Глава 16. Телевидение — мои предубеждения

«Мам, можно мы посмотрим телепередачу перед сном?» — «Ладно, смотрите».

Я неохотно согласилась. Мальчики вели себя чудесно и не было повода не разрешить им смотреть одну из их самых любимых передач.

Но после просмотра передач мальчики становились раздражёнными и придирчивыми. Я разводила их в разные стороны и посылала спать.

Но это случалось снова и снова. Хотя прямых подтверждений этому не было, но я видела, что после просмотра ТВ мальчики постоянно падали по тону.

Сама я никогда не смотрела телевизор. Много лет назад я поняла, что, проводя сотни часов перед телевизором, я не могла вспомнить больше одной передачи. Не слишком много. Я поняла, что я лучше проведу своё время без телевизора.

Когда мальчики подросли, я постаралась уменьшить их интерес к телевидению; но они уже были во власти привычки.

Были причины, по которым я возражала, чтобы мальчики много смотрели ТВ. Во-первых, они были наблюдателями, а не участниками: их постоянно развлекали. Это было то, что мы называем «односторонний поток»[29].

Они были следствием, а не причиной. Это само по себе неестественно для детей, потому что дети предпочитают больше действия.

Ожидалось, что мальчикам захочется быть активными после просмотра телепередач. Но эта активность походила на реактивное поведение.

Я поняла, что причина заключалась в том, что низкотоновые драматизации[30]были естественны для ТВ программ. Хотя парень в Белой Шляпе в конце всегда выигрывал, но перед этим он продирался сквозь ложь, обман, воровство, ненависть, жестокость, страх, хитрость, печаль и сентиментальность.

Всё это были низкотоновые эмоции. Поскольку реактивный ум работает на принципах тождества[31], эти низкотоновые напоминания быстро рестимулировали реактивные банки детей.

Я не хотела запрещать полностью ТВ; он стал бы слишком притягательным для них. Тем не менее, я говорила мальчикам о наблюдениях, которые я сделала, надеясь, что поняв их, они будут меньше зависеть от телевизора. Это не помогло.

Было время, когда я тайно желала, чтобы телевизор сломался и его нельзя было бы починить. Но я знала, это был трусливый выход. Было бы намного лучше, если бы они действительно поняли, что происходит и сделали свой собственный выбор в этом вопросе.

Но вскоре моё терпение (которое было близко к Апатии) вознаградилось. Пол ушёл спать к другу, который жил по соседству. Я обещала на следующий день взять его на Саентологический Конгресс, поэтому напомнила: «Не забудь достаточно выспаться».

Около одиннадцати часов вечера соседка позвонила мне: «Пол ушёл домой», она добавила: «Я пыталась остановить его, но он убежал; я не знаю, что и думать».

Я включила свет на веранде и стала ждать сына. Вскоре он прибежал. «Я очень хочу спать, мама. Расскажу всё утром».

На следующий день, когда мы ехали в машине на конгресс, Пол рассказал мне, что произошло вечером. Они с другом весело проводили время. Они вместе репетировали; потом играли в шахматы.

Всё было чудесно, пока они не решили посмотреть перед сном телепередачу. После просмотра у друга испортилось настроение. Он не давал Полу спать, провоцируя драку.

«Я не мог успокоить его; не мог заставить его замолчать, поэтому ушёл».

И Пол добавил: «Знаешь, Мам, если я когда-нибудь захочу снова посмотреть телевизор, не разрешай мне. Я теперь собственными глазами увидел, что происходит — именно то, о чём ты мне говорила».

«Точно!» — громко подтвердила я. А про себя подумала: «Слава богу».

На следующий день Ли включил телевизор. Внезапно экран погас. Мы пожали плечами. Через два месяца пришёл старьевщик и заплатил мне, чтобы унести его навсегда из моего дома.

Это произошло много лет назад, но мы не скучаем без телевизора. Вечера гораздо приятнее без одноглазого монстра (Задумывались ли вы когда-нибудь над тем, как телевизор сокращает общение семьи?).

Мы играем в разные игры, иногда читаем книги или разговариваем перед сном.

Я убеждена, что на мальчиков, получивших больше знаний и одитинга, теперь в меньшей степени влияет телевизор.

Телевизор — просто холодный наблюдатель человеческой реактивности.

Поиск по сайту: