Сообщество и государство

Нашей рамке присущи многие достоинства, свойственные либертарианскому идеалу; в то же время в ней отсутствуют многие его недостатки. Ведь несмотря на то что имеется большая свобода выбора между сообществами, многие из конкретных сообществ могут иметь множество внутренних ограничений, которые нельзя оправдать с либертарианской точки зрения, таких ограничений, которые либертарианцы осудили бы, будь они принудительно установлены аппаратом централизованного государства. Примеры: патерналистское вмешательство в жизнь людей, ограничение того, какие книги разрешены в данном сообществе, ограничения в сфере сексуального поведения и т.п. Однако это лишь другой способ формулировки утверждения, что в свободном обществе люди могут добровольно согласиться на ограничения, которые государство не имеет права им навязывать. Хотя сама рамка является либертарианской и воплощающей laissez faire, сообществам внутри нее не обязательно быть такими же, и, возможно, ни одно сообщество внутри нее не захочет быть таким. Следовательно, характеристики самой рамки не обязательно относятся к отдельным сообществам. В этой системе laissez faire все может получиться так, что в ней не будет «капиталистических» институтов, несмотря на то что они разрешены, или что в некоторых сообществах они будут, а в других нет, или что в некоторых сообществах будут какие-то из них, в общем — все, что хотите*.

В предыдущих главах мы говорили о праве индивида на отказ от выполнения конкретных условий определенного рода соглашений. Почему же мы теперь утверждаем, что в конкретном сообществе могут быть установлены разные ограничения? Разве сообщества не должны разрешать своим членам отказывать -

* Странно, что многие молодые люди, мечтающие жить «в ладу» с природой, «плыть по течению» и не менять насильно ход вещей, испытывают такое тяготение к этатистским взглядам и социализму и так враждебны по отношению к равновесию и процессам типа «невидимой руки».

ся от соблюдения этих ограничений? Нет, основатели и члены маленького коммунистического сообщества могут, и это будет справедливо, отказать любому, кто не согласен делить все поровну, даже если это будет технически возможно. Нет такого общего принципа, в соответствии с которым каждое сообщество или группа должны позволять своим членам отказываться от соблюдения установленных в них ограничений в тех случаях, когда это технически возможно. Дело в том, что иногда такой отказ от соблюдения ограничений внутри группы мог бы изменить характер самой группы, сделав ее не такой, как было задумано. Здесь кроется интересная теоретическая проблема. Государство или охранное агентство не имеют права принудительно осуществлять перераспределение между сообществами, но такое сообщество, как, например, кибуц, имеет право осуществлять внутреннее перераспределение (а также делиться с другими сообществами или с посторонними людьми). Такое сообщество не обязано предоставлять своим членам возможность отказаться от соблюдения этих условий и остаться членом сообщества. Однако государство, как я доказал, обязано предоставлять такую возможность; люди имеют право отказываться выполнять требования государства. В чем же заключается то различие между сообществом и государством, от которого зависит различие в легитимности навязывания всем одной конкретной модели?

Индивид вытерпит несовершенства привлекательного в целом пакета Р (который может представлять собой договор о защите, какое-нибудь потребительское благо, сообщество) и не станет приобретать другой пакет (совершенно другой или Р, но с изменениями), если ни один из привлекательных и достижимых из доступных ему иных пакетов не стоит для него своей более высокой по сравнению с Р цены, включая расходы на то, чтобы побудить других индивидов принять участие в создании другого пакета. Предполагается, что для государств калькуляция издержек включает возможность отказа от соблюдения ограничений. Но это еще не все, по двум причинам. Во-первых, в отдельных сообществах также может быть технически возможно с низкими издержками администрирования (оплачиваемыми тем, кто этим пользуется) организовать для его членов возможность отказаться от соблюдения ограничений, оставаясь внутри сообщества, хотя это не обязательно так. Во-вторых, государства отличаются от других пакетов тем, что в них сам индивид не должен нести административные расходы, связанные с отказом от соблюдения некоторых условий, обязательных в иных случаях. Другие люди должны заплатить за тщательную разработку своих принудительных институтов таким образом, чтобы они не распространялись на тех, кто желает из них выйти. Это различие не сводится к тому, что всевозможных сообществ очень много, а государств сравнительно мало. Даже если бы почти каждый индивид пожелал жить в коммунистическом сообществе, так что жизнеспособных некоммунистических сообществ не могло бы возникнуть, то ни одно конкретное сообщество не было бы обязано (хотя будем надеяться, что оно это сделает) позволять своим индивидуальным членам отказываться от принципа равенства в распределении. У несогласного индивида не осталось бы иного выхода, кроме как подчиниться. Однако другие не принуждают его подчиниться, и его права не нарушены. У него нет права на то, чтобы другие совместными усилиями обеспечили ему возможность не подчиняться их порядку.

Мне кажется, что ключевое различие связано с разницей между сообществом, основанным на личных взаимоотношениях, и государством. В случае государства известно, что есть индивиды-нонконформисты, но никто не стоит перед неизбежностью иметь дело с ними или с фактом их нонконформизма. Даже если кому-то их неподчинение кажется оскорбительным, даже если мысли об их существовании кого-то терзают и мучают, права этого индивида нонконформисты не нарушают и вреда ему не наносят. А в сообществе, где все друг друга знают, индивид не может избежать столкновения с тем, что кажется ему оскорбительным. Это оказывает непосредственное влияние на условия его жизни.

Данное различие между сообществом, где все знают друг друга, и таким, где этого нет, связано с другим различием. Сообщество, где все знакомы друг с другом, может существовать на земле, которой совместно владеют его члены, в то время как в государстве дело обстоит иначе. Сообщество, выступая как одно целое, будет иметь титул собственности, позволяющий установить, какие правила должны соблюдаться на его земле, в то время как граждане какого-либо государства не владеют совместно землей, на которой оно расположено, и поэтому не могут регулировать ее использование подобным образом. Если все индивиды, владеющие землей, совместными усилиями установят определенный порядок (например, на этой земле не имеет права жить тот, кто не отдает бедным п% дохода), то будет достигнут тот же эффект, как если бы государство приняло соответствующий закон. Но поскольку устойчивость консенсуса зависит от самого слабого звена, то даже с помощью дополнительных (абсолютно легитимных) бойкотов было бы совершенно невозможно сохранить единство коалиции в ситуации, когда разнообразные выгоды делают выгодным дезертирство.

Однако некоторые из небольших сообществ не будут находиться на земле, которой члены сообщества владеют совместно. Имеет ли право большинство жителей маленькой деревни принять указ, запрещающий делать в общественных местах то, что они считают оскорбительным? Имеют ли они право принять закон о поведении в общественных местах с запретом на наготу, внебрачные связи, акты садизма (по отношению к изъявившим согласие мазохистам) или появление на улицах под ручку расово смешанных пар? На своем участке любой частный собственник может запрещать или разрешать все что угодно. Но как насчет общественных мест, где людям бывает трудно избежать зрелищ, которые кажутся им оскорбительными? Следует ли подавляющему большинству удалиться от оскорбляющего их взоры меньшинства? Если большинство имеет право устанавливать границы допустимого поведения в общественных местах, имеет ли оно право, потребовав, чтобы никто не появлялся в общественных местах без одежды, потребовать также, чтобы никто не появлялся в общественных местах без нагрудного знака, удостоверяющего, что в течение этого года он отдал п% своего дохода нуждающимся, на том основании, что их оскорбляет вид человека без такого нагрудного знака? И откуда берется право большинства принимать решения? Может быть, никаких «общественных» мест или улиц не должно быть? (Некоторых связанных с этим опасностей, указанных в главе 2, можно избежать с помощью оговорки Локка, о которой речь идет в главе 7.) Поскольку я не очень хорошо понимаю, как разобраться с этими вопросами, я ограничусь тем, что их поставлю.

Поиск по сайту: