МОШЕННИЦА УШЛА, ПРИХВАТИВ 50 ДОЛЛАРОВ

Миссис Салли Джинкс, проживающая по адресу Хауэлл-стрит, 68 — С, вчера вечером заявила в полиции, что стала жертвой мошенничества. Миссис Джинкс сказала, что женщина, назвавшая себя сестрой Белл, пришла к ней в дом и каким-то образом убедила её завернуть пятидесятидолларовую купюру в салфетку, положить в сундук и не трогать сверток четыре часа. Когда салфетку развернули, денег не оказалось.

Супруги Робинсон передают своим друзьям, что потеряли друг к другу всякий интерес.

НАШИ УЛИЦЫ ОСИРОТЕЛИ

Появилось ощущение, что Восьмой авеню чего-то недостает.

Артису О.Пиви, чья слава гремела по всему городу, видимо, крепко пришелся по душе «Город на ветрах»[27]. Женская часть населения наверняка будет по нему страшно скучать.

До нас дошли сведения, что мисс Хелен Рейд пришлось вызвать полицию: в её дом поздно ночью пытался проникнуть взломщик и причинить ей телесные повреждения… Прибывшая полиция обнаружила мужчину, который прятался в подвале со штуковиной, которой колют лед, и уверял, что он всего лишь разносит лед по домам.

Не тот ли это самый мистер Шепард, который в прошлом году ухаживал за мисс Рейд?

…Клуб «Эсквайр» готовится к ежегодной встрече своих членов, где они обычно отрываются по полной программе.

МУЗЫКАЛЬНЫЕ НОВИНКИ

Гвоздь сезона, «Афро-американская фантазия» Эллингтона, привлекла всеобщее внимание. Пианист в «Креоле» сбацал буги-вуги, которые звучали несколько странно, но эффект был потрясающий.

ДЕСЯТАЯ АВЕНЮ

Чикаго, штат Иллинойс

20 ноября 1940 г.

В Чикаго шел дождь. Артис О.Пиви бежал по улице. Увидев надпись «Дары моря. Жареная рыба за 35 центов», он юркнул под навес. Через дорогу, в «Альгамбре», шли «Удачливые воры» и «Империя гангстеров». Он и сам чувствовал себя беглецом, уехав так далеко от дома, чтобы спрятаться от некой дамочки по имени Электра Грини.

Артис стоял под навесом, курил «Честерфилд» и размышлял о суете жизни. Его мать как-то сказала, что, когда у неё дурное настроение, ей достаточно подумать о дорогом Иисусе, чтобы воспрянуть духом.

Однако не мысль об Иисусе подняла настроение Артису, а вполне земная чернокожая красотка с пухлыми губами и на высоких каблуках. У Артиса сразу воспрял не только дух, но и кое-что ещё к большому удовольствию вышеназванной. В этом и была главная проблема его жизни: слишком уж часто он влюблялся, и слишком безрассудно.

Он то и дело ввязывался в опасные игры, в результате которых на сцене появлялся муж возлюбленной, поскольку Артис ни в чем не знал границ. Любое существо женского пола, попав ему на глаза, тотчас становилось его собственностью. Он плевать хотел на чужие территориальные права, поэтому нередко ощупывал свое тело, проверяя, нет ли там ножевых ран, и не переломаны ли кости, и очень часто искомое находилось. Застукав Артиса с неподходящей женщиной и в неподходящий момент, одна бронзокожая амазонка пырнула его штопором. После этого происшествия, в результате которого у него остался шрам на, как бы это сказать, интересном месте, Артис стал более осмотрительным. Теперь он опасался морочить голову женщинам, которые превосходили его калибром. И тем не менее он оставался сердцеедом. И слишком многие искали его этим вечером. Маленький, худой и темнокожий до синевы, он стал источником множества неприятностей для представительниц противоположного пола. Одна крошка даже умудрилась выпить банку лака для пола и запить его кружкой хлоракса, пытаясь уйти из мира, в котором существовал Артис. Она выжила, проклиная ядовитую гадость, навсегда испортившую ей цвет лица, а он с тех пор боялся выходить на улицу, так как она иногда подкрадывалась сзади и что есть мочи била его по голове сумочкой, набитой камнями.

Но с Электрой Грини дела обстояли куда серьезней, это вам не сумочка с камнями. У неё был пистолет 38-го калибра, мало того, она умела с ним обращаться и, убедившись в его измене, грозила расправиться с его мужским достоинством. А изменил он ей не один раз, а восемь, если уж быть точным, с мисс Делилой Вудс, её заклятой врагиней, которая тоже поспешила убраться из города.

Артис стоял под навесом, и ему было до того тошно, что смерть казалась избавлением. Он скучал по Бирмингему и хотел только одного: вернуться.

Каждый день до того, как он в спешке покинул Бирмингем, Артис садился в свой двухцветный, голубой с белым, «шевроле» и ездил на Красную гору любоваться закатом. Оттуда он смотрел вниз, на чугунолитейные заводы, на их башнеподобные трубы, извергавшие рыжий дым, который стелился до самого Теннеси. В этот час, когда небо было окрашено красно-пурпурными отсветами заводов, когда неоновые огни, подмигивая и приплясывая, струились по центральным улицам к Слэгтауну, город казался Артису самым прекрасным местом на земле.

Бирмингем — город, который во времена Великой депрессии Рузвельт назвал «самым пострадавшим городом Соединенных Штатов», где люди доходили до последнего края нищеты: Артис знал человека, который давал стрелять в себя за деньги, и девчонку, которая три дня вымачивала ноги в рассоле с уксусом, чтобы выиграть танцевальный марафон… Этот город с самым низким доходом на душу населения прослыл самым веселым и самым зрелищным местом Юга.

Бирмингем — город с самым высоким уровнем неграмотности и венерических заболеваний, но с самым большим количеством воскресных школ среди всех городов Америки… Город, где по улицам разъезжали грузовики, развозившие белье из прачечной, с надписью на борту «Мы стираем только для белых» и где темнокожие горожане ездили в трамваях за деревянным барьером с табличкой «Для цветных» и поднимались в многоэтажных универсамах на грузовых лифтах.

Бирмингем — южная столица наемных убийц, где только в 1931-м был убит 131 человек…

Все это так, и тем не менее Артис любил свой Бирмингем истовой любовью — от южной его границы до северной. Он любил его в любое время года: промозглой дождливой зимой, когда красная глина сползает с холмов и растекается по улицам, и душным зеленым летом, когда виноградники покрывают склоны гор и обвивают деревья и телеграфные столбы, а воздух становится тяжелым и влажным от ароматов гортензий и барбекю. Он изъездил вдоль и поперек всю страну от Чикаго до Детройта и от Саванны до Чарльстона и Нью — Йорка, но каждый раз, когда он возвращался в Бирмингем, его переполняло счастье. Если и есть на свете такая штука, как абсолютное счастье, то это ощущение, что ты — в правильном месте. И когда Артис приезжал в Бирмингем, он был абсолютно счастлив.

И вот сегодня он принял решение: пора двигаться к дому. Потому что ему легче умереть, чем прожить без Бирмингема. Он скучал по этому городу так, как большинство мужчин скучают по своим женам. А именно женой и рассчитывала стать ему мисс Электра Грини — если, конечно, оставит его в живых.

Когда он проходил мимо бара «Флейта и барабан», кто-то запустил по музыкальному автомату песенку:

Дорога на Юг ведет до Бирмингама,

А Юг, мой друг, в штате Алабама.

А в Алабаме все танцуют джаз —

Ночи напролет, и так за часом час.

И все сюда едут, все сюда идут,

Потому что джаз — он вот он, тут!

О южный, нежный джаз, он в сердце твоем,

Он в твоих глазах сияет тихим огнем.

Здесь тебя примут, ты здесь ко двору.

Приходи, парень, и слушай игру.

Давай к нам, парень! Живи без тревог…

Давай к нам, парень, не жалей ног!

Здесь танцуют ночью и днем —

В городе, в городе моем.

«СЛЭГТАУН НЬЮС»

ВСЯКАЯ ВСЯЧИНА

25 ноября 1950 г.

Поиск по сайту: