Помощничек
Главная | Обратная связь


Археология
Архитектура
Астрономия
Аудит
Биология
Ботаника
Бухгалтерский учёт
Войное дело
Генетика
География
Геология
Дизайн
Искусство
История
Кино
Кулинария
Культура
Литература
Математика
Медицина
Металлургия
Мифология
Музыка
Психология
Религия
Спорт
Строительство
Техника
Транспорт
Туризм
Усадьба
Физика
Фотография
Химия
Экология
Электричество
Электроника
Энергетика

Сказка про сфинксов Каменного острова



 

Давным-давно, когда на свете ещё не было ни твоей мамы, ни бабушки, ни даже прабабушки, жил-был скульптор. Звали его Павел Петрович. Фамилия его была Соколов.

 

Скульптор лепил скульптуры. Однажды он посмотрел на красивую женщину. Говорят даже, что женщина эта была царицей, поэтому на голову скульптуры скульптор надел корону. Скульптор посмотрел на красавицу и слепил скульптуру с головой женщины и телом львицы. Скульптуру он назвал Сфинкс. Скульптор слепил её для того, чтобы она охраняла город.

 

Сначала скульптор слепил одну скульптуру, потом другую, третью... Всего сфинксов было сделано шесть. Четверых поставили на Египетский мост, а двух купил богатый человек - купец. Он поставил их у дверей своего дома, чтобы они его охраняли. Потом купец переехал, и сфинксы стали охранять его новый дом. Они служили ему верой и правдой всю его жизнь.

 

Прошло много лет. Два сфинкса охраняли дом от войны. А когда война кончилась, власти города решили переставить сфинксов на Каменный остров. Чтобы они охраняли не только один дом, но и весь остров. Была зима. Два сфинкса стали жить на берегу реки, которая называется Малая Невка. Там было очень красиво. Но на берег реки пришли плохие люди. Они назывались вандалы.

Вандалы начали бить сфинксов, царапать их и залезать на их спины, писать на них всякие надписи. Вандалы приходили часто. Они мучили сфинксов много лет. С одного сфинкса даже сорвали корону. Потому что очень завидовали тому, что Сфинкс - царица, а они - простые вандалы, которые ничего полезного не сделали в жизни.

 

Сфинксам никто не помог. Вандалов было больше, чем хороших людей, и поэтому хорошие люди не могли с ними справиться. Доброго волшебника поблизости не оказалось. Обычно в жизни на помощь приходит милиция, но она тоже не пришла и не стала охранять сфинксов. Скульптор и купец к тому времени уже давно умерли (люди живут намного меньше скульптур) и защищать сфинксов оказалось некому.

Но потом всё-таки пришёл добрый волшебник. Вообще-то, он ремонтировал мосты, но пожалел и спас сфинксов - вызвал к ним специального доктора для скульптур - реставратора. Когда сфинксов вылечили, добрый волшебник поставил их у ворот своего дома, чтобы они его тоже охраняли.

 

У волшебника сфинксы жили шесть лет. Им было хорошо: волшебник велел своей страже охранять сфинксов, чтобы никто их не обижал. Но жители Каменного острова и власти города стали скучать по сфинксам на Каменном острове.

 

Пришлось сфинксам снова вернуться на Каменный остров. Ведь они там были очень нужны! Сфинксы снова легли на ступени у реки. Это было весной, совсем недавно.

 

Хорошие, добрые люди забеспокоились: а вдруг опять придут вандалы? И стали думать, как защищать сфинксов от них. Хорошие люди понимают, что надо быть благодарными: если сфинксы защищают наш остров, то и сфинксов тоже надо защищать. Или они снова не будут там жить (волшебник помнит о них и поможет им всегда, но не нужно только на него надеяться).

 

Сейчас хорошие люди тоже думают. И ты тоже можешь помочь им спасти сфинксов. Как? Расскажи эту сказку своим друзьям и подружкам. В садике, в школе, во дворе, в кружке или секции, куда ты ходишь. Скажи им, что сфинксам больно и страшно, когда на них залезают, царапают и бьют. И не только сфинксам, а всем скульптурам, от которых вандалам достаётся. Может быть, рядом окажется вандал, услышит, ему станет стыдно и он перевоспитается. Или просто испугается: услышит, что добрые люди решили сфинксов защищать. Всё может быть: вандалы встречаются и среди детей.

 

Расскажи ребятам и то, что сфинксов нужно уважать ещё и потому, что они очень старенькие. На будущий год им исполнится целых 185 лет! Нужно уважать старших, правильно?

 

Если хочешь, ты можешь тоже побыть скульптором. Возьми в руки пластилин и попробуй слепить сфинкса. Или любую другую скульптуру, какую хочешь. Я думаю, что у тебя получится. Хотя, лепить скульптуры не так-то просто. Особенно если они такие большие, как сфинксы Каменного острова.

 

Твоя скульптура готова. Это твой труд, теперь ты тоже начинающий скульптор. А теперь подумай: как непросто её лепить и как легко сломать. Так вот что делают вандалы! Они уничтожают то, что долго и старательно лепили другие. Сломать намного быстрее, чем слепить. Поэтому, если бы скульптор Павел Петрович, который слепил сфинксов, был бы сейчас рядом с нами, ему было бы очень обидно.

 

Я надеюсь, что когда ты пойдёшь гулять на Малую Невку и увидишь там сфинксов, ты будешь относиться к ним как добрый человек - очень бережно. Ведь ты же не вандал, правда?

 

2010.

 

***

Ночи в Старом Городе

Странно, страшно ночами в Старом Городе.

 

Цок-цок. Гулкие шаги в подворотне. По дворам ходит Окровавленная Женщина. Лицо разбито, лёгкое белое платье с непривычно длинными рукавами всё в крови. На бомжиху не похожа: чистенькая. Только окровавленная. Женщина ходит и кричит диким голосом:

 

- Война скоро! Война!

 

А ещё катафалк по переулкам ездит. Заблудившийся. Въедет в колодец и остановится. Мотор работает, яркие жадные фары шарят по стенам, по окнам, по мыслям, по снам. Никого не забирает, просто стоит. Как "воронок", только катафалк. Чёрный-чёрный.

 

А ещё кариатиды с фасадов прыгают. Устанут подпирать эркер или балкон и прыг на асфальт. И вдребезги. А одна не разлетелась, представляете? Встала, шагнула и скок на подоконник соседнего дома. И вверх, по фасаду, по фасаду... Она же кариатида - цепкая, руки сильные. Добралась до крыши и юрк в слуховое окно. Голуби наружу, под небо, со звуком пламени - шурх! Кошки - шмыг! И вскоре из этого окна - очередь. В переулке игрушечным солдатиком падает тень. В тусклом свете фонаря такая яркая... У тени разбивается голова.

И под рокот приближающегося на звук мотора слышится голос Окровавленной Женщины, идущей на запах:

 

- Война скоро! Войнааа!..

 

2011.

 

***

Потревоженные

Это было на излёте белой ночи, когда вечерние сумерки сливаются с утренними и играют нежными розово-сиреневыми красками. Ближе к рассвету за окном послышалось тревожное хлопанье крыльев и громкий тревожный клёкот. Так не кричит ни одна городская птица. Я откинула лёгкую штору и вгляделась в марево летнего утра. Окно моё на верхнем этаже выходит на каскад крыш.

 

На водосточной трубе сидела гаргулья, а на дымоходе - маленькая химера, по виду напоминающая Стрикса. Их чёрные силуэты ярко выделялись на фоне бледного неба. Ослеплённые моей фотовспышкой, оба демона вновь издали тот самый резкий, разбудивший меня звук и суматошно забили крыльями. Мы общались не словами. Мыслями, взглядами. Но прекрасно друг друга поняли.

 

- Что вы нашли здесь, на крыше старого флигеля? Вам было бы более уместно приземлиться на крышу Notre-Dame de Paris...

 

- Париж далеко. И там есть свои. Мы из этого города. Здесь, недалеко, есть наш дом. Пока ещё есть... Мы жили там, под потолком.

 

- И что же заставило вас улететь?

 

-Дом начали сносить. Наше обиталище пока не тронули, но мы побоялись, что оно рухнет и нас завалит обломками. Здесь мы сидим и с тоской смотрим на свой дом.

 

- А что же дальше?

 

- Если будет поспокойнее - вернёмся обратно. Если снесут - мы не отобьём его: железные птицы очень страшные. Тогда так и останемся - бесприютными...

 

2012.

 

***

Коломенская зима

Коломенская зима. Глобальная, всеобъемлющая, надреальная. Не такая, как во всём Старом Городе.

 

Цвет - только белый. Он доминирует, он поглощает всё: желтизну фасадов, черноту окон расселёнок, ржавую охру крыш. Сугробы по балконы, сосульки до земли. Белое небо. Белый воздух. Белая земля. Белое огромное пространство. Алебастровая отстранённость лиц. Заинденевающие птицы. Белое, сверхарктическое оцепенение.

 

Коломенская зима - это вакуум. Окунаешься в него - и пропадаешь. Белая Пустота. С улицы ни звука. Летом, и даже весной всё по-другому. Звенят трамваи на Покровке, стучат артритными колёсами и тревожно вскрикивают в ночи поезда на Балтийском вокзале, совсем рядом суетятся оживлённая Садовая и Обводный канал со своей вечной чередой машин. Зимой же не слышно ничего. Все звуки - в доме, да и то намного тише. Вползвука, словно за закрытой дверью, кухонный ропот, пианино через этаж, храп и ругань снизу, призывный крик соседского ребёнка за стеной и возня бомжа на тёмной чердачной площадке лестницы. Наша обычно гулкая парадная словно накрыта плотным, невидимым велюровым колпаком. Стук стройки в соседнем переулке как шлепок деревянного ножа по мягкому, подтаявшему маслу. Коломенская зима поглощает звук. Полная тишина. Только гауляйтерша Валька - местный управдом, резко и сухо орёт в мегафон: "Уберите машины!" После чего прибавляется ещё два звука: стук ломов по крышам и шорох падающего снега. Коломна недоумённо поднимает со снежной подушки лицо, отрывает один глаз, и через мгновение снова спит. Она так и не проснулась.

 

"Здесь всё тишина и отставка". Живя здесь, понимаешь, о какой тишине писал Гоголь. Сюда никогда не зайдёт будущее. Хоть десять Явейнов, хоть тридцать концепций развития - эту мертвенную марь не убить: это метафизика. Ровно как и от старой Сенной всегда будет разить Вяземской лаврой.

 

Безжизненное беззвучие. Придут за тобой - и не услышишь. Тишина столь полная, что кажется, будто умираешь. Коломенская зима - это Смерть. И ты посреди неё - неотъемлемой её частью.

 

2012.

 

***

Смертельная

 

Люди сбиваются в стайки, чешут на потреблядки, забиваются на хатки. А ты уходишь в ночь, под снег.

 

Город цвета маренго, жёлтые фонари. Небо как чистый лист. Чёрные окна. Заколоченные двери. Могильный холод изнутри. Парящий подвал. Шорох в пустой парадной. Коварный алый отблеск занимающегося пожара за полуоторванным жестяным листом. Твой странный патруль из тебя одной, твоя вахта, твоя жизнь. Люди пожимают плечами: зачем тебе это надо? Сиди, вари супы, рожай детей, дура. Ты назначаешь встречи и свидания у своих "руин". И нередко внутри. Кому это нравится? А это твоя война. Точнее, твой мир. Маленький и хрупкий. Ведь любая война за мир, правда?

 

Снег и ветер в лицо. Ветер гонит тебя по брусчатке, как осенний лист. Ненужный, оторванный. Но ты знаешь, куда летишь.

 

Ты поднимаешь воротник косухи, но это просто автоматический жест. Тебе не холодно. У тебя хорошая воля, ты себя убедила. Но ты всё же заходишь в парадные. Тёплые, не покинутые, не обгорелые. Но нужные тоже тебе одной. Чтобы погреться душевно. Нежно проводишь рукой по балюстраде, на миг закрываешь глаза, отрываешься от разбитого мозаичного пола и кружишься под высоким лепным потолком. Ты легка, ты незрима. Да, уже умеешь. Ты до Смерти любишь этот город, каждая его потеря - потеря твоя. Ветроград, Ветербург. Ты, как и без Смерти, не можешь без него ни дня, ни минуты. Ты задыхаешься и сплёвываешь строки, как кровь, на ярко-белый снег. Тебя не зовут на хаты, на свадьбы, в кабаки. Тебя не печатают. Тебе говорят, что от тебя веет тем же холодом, что и от твоих вымороженных расселёнок. Ты резкая. Взрывоопасная. Да, до добра ты не доведёшь. С тобой жить нельзя. Ты смертельная.

 

Пока ещё под аркой слышен стук твоих каблуков. Обернись. Постой в чёрной-чёрной, омутной подворотне. Покури. Отдохни хоть на миг: Там тебе покоя не будет.

 

Ухмыльнись стремительной навьей улыбкой, которая больно запомнится, сверкнёт алым отсветом. И снова в ледяную ночь. Которая когда-нибудь станет твоей: ты просто растворишься в метели.

 

Но не дождутся. Оттуда сильнее дотянешься.

 

2012.

 

***

Снесённый переулок

 

Когда я умру, я попаду в Снесённый переулок. Он станет моим долгожданным наказанием. Вы скажете: «Его нет на карте». Будет: я туда попаду. Я знаю. Я уже там, когда наступает чуткая ночь.

 

Я вижу все дома, которые мы потеряли в наше, казалось бы, мирное время. Дом с кариатидами на Вознесенском вновь предстаёт предо мной во всём своём блеске. С соседнего фасада загадочно улыбаются маски Шёне, а чуть поодаль важно кивают длинными хоботами слоны Дурдина.

 

А вот и моё былое убежище от житейских бурь – дом Бальди на Рижском, 4. Знакомый балкон. Моё тело уже вынесли из переулка Предельного, а значит, я смогу войти.

 

Дальше – длинная вереница домов Везенбергской и Лейхтенбергской. Убитая Лиговка. Рогов.

 

Кирпичный. Маленькая, лёгкая девочка сидит на подоконнике. Смеётся, болтает ногами. И больше никуда не упадёт…

 

Дальше. Прибавляю шаг. Мелькают очертания Херсонки…

 

Павшие дома. Как же их много… Переулок кажется бесконечным. Но это именно переулок: узкий и извилистый, как лабиринт. И адресные таблички на домах: "Снесённый переулок". Чёрным по слоновой кости. Под старину, с фонариками. Но всё равно в Снесённом переулке вечные сумерки.

 

Дома пусты. Но лишь до того момента, как решишь в них войти. Шагнёшь в чёрный омут парадной, привычным движением включишь слепящий электрический свет. И появится ясное ощущение, что ты здесь не одна.

Да так и будет.

 

Тихо в Снесённом переулке. Только мои шаги гулко звучат на очередной парадной лестнице. Выхожу. Я иду, как и раньше, быстро. Но перед одним поворотом останавливаюсь. Сзади с таким резким в этом безмолвии звоном и грохотом выкатывается трамвай. Старая РВЗшка. Останавливаюсь. Пытаюсь обмануть себя, что хочу её пропустить… Потом разворачиваюсь и опрометью бегу прочь от этого страшного последнего поворота. Я боюсь увидеть за ним контуры изящного фасада дома генерала Зыкова на Фонтанке… Там ли он? Я не знаю. Я бегу... Пока ещё я здесь. Поэтому я боюсь. Страх – показатель того, что пока я – всего лишь гостья в Снесённом переулке.

 

Если Вы петляете по тёмному, бесконечному, извилистому переулку, и вдруг в доме чуть впереди Вас мгновенно, во всех окнах, зажигается свет, знайте: Вы только что умерли. А я в этом доме.

 

Уже живее Вас.

 

2012.

 

***

 




Поиск по сайту:

©2015-2020 studopedya.ru Все права принадлежат авторам размещенных материалов.