Часть 4. Автобус как истина

Мы остановились на рассказе о переходе в параллельный мир в подземном тоннеле, заполненном водой. Там была встреча с людьми, которые ждут нас по ту сторону сна. И ищут тех, кто готов. Меня во снах и раньше искали. Вот помню, несколько лет назад сон был. Ночью я шёл домой мимо восьмой школы. Живу недалеко. И вдруг стало страшно. Непонятно почему. Темно, но чистое звёздное небо, в окнах домов горит свет, на улице никого, ничего предвещающего опасность. И всё-таки не по себе. Зябко и страшно.

Вдруг в небе над крышами домов со стороны проспекта Комсомольского послышалась тихая музыка, и появились переливы света. Музыка быстро становилась слышнее. Свет - виднее. Я понял, что нужно спрятаться, залечь. Что-то вот-вот должно было появиться. И - появилось в небе над восьмой школой. Резко, ослепительно и оглушительно. Это были летательные аппараты. Не самолёты, не летающие тарелки. Описать это трудно. Увидеть так возможно только во сне. Даже в кино ничего подобного я никогда не видел. И музыки подобной не слышал. Музыка была громкой и божественной. Глаза расширились, я онемел и обездвижился. А летательные аппараты были разные, не одинаковой формы. Они сверкали, стремительно кружились по оси и по кругу, не теряя заведённого порядка, и больше всего, если всё-таки описывать форму, напоминали мне все известные геометрические фигуры, соединённые как будто бы с зодиакальными знаками.

Я понял, что прилетели за мной. Они знали, что я должен быть где-то здесь. Они сканировали землю по кругу. Я видел этот голубой сканирующий луч, бегущий по земле, по деревьям, по крыше школы. Но я был за пределами круга. И тогда я услышал не враждебный голос: «Не прячься, ты должен вернуться, мы всё равно тебя найдём и вернём!». Куда? Зачем? Я затаился, пытаясь не быть обнаруженным. Они также стремительно исчезли. Музыка стихла. Может в том и состоит вечный поиск предназначения: дай, наконец, себя обнаружить, и обретёшь самого себя?

Почему я не дал им забрать себя? На тот момент понимал, что не всё в этой жизни успел сделать. Поэтому прятался. Сейчас как будто сам жду встречи. Я уже сделал, что должен был? Или наделал то, чего не должен был? Это ещё будет понятно. Говорят, что водолея поймут, когда он уйдёт.

Я один. Да мы все одни. От одиночества разговариваю с предметами. Понимаю ответы. Понимаю их лучше, чем людей. Могу поговорить с рисовой кашей, которую варю. И даже посмеяться над её шутками... Зачем вот это сейчас написал? Не знаю. Просто понимаю, что именно так сейчас было надо. И всё тут.

Недавно видел сон. Я приехал в маленький, старинный, тихий город. Борисоглебск. Я был там в реальности. Но во сне не узнаю. Всё не так. Всё перестраивается, всё величественно, красиво, монументально.

Хожу по огромному грандиозному строению. Колонны. Высоченные куполообразные потолки. Поражающая лепнина. Всё готически устремлено ввысь и сходится как в линзе в одной точке пространства. Разглядываю всё. На выходе меня окликают несколько молодых людей. Спрашивают фамилию, звонят куда-то, потом в несколько приёмов дают мне ручки, кипу бумаги. А когда я со всем этим разворачиваюсь к выходу, окликают по имени – Олег! - и просят плату. Окликают по имени, хотя я не говорил им имя - только фамилию. Я вышел на улицу и обернулся - это было громаднейшее культовое сооружение удивительной архитектуры. По условиям сна понимаю, что это христианский православный храм, но архитектура восточная, ближе к индийской. Индия – это родина Сиддхартхи Гаутамы. И не во снах меня туда влечёт со страшной силой: из всех религий столпы буддизма всего мне ближе и понятнее. Помните главное – чтобы избавиться от страданий, нужно избавиться от желаний? Во сне это легче всего. И именно того же числа газета «Красное знамя» на первой странице, где всегда печатает мудрые мысли, опубликовала изречение Будды. Кто-то скажет совпадение. Я склонен думать – знак. С тем краем нас связал ещё и Рерих. А связь нам эта зачем? Индия – принимающая антенна. Россия – антенна передающая. Что, куда?

Сижу в уютной комнате, смотрю телевизор. Приходят две женщины и восточный старик-мудрец в кимоно. С виду чистый Конфуций. Сначала они удивились мне, потом обрадовались. Старик неподвижно сидел: чтобы понять, ему незачем слушать, чтобы сказать, ему незачем говорить. Со мной говорила женщина, которую я и видел с крыши дома в Санкт-Петербурге, когда спасал мёртвых маленьких людей. Но в этот раз к теме главного она не возвращалась.

И вдруг за окном началась тревожная беготня: в разветвлённой сети подземных тоннелей-переходов в параллельный мир появилась опасность. Там работали проводники, многие из которых журналисты. Журналисты – это, вообще, творческие люди, пока не нашедшие себя вне журналистики, мятущиеся души. Ещё и не найдя себя, проводниками быть одни из них уже способны, другие – опрометчиво горазды. Что-то внутри переходов представляло для них огромную опасность. Люди столпились над решётками вентиляционных шахт и не знали, как им помочь. Будто бы туда был пущен смертельный газ. Единственное, что бы их спасло, это вода. В систему переходов пустили воду, она промыла переходы, под напором выкинув людей наружу.

В огромном искусственном водоёме, похожем одновременно на фонтан и бассейн с гладким гранитным дном, плавно и закруглённо переходящим в стенки, вдруг возникли бабки страшного вида. В лохмотьях, оборванные. В чистой воде они стирали кровавое нижнее бельё. Причём кровь не было видно, это вода проявляла её. А старухи хотели скрыть. Одну из них сшибло напором воды. Она стала барахтаться. Тонуть. Я кинулся ей помочь. Но её руки были сырыми. Трудно было удержать. Она постоянно выскальзывала. Другие старухи спокойно прошли строго перпендикулярно по мокрой стене водоёма под углом 45 градусов. Остановились на мгновение, посмотрели выразительно – мол, пока проиграли, пошли. Бабка съехала вниз по наклонной стене, не нуждаясь в помощи, встала и пошла за ними следом.

Сразу за этим я с трудом запрыгнул в старый автобус. Ехал в гараж по дороге, проложенной серпантином на второй этаж большого здания, которому нужен ремонт. Поняв, что еду не туда, я высунулся в дыру в крыше автобуса, чтобы оглядеться. Мне чуть не оторвало голову резко надвинувшейся решёткой, под которой проезжал автобус. Я едва успел присесть. Автобус остановился. И мы с водителем стали думать – как спуститься со второго этажа на землю, потому что лестница рассыпалась от старости. Она уже давно была сделана вручную. Сложная затейливая резьба по дереву, стилизованная под рыбьи кости. Когда-то я прочитал в «Камо грядеши» Генрика Сенкевича, что рыба - древнейший знак христианства. Не потому ли лестница на землю рассыпалась, что знак древнейший? Рыбьи кости были перекладинами. Водитель автобуса убрал лестницу, сказав, что есть запасная. Запасной оказалась пластмассовая с крепежом на дождевых червях. Черви извивались, но не рвались. Гибкое крепче, чем кажется. В собранном состоянии лестница была как овал. Когда её вытягиваешь, овал удлиняется, черви натягиваются как струны и перестают извиваться, но перекладинки очень маленькие - идти можно только на цыпочках. Так трудно идти. Но ходьба на цыпочках распрямляет спину, не замечали? Сон – это наши цыпочки. Стань на цыпочки сна, и тогда что-то в душе обязательно распрямится.

Когда я спустился, женщина средних лет, склонная к полноте, с недлинными чёрными волосами, которая не так давно говорила со мной, сказала: «Ты сел не в свой автобус. Пойдём в твой, он рядом, он – тут…». И… тут по традиции зазвонил будильник. Будильники вопреки возложенной на них задаче, всегда звонят не вовремя.

Что такое – мой автобус? Это моя жизнь, которую я должен на самом деле жить? Нужно успеть в него заскочить, пока он по кругу проходит рядом? Или искать ближайшую остановку? Автобус, как истина, периодически где-то рядом. Я должен его найти. Один. Или вместе с вами. Неважно. Должен. И значит – найду.

Олег АБЛЯСОВ

Поиск по сайту: