Помощничек
Главная | Обратная связь


Археология
Архитектура
Астрономия
Аудит
Биология
Ботаника
Бухгалтерский учёт
Войное дело
Генетика
География
Геология
Дизайн
Искусство
История
Кино
Кулинария
Культура
Литература
Математика
Медицина
Металлургия
Мифология
Музыка
Психология
Религия
Спорт
Строительство
Техника
Транспорт
Туризм
Усадьба
Физика
Фотография
Химия
Экология
Электричество
Электроника
Энергетика

в трансформирующемся обществе



При исследовании социокоммуникативных процессов в трансформирующемся обществе лингвоконфликтологическая модель приобретает особое значение, так как позволяет измерять факторы, которые характеризуются «эмпирической неуловимостью» и «операциональными трудностями измерения» [29]. П.Штомпка, анализируя особенности трансформационных процессов и, в частности «трудноучитываемые факторы в быстрых социальных изменениях» [29], выделяет, прежде всего, общественные настроения, коллективное самочувствие, мораль, типичные привычки и всеобщее разочарование, энтузиазм, апатию.

Проиллюстрируем возможности исследования языка конфликта и особенностей его проявления в условиях стремительных социальных изменений на примере языка революции 1917 года, обратившись к вышеупомянутому фрагменту автобиографии Питирима Сорокина [27]. Этот текст представляет особый интерес, поскольку уникальное личностное переживание ситуации и воплощение его в тексте позволяет увидеть характеристики языка конфликта как языка повседневности на «пике социальных преобразований» - революции. Текст Питирима Сорокина рассматривается не как отображение событий переломного периода жизни выдающегося социолога, не с точки зрения его политических ориентаций как общественного деятеля, а как уникальный материал для анализа языка конфликта. Качественный контент-анализ этого фрагмента автобиографии дает возможность за логичной, рациональной канвой изложения событий увидеть множество иррациональных проявлений конфликтности и особую роль слова, текста в воздействии на иррациональное поведение толпы, масс.

Питирим Сорокин называет 1917-1922 годы русской революции наиболее деструктивным ее периодом, поэтому, благодаря его тексту, мы можем выявить социолингвистические предпосылки проявления этой деструктивности. Текст отображает различные способы манифестирования конфликтных интересов и их изменение под влиянием социокультурных и ситуативных факторов.

Проведен анализ: 1) языка лозунгов и его взаимосвязи с поведением толпы; 2) темы дискуссий и языка политической полемики; 3) языка личностного переживания революции автором; 4) конфликтных структур в повседневной речи; 5) взаимосвязи речевых сценариев политической борьбы с тенденциями социальных изменений.

Контент-анализ фрагмента автобиографии Питирима Сорокина «Бойня: революция 1917 года» позволил выявить следующие характеристики языка конфликта как социолингвистические индикаторы предтоталитарных эпох: 1.Лозунги и призывы разрушительной направленности, которые в равной степени могут быть применимы к различным субъектам конфликта и периодически меняют своего адресата на противоположного («Смерть всем врагам народа!» и т.п.). 2. Жесткость выражений в агитационных выступлениях и политической полемике (яркий пример - фрагмент выступления Троцкого перед кронштадтскими матросами: «...Своими деяниями, преданностью коммунизму, безжалостной ненавистью и истреблением всех эксплуататоров и врагов пролетариата вы впишете бессмертные страницы в историю революции... Пускай враги наши трепещут. Никакой жалости, никакого милосердия к ним. Сконцентрируйте всю свою ненависть. Уничтожьте врагов раз и навсегда!» [27, с.236-237]). 3. Множество переименований оценочного характера (например, революционеров в контрреволюционеров [27, с.226, с.235]). 4. Высокая степень эмоциональности высказываний (и в лозунгах демонстраций, и в агитационных выступлениях, и в повседневной речи) наряду с их противоречивостью. Противоречия, во-первых, фиксируются в самих текстовых структурах, во-вторых, отмечается противоречивость высказываний и действий [27, с.229]. Такого рода текстовое воздействие усиливает агрессивность и колебания настроений толпы, готовой подчиниться наиболее жестким предложениям, сформулированным в простейшей форме и апеллирующим к самым значимым в этот момент жизненным ценностям. 5. Неопределенность, противоречивость, алогичность - характерные особенности и лозунгов, и полемики, и повседневной речи. 6. Всеобщность и безадресность воззваний («Всем! Всем! Всем!»), что еще более усиливает колебания настроений толпы в зависимости от «вбрасываемой» информации, позволяя союзников в решении конфликтных ситуаций мгновенно превращать в оппонентов. 7. Контрасты ценностей и «антиценностей» в текстах политической полемики, лозунгах и повседневной речи, зачастую сопряженные с абсурдными вариантами их интерпретации. 8. Призывы к борьбе с «врагами революции», «контрреволюционерами» и т.п. (с учетом размытости понятия «врага» энергию масс можно обратить против любого политического оппонента и, уничтожив все альтернативные политические силы, утвердить диктаторскую власть). Поиск поводов, которые позволят обосновать необходимость введения жестких мер, вооруженного выступления, диктатуры.

Как соотносятся выявленные на основе работы П.Сорокина характеристики с современными характеристиками языка конфликта?

Включенное наблюдение, конфликтологический контент-анализ текстов (рекламных предвыборных материалов, политических выступлений на митингах, в СМИ, на заседаниях Верховного Совета и на съезде депутатов всех уровней в Северодонецке, контент-анализ лозунгов, плакатов, листовок и пр.), а также углубленные проблемно-ориентированные интервью с экспертами и участниками событий (в том числе интервью с участниками акций протеста в палаточных городках оранжевых и бело-голубых на площади Свободы в Харькове) стали основой исследования языка конфликта в Украине в период с 20 сентября по 26 декабря 2004 г.

Конфликтологический контент-анализ позволил зафиксировать прежде всего различие и даже контрастность текстов - с одной стороны текстов политической рекламы (как всякая реклама, являющихся агрессивными в своих попытках манипулятивного воздействия), с другой стороны - текстов «институциональных разговоров», фиксируемых на уровне повседневности (здесь больше полутонов, все не так однозначно и значительно более миролюбиво по своей сути: «все мы люди, хотя по-разному маркирующие себя, в том числе и посредством оранжевой или сине-белой цветовой символики, при этом готовы общаться, отстаивать свое мнение, уважая другого» - примерно таким был доминирующий тон взаимного общения оранжевых и бело-голубых на митингах и в расположенных недалеко друг от друга палаточных городках.). Это основное отличие от описаний Питирима Сорокина, где в гораздо большей степени ощущается амбивалентность толпы, колебания ее настроений и категоричность высказываний. Однако и эти настроения и порывы, фиксируемые на уровне повседневности (зачастую искренне-увлеченные, зачастую растерянные и уставшие от альтернативных потоков информации - в этом тоже совпадение с работой Питирима Сорокина), могут стать и становятся основой политических манипуляций. И в современных событиях на некоторых из этапов развития конфликта прослеживается его ужесточение и усиление категоричности выражения своих позиций, в том числе на уровне характеристик языка конфликтного противостояния. Являются ли конфликтные структуры в текстах показателем возможных деструктивных тенденций социальных изменений? Для ответа на этот вопрос обратимся вновь к характеристикам текстов предтоталитарных режимов, выявленных в работе Питирима Сорокина.

Некоторые из выявленных посредством качественного контент-анализа работы Питирима Сорокина характеристики языка конфликта сопоставимы с особенностями языка современных конфликтов, в частности, зафиксированных при исследовании современных социальных изменений в Украине. Анализ текстов, сопутствующих борьбе двух основных лидеров президентской избирательной кампании 2004 г. и их «оранжевых» и «бело-голубых» сторонников, позволил заметить наличие лозунгов и призывов разрушительной направленности обеих сторон конфликта. Например, «Позор тем, кто поддерживает преступников и фальсификаторов!», «Хунту под народный трибунал!», «За грати!» (За решетку!) - некоторые из лозунгов «оранжевых», «Нет оранжевой чуме!», «Нашизм не пройдет!» - лозунги «бело-голубых». Проявляется также жесткость выражений в агитационных выступлениях и политической полемике, контрасты ценностей и «антиценностей» в текстах политической полемики, призывы к борьбе с «врагами революции», «контрреволюционерами» (хотя они и называются иначе) и др.

Это позволяет говорить о некоторых аналогиях с характеристиками языка конфликта, выявленными при анализе работы Питирима Сорокина. На уровне институционализированных PR-технологий и освещения событий в средствах массовой информации они преимущественно совпадают, на уровне институциональных разговоров, отображающих канву повседневного восприятия ситуации конфликта - отличаются.

Анализ характеристик языка конфликта как средства выражения толерантности или враждебности, доверия или недоверия, выявление изменений языковых характеристик конфликтного поведения различных социальных групп в условиях перехода от советских к постсоветским идентичностям, учет особенностей языка конфликта как средства межкультурной коммуникации в социальных технологиях - все это расширяет возможности эффективного управления конфликтными и интеграционными процессами в современном обществе.

Язык конфликта характеризует направленность социальных изменений. Коммуникативные и интерпретативные практики, связанные с конфликтами в условиях социальных преобразований, позволяют сфокусировать внимание на предельных характеристиках коммуникативных процессов, выявить типовые характеристики конфликтов, их взаимосвязь с векторами социальных изменений.

 

Выводы

 

Обращение к изучению проблемы языка конфликта в контексте лингвосоциологии открывает целый ряд исследовательских перспектив, новых возможностей в разработке технологий лингвистического управления конфликтами.

Во-первых, это связано с познавательных потенциалом самого понятия «язык конфликта», которое рассматривается не просто как метафора, а как исследовательский код, своего рода «текст для прочтения текста», позволяющий выявить характер моделирования социальных взаимодействий. Необходимо дальнейшее исследование этой проблемы в единстве институционального и повседневного дискурса. Особого внимания требует анализ повседневных практик, в которых специфика языка конфликта может быть зафиксирована через анализ ситуаций.

Во-вторых, при всем противоречивом отношении к лингвосоциологии и социологии языка в процессе становления социолингвистики в 60-е годы ХХ века, сегодня все более утверждается лингвосоциология как самостоятельная сфера социологического знания, взаимодействующая с другими областями социального знания: лингвокультурологией, социолингвистикой, когитологией и др. Лингвосоциология позволяет выявлять и использовать лингвистические механизмы конструирования социальной реальности, исследовать роль лингвистических конструктов в моделировании и утверждении социальных изменений. Особое значение приобретает сочетание исследовательского потенциала когитологии и социологии повседневности (например, когнитивный стиль может рассматриваться как один из ключевых элементов внерационального моделирования социальной действительности).

В-третьих, наличие разноплановых научных исследований, прямо или косвенно изучающих проблемы лингвистического конструирования реальности, а также конфликтологическая интерпретация историко-культурного материала, создают предпосылки зарождения новой области знания – лингвоконфликтологии или конфликтологии языка. На уровне методологии лингвоконфликтология основывается на системно-структурном подходе к анализу конфликтов, что позволяет соотнести различные исследовательские подходы с рассмотрением языка конфликта как морфологии конфликтных процессов. На уровне методов и технологий исследования, решения конфликтных ситуаций – это разработка новых методов измерения потенциальной конфликтности через текст, адаптация существующих в арсенале научного знания методов работы с текстовой информацией (дискурс-анализа, инвент-анализа, контент-анализа и др.) к исследованию проблемы социальных конфликтов, а также разработка новых технологий лингвистического управления конфликтными ситуациями.

Лингвоконфликтологический подход способствует разработке эффективных технологий управления конфликтами, учитывающих лингвистические особенности конструирования социальной реальности.

 

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Кожевникова Г. Язык вражды в предвыборной агитации и вне ее: мониторинг прессы. М.: РОО «Центр «Сова», 2004. 103 с.

2. Карасик В.И. Язык социального статуса. М.: ИТДГК «Гнозис », 2002. 333 с.

3. Крысин Л.П. Социальная маркированность языковых единиц // Вопросы языкознания. 2000. № 4. С.26-42.

4. Вахтин Н.Б., Головко Е.В. Социолингвистика и социология языка: Учебное пособие. СПб.: ИЦ «Гуманитарная академия». Изд-во Европ. Ун-та, ИЦ «Гуманитарная академия», Изд-во европейского университета в Санкт-Петербурге, 2004. 336 с.

5. Купина Н.А. Языковое сопротивление в контексте тоталитарной культуры. Екатеринбург, 1999.

6. Купина Н.А., Михайлова О.А.. Лингвистические проблемы толерантности // Мир русского слова. N 5. 2002.

7. Шаклеин В.М. Этноязыковое видение мира как составляющая лингвокультурной ситуации // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 19. Лингвистика и межкультур. коммуникация. 2000. N 1. С. 73-88.

8. Губогло М.Н. Языки этнической мобилизации. М.: Школа «Языки русской культуры», 1998. 816 с.

9. Язык и моделирование социальных взаимодействий. М., 1987.

10. Трет'яченко В.В., Букаєва Т.В. Лінгвістична модель конфлікту // Теор. і прик ладні проблеми психології та педагогикі . 2001. № 2. С.155-160.

11. Дридзе Т.М. Текстовая деятельность в структуре социальной коммуникации: Проблемы семиосоциопсихологии. М., 1984.

12. В контексте конфликтологии: диагностика и методология управления конфликтной ситуацией / Отв. ред. Т.М.Дридзе, Л.Н.Цой. М.: Изд-во Ин-та социологии РАН, 2001. N 3. 176 c.

13. Х.Абельс. Интеракция, идентичность, презентация. Введение в интерпретативную социологию / Пер. с нем. С-Пб.: Алетейя, 2000. 272 с.

14. Белл Р. Социолингвистика. Цели, методы и проблемы. М., 1989.

15. Никольский Л.Б. Роль языка в развивающихся странах (предполыки лингвосоциологии) // Народы Азии и Африки. 1974. N 2 . С.99-100.

16. Образ врага /сост. Л.Гудков; ред.Н.Конрадова. М.: ОГИ, 2005.

17. Гудков Л. Негативные идентичности. // Новое литературное обозрение. М. 2004.

18. Конфликты в современной России: проблемы анализа и регулирования / Под ред. Е.И.Степанова. М.: Эдиториал УРСС, 2000. 344 с.

19. Fehr H. Цffentlicher Sprachwandel und Eliten-Konkurrenz. zur Rolle politischer Semantik in den Dekommunisierungskampagnen post-kommunistischer Gesellschaften (Tschechische Republik, Polen und Ostdeutschland) // Eliten, politische Kultur und Privatisirung in Ostdeutschland, Tschechien und Mittelosteuropa / I. Srubar (Hg.). Konstanz: UVK, Univ., Verl. Konstanz, 1998, 361 s.

20. Розеншток-Хюсси О. Речь и действительность / Пер. с англ. М.: Лабири, 1994. 213 с.

21. Костенко Н., Іванов В. Досвід контент-аналізу: моделі та практики. К.: Центр вільної преси. 2003. 200 с.

22. Энциклопедический социологический словарь. М., Прогресс. 1990.

23. Швейцер А.Д. Современная социолингвистика: Теория, методы, проблемы М., 1976.

24. Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. Трактат по социологии знания. М.: Academia-Центр, МЕДИУМ, 1995. 305 с.

25. Вальденфельс Б. Мотив чужого: Сб.пер. с нем. / Научный ред. А.А.Михайлов; отв.ред.Т.В.Щитцова. Мн.: Пропилеи, 1999. 176 с.

26. Даниленко О.А.Социологическое измерение конфликта. Харьков, 2003. 242 с.

27. Сорокин П.А. Бойня: революция 1917 года // Человек. Цивилизация. Общество. М.: Политиздат, 1992. С.223-244.

28. Семенова В.В. Качественные методы: введение в гуманистическую социологию. М.: Добросвет, 1998. 292 с.

29. Штомпка П. Трудноучитываемые культурные факторы в быстрых социальных изменениях. Доверие, лояльность, солидарность // Социология: РЖ. 1999, № 2. С. 78 - 85.

 

 

 




Поиск по сайту:

©2015-2020 studopedya.ru Все права принадлежат авторам размещенных материалов.