Рождение ребенка в Риме

Рождение ребенка было праздником, о котором оповещали всех соседей венки, повешенные на дверях. Отец поднимал младенца, которого кла­ли перед ним на землю; это значило, что он признавал его своим законным ребенком. А он мог отвергнуть его, и тогда новорожденного выбрасывали. С этим жестоким обычаем боролись еще христианские писатели

Право выбросить ребенка, продать его или даже убить цели­ком принадлежало отцу; — «нет людей, которые обладали бы такой властью над своими детьми, какой обладаем мы».

Ребенка, которого «поднял» отец, купали, заворачивали в пе­ленки и укладывали в колыбель. На восьмой день девочке и мальчику на девятый нарекали имя; день этот был семейным праздником: собирались близкие, приносилась жертва, очищавшая ребенка и мать, и устраивалось угощение, соответство­вавшее достатку родителей. Крохотное беспомощное существо было особенно легкой и привлекательной добычей для таинствен­ных злых сил, которые всегда начеку. Ничего не стоит сглазить ребенка: человек часто сам не знает, что у него злой глаз; есть ведь отцы, которым матери боятся показать их собственных детей. Золото отвращает всякое колдовство и ребенку дарят маленькие золотые вещички, которые служат ему одновременно и игрушками, и амулетами. Их нанизы­вают на цепочку или на шнурок и вешают через плечо или на шею.В старых и старозаветных римских семьях новорожденного кормила мать

Обычай брать для новорожденного кормилицу стал, однако, к концу республики очень распространенным; Кормилица часто оставалась в доме и после того, как ее пи­томец подрос. Она забавля­ет его, болтает с ним, рассказывает ему сказки. Эта рабыня или отпущенница, преданная, любящая, сроднившая­ся с ребенком, который вырос на ее руках, постепенно превра­щалась из служанки в своего человека, жившего радостями и печалями семьи. Нередко случалось, что няня переселялась в новую семью своей питомицы, когда та выходила замуж. Женс­кая и детская половины дома оставались тем местом, где она была помощницей, доверенным лицом и правой рукой своей мо­лодой госпожи, вместе с ней переживая радости и печали ее но­вой семейной жизни.

К мальчикам приставляли «педагога» — старого, почтенного раба или отпущенника, обычно грека, чтобы дети еще в раннем возрасте выучивались греческому языку.

Играли они в те же игры, в какие и сейчас играют дети по всему свету. Специально мальчишеской игрой было бросание камешков в цель и пускание их по воде «блином»; Мальчики играли в сол­дат, в гладиаторов, в цирковых возниц;

Семилетний возраст был поворотным пунктом в жизни мальчи­ка. Сестры его оставались с матерью и няней, он же «уходил из детства»: начинались годы учения, и первые шаги мальчик делал под руководством отца.

Когда мальчик надевал тогу взрослого — обычно 15—16 лет от роду, отец поручал его заботам кого-либо из крупных госу­дарственных людей, и для юноши начиналась «начальная школа форума». Юноша сопровождал своего наставника в сенат, присутствовал при обсуждении государственных вопросов часто первостепенной важности, слушал выступления первых ораторов своего времени, наблюдал за борьбой партий, «был зрителем, прежде чем стать участником»; в действии изучал он механизм государственной машины; вместе со своим руководителем шел он в суд, отправлялся в народное собрание, — «учился сражаться на поле сражения» . После этого практического введе­ния в политическую жизнь начиналась военная служба, и юноша или оставался в рядах армии, или же возвращался в Рим и начи­нал свою политическую карьеру.

Так проходило детство и юность человека сенаторского или всаднического сословия. А детство крестьянского сына или сына ремесленника?

Хуже жилось, конечно, городским ребятам, особенно если го­род, в котором они жили, был таким большим, разноплеменным и во многих отношениях нездоровым, как Рим. Пусть крестьян­скому мальчику приходилось иногда тяжело, и он уставал, но он работал на чистом воздухе; окружающая природа насыщала юную душу впечатлениями прекрасными и величавыми, и гроз­ными, и идиллически тихими. Городской ребенок их не знал: он рос в духоте маленькой каморки над мастерской отца или на ее задах, на грязной шумной улице. Он, конечно, тоже, как мог, помогал отцу в его работе и матери в ее хлопотах по дому, а свободные часы проводил на улице со своим сверстниками. Пробирались дети в цирк и в амфитеатр, увязывались за похо­ронной процессией, глазели на разные диковины, которые вы­ставлялись на всеобщее обозрение. На носорога или тигра сто­ило посмотреть. А возвращение из школы сопровождалось, ра­зумеется, шумной болтовней и веселыми забавами, не всегда, правда, невинными.

Поиск по сайту: