Если вы меняете жест или архетип, приходите ли вы к точке, где есть установленный зафиксированный результат?

Если вы не приготовили свою роль на штампах, ничего не изменится. Но если вы подготовили ее так, что способны изменить все и не фиксировать ничего, тогда получите удовольствие от изменения своей роли или архетипа, или жест в течении всего периода игры. Приведу пример из своей жизни. Когда Вахтангов ввел меня в пьесу «Эрик 9», никто из нас не знал о подобных вещах, но как-то мы оба двигались к архетипу, жесту. Мы обнаружили сложный момент, который был почти жестом- мы не знали, что это могло быть упрощенной областью жеста. Вахтангов сказал мне, чтобы я вообразил круг на полу и старался выйти из него, но не мог бы, тогда это было бы нечто от Эрика. Из этого мы пришли к определённой форме жеста и возгласов для всей пьесы. Например, когда вы нашли архетип запутанный, шумный и т.д. - вовремя найдете более простую форму и вдруг обнаружите тайный жест, который расскажет вам всю роль. Более простой и более всеохватывающий, хотя может показаться ничем. Это значит, что вы выросли. Другой пример: Когда Станиславский ставил «Ревизора», он даже не говорил мне о жестах и архетипах, но предложил следующий психологический трюк, который позже оказался ключом к роли. Он предложил, чтобы я начал схватывать некоторые вещи и тут же отбрасывать их. Так он дал мне ключ к психологии Ревизора- он ничего не значил на самом деле, но в этом вся красота характера. Все идет бессмысленно. Точно так же простой жест может быть найден для характера Ревизора, включенный в себя все.

Третий пример- из «Потопа», и снова он был до того, как мы узнали о психологическом жесте или архетипе. Вахтангов и я пытались найти наиболее характерное для Фрезера. Мы нашли, что персонаж должен всегда искать или высматривать что-то, что он потерял. Это была целая психология. Он потерял внутри себя, и это могло быть упрощено до степени жеста. Жест должен расти и развиваться. И вы всегда измените его.

У меня был другой случай. Снова я работал с Вахтанговым. В вечер премьеры «Потопа», как раз перед выходом на сцену я спросил его, что мне делать, так как не был доволен ролью. Он сказал мне неприличное слово, заставившее меня засмеяться, и это странное соединение состояния в такой тревоге, а затем внезапного смеха неосознанно сделало что-то со мной, что я начал играть таким образом, как никогда до этого не делал. Характер в пьесе был норвежский, но вдруг для меня он стал еврейским навсегда.

Все это было случайностью, но потом я открыл, что это значило. В случае с последней пьесой, о котором я упоминал, была более или менее драматическая роль и я решил ее очень примитивно отказался от всей ее юмористической части, так что она была неприятна и ограничена. Когда юмор появляется непреднамеренно из

неприличной шутки, эти две сферы смешиваются и приходит правильное. Позднее я обнаружил, что это был закон вовлечения. Если вы собираетесь играть трагедию, вы должны быть очень юмористичны, а если водевиль, то должны играть трагически. Внутренне должны плакать в комедии и смеяться в трагедии.

Урок десятый

Критика сцены Питера Фрей (8 декабря 1941г.)

Использование актером нашего метода

Михаил Чехов

Должен сказать, что сцена очень привлекает меня. Я не хочу анализировать, но ввиду нашей работы здесь, я попытаюсь. Прежде всего, я попытаюсь проанализировать с той точки зрения, о чем мы говорили здесь. По-моему, было очень интересно, потому что было четыре определенных уровня : 1. Лицо, которое говорит- персонаж; 2. События о которых говорит персонаж 3. Атмосфера, покрывающая все; 4. Настроение человека. Настроение от этого непостоянного и неуловимо переплетающегося- это мы видим редко. Была атмосфера, которая не относилась к персонажу, а разное настроение персонажа менялось несколько раз, хотя атмосфера все время оставалась той же.'

Можно спросить проделали ли вы какую-нибудь работу, согласуясь с методом?

Питер Фрей

За этим маленьким представлением было много больше, чем было показано. Вы знали и чувствовали намного больше и дали нам совет, что всегда лучше сделать так, чем показывать все и пытаться претендовать на большее. Это было в хорошем вкусе достаточно стояще из-за только касания этого. Если вы видели Шаляпина когда-нибудь, то поняли бы то, что было его даром- всегда обозначать, но не показывать всего, чем обладал. Это всегда производит чарующее впечатление и ошеломляет нас.

Возьмем другой пример- если вы входите в храм и видите разных священников, отправляющих мессу, вы увидите, что весь секрет в том, что то ли священник знает больше, чем делает, то ли он верит и знает духовные результаты больше, чем собирается показать- тогда это сильно. Но когда он делает все законченно и полностью, и ничего более, тогда почувствуете, что он не знает Что делает. Я вспоминаю священника в Италии, который крестил ребенка. Священник был счастлив, и где-то в душе чувствовал, что он совсем не священник, но делал некое дело и немного шутил, чтобы оправдать эту странную церемонию. Он пытался убедить нас этими маленькими шутками, что есть нечто большее, чем он показывал.

Это может быть принято как абсолютная роль так, что роль должна быть тщательно разработана с такой заботой, с продолжительной энергией, так, что как актеры мы всегда будем богаче, чем нужно для пьесы, спектакля. Увидите, что у «звезд», нравящихся зрителям, есть что-то большее, такое привлекательное и зачаровывающее, и всегда можно развить это качество, закапываясь в роль.

Лучеиспускание

В этой сцене есть и другое положительное, и это- очень сильное лучеиспускание. Чего хорошего в этом, то это то, что внешне актеры не делали ничего, чтобы пойти по неверному пути. Вы удалились до такой степени, что внешние средства выражения стали почти паузой. Вы могли это еще более скрытным, и это могло бы быть полной паузой во внешнем действии. В реальной паузе лучеиспускание становиться сильнее, чем в любое другое время. Могу ли я спросить вас, хотите ли поставить русский характер? Если бы вы сказали несколько слов, чтобы обозначить это, я бы догадался, что это был русский характер. Это был не русский характер, а американский актер, сыгравший русский характер. Наиболее прекрасное противоречие. Это было прекрасно.

Я почувствовал это с самого начала, актер был слегка поверхностен, а сцена шла слегка гладко для человеческих чувств. Ища архетип, я почувствовал, что вы не имеете ввиду архетип человека, имевшего такого ребенка. Исходя из собственного опыта, я увидел своего самого близкого друга умершим, и когда собирался объяснить, что случилось, слова исчезли, в известном смысле, я онемел. Об этом нелегко рассказывать. Я чувствовал тяжкий груз на его плечах, но он объяснил это немного легковесно. Панегирик немоте был сделан хорошо в сравнении с началом, который был немного гладким.

Михаил Чехов

Актер организовал психологический и внешний жесты очень хорошо. Он был скрыт там однако.

Поиск по сайту: