Помощничек
Главная | Обратная связь


Археология
Архитектура
Астрономия
Аудит
Биология
Ботаника
Бухгалтерский учёт
Войное дело
Генетика
География
Геология
Дизайн
Искусство
История
Кино
Кулинария
Культура
Литература
Математика
Медицина
Металлургия
Мифология
Музыка
Психология
Религия
Спорт
Строительство
Техника
Транспорт
Туризм
Усадьба
Физика
Фотография
Химия
Экология
Электричество
Электроника
Энергетика

Утешение святителя Златоуста вдовице



 

Что ты потерпела жестокий удар, и что стрела, ниспосланная свыше, поразила в самое сердце твое, — в том все с тобою согласятся. Но так как и сраженные несчастиями не все же время должны проводить в скорби и слезах, то ты хорошо поступишь, если, удерживая понемногу потоки слез, ты сама станешь нарочно уделять несколько времени тем, которые стараются утешать тебя. В надежде на то и я — не в самом, впрочем, жару печали твоей, но промедливши несколько времени и давши тебе волю насытиться своею скорбью, — предлагаю и свои наставления.

Несомненно, что женский пол по чувствительности своей легче поражается какою бы то ни было скорбью; но когда стекаются вместе младость, безвременное вдовство, расстройство дел, непомерная тяжесть забот, — тогда со всех сторон увеличивается бедствие, и если бы терпящая все это не получила помощи свыше, то она потеряла бы и последний рассудок. И здесь-то, по моему мнению, преимущественно усматривается величайшее доказательство особенного попечения Божия о тебе. Ибо, что тебя не сразила совершенно эта печаль, и что ты не лишилась при этом ума, — то произошло не от человеческой помощи, но от Десницы, для которой все возможно, от Разума, которому нет числа, от Премудрости, которой нет меры, — произошло от Отца щедрот и Бога всякие утехи. Так, «Он поразил нас», но Он же «исцелил и уврачевал нас». Доколь жил с тобою добрый твой супруг, ты пожинала плоды его забот и попечений. Когда же отозвал его к себе Бог, то Сам заступил его место, и это не мое слово, а слово блаженного пророка Давида, который говорит: «... сира и вдову приимет»; а в другом месте называет Его Отцем «сирых и... вдовиц» (Пс. 145; 9, 67; 6).

Впрочем, чтобы имя вдовы не возмущало твоей души, то прежде всего я покажу тебе, что имя вдовицы есть имя не несчастия, а почести, и почести величайшей. Не приводи ты мне в подтверждение ложной молвы народной, а приведи изречения Божественного Павла, или лучше самого Иисуса Христа (ибо что говорит Павел, то изрекает через него Христос). Что же он говорит о вдовицах? «Вдовица, да причитается... в делех добрых свидетельствуема, аще чада воспитала есть, аще святых нозе умы, аще странныя прият, аще скорбным утешение бысть, аще всякому делу благу последовала есть» (1 Тим. 5; 10). Вот какой добродетели требует он от вдовицы! А сего он не сделал бы, если бы не намерен был приписать ей достоинства почтенного и священного. В другом месте он опять выразил свое великое попечение о вдовицах, говоря: «А сущая истинная вдовица и уединена, уповает на Бога, и пребывает в молитвах и молениях день и нощь» (1 Тим. 5; 5). Видишь ли, какая похвала приписывается вдовству, и это уже в Новом Завете, когда совершенно просияла красота девства; ибо раньше, если постыдно было вдовство, то еще постыднее было девство. Но нет, нет, этому не быть! Все мы удивляемся и превозносим тех жен, которые уважают своих мужей при жизни их. Как же не питать удивления и уважения к тем, которые и по смерти своих мужей оказывают им равное уважение? Если же тебя смущает не имя вдовицы, а потеря столь доброго мужа, то я соглашусь с тобою, что на всей земле среди мирских людей немного найдется мужей столь честных, скромных и почтенных, каков был твой. Но все же тогда только надлежало бы скорбеть о нем и печалиться, если бы он погиб совершенно, если бы обратился в ничтожество. А когда он достиг тихого пристанища, когда переселился к своему истинному Царю, — то об этом уже должно радоваться, а не скорбеть. Ибо, в самом деле, эта смерть — не смерть, а только переход от худшего к лучшему, от земли на небо, от людей к Ангелам и Архангелам и к Самому Господу Ангелов и Архангелов. Здесь, на земле, служа царю, он мог встретить великие опасности и тяжкие козни со стороны завистников, а отшедши туда (на небо), он не может уже опасаться ничего такого. Посему, сколько скорбишь ты о том, что Бог разлучил тебя с мужем честным и добродетельным, —столько же ты должна радоваться, что он отошел отсюда, и что он находится теперь в обители невозмущаемого мира и успокоения.

Итак, не странно ли, в самом деле, признавать, что небо гораздо лучше земли, и между тем скорбеть о тех, которые отходят туда от земной жизни? Если бы этот человек был из числа порочных людей, тогда надлежало бы скорбеть и сетовать не только о смерти его, но и о самой жизни. А когда он был в числе друзей Божиих, то не только о жизни, но и о смерти его должно радоваться. Но ты, может быть, желаешь слышать слова своего мужа, услаждаться своею к нему любовию, иметь постоянное с ним обращение, — между тем, все это быстро умчалось, — это ли беспокоит и смущает тебя? В таком случае тебе необходимо питать к нему и теперь такую же любовь, какую питала ты прежде. Ибо сила любви такова, что она объемлет и соединяет не только тех, которые находятся близ нас, но и тех, которые удалены от нас на далекое расстояние. Ни течение времени, расстояние пространства, ни что-либо другое не может пресечь и угасить любви вашей к ним. Если же ты его хочешь видеть лицом к лицу (а я знаю, что ты чрезмерно желаешь этого), то потщись, подобно ему, вести жизнь неукоризненную, и ты, бесспорно, соединишься с ним, но не на пять лет уже, как здесь, не на двадцать, не на сто, а на. всю бесконечную вечность. Но сие успокоение достается обыкновенно в наследие не по телесному родству, а по сходству в добродетельной жизни. Скажи же мне теперь, если бы кто-нибудь дал тебе обещание сделать мужа твоего царем вселенной, но для этого потребовалось бы, чтобы ты разлучилась с ним на двадцать лет, объявив, что по прошествии сего времени он в порфире и диадеме обручится с тобою и сделает тебя участницею своего величия, — ужели ты не перенесла бы с надлежащим благоразумием этой незначительной потери? Итак, потерпи же теперь, но не ради земного царствия, а ради Небесного; приготовься к соединению с мужем, но носящим не золотые одежды, а облеченным в нетление и славу, какими прилично украшаться небожителям. «Возверзи на Господа печаль твою и Той тя препитает. Воззрите, — говорит Писание, — на древния роды и видите, кто верова Господеви и постыдеся? или кто пребысть в страсе Его, и оставися? или кто призва Его и призре е?» (Сир. 2; 10). — Тот, Кто сохранил тебя в столь нестерпимом бедствии и утешил тебя. Он же отвратит и те удары, которые могут случиться в будущем. Впрочем, более жестокой раны для тебя и быть не может. Поэтому, если ты настоящее зло столь твердо и великодушно перенесла, то тем удобнее перенесешь будущие удары, от коих, впрочем, да сохранит нас Бог!

Взыщи же теперь Неба и того, что ведет на Небо, если ты хочешь, чтобы богатства твои сохранялись в безопасности, чтобы они более и более умножались, отошли их к твоему доброму мужу на Небо, и там никакой вор, никакой злоумышленник не похитит их, никакая разрушительная сила не коснется. Поступая таким образом, ты вот каких благ достигнешь: прежде всего, жизни вечной и благ, обещанных любящим Господа, «ихже око не виде, ухо не слыша, и на сердце человеку не взыдоша»; потом — вечного сожительства с твоим возлюбленным; наконец — избавления от здешних забот, волнений и опасностей. Бог знает, может быть, муж твой совсем изменился бы по жизни, предался бы беспечности и таким образом испустил бы последнее дыхание. Обращаться среди стольких опасностей, какими окружена жизнь наша, и еще отличаться подвигами добродетели — это участь весьма немногих. А грешить — произвольно ли, невольно, — это всего обыкновеннее и всего чаще. Ныне же мы твердо убеждены в том, что он в последний день явится к тебе со светлым лицом и, облеченный неизреченною славою, будет с Ангелами предшествовать Христу Царю. Итак, оставь слезы и рыдания, — подражай его жизни, даже превзойди его, чтобы вместе с ним переселиться в одну обитель и паки сочетаться с ним на нескончаемые веки, только не узами брака, а узами благороднейшими, возвышеннейшими. Это сочетание душ — сочетание теснейшее и блаженнейшее.

 

342. Помни смертный час!

 

Что это значит — разлучиться душе с телом? Что там за мир? Что за образ жизни будет? Ты еще не испытал сего, но тебе должно будет узнать и испытать все это непременно. Рассказывают, что один узник, услышав с вечера, что его в следующее утро предадут смерти, от чрезвычайного страха сделался совершенно седым в продолжении ночи. Что же должно случиться при смерти с худым христианином, который слышал о гневе Божием, о неумолимом правосудии, о Страшном Суде Божием, о лютейших и вечных муках, когда совесть, как по списку, станет считать все его прежние поступки, когда представится очам его целая жизнь, подобно привидениям, явятся распутство, невоздержание, своеволие, гордость, дерзость, бесстыдная похотливость, буйная веселость, пьянство, развратные сообщества, сквернословие, скверные замыслы? И вот, за все это его уже призывают на Суд, — менее минуты осталось для приготовления, смерть у порога, а вместе с ней правосудие Божие! Мысль, что через час, через два на самом опыте откроется, справедливо ли говорили, что есть ад, и что должно предстать на Суд Божий — эта мысль как молотом ударяет в сердце. Тогда несчастный человек увидит себя стоящим между временем и вечностью, увидит быстро улетающее время и с такой же быстротой наступающую бесконечную вечность. Тогда он узнает, что чрез несколько часов последует то определение, которым навсегда решится судьба его. Тогда станут тесниться в беспокойном уме его разные мысли и представления. Каким явится ему грозный Суд? На каком престоле? Какие существа окружают Его? С каким гневом и в каких словах изречет Он определение Свое? Какой при этом будет страх! Какой трепет проникнет сердце! Какое беспокойство возмутит разум! Какой мрак покроет очи! — Ни у кого не достанет слов к описанию сего ужаса. Поистине, его и представить невозможно. Святой праотец Иаков, возвращаясь из Месопотамии в отечество, боялся брата своего Исава, который был для него не братом, а злейшим врагом, и когда услышал он, что Исав ведет против него четыреста человек, то был поражен таким страхом, что ни в чем не мог найти для себя ободрения: «убояся Иаков зело, и в недоумении бе» (Быт. 32; 7). Он взывал к Богу о помощи, посылал к Исаву большие дары, призывал называть его господином своим, а себя рабом его, и хотя ободрен был знамением, в котором видел обещание Божие защищать его, однако, увидев Исава, семь раз падал пред ним на землю с величайшею униженностью. Если Иаков так страшился своего брата, которого, как человека, он мог обмануть или умилостивить, или удержать равною силою, или избежать, если он страшился его, чтобы не потерять жизнь временную, — то каким ужасом должен нас поразить час смертный, когда мы должны будем ожидать Бога, грядущего с казнью, Судию, Которого могущество беспредельно, Которого Суд неподкупный, гнев неумолимый, Коего десница вездесуща, Которого казнь — смерть вечная? Праведники, которые часто ожидают смерти, как спокойного пристанища, так иногда бывают поражены размышлением о Страшном Суде и Божием правосудии, что смерть, вообще для них вожделенная, представляется им горькою и страшною. Праведен был царь Езекия, но когда пророк Исаия предсказал ему смерть, то с великим плачем начал просить у всемогущего Бога продолжения жизни. «И плакася Езекия плачем велиим» (4 Цар. 20; 3). Праведен был Симеон, ради Христа избравший юродство — подвиг самый трудный, однако и он при кончине своей начал взывать к Иоанну Диакону, своему другу: "Иоанне, всеми силами заботься о душе своей, чтобы после можно было спокойно перенести час смерти и без боязни перейти область сих мраков; одному только Богу известно, в каком я теперь нахожусь страхе и беспокойстве". Праведен был оный пустынник, который простоял некогда как вкопанный столп; пред смертью стоял он на одном месте три часа, возводил очи горе, вздыхал, тосковал, оплакивал свое несчастие. Когда же его спросили о причине такого беспокойства, он отвечал: "Боюсь смерти, смерти боюсь!" — И когда братия утешали его, приводя ему на память его святую и подвижническую жизнь, он, не принимая никакого утешения, сказал: "По совести говорю вам, смерти боюсь!" — Дивной святости был великий Арсений, презревший сан сенатора, но при кончине своей и он весь дрожал и чрезвычайно смущался. Братия вопрошали его с удивлением: "И ты, отче, боишься смерти?" — "Да, — отвечал он, — страх сей возмущал меня в продолжении всей моей жизни в монашестве". Кто был Иларион Великий, который начал служить Богу с младенчества? — Но и он утешал при смерти своей устрашившую душу свою, и он говорил: " Изыди, душе моя, изыди, чего страшишься, почто колеблешься? Ты почти семьдесят лет служила Христу и боишься смерти!"

Тягостен конец жизни человеческий! Страшен час смерти! «Если праведный едва спасется, то где будет нечестивый и грешный!» (Притч. 11; 31). Если так страшна смерть для пророков, пустынников и праведников, то сколь ужасна должна быть она для грешников! Самые праведники трепещут, страшась правосудия Божия, которого они ничем не оскорбили; как же не оцепенеть грешникам, которые хладнокровно, без всякого рассуждения, оскорбляли величие Божие тысячами неслыханных беззаконий, у которых вся жизнь была одним беспрерывным грехом! И это ли время (как ложно представляют некоторые) удобно для покаяния? В таком смущении чувств можно ли размышлять о милосердии Божием, истинно сокрушаться о грехах, когда, с одной стороны, — позднее сожаление, с другой, — неизъяснимый страх тяготят и надвое раздирают преступное сердце? Но я не говорил еще, как тяжки болезни умирающего: дрожь в сердце, жар в голове, сухость в ушах и на языке, оцепенение всех чувств — вот некоторые черты того недуга, который должен разлучить душу от тела! Человек, им пораженный, не имея терпения переносить мучения, готов радоваться скорому приближению смерти; но воспоминание о ней объемлет его таким трепетом, что он опять начинает желать продолжения жизни, хотя бы она была и еще тягостнее. Я еще не говорил о искушениях и кознях диавола, чего не сделает сей непримиримый враг души, видя, что и у него уходит время, что и его козням настал конец? Здесь-то он и начинает, — то проводить человека пустой надеждой на продолжение жизни: "Еще не умрешь, еще выздоровеешь от этого недуга", — то будет влагать в мысли излишнюю надежду на милосердие Божие, то оледенит сердце, чтобы оно неспособно было к покаянию; то, наконец, ужасая чудовищами и представляя всю мерзость и тяжесть грехов, будет стараться ввергнуть душу в отчаяние. Таковы сети, поставляемые сатаной для уловления души человеческой, таковы минуты наказания и погибели грешника! Поступай теперь всяк по своему желанию — живи распутно, откладывай покаяние до часа смертного, думая, что будет еще время вздыхать и ударять в перси!

Слепцы! Доколе же мы станем нерадеть о себе? Доколе станем обманывать себя самих пустой надеждой жизни долговременной? Знайте же, что кто отлагает покаяние к концу своей жизни, тот никогда не достигнет своей цели, а кто, будучи еще здоров, очистит оскверненную грехами совесть святою исповедью, тяжким воздыханием, горькими слезами, тот, без сомнения, сподобится благого конца своей жизни, спокойной смерти и нескончаемого Царствия Небесного,— чего всем истинно верующим христианам желаю. Аминь.

(Из творений Феофана Прокоповича)

 

Осенние поучения

 

1.

Вот пришла и скучная осень. Дни стали короче, а ночи длиннее. Деревья сбрасывают с себя листья. Не зеленеет уже трава на лугу, не пестреют уже цветы в поле, не летит пчела на добычу; только ветры разгуливают да дожди увлажняют землю, и дороги покрываются грязью. И ты, поселянин, не пойдешь косить травы, она у тебя уже в сарае; не станешь жать хлеба, он у тебя уже в амбаре; не будешь ухаживать за овощами, они уже у тебя в погребе. Все ты приделал, все прибрал. Настанет зима, и тебе останется спокойно наслаждаться плодами трудов своих... Так в течение года весна сменяется летом, лето — осенью, осень — зимою, и каждому времени — свое дело.

Братие! И в жизни человеческой есть весна — это юность, есть лето — это мужество, есть и осень — это старость... И тебе, добрый христианин, может быть, придется дожить до старости — до своей мрачной осени. Повянет твоя молодость, поблекнет красота твоя, силы и здоровье оставят тебя, заноют кости, задрожат члены. Голова твоя убедится сединами, лицо твое пожелтеет и покроется морщинами, руки твои ослабеют, ноги твои подогнутся и весь стан твой, теперь бодрый и прямой, наклонится к земле, от которой взят ты и куда пойдешь; не в службу тогда, а в тягость будешь ближнему.

Спеши же, друг мой, пока есть силы и здоровье, спеши потрудиться на спасение души своей. Придет твоя осень — болезненная старость, отпустишь лето свежее, не воротишь ясных дней и опоздаешь ты со своими добрыми делами. И рад бы ты был посетить тогда обитель святую, да болезни остановят тебя; и рад бы ты сходить тогда в церковь Божию — постоять на молитве, да ноги не послужат тебе; и хотел бы ты пособить брату твоему, да не станет у тебя сил разогнуть рук своих... Спеши творить добрые дела, пока силы есть! Не откладывай до старости! Чего в юности не собрал, то найдешь ли в старости? Не отложил же ты до осени летних работ, не провел ты лета в праздности, а то насиделся бы голодным. Не откладывай же до старости и того добра, которое ты можешь и должен делать, а то голод и жажда застигнут душу твою. Не откладывай служить Господу, не откладывай помогать ближнему. Трудись, пока силы есть. Готовься, чтобы спокойно встретить зиму свою — неизбежную смерть, и радостно, без трепета покрыться белым саваном. Аминь.

(Из духовного журнала "Странник", 1861)

2.

Не всегда бывает мрачна и скучна осень. Иногда в осеннюю пору солнце хоть не тепло, но ярко освещает холодную землю, ветер не шумит по лесу, и желтые листочки тихо спадают к корню дерева с остывшего стебля, дождь не дробит в окна и не грязнит полей, путник весело идет по пыльной дороге, добрый селянин добивает последний овин на гумне. Только легкий мороз в лунную ночь скрепляет усталую землю.

Братие! Вот также спокойна, также невозмутима и старость праведного человека. Нет тревог и забот о нужде телесной, семейные покоят его — он заслужил любовь и уважение их. Воспоминания о прошедшей жизни наполняют душу его тихим, отрадным спокойствием, нет ни туги в сердце, ни тревоги в совести, не укоры, а благословения окружают его, — он праведно ходил пред Богом, он с усердием, бескорыстно служил ближнему. Правда, един Бог без греха, и праведник седмижды на день падает, но эти черные пятна на чистой душе его омыты слезами, очищены покаянием. Праведный старец весело спешит к цели по прямому, светлому пути, беспокоясь только для добра и останавливаясь для святых подвигов; его не страшит смерть, его не беспокоит гроб, его не возмущает могила, для него жизнь — Христос, для него смерть — приобретение, он может сказать с Апостолом: подвигом добрым подвизался, течение скончал, затем мне блюдется венец правды, который мне воздаст в последний день праведный Судия.

Но, братие, не чаще ли осень бывает скучная, ненастная? Холодные ветры, проливные дожди, глубокие грязи — вот большей частию неразлучные спутники осени. На минуту проглянет солнце, и опять серые облака застилают все небо. Не чаще ли также и старость человеческая бывает беспокойная, тяжелая? Где те безгрешные люди, которых вся жизнь протекала бы в добрых делах? Где святые мужи, которые при взгляде на прошедшее ощущали бы чистые радости? Не чаще ли, оглянувшись назад, мы видим неомытый слезами грех, неисправленное зло? Не представляются ли нам там, назади, оскорбления, содеянные Богу, обиды и огорчения, причиненные ближнему? И вот к болезням телесным прилагаются немощи душевные: страх теснится в сердце, укор ложится на совесть, и при взгляде вперед, на мрачную смерть, на темный гроб, на хладную могилу, — безотрадная скорбь поражает всю душу.

Но не горюй, не отчаивайся, грешный старец! Если у тебя осталась неделя, остался день, остался час, — то ты можешь быть спасен! Вспомни благоразумного разбойника, во едином часе помилованного! У тебя потих голос, но уста твои еще могут шептать теплые молитвы, у тебя померкли глаза, но они могут еще пролить горячие слезы, у тебя ослабела грудь, но она может еще издавать глубокие вздохи. Молись, плачь и воздыхай... С дерзновением прибегни к Распятому и смело держись за Крест. Веруй и надейся. И ты также невозмутимо встретишь суровую зиму — неумолимую смерть, как и праведный старец. Аминь.

(Из духовного журнала "Странник", 1861)

3.

Смотрите, православные, как тем, что делается на земле сей, премудро Господь поучает нас о нашем будущем воскресении. Ныне у нас осень глубокая, и куда делась красота земная? Не видим уже более цветущих деревьев, не видим золотящихся в поле колосьев, не радуют нас пожелтевшие луга! Везде стало темно, пусто и дико. Все как будто близко стало к смерти. И пройдет еще немного времени, и совсем все замрет от холода. И земля, льдом окованная, как в гроб заколоченная, покроется снегом, как саваном.

Не правда ли, что тоже самое рано или поздно будет и с нами, друзья мои? Да, со временем и мы одряхлеем от старости и болезней, как одряхлела природа осенью. И для нас некогда наступит смерть, эта суровая зима, и наше бездыханное тело некогда положат в гроб, накроют белым саваном и уберут в могилу.

Но навеки ли зимний холод отнимает у земли силу и жизнь? Навеки ли мертвою останется она под снежным саваном? Нет, наступит весна, повеют теплые ветры, согреет землю жаркое солнышко, прольется по ней благотворный дождь, и она, как бы от сна пробудившись, оживет снова, и снова по ней зажурчат ручьи, заколышется трава и колос, зацветут деревья, раздастся звонкая песня птиц и разольется всюду благоухание цветов.

Не навсегда и наши тела сокроются в могиле, как не навсегда под снеговым покровом скрывается земля. Праведным определением Божиим и нашему бренному телу, как семени, суждено сначала умереть и истлеть, а потом опять воскреснуть. Сие подтверждает нам и святой апостол Павел, говоря: «...то, что ты сеешь, не оживет, если не умрет...» (1 Кор. 15; 36). «Так и при воскресении мертвых. Сеется тело в тлении, востает в нетлении; сеется в уничижении, востает во славе: сеется в немощи, востает в силе» (1 Кор. 15; 42—43). Значит, некогда и для нас наступит новая жизнь, подобно тому, как наступает она весною на земле. Будет время, когда явится в славе Господь наш Иисус Христос, скажет свое всемогущее слово, вострубят по Его повелению трубы Архангелов, и мы тоже, как бы от сна воспрянув, встанем из своих гробов, встанем и уже более не умрем. О, когда бы Он, милосердный, привел всем нам также радостно встретить новую жизнь, как радостно мы встречаем весну на земле! Аминь.

(Из "Московских епархиальных ведомостей", 1874)

 

 




Поиск по сайту:

©2015-2020 studopedya.ru Все права принадлежат авторам размещенных материалов.