – ничего. Той ночью в замке все смешалось, и мои пташки безмолвствуют. – Варис потянул Тириона за рукав, увлекая его к лестнице. – Пойдемте, милорд. Спустимся вниз.

Вниз так вниз. Тирион последовал за евнухом, шаркая подошвами по грубому камню. Холод на лестнице пронизывал до костей, и его сразу бросило в дрожь.

– Что это за место? – спросил он.

– Мейегор Жестокий устроил в своем замке четыре яруса темниц. На верхнем содержатся в больших камерах обычные преступники. Там высоко в стенах пробиты узкие окна. На втором ярусе помещаются одиночные камеры для узников знатного рода. Окон там нет, но сквозь решетки на дверях проникает свет факелов. На третьем ярусе камеры меньше, и двери в них деревянные – это каменные мешки. Там были заключены вы, а до вас Эддард Старк. Но есть еще один ярус, самый нижний. Тот, кто сходит туда, никогда больше не увидит солнца, не услышит человеческого голоса и не испытает ничего, кроме мук. Нижние камеры Мейегор предназначил для пыток. – Они спустились до самого низа, и перед ними возникла неосвещенная дверь. – Дайте руку, милорд. Здесь лучше не зажигать огня, чтобы не видеть того, что находится вокруг.

Тирион помедлил. Варис уже предал его однажды – кто знает, что теперь у него на уме? И где удобнее убить человека, чем здесь, во мраке, в этом месте, о существовании которого никто не знает? Тела жертвы никогда не найдут.

С другой стороны, какой у него выбор? Снова подняться наверх и выйти из замка через главные ворота?

Джейме не побоялся бы, подумал Тирион, но тут же вспомнил, что сделал с ним Джейме. Он подал евнуху руку и пошел за ним, ничего не видя во тьме. Варис шел быстро, шепча время от времени: «Осторожно, впереди три ступеньки» или: «Здесь туннель идет под гору, милорд». «Я прибыл сюда десницей короля, – размышлял Тирион, – во главе собственных воинов, а ухожу во тьме, словно крыса, об руку с пауком».

Впереди забрезжил свет, слишком тусклый для дневного, но становившийся ярче по мере приближения. Вскоре Тирион разглядел арку, загороженную еще одной решеткой. Варис достал ключ, и они оказались в маленьком круглом помещении, где было еще пять дверей, запертых на железные засовы. Перекладины, вделанные в стену, вели к отверстию в потолке. Сбоку стояла жаровня в виде драконьей головы, и угли в пасти чудовища тлели оранжевым светом, отрадным после темноты подземного хода.

На полу Тирион увидел выложенного из черных и красных плиток трехглавого дракона и вспомнил, что об этом месте рассказывала ему Шая, когда Варис впервые привел ее к нему в спальню.

– Мы находимся под Башней Лестницы.

– Да. – Варис отпер одну из дверей. Давно бездействующие петли недовольно заскрипели, и ржавчина осыпалась на пол. – Этим ходом мы выйдем к реке.

Тирион подошел к лестнице и взялся за нижнюю перекладину.

– А по ней я попаду в свою спальню.

– Теперь это опочивальня вашего лорда-отца.

Тирион взглянул наверх.

– Долго ли подниматься?

– Милорд, вы слишком слабы для таких упражнений, да и времени у нас нет. Надо идти.

– У меня есть дело наверху. Далеко ли?

– Двести тридцать ступенек, но что бы вы ни намере...

– Двести тридцать, а потом?

– Левый коридор, но послушайте...

– Сколько идти по коридору? – Тирион поставил ногу на перекладину.

– Не более шестидесяти футов. Держитесь рукой за стену – там есть двери. В спальню ведет третья. Это безумие, милорд, – вздохнул Варис. – Ваш брат подарил вам жизнь, а вы швыряетесь ею, а заодно и моей.

– Варис, единственное, что я ценю сейчас меньше своей жизни – это твоя. Жди меня здесь. – Он повернулся к евнуху спиной и полез наверх, считая про себя.

Лестница вела во тьму. Сначала он еще различал смутные очертания каждой перекладины и шершавый серый камень позади, но мрак постепенно сгущался. Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать. На тридцатой у него начали дрожать руки. Тирион перевел дыхание и посмотрел вниз. Далеко под ним виднелся круг слабого света, наполовину заслоненный его собственными ногами. Он полез дальше. Тридцать девять, сорок, сорок одна. На пятидесятой он почувствовал жжение в ногах, а лестнице не было конца. Шестьдесят восемь, шестьдесят девять, семьдесят. На восьмидесятой боль вступила в спину, но он продолжал подниматься, сам не зная зачем. Сто тринадцать, сто четырнадцать, сто пятнадцать.

На двухсот тридцатой вокруг стало черным-черно, но он почувствовал теплый воздух, идущий слева, как дыхание большого зверя. Тирион пошарил вокруг ногой и сошел с лестницы. Ход был еще теснее, чем шахта. Человеку обыкновенного роста пришлось бы ползти по нему на четвереньках, но Тирион шел как ни в чем не бывало. Вот наконец место, устроенное для карликов. Он шел медленно, считая шаги и ощупывая стену. Вскоре он услышал голоса, сперва глухие и неразборчивые, потом более ясные. Он прислушался. Двое отцовских гвардейцев шутили насчет шлюхи Беса – какая она, должно быть, сладкая и как ей охота поспать с настоящим мужчиной после маленькой штучки карлика.

– Да он у него, поди, еще и кривой, – сказал Лам. Потом они принялись обсуждать завтрашнюю казнь Тириона. – Он будет рыдать, как баба, и молить о пощаде, вот увидишь, – утверждал Лам. Лестер возражал, что карлик, будучи Ланнистером, встретит смерть храбро, как лев, и готов был поставить на это свои новые сапоги. – На кой они мне, – сказал Лам, – все равно не налезут. Если я выиграю, будешь неделю чистить мою кольчугу.

С расстояния нескольких футов Тирион слышал каждое их слово, но как только он двинулся дальше, голоса утихли. Неудивительно, что Варис не хотел пускать меня на эту лестницу, подумал он, улыбаясь в темноте. Вот где пташки гнездятся!

Он долго шарил по третьей двери, пока не нащупал маленький железный крючок. Откинув его, он услышал слабый шорох, показавшийся ему оглушительным, и увидел слева от себя прямоугольник оранжевого света.

Очаг! Он чуть не рассмеялся вслух. Очаг был полон горячей золы, и в нем тлело черное полено с оранжевой сердцевиной. Тирион быстро, мелкими шажками пробрался мимо, боясь, как бы не загорелись сапоги. Зола тихо похрустывала под ногами. Он выбрался в комнату, которая раньше была его спальней, и постоял, впитывая в себя тишину. Слышал отец что-нибудь или нет? И что он сделает, если слышал? Схватится за меч или поднимет тревогу?

– Милорд? – позвал женский голос.

Это могло бы ранить его прежде, когда он еще чувствовал боль. Первый шаг был самым трудным. Дойдя до кровати, Тирион раздвинул занавески, и она повернулась к нему с сонной улыбкой на лице. При виде его улыбка померкла, и она натянула одеяло до подбородка, как будто это могло ее защитить.

– Ты ждала кого-то повыше, милая?

Ее глаза наполнились слезами.

– Я не хотела говорить эти вещи, меня королева заставила. А твой отец на меня страх нагоняет. – Она села, и одеяло соскользнуло с нее. Под ним она была голая, если не считать цепи на шее. Цепь состояла из золотых рук, каждая из которых сжимал запястье другой.

– Миледи Шая, – тихо произнес Тирион. – Все время, пока я сидел в каменном мешке и ждал смерти, я вспоминал, как ты красива – и в шелках, и в холстине, и вовсе без ничего.

– Милорд скоро вернется. Уходи лучше. А может... ты пришел за мной?

– Тебе это нравилось хоть немного? – Он погладил ее по щеке, вспоминая все те минуты, когда он обнимал ее за талию, и тискал ее маленькие твердые груди, и гладил короткие темные волосы, и трогал ее губы, щеки и уши, и пробовал пальцем, готова ли она, исторгая у нее стон. – Нравилось, как я тебя ласкал?

– Больше всего на свете, мой гигант Ланнистер!

Хуже, милая, ты ничего не могла сказать.

Тирион закрутил отцовскую цепь вокруг ее шеи.

– Золотые руки всегда холодны, а женские горячи. – Холодные руки сжались еще туже, а горячие били его по лицу, стряхивая слезы с глаз.

После он нашел на столике у кровати кинжал лорда Тайвина и сунул его за пояс. На стенах висели палица с львиной головой, топор и арбалет. Топор был слишком велик, чтобы орудовать им в замке, а палица висела слишком высоко, зато прямо под арбалетом стоял большой окованный железом сундук. Тирион, взобравшись на него, снял со стены самострел и кожаный колчан, отвел вниз тетиву, помогая себе ногой, и вставил на место стрелу.

Джейме рассказывал ему о многочисленных недостатках арбалетов. Если сюда вдруг явятся Лам и Лестер, он не успеет перезарядить, но кого-нибудь одного на тот свет с собой прихватит. Лама, если у него будет выбор. Придется тебе самому чистить свою кольчугу, Лам. Ты проиграл.

Подойдя к двери, он прислушался и медленно приоткрыл ее. В каменной нише горела лампа, озаряя слабым желтым светом пустой коридор. Тирион тихо вышел, держа арбалет у ноги.

Отца он нашел там, где и думал – тот сидел в башенке, где помещалось отхожее место, задрав халат на колени. Услышав шаги, лорд Тайвин поднял глаза.

– Милорд, – с насмешливым полупоклоном сказал Тирион.

– Тирион. – Если он испугался, то виду не показал. – Кто освободил тебя из темницы?

– Я бы сказал, да не могу: дал клятву.

– Евнух, – решил отец. – Это будет стоить ему головы. Арбалет мой? Положи его.

– Вы накажете меня, отец, если я не послушаюсь?

– Ты поступил глупо, совершив этот побег. Тебя не казнят, если ты этого боишься. Я по-прежнему намерен послать тебя на Стену, но не могу это сделать без согласия лорда Тирелла. Положи арбалет, мы вернемся ко мне и поговорим.

– Поговорить можно и здесь. Мне, пожалуй, не хочется отправляться на Стену, отец. Там зверски холодно, а холода мне и от вас хватает. Скажите мне кое-что, и я пойду. Один-единственный вопрос – уж на него-то вы обязаны ответить.

– Я ничем тебе не обязан.

– За всю жизнь вы дали мне меньше, чем ничего, но на этот вопрос вы ответите. Что вы сделали с Тишей?

– С Тишей?

Он даже имени ее не помнит.

– С девушкой, на которой я женился.

– А, это та твоя первая шлюха.

Тирион прицелился отцу в грудь.

– Если вы еще раз скажете это слово, я вас убью.

– У тебя духу не хватит.

– Не попробовать ли нам? Одно короткое словцо, которое вы произносите с такой легкостью. – Тирион нетерпеливо повел арбалетом. – Итак, что вы сделали с Тишей, преподав мне мой маленький урок?

– Не помню.

– Напрягите память. Вы велели убить ее?

– Не было нужды, – поджал губы отец. – Она уже поняла, где ее место... и ей, насколько я помню, хорошо заплатили за труды. Кажется, я приказал стюарду отправить ее прочь.

– Отправить куда?

– Куда все шлюхи отправляются.

Палец Тириона дернулся, и арбалет выстрелил в тот самый миг, как лорд Тайвин попытался встать. Стрела попала ему чуть выше паха, и он со стоном хлопнулся назад. Древко вошло глубоко, по самое оперение. Кровь, проступившая вокруг него, капала на лобок и голые ляжки.

– Ты убил меня, – недоверчиво произнес отец с остекленевшими от потрясения глазами.

– Вы всегда быстро схватываете самую суть, милорд, – недаром же вы десница короля.

– Ты... ты... не мой сын.

– А вот здесь вы заблуждаетесь, отец. Я – вылитый вы, только помельче. Окажите мне любезность, умрите поскорее, мне надо успеть на корабль.

Раз в жизни отец выполнил просьбу Тириона. Доказательством послужил сильный смрад, когда его кишечник опорожнился в миг смерти. Ну что ж, место как раз подходящее. Однако эта вонь доказывала, что часто повторяемая шутка относительно отца – еще одна ложь.

Лорд Тайвин Ланнистер испражнялся не золотом.

СЭМВЕЛ

Сэм сразу понял, что король сердит. Когда черные братья, войдя поочередно, опустились перед ним на колени, Станнис отодвинул свой завтрак, состоящий из сухарей, солонины и вареных яиц, и холодно воззрился на них. Красную женщину Мелисандру, стоящую рядом, эта сцена явно забавляла.

«Мне здесь не место, – беспокойно думал Сэм под ее красным взглядом. – Я просто помог мейстеру Эйемону подняться по лестнице. Не смотри на меня. Я всего лишь стюард мейстера». Все остальные – кроме Боуэна Марша, который вышел из борьбы, но остался кастеляном и лордом-стюардом – были претендентами на пост Старого Медведя. Сэм не понимал, почему Мелисандра так интересуется его персоной.

Станнис, продержав черных братьев на коленях необычайно долго, сказал наконец:

– Встаньте. – Сэм помог подняться мейстеру Эйемону. Лорд Янос Слинт прочистил горло, нарушив напряженную тишину.

– Ваше величество оказали нам великое удовольствие, пригласив сюда. Увидев ваши знамена со Стены, я понял, что королевство спасено. «Вот человек, который всегда помнит о своем долге, – сказал я доброму сиру Аллисеру. – Сильный человек и настоящий король». Позвольте поздравить вас с блестящей победой над дикарями. Певцы сложат об этом...

– Пусть певцы сочиняют, что хотят, – отрезал Станнис. – Избавь меня от своей лести, Янос, она тебе не поможет. – Он встал, хмуро глядя на всех сразу. – Леди Мелисандра говорит, что вы до сих пор не выбрали лорда-командующего. Я этим недоволен. Сколько еще вы намерены чудить?

– Никто пока не набрал двух третей голосов, ваше величество, – примирительно произнес Боуэн Марш. – Выборы продолжаются только десять дней.

– На девять дней дольше, чем нужно. Мне нужно что-то сделать с пленными, навести порядок в стране и выиграть войну. Нужно принять решения, касающиеся Стены и Ночного Дозора, в которых должно принадлежать слово и вашему лорду-командующему.

– Разумеется, должно, – сказал Янос Слинт. – Но позвольте заметить, что мы всего лишь солдаты, солдатам же, как ваше величество хорошо изволит знать, привычнее повиноваться. Мне думается, королевское указание пошло бы на благо стране и позволило бы нам сделать мудрый выбор.

Кое-кого эти слова сильно рассердили.

– Может, король и задницы нам должен подтирать? – осведомился Коттер Пайк.

– Выборы лорда-командующего – дело братьев Дозора и больше ничье, – поддержал сир Деннис Маллистер.

– Мудрый выбор – это не я, – уныло сказал Скорбный Эдд.

– Ваше величество, – спокойно, как всегда, молвил мейстер Эйемон, – Ночной Дозор сам избирает себе главу с тех времен, как Брандон Строитель поставил Стену. Вместе с Джиором Мормонтом у нас в непрерывной последовательности сменилось девятьсот девяносто семь лордов-командующих, и каждого из них выбирали люди Дозора. Этой традиции несколько тысяч лет.

– Я вовсе не желаю нарушать ваши права и традиции, – скрипнул зубами Станнис. – Что до «королевского указания», Янос, то если ты подразумеваешь, что мне нужно приказать твоим братьям выбрать тебя, имей мужество сказать об этом прямо.

При таком повороте Слинт неуверенно заулыбался, и его прошиб пот, но Боуэн Марш пришел ему на выручку:

– Кто же лучше будет командовать черными плащами, ваше величество, чем тот, кто командовал золотыми?

– Мне думается, что любой из вас – даже повар. – Король бросил на Слинта холодный взгляд. – Янос был не первым золотым плащом, бравшим мзду, согласен, но ни один из командиров, кажется, еще не набивал свой кошелек продажей мест и должностей. Я думаю, под конец не менее половины офицеров городской стражи выплачивали ему часть своего жалованья. Не так ли, Янос?

У Слинта побагровела шея.

– Ложь, все ложь! Вашему величеству известно, что сильные люди всегда наживают себе врагов, которые распускают у них за спиной лживые слухи. Никаких доказательств нет, ибо никто не заявил открыто...

– Двое человек, которые собирались заявить, погибли во время обхода. Не шутите со мной, милорд. – Станнис прищурил глаза. – Я видел доказательства, которые Джон Аррен представил малому совету. Будь королем я, ты бы лишился не только должности, но Роберт решил простить тебе твои грешки. «Все они воруют, – сказал, помнится, он. – Лучше известный вор, чем неизвестный. Следующий может оказаться еще хуже». Полагаю, что эту мысль вложил в уста моему брату лорд Петир. У Мизинца нюх на золото, и я уверен, что он устроил все так, чтобы казна наживалась на твоей продажности не меньше, чем ты сам.

Обвислые щеки лорда Слинта затряслись, но прежде чем он успел облечь свое негодование в слова, заговорил мейстер Эйемон:

– Ваше величество, закон гласит, что с человека снимаются все его прошлые грехи и преступления, когда он приносит присягу и становится братом Ночного Дозора.

– Мне это известно. Если лорд Янос – лучшее, что может предложить Ночной Дозор, я уж как-нибудь переварю его. Мне безразлично, кого вы выберете, но выбрать вы должны. Мы должны готовиться к войне.

– Ваше величество, – с учтивой настороженностью произнес сир Деннис, – если вы говорите об одичалых...

– Нет, не о них, сир, и вы это знаете.

– Но и вы должны знать, что мы, будучи благодарны вам за помощь в борьбе с Мансом-Разбойником, ничем не сможем помочь вам в вашей борьбе за трон. Ночной Дозор не принимает участия в междоусобных войнах. Вот уже восемь тысяч лет...

– Я знаю вашу историю, сир Деннис, – прервал король. – И даю слово, что не собираюсь просить вас обратить ваши мечи против кого-либо из грозящих мне мятежников и узурпаторов. Я ожидаю лишь, что вы будете защищать Стену, как делали всегда.

– Мы будем защищать Стену до последнего человека, – сказал Коттер Пайк.

– И это буду я, – с покорностью в голосе молвил Скорбный Эдд.

Станнис скрестил руки на груди.

– Мне от вас понадобится еще кое-что – то, что вы, возможно, согласитесь отдать не столь охотно. Мне нужны ваши замки. И Дар.

Эти откровенные слова поразили братьев, как сосуд дикого огня, опрокинутый на жаровню. Марш, Маллистер и Пайк заговорили разом. Станнис, послушав их некоторое время, сказал:

– У меня втрое больше людей, чем у вас. Я могу силой взять нужные мне земли, но предпочитаю сделать это мирно, с вашего согласия.

– Дар был пожалован в собственность Ночному Дозору, ваше величество, – не уступал Боуэн Марш.

– По закону это означает, что он может быть занят или отторгнут от вас. Но то, что даровано однажды, может быть даровано опять.

– На что вам Дар? – спросил Коттер Пайк.

– Я хочу использовать его с большей выгодой, чем вы. Что до замков, Восточный Дозор, Черный Замок и Сумеречная Башня останутся за вами. Но в других мне придется поставить свои гарнизоны, если мы хотим удержать Стену.

– У вас нет такого количества людей, – заметил Боуэн Марш.

– И некоторые из покинутых замков совсем развалились, – добавил Отелл Ярвик, первый строитель.

– Их можно восстановить.

– Восстановить? – повторил Ярвик. – Но кто будет это делать?

– Это уж моя забота. От вас мне потребуются сведения о нынешнем состоянии каждого замка и о том, что нужно для их восстановления. Я намерен заселить их все в течение года и зажечь молитвенные костры перед их воротами.

– Молитвенные костры? – Боуэн Марш покосился на Мелисандру. – Мы что же, должны теперь разводить молитвенные костры?

– Да. Должны. – Женщина ступила вперед, взметнув алыми шелками, спадающими на плечи медными волосами. – Одни мечи не смогут отогнать тьму. Только свету Владыки это под силу. Уясните себе, добрые сиры и отважные братья: война, которая нам предстоит, – это не какая-нибудь свара из-за земель и почестей. Это война за жизнь, и если мы проиграем ее, весь мир погибнет вместе с нами.

Старшины Дозора не знали, как к этому отнестись. Марш и Ярвик с сомнением переглянулись, Янос Слинт весь кипел, а Трехпалый Хобб явно предпочел бы резать морковку у себя на кухне. Но мейстер Эйемон, к общему удивлению, произнес:

– Вы говорите о войне дня и ночи, миледи. Но где же обещанный принц?

– Он перед вами, хотя вы и не видите его. Станнис Баратеон – вот возрожденный Азор Ахай, воин огня. Все пророчества указывают на него. Красная комета пролетела по небу, возвестив о его пришествии, и ему принадлежит Светозарный, красный меч героев.

Слова Мелисандры, по-видимому, сильно смутили короля. Он скрипнул зубами и сказал:

– Вы звали, и я пришел, милорды. Теперь нам придется жить вместе или вместе умереть. Советую вам привыкнуть к этой мысли. Это все, – с резким жестом заявил Станнис. – Останьтесь ненадолго, мейстер, и ты тоже, Тарли. Остальные могут идти.

Поиск по сайту: