ХРИСТИАНСКАЯ МОРАЛЬ И РЕСЕНТИМЕНТ. для жизни, подсознательно ищущей смерти (так что осознаваться может лишь

==101

для жизни, подсознательно ищущей смерти (так что осознаваться может лишь противоположно направленная воля). В его трактовке христианская аскеза подпадает под правила и оценки, корнями уходящие в ресентимент, в частности, расценивается как «терпение» боли и страданий, а по отношению к другим людям — как прощение и смирение!.

Однако аскеза может иметь совершенно другое происхождение и абсолютно иной смысл. Во-первых, она может иметь чисто воспитательный смысл и использоваться для подготовки народа в определенных целях, например к войне, охоте и т. д.; таков был смысл спартанского, крайне «аскетического», воспитания. Об этом здесь вообще речь не идет. Во-вторых, более высокой и благородной формой аскезы является та, что вырастает из богатства, силы и полноты жизни; ее смысл и ценность заключаются как раз в апофеозе жизни и ее прославлении, а не в какой-либо иной, вне ее положенной цели. Правда, у такой аскезы нет никакого идейного фундамента, если не считать, что жизнь вообще — самостоятельное, основанное на прафеноменах начало, не сводимое ни к явлениям сознания (чувствам, ощущениям), ни к телесным механизмам, ни к их взаимодействию. Но если это предположить, если увидеть в жизни внутренне структурированную целостность функций и форм, которые лишь представляют и являют себя в неорганической материи и ее механизмах, то тогда у жизни есть собственные ценности, не сводимые ни к ценностям пользы, ни к ценностям чувственных удовольствий, ни к техни-

'См. первое из цитированных нами сочинений Ницше, в особенности заключительную часть раздела о «смирении».

==102

МАКС ШЕЛЕР

ческим ценностям!. В свете этого предположения (об автономии жизни) наибольшей силой будет обладать не та жизнь, которая деятельно проявляет себя в максимуме целесообразно приспособленных к ней механизмов (будь то механизмы самого тела или искусственно изготовленные инструменты), а та, которая при их минимуме все еще способна существовать, расти и развиваться. И тогда аскетическая мораль есть не что иное, как выражение силы жизни, а ее нормы призваны формировать и упражнять простые жизненные функции, что как раз необходимо в условиях минимума предназначенных для поддержания жизни механизмов".

Но если имеешь дело с такой глубокой гипотезой, каковой является гипотеза Ницше о происхождении христианской морали, то недостаточно — признав ошибочной — просто отвергнуть ее; надо показать, как Ницше впал в такое заблуждение, сумев придать ему столь неотразимую убедительность.

Причина заключается, прежде всего, в ошибочном понимании сущности христианской морали, особенно христианской идеи любви, вкупе с самим по себе ложным ценностным масштабом, которым он ее мерил (последнее — не историческая или религиозная, а философская ошибка); но кроме того — в действительно имевших место искажениях христианской морали. Последние произошли уже на ранних стадиях в ходе исторических взаимодействий христианской морали с выросшими на совершенно иной

'Детальное обоснование нередуцируемости «ценностей жизни».я дал в «Der Formalismus in der Ethik...».

" Пример тому — дыхательные и другие упражнения индийских йогов.

ХРИСТИАНСКАЯ МОРАЛЬ И РЕСЕНТИМЕНТ

==103

исторической почве ценностями, во многом определившими ее дальнейшую судьбу.

Несомненно, христианский этос неотделим от религиозного воззрения христианина на мир и Бога. Без него христианский этос лишен смысла, и благонамеренные потуги дать ему в целом мирское толкование, свободное от религиозного содержания, найти в нем принципы всеобщей «гуманной» или религиозно «беспредпосылочной» морали по сути своей обречены на неудачу — все равно, предпринимаются ли они другом или врагом христианской религии. Опосредуюшее звено, которым как минимум соединены христианская религия с христианской моралью, — это принятие того духовного царства, предметы, содержание и ценности которого выходят не только за пределы сферы воспринимаемого с помощью органов чувств, но и всей сферы жизни, принятие того, что Иисус называет «Царством Божиим». На человека как члена внутренне солидарного Царства Божиего распространяется заповедь любви; то, что в христианском мире подразумевается под сознанием единства и общности, рассматривается как единство и общность в Царстве Божием или как нечто, в нем обоснованное!. Пусть следствиями любви и основанной на ней оощности по-прежнему будут мирские формы общностей и деятельное содействие чувственно-воспринимаемому благополучию, освобождению от боли и созданию удовольствий, — все это, однако, имеет ценность лишь в том случае, если эти общности и скрепляющие их силы любви живыми корнями

! См. мое сочинение «Христианская идея любви и современный мир» в книге «О вечном в человеке» («Die christliche Liebesidee und die gegenwärtige Welt» в «Vom Ewigen im Menschen»).

==104

МАКС ШЕЛЕР

уходят в «Царство Божие» и вновь к нему возвращаются. Этим еще ничего не сказано относительно того, в какой мере «Царство Божие» является «трансцендентным», «потусторонним» или «имманентным», «живым» по отношению к миру, насколько оно представляется верующему доступным как экзистенциальная форма, то есть достижимо ли оно только после смерти или кажется вечно «настоящим» и открытым для истинно благочестивых людей. В любом случае под ним понимается независимая от порядка, законов и ценностей жизни сфера бытия, служащая фундаментом для всех остальных экзистенциальных сфер, и лишь в ней человек способен пробиться к последнему смыслу и ценности своего существования.

Непонимание этого ведет к тому, что христианские ценности, а стало быть, и все построенные на них императивы, соотносятся с масштабом максимального способствования жизни,, с точки зрения которого — если допустить, что он верный, — они и в самом деле выглядят как ценности упадка (в биологическом смысле). Ницше, не мудрствуя лукаво, принимает этот масштаб. Однако жизнь, в том числе в ее высшей форме, то есть человеческая жизнь, для христианина не «высшее благо»; таковой жизнь представляется ему лишь постольку, поскольку она (а тем самым и человеческое общество, и история) образует собой арену для прорыва в мир и явления «Царства Божиего». Там, где сохранение и поддержание жизни вступают в противоречие с реализацией сущих и значимых в Царстве Божием ценностей, жизнь ничего не стоит и от нее отказываются, какой бы ценной она ни казалась в соответствии с принципом жизненного максимума. Хотя в христианстве тело

Поиск по сайту: