ДЕТЕРМИНИРОВАННОСТЬ ИЛИ ГОСПОДСТВО ПОСРЕДСТВОМ ЭКОНОМИКИ

Однако эта программа, которая направлена на поиск законов истории не в «мнениях и идеях общества», а в способе производства, может быть оспорена или в значительной степени нюансирована на основе самого Маркса. Политика не только не всегда выступает у Маркса как следствие экономики, но и пред­ставляет собой, по крайней мере в определенные периоды исторического разви­тия, доминирующий фактор всей общественной жизни. В одной из глав первого тома «Капитала» с выразительным названием «Кровавое законодательство с конца XV в. против экспроприируемых. Законы с целью понижения заработной пла­ту», приводя примеры насилия во времена Генриха VIII (порка и тюремное за­ключение), Эдуарда VI (отдача в рабство уклоняющихся от работы), Елизаветы I («В царствование столь же материнское, сколь и целомудренное Queen Bess «бро­дяг вешали целыми рядами»), Якова I (новое законодательство о бродяжничест­ве), Маркс показывает, как в XVI—XVIII вв. законы были направлены на то, чтобы ограничить возможность трудящихся влиять на цену рабочей силы. Одним из примеров, касающихся Франции, является закон Ле Шапелье, принятый в июне 1791 г., который запрещал создание объединений рабочих. «Нарождающейся буржуазии нужна государственная власть, и она действительно применяет госу­дарственную власть, чтобы «регулировать» заработную плату, т. е. принудитель­но удерживать ее в границах, благоприятствующих выколачиванию прибавоч­ной стоимости, чтобы удлинять рабочий день и самого рабочего держать в нор­мальной зависимости от капитала. В этом существенный момент так называе­мого первоначального накопления». А в главе, посвященной генезису промы­шленного капитализма, Маркс пишет:

Различные моменты первоначального накопления распределяются, исторически бо­лее или менее последовательно, между различными странами, а именно: между Ис­панией, Португалией, Голландией, Францией и Англией. В Англии к концу XVII века они систематически объединяются в колониальной системе и системе государствен­ных займов, современной налоговой системе и системе протекционизма. Эти мето­ды отчасти покоятся на грубейшем насилии, как, например, колониальная система. Но все они пользуются государственной властью, т. е. концентрированным и орга­низованным общественным насилием, чтобы ускорить процесс превращения фео­дального способа производства в капиталистический и сократить его переходные ста­дии. Насилие является повивальной бабкой всякого старого общества, когда оно бе­ременно новым. Само насилие есть экономическая потенция (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 23. С. 761).

Этот текст является иллюстрацией того, насколько трудно сказать, какую роль Маркс отводит государству и политике, потому что, определяя функцию госу­дарственной власти как организованное насилие при переходе от феодализма к капитализму, он рассматривает его как «экономическую потенцию». Однако можно пытаться показать, как это делали, в частности, Луи Альтюссер и его школа¹, что каждая общественная формация представляет собой специфичес­кую комбинаторику, в которой политика и идеология могут играть доминирую­щую роль; эта господствующая роль, выполняемая в институциональном плане государством или церковью, а в функциональном плане — организованным на­силием или сакрализацией законов, объясняется самой природой экономики. Политика, право или религия могут обладать в том или ином обществе относи­тельной автономией: экономический фактор может уступать доминирующую роль другому фактору в специфической общественной формации. Таким образом, Маркс указывает, что прибавочный труд крестьянина может в Азии прямо отда­ваться государству в той мере, в какой оно само является собственником: налог является способом, посредством которого взимается земельная рента, посколь­ку политический суверен — одновременно и собственник. При таких обстоя­тельствах «отношение зависимости может иметь политически и экономически не болей суровую форму, чем та, которая характеризует положение всех поддан­ных по отношению к этому государству. Государство здесь — верховный собст­венник земли. Суверенитет здесь — земельная собственность, сконцентрирован­ная в национальном масштабе»².

Таким образом, экономическая и политическая сферы могут выступать как институционально слитные.

фактор, играющий свою собственную роль, которая позволяет отказаться от схемы жесткой «материальной» детерми­нированности. Как объяснить тот факт, что трудящиеся, в данном случае крес­тьяне, поставленные в условия зависимости, стремятся тем не менее увеличить производство и повысить производительность труда? Почему крепостной крес­тьянин на барщине стремится производить больше, в то время как его труд слу­жит для обогащения другого лица? В первоначальных условиях, говорит Маркс, т.е. в условиях феодального способа производства, «традиция должна играть ре­шающую роль». Следовательно, здесь речь идет не об отсутствии логики, а об идеологическом факторе, который вынуждает крестьян добиваться роста про­изводительности без какой бы то ни было пользы для себя. Логика идеи, при определенных условиях, представляет нечто большее, чем логика «материаль­ной» заинтересованности. «Ясно далее, что здесь, как и повсюду, господствую­щая часть общества заинтересована в том, чтобы возвести существующее поло­жение в закон, и те его ограничения, которые даны обычаем и традицией, фик­сировать как законные ограничения». Социальная стабильность способа произ­водства, которая принимает вид устойчивого общества, независимого от про­стого случая, в значительной степени представляет собой необходимый момент «воспроизводства», при котором регулярность, в известном смысле, эмансипи­рует способ производства от «произвола». Продолжительное и усиленное вос­производство, упроченное как обычай и традиция, в конечном итоге «санкцио­нируется как положительный закон». Разделение между трудом, плоды которо­го идут крестьянину, и прибавочным трудом в виде барщины в пользу помещика не основывается на соотношении сил в чистом виде или на прямом подчине­нии, а принимает форму социально допустимого и признанного института, ко­торый не навязывается, а признается имеющим законную силу, иначе говоря, легитимируется согласно веберовской терминологии.

В более широком плане условие существования феодального способа произ­водства основано на том факте, что прибавочный труд, вместо того чтобы про­являться в грубой форме принудительного труда, присваиваемого.третьим ли­цом, не предстает таковым, а является своего рода сакрализованным обязатель­ством. Если при капиталистическом способе производства за формой зарплаты скрывается сам процесс присвоения прибавочной стоимости, а в феодальном .обществе прибавочная стоимость, например при барщине, выступает отдельно от труда, предназначенного для воспроизводства рабочей силы, то феодальный способ производства для сокрытия этого положения требует внеэкономическо­го инструмента. Разве могут быть крепостные крестьяне без священника? Разве могут быть помещики без церкви?

Поиск по сайту: