Глава 19 Последняя битва

Основные боевые действия развернулись в континентальной Европе. И так было до тех пор, пока японцы не напали на штаты. Это было настоящее зверство – Перл Харбор был полностью залит в крови. И президенту ничего не оставалось, как объявить войну гитлеровской коалиции.

По всем городам набирались солдаты. Это было не добровольно – какой же человек, будь он даже трижды дураком, согласился бы ввязаться в такую авантюру?

В Сан-Франциско, где мы и находились в то время, действовал пункт по вербовке. Это была местная школа, закрытая на время летних каникул. Нами было получено письмо, в котором говорилось «вы должны явиться для прохождения военной комиссии».

У этой школы скопилось множество людей. Это были совсем молодые парни. Подошла наша очередь. Нас в большом холле встретил наш будущий командир. Его, к слову, звали Рональд. Он спросил:

- Чем болеете?

Я ответил:

- Ничем.

- Прихотливы?

- Нет.

- Держали раньше оружие?

- Да.

- Вы нам подходите, - сделал заключение капитан.

И так мы с Грунвалом были приняты во взвод капитана Рональда. Было два варианта, куда нас могли отправить. Первый был совсем неприглядный – мы могли курсировать между берегами штатов и Японией на военном корабле. Но это нас минуло. Вместо этого мы должны были отправиться в Италию на подмогу местным войскам.

Крейсер доставил нас до берегов Северной Африки. Там, к тому моменту, уже были расквартированы войска англичан. И наша англо-американская армия двинулась дальше, пока мы не дошли до берегов Ливии. Все войска, которые нам встречались по пути – а их было совсем малость – были разбиты нашими мощными дивизиями.

И так мы оказались на Сицилии. Я вспомнил эти места, на которых ещё недавно, по меркам бесконечности, мы гуляли с Лизаветой, и на меня нахлынула ностальгия. Но пускать слезу было не время – в самом разгаре была Вторая мировая.

На Сицилии мы не встретили практически никакого сопротивления. И после того, как мы освободили этот остров, мы отправились дальше – на Юг Италии.

Серьёзная битва развернулась у подходов к Неаполю. В один из моментов битвы нас окружили войска противника – а это было порядка тысячи человек. Нас же было около сорока, и мы должны были под командованием Рональда выйти из этого окружения.

Мы прорывались очень смело. По большому счёту, мы вели диверсионную войну. Нами предпринимались некоторые вылазки, но лишь с одной целью – с целью выявить места, через которые можно было бежать. И мы выявили эти места. И так наш взвод благополучно покинул это неблагоприятное расположение.

Мы сделали небольшой привал – солдатам был необходим отдых. Ко мне подошёл Грунвал и сказал, улыбнувшись:

- Ну и в заварушку мы чуть не угодили.

- И не говори, - ответил я.

- Что же дальше?

- А дальше, думаю, будет ещё больше.

- Вот и я так подумал, - сказал Грунвал.

- Ну ничего, и не из таких дел мы возвращались живыми.

- Дай то Бог, Тор.

- Не беспокойся, Грунвал. Я уверен, конец войне – совсем скоро.

Тем часом мы соединились с основными силами и продолжили движение. Самая серьёзная битва развернулась за Рим.

Немецко-итальянское войско двинулось на наши построения. Сначала шли танки. Но мы, окопавшись в окопах, успешно отбили эту атаку. И теперь было наше время – время наступать. И мы начали теснить неприятеля.

Когда мы вошли в город, нам оказывалось жёсткое сопротивление. На крышах было множество снайперов. Но мы, под командованием капитана Рональда, успешно ликвидировали несколько таких точек.

В один из дней мы расположились в жилом квартале, в одном из зданий. Здание было полностью заброшено – об этом говорили пустые квартиры. Грунвал вышел на улицу, чтобы принести еду.

Я ожидал его, сидя с другими бойцами, в одной из заброшенных квартир. Но он долго не возвращался. Я начал беспокоиться. Выйдя на улицу, я ничего не заметил. Но потом прошёл за угол и увидел Грунвала, который стоял, не шелохнувшись.

Я сразу подбежал к нему. Он сказал:

- Тор, осторожно. Здесь – мины.

- Что? – переспросил я.

- Здесь – мины. И я стою как раз на одной.

- Вот чёрт, - только и смог выговорить я.

Я побежал быстрее пули, чтобы привести сапёра. Когда тот пришёл, он покачал головой.

- Будет очень сложно вытащить его из этой ловушки. Мина заложено очень умело.

- Так что же? – спросил я. – Мы так и бросим моего друга умирать?

- Нет, я всё же попытаюсь его вызволить, - ответил сапёр.

Около двадцати минут он возился с этой бомбой. И потом сказал:

- Отойдите подальше, сейчас будет решающий момент. Это так, на всякий случай.

Мы с солдатами, которые собрались вокруг этого, отошли поодаль. И спустя мгновение раздался взрыв.

Я не поверил своим глазам. Я протёр их руками, но картина, которую я видел, оставалась прежней.

Взрывом накрыло Грунвала и сапёра. Я подбежал к Грунвалу. Я начал дёргать его руку. Но он лежал, лежал совсем недвижимо.

- Грунвал, старина, - говорил я.

Но никто не отзывался.

На моё плечо легла чья-то рука. И твёрдый голос сзади сказал:

- Успокойся, ему уже ничем не помочь.

- Да что ты такое говоришь? – возопил я.

- Он – мёртв. Протри глаза, парень. Это – война.

Меня оттащили от того места, потому что была большая опаска, что поблизости могли быть снайперы, которых мы не успели обнаружить.

Факт оставался фактом – Грунвал был мёртв. Грунвал погиб. Мой старый как жизнь друг упал навзничь, накрытый неизбежной взрывной волной. Это для меня было большое потрясение.

Тело Грунвала было доставлено в госпиталь, откуда его отправили на корабле в Америку, укатанного в гроб. Таков был закон войны – о мёртвых не сожалеть и думать о живых. Но, благо, о мёртвых хоть как-то, но заботились.

И так я остался один в этой кампании. Война подходила к концу. Пришла информация, что советские войска взяли Берлин. И таким образом на войне была поставлена точка.

Я вернулся к Лизавете в Сан-Франциско. Когда она встречала меня с корабля, она сразу заметила, что со мной нет Грунвала.

- Он погиб? – спросила она.

Я утвердительно кивнул головой.

- Очень жаль.

После потери Ромулки Лизавету, казалось, совсем ничто не может потрясти.

Из Сан-Франциско мы переехали в Даллас. И там, с очерствевшими как медь сердцами, продолжали коротать наши вечера.

Глава 20 Спокойствие

Вспоминая о Грунвале, моё сердце наполнялось печалью. Это был человек, а если быть точнее, не совсем человек, с которым я провёл множество вечеров сидя перед огнём камина и рассуждая о жизни. Я могу даже с полной смелостью сказать, что я любил Грунвала – любил абсолютно братской любовью. Как раз такой любовью, о которой и говорил Иисус.

С Лизаветой мы прожили в Америке достаточно много лет. Мне эта страна казалось какой-то не совсем понятной. Люди здесь тратили годы на то, чтобы сколотить себе состояние, и затем проводили остаток дней своих возвещая о том, какими они великими являются. Возможно, в этом и был дух всей Америки в целом.

Мы с интересом наблюдали за событиями в России. Придя так внезапно, власть советов лопнула в один день.

Мы наблюдали за атмосферой, растянутой в России, по телевизору. В Америку весть о падении Советского Союза восприняли с большим воодушевлениям. Восприняли с воодушевлением эту весть и мы с Лизаветой.

Падение режима большевиков означало одно – в Россию наконец пришла свобода движения капитала. Сотни бизнесменов начали стекаться в эту страну. Подумывали о переезде и мы.

Наше состояние к тому моменту достигало вполне себе нормальных размеров. Вообще, за свою жизнь, я научился относиться к деньгам весьма спокойно. Что такое деньги? Они часто утекают, как вода сквозь пальцы, и уносят за собой судьбы несчастных людей.

Тем временем мы в очередной раз сменили место жительство. Сменили один крупный город на другой. Мы не изменяли своему занятию – мы так же занимались торговлей бананов из Эквадора. Можно даже сказать, что мы стали олигархами этого дела. Но, естественно, не в таком глобальном масштабе, как может подуматься.

Как-то мы смотрели с Лизаветой вечером какой-то американский телесериал по ТВ. Лизавета сказала:

- Хватит, Тор. Я не могу больше так.

- Ты о чём, дорогая? – спросил я.

- Мне осточертела эта страна.

- Понимаю, - ответил я. – Ну а что же остаётся?

- Давай вернёмся в Россию, - сказала она.

- Ты думаешь?

- Да. Посмотри на людей вокруг – они похожи на дурных обезьян.

- Обезьяны есть везде, Лизавета.

- Я это понимаю, - сказала она. – Но всё же. Моя душа хочет туда. Я не могу больше здесь находиться. Так чего же медлить?

- Я согласен в принципе.

После этого разговора мы занялись приготовлениями нашего отправления в Россию. Мы сделали себе новые подложные паспорта. Благо, имея деньги, такая проблема становилось совсем пустяковой. И спустя месяц мы сели на самолёт, который следовал в Москву.

Мы с Лизаветой договорились, что отправимся в какой-нибудь далёкий и тихий уголок. И этим уголком должен был стать Екатеринбург.

Часть 2 Казнь

Глава 1 Воспоминание

По приезду в Екатеринбург мы сняли квартиру на окраине. И было по всему видно, что вот оно – тот момент, когда можно полностью расслабиться. Войны между странами ждать не приходилось по вполне понятной причине – в мире появилось ядерное оружие, которое сделало возможным полный паритет всех ведущих держав мира.

Мы дали себе время – время, чтобы отдохнуть и привести себя в порядок. Прошло два месяца, и нам с Лизаветой начала нравиться жизнь в новом для нас городе. Лизавета в один из дней заявила:

- Тор, а может нам устроиться на работу?

- На какую? – поинтересовался я.

- Да на любую. Не будешь ведь постоянно сидеть без дела. Может, в бизнес податься?

- Интересная идея. Но мы не настолько свободны финансово.

- А давай откроем свою парикмахерскую здесь? Для начала.

- Идея интересная.

На том мы и порешили. Спустя месяц мы провели ремонт в заброшенном здании почти в центре города. И так мы начали принимать первых посетителей.

Лизавета намеревалась осуществить свою давнюю задумку – стать пианисткой. Для этого она брала уроки в одной из местных музыкальных школ. Что же, впереди у нас была целая вечность, и посему все сомнения отметались как картошка зубилом.

Жизнь начала течь настолько спокойно, что я даже и не заметил, как становился немного сентиментальным. Я часто возвращался в воспоминаниях к очень далёким временам, когда я был воином, пилигримом, да и много кем другим. Но больше всего мою душу тяготили воспоминания о моих родителях.

Это были хорошие люди, если слово люди и применимо к нам, богам. Отец меня очень любил и постоянно подбадривал, когда я делал только первые шаги в управлении своим народом. Он часто журил меня за то, что я был порою очень мягок. И так он воспитывал во мне необычайную жестокость, которую я передал и своим детям - викингам. И, говоря откровенно, эта жестокость, которую отец в меня всаживал, сыграла с ним очень злую шутку.

Мать моя ни в чём не перечила отцу и всегда с ним соглашалась. Пускай это была женщина, но в ней отчётливо текла скандинавская кровь – она знала, что в доме главный – мужчина с топором, а не женщина у котла.

Но в один из дней я решил, что мне мало власти, и что я хочу большего. Я задумал то, за что себя до сих пор проклинаю тревожащими ночами – я задумал убить своего отца и свою мать.

Это было совсем другое время. Тогда, среди людей, это считалось абсолютно нормальным. Все стремились к абсолютной власти и хотели получить её любой ценой. Не минул этот круговорот и меня.

Это было тёплое по меркам Севера утро. Отец подозвал меня, чтобы я помог ему вынуть рыбу из реки.

- Торик, держи сети. Сейчас мы достанем огромную рыбину.

Отец улыбнулся, и я помог ему вытащить сеть. Нам попалась очень большая рыба.

- Тор, вот чему бы тебе следовало бы поучиться, так это рыбалке. В этом ты совсем не силён.

- Знаю, отец, - отвечал я.

Затем мы направились жарить рыбу у костра.

- Тор, знаешь, о чём я мечтаю? – спросил меня отец.

- Нет. О чём?

- А о том, что в один прекрасный день я передам всю свою власть тебе. И мы будем с матерью тобою гордиться, дорогой сын.

- И когда же будет этот день? – спросил я.

- Ещё не скоро, Тор. Не торопи событий. Не стремись так быстро стать таким же, как и я.

Но откладывать дело было нельзя – у меня юлила селезёнка – я очень хотел поскорее обрести всю полноту власти.

На следующее утро я встал раньше всех. Я вошёл в спальню к своим родителям. У меня в руках был нож. И так я совершил самый паршивый поступок в своей жизни – гонясь за властью, я умертвил своих родителей. Когда я перерезал горло своему отцу, он неожиданно открыл глаза. И единственное, что он смог произнести, была фраза «зачем, Тор?»

На этот вопрос я до сих пор не нахожу ответа. И в том, что я совершил в те далёкие дни, я буду раскаиваться всю свою жизнь. И ни одна молитва, ни одна исповедь не сможет успокоить мою душу.

Странная штука. Я каюсь за то, что совершил в полном уме и с абсолютно ясной головой. Я много раз молил Бога, чтобы он простил мне ту ошибку. Но Бог так и не заговорил со мной, и мне становилось абсолютно ясно, что после смерти моя дорога лежит в ад.

Но на то и дана жизнь – это время, за которое можно искупить свои грехи. Это не безобразные индульгенции, а именно время искупления. И я чувствовал, что если грехи и будут мне отпущены, то перед этим я должен буду совершить множество добрых дел. Хотя, что такое добро? Абсолютный его критерий не знает никто в мире. Как он выглядит? Что нужно делать, чтобы творить именно добро? Но, впрочем, это всё – философия. А с ней лучше не связываться.

Жизнь научила меня принимать её такою, какая она есть, и радоваться каждому дню, проведённому под солнцем. А принимать её так означает и себя принимать ровно таким, каковым я являюсь.

История моей жизни крайне сложна. Я погряз в грехах, погряз в телесных удовольствиях. И затем я отрёкся от того, что делал. Я принял веру господнюю, веру в Иисуса. И я культивировал в себе это диковинное для человека свойство – любить ближнего своего.

История совсем позабыла нас, богов. Вместо этого за точку отсчёта принимался Иисус. Все события разворачивались таким образом, что в свет были принесены его истины. Его простые как строение топора истины.

Прошлое – это было крайне жестокое время. Я убил своих родителей, и после этого я раскаялся. Но такова была обстановка в том время – выживал лишь сильнейший. И волею судеб я выжил и дожил до наших дней. Грунвал пал, пал и Феох. Пали множество других богов, включал Рапсона, бога кочевых народов. И на всём белом свете нас оставалось лишь трое – я, Перун и Лизавета.

Я не знал, обрету ли я спасение. Я не знал и того, когда мне суждено умереть. Но одно было очевидно – Папа ни перед чем не остановиться, чтобы найти нас. Его люди были как борзые псы – они рыскали по всем уголкам земли, чтобы обнаружить нас и подвесить за колено.

Но пока нам удавалось избегать встречи с его солдатами, с солдатами Папского престола. Мы всё же знали, что нас может настигнуть пуля в любой момент. Но всё же мы находили в себе силы, чтобы радоваться жизни. И мы предпринимали все меры предосторожности, чтобы избегнуть участи быть убитыми. Мы меняли паспорта, меняли места жительства.

С тех пор, как на нас была объявлена охота, минули сотни лет. Если говорить о том, как мы их провели – то было мало моментов, когда мы могли дышать спокойно и спать крепко. Нас постоянно гнала вперёд тревога, которая искусывала наши души и говорила «беги!».

Глава 2 Жизнь

Мы стремились получать от жизни все удовольствия, которая она только могла нам предоставить. Наша жизнь в Екатеринбурге была похожа на наши жизни в других местах. Мы также, как и во Франции много лет назад, почти ни в чём не нуждались. Также, как и в Сан-Франциско, посещали выставки, музеи, театра. Словом, почти ничто нас не выделяло из общей массы, не считая моего двухметрового роста.

Прошло полгода с тех пор, как мы оказались на новом месте. Лизавета научилась хорошо играть на пианино. Даже больше, она иногда выступала в маленьких ресторанчиках со своим умением. Как-то она сказала:

- Тор, наконец-то я осуществила свою мечту играть на пианино. Я так счастлива. И интересно, почему я раньше этим не занималась?

- Я рад за тебя, Лизавета, - отвечал я.

Наш парикмахерская стала самой популярной в городе. Каждый день я шёл туда, чтобы наблюдать, нет ли недовольных клиентов.

И таким образом, полностью обеспечив нашу финансовую независимость, можно было наконец-то предаться настоящему отдыху. Каждую неделю мы с Лизаветой выезжали за город на тамошнее озеро.

Как-то в один их таких дней мы сидели у берега озера и общались. Но тут Лизавета меня остановила и сказала:

- Тор, знаешь, что меня больше всего гнетёт?

- Что же? – спросил я.

- А то, что ты никогда мне не говоришь, что любишь меня.

- Но ты ведь знаешь, что это так и что ты дорога моему сердцу.

- Я это знаю, Тор. Но мне, как женщине, важно слышать такие слова от тебя. И знаешь, что ещё?

- Что же? – спросил я.

- Ты так на мне и не женился, хотя обещал.

- Это совсем не проблема, - ответил я. – Что скажешь на счёт того, чтобы обвенчаться на следующей неделе?

- Я была бы счастлива, - сказала она.

- Значит, решено.

На следующей неделе мы пошли в церковь, где священник нас и обвенчал. Идти в загс не было нужды – мы с Лизаветой не любили всю эту бумажную волокиту.

И так мы стали официально мужем и женой. Мы прожили вместе долгие и долгие годы, и теперь несправедливость была устранена – теперь Лизавета резонно могла говорить, что я её муж.

Так шли дни. Ничего особо примечательного в то время не случилось. Обычная жизнь, жизнь обычных людей, которые живут в России.

Но меня не покидала одна мысль. Я думал о том, где сейчас Перун. Та встреча, которая произошла в 1812 году, заставила меня насторожиться. Перун служил российской короне, и это было очень странно. Но Перун и сам был весьма странной личностью, поэтому я даже и не знал, что думать. Очень жаль, что к тому моменту мы больше не виделись.

Тем часом наступило лето. И мы решили отправиться в отпуск. Для этого была выбрана страна, в которой мы ещё не успели побывать – это был Египет.

Глава 3 Отпуск

Это было августовское утро. Мы прилетели в Египет и намеревались там погреться и отдохнуть от городской суеты. Давным-давно мы не бывали в тёплых странах.

Мы взяли номер в лучше отеле города. Лизавета распаковывала наши сумки – а она в них набрала столько добра, что можно было подумать, что мы едем туда навсегда.

- Тор, я взяла тебе плавки. И тапочки – ты как обычно всё забываешь, дорогой.

Это было золотое для нас время. Мы, вдали от всей суеты, наслаждались погодой и обществом друг друга. Денег у нас хватало на всё – и на изысканные обеды в дорогих ресторанах, и на длительные, но не очень увлекательные экскурсии.

Так мы впервые увидели пирамиды, о которых мне рассказывал ещё Рожер на Сицилии. Лизавета, завидя такие грозные строение, спрашивала:

- Интересно, кто мог построить такое?

Мы, боги северных народов, оставались в неведении о том, что творилось на Юге, и, в частности, в Египте. Какие там были боги, кто там правил в стародавние времена – это оставалось для нас тайной. Но по всему было видно, что это были интересные личности. И очень жаль, что судьба нас с ними никак не связала. И верно одно – они уже давно были мертвы, иначе мы бы с ними встретились рано или поздно.

Отец мне кое-что рассказывал о Зевсе – о боге всех греков. Он даже говорил, что они дружили и общались в один период времени. Но потом в какой-то момент это общение прекратилось.

Вот в чём мой отец был немногословен, так это в рассказах о своих родителях. Когда я его спросил «где же мои бабушка с дедушкой?», отец только развёл руками и ответил:

- Тор, не занимай свой ум ненужными рассуждениями. Тебе ещё жить да жить. Лучше топором научился бы владеть – это тебе по-настоящему пригодится в жизни.

И мне было непонятно, отчего такая скрытость. Но, тем не менее, факт оставался фактом – я не видел никогда своих бабушку и дедушку. Единственное, что я о них знал, это то, что, перед тем как переселиться на Север, они жили на каком-то острове в толще океана. Возможно, это была та самая Атлантида, от которой возможно и пошли потом мы, боги. Я не знаю, честно говоря. И больше всего я не люблю говорить о том, чего не знаю – зачем пускать пыль в глаза?

Тем временем мы были в Египте. Наш распорядок дня был очень простой – сон, пляж, рестораны. Как-то Лизавета мне сказала:

- Тор, а давай сходим на дискотеку, развеемся.

Я не знал, что и ответить. На дискотеках я никогда не был, но Лизавета всё же меня уломала пойти. И я пошёл. Мы танцевали вплоть до самого утра. На меня пристально смотрели некоторые барышни, но в тот вечер, да и вообще всю свою жизнь душою я был только с Лизаветой.

Был один случай, который мне запомнился на этом курорте. Все сидели на пляже, как вдруг издалека раздался крик:

- Тону! Помогите!

Люди, бывшие на пляже, просто смотрели на это с тщедушной пустотой. Я же сразу нырнул в воду и поплыл спасать беднягу. Когда мы вышли на берег, он сказал мне большое спасибо. Это я к тому, что мне часто вспоминались в пору моих душевных терзаниях слова отца Мустальона, с которым мы общались во Франции. Он всегда говорил «Тор, добро должно начинаться каждый день». И я стремился его делать каждый день. Я очень жаждал, наконец, обрести душевное спокойствие и душевное спасение. Псы моего разума постоянно грызли меня изнутри. И у них была благодатная почва – я был, возможно, самым грешным из всех существующих на земле людей.

Во время нашего отпуска в Египте у меня закрадывалась мысль, что что-то должно было произойти. Ну не может быть всё так идеально, как у нас вырисовывалось. И это грызло меня, мой разум. И, как потом оказалось, мои мысли подтвердились с убийственным реализмом. Но это потом. Хотя то, что случилось потом, меня оставило душевным инвалидом и по сей день.

Я не знаю, существует ли Ангел Хранитель, но тогда он мне ничего не сказал, а был молчалив, как обычно.

Глава 4 Лизавета

Это было более пяти тысяч лет назад. Я единолично находился на своём престоле и правил своими детьми скандинавами. Я был абсолютно один. Все решения предпринимал, ориентируясь лишь на свою в то время безмерную гордыню и своё желание воевать.

Наша первая встреча с Лизаветой произошла в один из дней, когда я выехал для проверки того, как исполняются мои поручения моими людьми. Я, как обычно, приехал в одно из селений, в котором должна была состояться встреча с вождём деревни. Меня встретили, как и подобало встречать верховного начальника, своего бога – был устроен пир на всё поселение и все девственницы племени были выведены для того, чтобы я выбрал ту, с которой проведу эту ночь. Я внимательно осмотрел этих девушек. И мой взгляд застыл на одной из них. Она сидела в углу, поодаль от всех остальных, и расчёсывала свои волосы.

Я спросил у вождя:

- Кто эта женщина?

На что тот ответил:

- Это – моя дочь.

- Но почему она не стоит с остальными? – спрашивал я.

- Я подумал, Тор, что вам хватит и этих девушек.

- Ты что, не преклоняешь колени передо мной, перед Тором?

- Конечно, преклоняю, уважаемый и всеми нами любимый Тор.

- Так отчего же такая вольность?

Вождь замялся на мгновение. И потом ответил:

- Прошу всемогущего Тора простить меня.

- Ты прощён, - ответил я. – Приведите эту девушку в мой шатёр.

Была ночь. Девушка вошла ко мне в шатёр и сразу села в стороне от меня.

- Как тебя зовут? – спросил я.

- Я - Лизавета.

- Странное имя для наших мест.

- Меня так назвали в честь моей бабушки по материнской линии, которая ведёт свой род с южных земель.

- Это всё интересно, - ответил я. – Но теперь самое время, чтобы ты разделась предо мной.

- Я не буду этого делать, - ответила она.

- Почему же? – спросил я.

- Потому, что я не уверена в том, нравитесь ли Вы мне.

- Да что ты такое говоришь, женщина? Тебе не нравлюсь я, самый свирепый из всех воинов на всём известном свете? Я, Тор, от взгляда которого даже оленья кожа морщится?

Она слегка испугалась. Видимо, она боялась, что я мог её убить в тот момент. Но я смилостивился. И так, совершенно без плотских утех, мы проговорили с ней вплоть до самого утра.

Наутро я сказал вождю:

- Я забираю твою дочь. Она будет со мной.

На что вождь почтительно склонил голову предо мной и ответил:

- Как великому Тору будет угодно.

Так Лизавета стала моей женщиной. С тех пор мы с ней не расставались, и она была предана мне, как может быть предан охотничий пёс своему хозяину.

То, что меня пленяло в этой женщине – её своеобразный нрав. И это было даже вызовом для меня – суметь укротить эту женщину. Не могу сказать, удалось мне это или нет. Но то, что я благодарен судьбе за то, что она меня связала с ней – это для моей жизни неоспоримый факт.

Глава 5 Сообщение

Это был сентябрь. Листва наливалась силой ветра, и в воздухе царила безмятежность. А если говорить о моей душе, то там был абсолютный покой.

Я, как обычно, встал с самого утра. Лизавета приготовила мне вкусный завтрак. Затем она пошла на свои уроки пианино, а я поспешил справиться о том, как шли дела в нашей парикмахерской.

На пороге меня встретил наш управляющий. Он сказал:

- Тор, всё в порядке. Сегодня сделаем обычную кассу.

- Работайте. Но, не дай Бог, увижу какие-то недочёты.

- Всё понял, - ответил он.

Я остался сидеть в нашем офисе в парикмахерской. Я просматривал разные газеты. В одной говорилось про Владимира Путина и о том, пойдёт ли он на президентские выборы. Ну а какое мне дело до него – подумал я. Дальше была статья о пользе церкви в решении каждодневных дел. Но церковные аспекты меня волновали постольку поскольку, гораздо больше в жизни меня волновали совестливые оттенки бытия.

Затем я удалился на обед. Я сидел в ресторане и ждал, пока принесут заказ. Подошла официантка и сказала:

- Не беспокойтесь, Тор. Сейчас всё принесут.

Я продолжал сидеть всё также. И вдруг в голову врезался вопрос – откуда эта девушка знает моё имя? Я насторожился. И сразу набрал номер Лизаветы. И я услышал фразу «абонент временно не доступен». Что за чертовщина – подумал я.

Официантка принесла заказ. Я приступил к еде, отметая беспокойный мысли. И тут раздался короткий звонок на моём телефоне – пришла смс.

«Тор. Бегите. Папские псы вас обнаружили. Бегите с Лизаветой куда глаза глядят. Срочно. Я вас потом найду» И стояла подпись «Перун».

Я вскочил со своего места, как ужаленный. Сбылись самые худшие наши прогнозы – Папа нас обнаружил. Выйдя из ресторана, я заметил за собой хвост – за мной наблюдал человек в чёрном костюме. Я наскоро влез в такси и сказал с лёту:

- Петровский бульвар, дом 3.

И мы поехали скорее в нашу квартиру, где меня должна была ждать Лизавета – она всегда в это время возвращалась с уроков.

Я быстро забрался по лестнице. Подошёл ко входной двери. Она была открыта. Я был весь в смятении, был как будто в дурном сне. Я сразу забежал в прихожую, но там никого не оказалось. И затем я вошёл в зал. И то, что я там увидел, меня чуть не повалило с ног наземь. Лучше бы я был слепцом – подумал я.

На полу лежала, вся истекая в крови, Лизавета. Я подбежал к ней.

- Что случилось, зайка?

- Тор, сзади, - сказала она.

Я посмотрел за спину и увидел человека в маске с пистолетом.

- Кто ты? – спросил я.

Но он не ответил. Он нацелил на меня мушку своего прицела. Спустя мгновение раздался выстрел – выстрел с моего пистолета, который я всегда носил в своём носке. Он упал замертво.

- Тор, на кухне ещё один, - еле проговорила Лизавета.

Я выбежал на кухню и заметил там ещё одного негодяя. Я в момент оказался возле него, и заломал ему руки.

- Кто ты, ублюдок? – спросил я.

Я сорвал с него маску. Это был мужчина лет сорока среднего роста.

- Вам никуда не деться, - сказал он. – Мы вас найдём в любой стране, в любом городе. Тор, ты попался.

Я не выдержал и пристрелил выстрелом в затылок этого ублюдка. И я вернулся в комнату к Лизавете.

- Держись, родная, - сказал я ей на ушко. – Держись, мы справимся.

- Тор, мне осталось немного, - произнесла она тяжёлым шёпотом. – Уходи, пока есть время. Я чувствую, что мои дни уже сочтены.

- Да что ты такое говоришь? – возопил я. – Не сдавайся.

У неё была прострелена печень и ещё одна пуля была в ступне – по всему было видно, что убийца хотел, чтобы она умерла мучительной смерть.

- Тор, пообещай мне одно. Пообещай, что ты будешь счастлив без меня.

- Как я могу такое обещать? – вспыхнул я. – Ты любовь всей моей жизни.

- А раньше ты такого мне не говорил, Тор. Пообещай же, пообещай.

- Не могу.

- Тор, мне осталось не много. Пообещай же.

Я поцеловал её в лоб и ответил:

- Обещаю.

И вскоре она умерла у меня на руках.

Глава 6 Бегство

Настало время бежать. Разводить размышления было некогда. В том числе было некогда заботиться о бездыханном теле моей Лизаветы. Вот-вот могли ворваться папские агенты и умертвить меня.

Я выбежал из подъезда и сел в такси, стоящее рядом.

- Куда едем? – спросил таксист.

- Едем хоть куда. Быстрее.

Он не стал спорить, и так мы тронулись.

Я успел взять новый подложный паспорт, как раз тот, который мы приготовили на случай непредвиденных обстоятельств. В кармане было достаточно денег, чтобы полностью покинуть Россию. И я принял такое решение. Таксист доставил меня в местный аэропорт, где я купил билеты в Гавану – самая дальняя точка, до которой можно было долететь.

Я сидел в аэропорту и судорожно перебирал пальцы. В тот момент я не мог до конца осмыслить то, что со мной только что произошло.

Лизавета. Любовь всей моей жизни. Мертва. И я даже не буду знать, где находиться её тело, чтобы прийти и почтить её память. Очевидно, в открытую дверь нашей квартиры зайдут наши соседи и обнаружат её. И всем будет разослан мой словесный портрет – папские псы умеют заметать следы, и подозрение в убийстве падёт на меня.

Но впрочем, это все были несущественные мелочи по сравнению с тем, что произошло. Я сидел в аэропорту, и в какой-то момент по моей щеке скользнула слеза. Я стёр её, и людям вокруг, наверное, казалось, что моё лицо не отражает ровным счётом никаких эмоций. Но что творилось тогда в моей душе - это был балаган слёз и разочарований в жизни. Я задавал небесам вопрос – за что? Почему все, кто мне был дорог, теперь мертвы?

Диктор в аэропорту произнесла:

- Посадка на самолёт Екатеринбург-Гавана открыта. Пассажиры, пожалуйста, проследуйте на таможенный досмотр.

Спустя час я сидел в самолёте и смотрел в окно. Из иллюминатора я видел, как плывут облака. И тогда я пожалел, что я человек, а не безмятежное облако где-нибудь в отрешённом небе.

Часть 3 Старина Перун

Поиск по сайту: