ЛЮБОВЬ КАК ВЫСШЕЕ ПЕРЕЖИВАНИЕ. ВОСХИЩЕНИЕ, УДИВЛЕНИЕ, ТРЕПЕТ

Любовь благотворно воздействует на человека, но это еще не означает, что мы любим лишь потому, что ждем от любви какого-то результата. Мы

влюбляемся не оттого, что стремимся ощутить влюбленность или испытать на

себе все благотворные эффекты любви. Здоровая любовь не имеет цели или

намерения, она рецептивна и нетребовательна точно так же, как

непредумышленны радость, завороженность и восхищение, охватывающие человека

при созерцании ошеломляюще прекрасной картины. Психологи слишком много

говорят о целенаправленном поведении, о намерении, подкреплении, вознаграждении и прочих подобных вещах и уделяют слишком мало внимания

переживаниям и состояниям, которые можно назвать высшими, - благоговейному

трепету, охватывающему человека при встрече с прекрасным, восторгу, который

сам себе служит наградой и поощрением.

Восхищение и любовь самоактуализированного человека не преследуют

никаких целей и не требуют вознаграждения; человек переживает их

идеографически (6), как состояние ради состояния, только ради переживания, роскошного и одновременно конкретного, переживает одухотворенно, в том

восточно-религиозном духе, о котором говорил Нортроп (361).

Восхищение ничего не просит от человека, ничего не требует и ничего не

получает. Оно непреднамеренно и бесполезно, оно скорее пассивно-рецептивно, нежели активно-наступательно. В чем-то оно подобно состоянию даосской

созерцательности. Созерцающий человек, ощутив трепет восхищения, никак не

влияет на него, скорее само переживание изменяет человека. Восторженный

человек смотрит на мир взглядом наивного ребенка, не пытаясь оценить его, не

стремясь найти ему применение, не критикуя и не восхваляя его; он заворожен

открывшимся ему чувственным опытом, поглощен своим переживанием, он уступает

ему, позволяя вершить свой произвол. Это состояние можно сравнить с той

охотной безвольностью, которая охватывает купальщика, покачиваемого легкой

волной, или с трепетным восторгом, смешанным с безличным интересом, которое

охватывает нас, когда мы наблюдаем, как заходящее солнце медленно

расцвечивает облака над горизонтом. Мы ничего не требуем от заката, не в

силах повлиять ни на него, ни на рожденный им душевный трепет. В этом смысле

наше восприятие свободно от личностных проекций, мы не вкладываем в него

свои бессознательные желания и стремления, мы не пытаемся придать ему форму, как делаем это, глядя на пятна Роршаха. Переживание не служит для нас

условным сигналом и не становится символом, потому что за ним не стоит

никакого подкрепления или вознаграждения. Оно не связано с хлебом, молоком, не связано с удовлетворением других базовых потребностей. Можно наслаждаться

картиной, не воруя ее из музея, любоваться розой, не срывая ее с куста, восторгаться младенцем, не похищая его у матери, слушать пение соловья, не

сажая его в клетку. Таким же невмешательным образом человек может любоваться

и наслаждаться другим человеком, не утверждая своего господства над ним.

Разумеется, есть и иные стремления, заставляющие двух индивидуумов любить

друг друга, но благоговейное восхищение, по-видимому, - главнейший компонент

любви.

Признание этого факта влечет за собой ряд последствий, важнейшее из

которых связано с тем, что наше наблюдение идет вразрез с большинством

теорий любви. Очень многие теоретики в своих рассуждениях о любви исходили

из того, что люди скорее обречены на любовь, нежели увлечены ею. Так, Фрейд

(138) говорит о запрете на сексуальное поведение, Рейк (393) толкует об

энергии вытесненного желания, и еще целый ряд авторов говорит о

неудовлетворенных потребностях, вынуждающих человека поддаваться самообману, влюбляться в выдуманный образ партнера.

Однако если рассматривать самоактуализированного индивидуума, то

совершенно очевидно, что он влюбляется так же, как мы реагируем на великую

музыку - распахиваясь навстречу своему переживанию, с восторгом и трепетом

ощущая, как она заполняет его душу. Такое восприятие музыки непреднамеренно, человек не ставит перед собой цели преисполниться музыкой. В одной из своих

лекций Хорни определила здоровую любовь как способность воспринять другого

человека per se, в его уникальной целостности, воспринять его как цель, а не

как средство достижения цели. Такое восприятие можно назвать восхищенным, оно полно обожания, жажды познания, оно свободно от стремления использовать

партнера. Очень хорошо сказал об этом Святой Бернард: "Любовь не ищет

смысла, кроме того, что заключен в ней самой, любви нет причины, как нет ей

предела; она сама себя порождает и сама себе служит наградой. Я люблю

потому, что люблю; я люблю потому, что я в состоянии любить..." (209).

Теологическая литература изобилует подобными утверждениями (103), цель

которых состоит в том, чтобы отделить человеческую любовь от божественной. В

основе этой тенденции лежит допущение о том, что незаинтересованное

восхищение (восхищение, в котором нет личного интереса) и альтруистическая

любовь не свойственны человеку, что это прерогатива высших сил. Но мы-то

знаем, что это не так, мы-то знаем, что в любви здорового, развитого, зрелого человека обнаруживаются очень многие характеристики, прежде

считавшиеся исключительно божественными.

Мне кажется, что перечисленные феномены здоровой любви становятся более

понятными в контексте сформулированных выше теоретических постулатов.

Во-первых, мне хочется напомнить об отличиях дефи-Циентной мотивации от

мотивации роста (295). Мы определили самоактуализированных индивидуумов как

людей, удовлетворивших свои потребности в безопасности, принадлежности, любви, уважении и самоуважении и потому не мотивированных этими

потребностями. Но, если это так, то почему же тогда человек, удовлетворивший

свою потребность в любви, все-таки влюбляется, все-таки любит? Очевидно, что

любовь такого индивидуума будет иной, нежели любовь индивидуума, не

удовлетворившего свою потребность в любви, - последний любит потому, что

нуждается в любви, тоскует о ней, жаждет ее, потому, что ему недостает любви

и он обречен на стремление восполнить этот патогенный дефицит (дефициентная

любовь, Д-любовь).43

Самоактуализированный индивидуум не испытывает дефициентной нужды и

потому свободен идти вперед, выше, он волен в своем стремлении к развитию, росту, зрелости, то есть к актуализации и воплощению высших индивидуальных и

общевидовых потенциалов. Любое его желание, любой поступок представляет

собой эманацию роста и свободного, вольного самовыражения, в котором нет

ничего от функциональности или преодоления. Он любит, потому что любовь

присуща ему, потому что любовь - такая же неотъемлемая часть его существа, как доброта, честность и искренность; он не стремится к любви и не ищет ее, это состояние для него так же естественно и спонтанно, как сила сильного

мужчины, как запах розы, как грация кошки, как ребячество ребенка. Его

любовь так же эпифеноменальна и немотивирована, как процесс роста и

развития.

В любви самоактулизированного индивидуума нет старания, преодоления, напряжения, которые так характерны для любви обычного человека. Если

говорить на языке философии, то любовь для него - не только аспект

становления, но и аспект бытия, и потому ее можно назвать высшей любовью, любовью на уровне Бытия или любовью к Бытию другого.

Поиск по сайту: