Помощничек
Главная | Обратная связь


Археология
Архитектура
Астрономия
Аудит
Биология
Ботаника
Бухгалтерский учёт
Войное дело
Генетика
География
Геология
Дизайн
Искусство
История
Кино
Кулинария
Культура
Литература
Математика
Медицина
Металлургия
Мифология
Музыка
Психология
Религия
Спорт
Строительство
Техника
Транспорт
Туризм
Усадьба
Физика
Фотография
Химия
Экология
Электричество
Электроника
Энергетика

Почему так быстро угас революционный романтизм?



Если бы в 1991-ом, скажем, мне бы дали почитать материалы о российской школе сегодняшней, то я бы сильно удивился, а вот в 1994-5-ом… уже многое просматривалось. Так что же произошло за первую ельцинскую пятилетку в образовании, почему благими намерениями дорога оказалась в сегодняшнюю реальность вымощена? Причин тому много, остановлюсь на трех, на мой взгляд, определяющих.

Романтики перестройки, пришедшие во власть, очень быстро сообразив, что политика - дело далеко не самое творческое, если не сказать довольно нудное (причина первая), ее покинули. Помните, как быстро не стало «во власти»: Афанасьева и Басилашвили, Рыжова и Ульянова и т.д. Им, состоявшимся в профессии людям, хотелось «сломать хребет» ненавистному строю и как можно быстрей вернуться к любимому делу.

До сих пор помню как году этак в 1992-ом или третьем я подошел к московскому лидеру – Гавриилу Попову и поинтересовался относительно политических перспектив КПРФ. Получив нужный ответ – пошел, и отказался от должности в Московском Совете. Началась перелицовка власти: романтиков перестройки заменили крепкие хозяйственники, которые со времен исторического материализма точно знали, что «…политика – это концентрированное выражение экономики…[8]». Так начался путь к хорошо известному в нулевые годы принципу-лозунгу: «Деньги в обмен на обязательства!», который хоть и звучит рыночно, но означает, на самом деле, следующее. Определять направления развития системы (причем не только образовательную политику, но и образовательные стратегии учреждений) будут только чиновники, имеющие не только менеджерские, но, что самое опасное, образовательные амбиции.

Причина вторая – учителя устали. Очень быстро выяснилось, мир вообще и мир детства в частности, меняется куда быстрей их возможностей. Медовый месяц свободы ушел в прошлое, надо было строить новое, а для этого, во-первых, надо было много-много работать, причем, по-новому, преодолевая и даже ломая себя, а, во-вторых, школы и учителя… Здесь самое время сделать отступление.

Блестящий журналист и экономист Отто Лацис, ввел понятие – ускоренная индустриализация, которая, как известно, сопровождалась урбанизацией страны. Он писал: «…Вчерашнему крестьянину, попавшему в город, применить преимущества своей сельской культуры почти негде, а на освоение городской культуры уходит жизнь целого поколения. На это время новобранец индустрии становится маргиналом, человеком без корней…[9]». Солидаризируется с ним и выдающийся сибирский писатель Виктор Астафьев. Он пишет: «... Мы, получается, из деревни ушли, а в город так и не пришли…[10]».

Куда я клоню, догадаться не так трудно – учитель российской школы не выдержал всех этих «заций», наложенных на хроническое безденежье. Он устал от перемен, ответственности как обязательном атрибуте свободы, детей, в которых был разрушен каркас страха, и тут в нем, сам по себе, быть может, как защитная реакция проснулся традиционный советский учитель. Он опять стал делать то, что умел, не отвечая самому себе на главный вопрос: зачем он это делает. Ему опять стало удобно, комфортно, и, что особенно важно, спокойно. За это спокойствие он готов…. Впрочем, это уже тема совсем другого разговора.

И, наконец, третья причина отката назад состояла (да простят меня коллеги) в профессиональной несостоятельности лидеров инновационных школ, движений. Они, эти самые лидеры, чаще всего читали про Коменского, но не самого Коменского (это ничуть не мешало им проклинать его систему), про Дьюи услышали к сорока, Иллича прочли ближе к пятидесяти. Быстро стало понятно, что часть новаторов прикрывали поисками нового элементарное желание выделиться при невозможности выполнить какой-то прием лучше всех традиционным, классическим способом. Мне очень близок анализ принципов деятельности инновационных школ этого периода, проведенный в самом начале девяностых Исааком Фруминым:

«…

  • хорошо все новое;
  • все старое плохо;
  • учитель может делать все, что захочет;
  • важен процесс экспериментирования, а не результат.

Педагоги инновационных школ, обуреваемые новыми идеями, могут объяснять, почему они хороши. Но они не готовы ответить на вопрос об опасности отказа от прежних форм работы. В отношениях с традиционными учителями, родителями, авторы предпочитают пропагандировать, а не объяснять. По прошествии некоторого времени экспериментаторы или внешние наблюдатели обнаруживают, что реальность учебного процесса далека от мечты и замысла. Энтузиазм сменяется разочарованием. Это опасный период. Многие инновационные движения останавливались и разрушались в это время…[11]».

 




Поиск по сайту:

©2015-2020 studopedya.ru Все права принадлежат авторам размещенных материалов.