Ни чести, ни славы, одни синяки, причем в самых неподходящих местах 3 страница

– Из чего они сделаны?

– Чугун и дуб. Они еще сто лет простоят, если мы их прежде не свалим.

– А какой-нибудь магией они защищены?

– Этого я не знаю, да и Насуада вроде бы не сочла нужным послать с нами одного из своих заклинателей. У Холстеда был…

– Кто такой Холстед?

– Лорд Холстед, правитель Ароуза. Ты, должно быть, слышал о нем.

– Нет, не слышал.

Возникла короткая пауза, и Роран почувствовал, что презрение, которое испытывал к нему Бригман, еще возросло. Затем Бригман сказал:

– У Холстеда был собственный заклинатель, такой противный, невзрачный человечек, которого мы не раз видели на стене. Он вечно что-то бормотал себе в бороду, пытаясь сразить нас с помощью своих заклинаний, но, похоже, был не больно-то в этом силен, потому что ничего ему толком не удавалось. Если не считать одного раза, когда он сумел-таки поджечь двоих наших, которые в этот момент находились возле стенобитного орудия.

Роран быстро переглянулся с Карном – тот, похоже, был всем этим сильно встревожен, – но решил обсудить все это с ним позже, наедине.

– А разве не легче было бы пробиться сквозь те ворота, что выходят на каналы? – спросил Роран.

– А где ты там стоять-то будешь? Смотри, как плотно ворота подогнаны к стене, а со стороны моря и ногу-то поставить некуда. Но что еще хуже – там полно всяких ловушек, и в стенах есть отверстия, через которые они могут тебя и кипящим маслом или свинцом облить, а также бойницы, чтобы и камни метать, и горящие бревна сбрасывать, если какой дурак туда полезть осмелится.

– Но ворота не могут быть одинаково прочными сверху донизу, это мешало бы стоку воды.

– Верно, там над самой водой решетка из дерева и металла, причем довольно редкая, чтобы вода свободно изливалась.

– Ясно. А что, эти ворота постоянно в воду опущены? Даже когда никакой осады нет?

– Ночью-то уж точно, но я думаю, что в дневное время они открыты.

– Хм… А стены каковы?

Бригман переступил с ноги на ногу:

– Гранит. Гладкий такой, точно полированный. И глыбы так плотно друг к другу подогнаны, что и лезвие ножа между ними не пройдет. Гномы строили еще до падения Всадников. Но, по-моему, внутри эти стены заполнены прессованным мусором или щебнем, но точно я не уверен, потому что верхний слой нам пока что пробить не удалось. Эти стены по крайней мере футов на двадцать в землю уходят, а может, и больше, а значит, ни подкоп, ни подрыв сделать не удастся.

Сделав несколько шагов вперед, Бригман указал Рорану на поместья, видневшиеся к северу и западу от лагеря.

– Большая часть этих богатых землевладельцев сейчас в Ароуз перебрались, но оставили достаточно людей, чтобы те защищали их собственность. И эти отряды доставили нам немало неприятностей: нападали на наших разведчиков, лошадей у нас воровали и все такое. Мы парочку поместий, правда, захватили, – и Бригман указал на сожженные дотла остовы зданий, – но удерживать их было уж больно хлопотно, так что мы их обчистили и подожгли. К сожалению, людей у нас маловато, а то мы бы и остальные к рукам прибрали.

В разговор вмешался Балдор:

– А почему вода в этих каналах течет в море? Что-то не похоже, чтобы их использовали для орошения полей.

– Да тут нечего орошать-то, парень! Тут вода требуется не больше, чем северянам снег зимой. В Ароузе главное – сухим остаться.

– Так зачем же построены эти каналы? – спросил Роран. – И откуда они текут? Вряд ли я поверю, что вода в них попадает из реки Джиет, до нее отсюда далеко.

– Ну, вряд ли, конечно, из реки, – сказал Бригман. – А вот к северу есть болота, и там много мелких озер. Вода в них, правда, темная, не слишком хорошая, но здешние люди привыкли. Там все начинается с одного широкого канала примерно за три мили отсюда, а затем этот канал разветвляется, превращаясь в те три, которые вы и видите перед собой. Затем вода в каналах проходит через несколько шлюзов, на них построены мельницы, обеспечивающие город мукой. Крестьяне свозят туда зерно после уборки урожая, а потом грузят мешки с мукой на баржи и по воде переправляют в Ароуз. Точно так же перевозят и другие товары – леса, вино. Это очень удобно.

Роран, продолжая рассматривать Ароуз, задумчиво почесал затылок. Рассказ Бригмана о каналах и шлюзах весьма заинтересовал его, хотя плана того, как этим можно было бы воспользоваться, у него не возникло.

– А в окрестностях города есть еще что-нибудь достойное внимания? – спросил он.

– Только шахта по добыче слюды – к югу по побережью.

Роран что-то проворчал, как бы разговаривая с самим собой, и заявил:

– Надо внимательно осмотреть эти мельницы. Но сперва я хотел бы услышать полный отчет о том, что вы за это время сделали и насколько мы сейчас всем обеспечены – от стрел и луков до сухарей.

– Ну что ж, тогда идем со мной… Молотобоец.

Следующий час Роран провел в разговорах с Бригманом и двумя его заместителями. Он слушал их и задавал различные вопросы, а они рассказывали ему обо всех вылазках, которые были ими предприняты в попытке преодолеть городские стены. Доложили они ему и о том, каковы в лагере запасы продовольствия и боеприпасов.

«Ну, по крайней мере, оружия у нас хватает, – думал Роран, подсчитывая количество убитых. – Хотя Насуада и не требовала уложиться с выполнением этой задачи в какие-то конкретные сроки, нужно действовать, иначе через неделю люди и лошади начнут голодать».

Большая часть сведений, которые сообщили Рорану Бригман и его помощники, уже была записана на кусках пергамента, свернутых в свитки. Рорану с огромным трудом удавалось скрывать, что он не в состоянии расшифровать ряды этих непонятных для него черных значков, а потому заставляет читать все это вслух, что, впрочем, тоже изрядно его нервировало: он терпеть не мог от кого-то зависеть.

«Насуада была права, – думал он. – Мне необходимо научиться читать, иначе я не смогу быть уверенным, не обманывает ли кто меня, зачитывая эти сведения вслух. Может, Карн меня обучит, когда мы вернемся к варденам?»

Чем больше Роран узнавал об Ароузе, тем яснее ему становилось, в каком отчаянном положении находился Бригман. Захват города был невероятно сложной задачей, решить которую, по всей очевидности, пока не представлялось возможным. Несмотря на то что Бригман по-прежнему не вызывал у него особой симпатии, Роран все же считал, что этот человек справился со своей задачей не так уж и плохо. Во всяком случае при подобных обстоятельствах. И взять город ему не удалось отнюдь не потому, что он был неумелым командиром – Роран как раз совершенно не сомневался, что опыта у Бригмана хватает, – а просто потому, что ему не хватало тех двух качеств, которые не раз дарили победу самому Рорану: отваги в сочетании с умением рисковать и воображения.

После этого предварительного разбора Роран, его пятеро товарищей и Бригман отправились верхом осматривать стены Ароуза и ворота с более близкого, но все же достаточно безопасного расстояния. Вновь оказавшись в седле, Роран испытывал жуткую боль, но сносил ее без жалоб.

Когда их кони выехали, цокая копытами, на выложенную каменными плитами дорогу, проходившую неподалеку от лагеря, и рысцой двинулись в сторону города, Роран заметил, что время от времени копыта лошадей издают какой-то странный звук, и припомнил, что слышал нечто подобное и в течение последнего дня их путешествия, и этот звук весьма его раздражал.

Присмотревшись, он увидел, что плоские каменные плиты, которыми была вымощена дорога, как бы инкрустированы черненым серебром; жилы этого серебра образовывали на поверхности дороги неправильный рисунок, похожий на паутину.

Роран спросил у Бригмана, что это такое, и тот проорал:

– Глина здесь плохо держит, вот они вместо соединительного раствора и пользуются свинцом, чтобы камни на месте держались!

Сперва Роран просто поверить в это не мог, но Бригман, похоже, говорил совершенно серьезно. Рорану казалось удивительным, что металл – любой металл, а тем более свинец, – может быть настолько распространен в быту, что люди щедро расходуют его на строительство дорог. Однако это было именно так, и они продолжали ехать по дороге, сделанной из камня и свинца, а вдали сиял неприступный город.

Крепостные стены Ароуза они обследовали с чрезвычайным вниманием. Но то, что их подпустили к городу на столь близкое расстояние, лишь усилило ощущение того, что город этот действительно неприступен.

Роран, развернув коня, подъехал к Карну. Тот смотрел на Ароуз остекленевшими глазами, и губы его беззвучно шевелились, словно он разговаривал с самим собой. Роран подождал немного, а потом спросил:

– На эти ворота, случайно, никаких заклятий не наложено?

– Думаю, наложено и не одно, – тихо ответил Карн, – но я не могу сказать точно, сколько их и какова была конкретная цель того, кто их накладывал. Мне понадобится время, чтобы узнать ответы на эти вопросы.

– Почему? Неужели это так трудно?

– В общем-то, не очень. Большую часть магических чар довольно легко обнаружить, если только кто-то не потрудился особым образом их спрятать, но даже и тогда использованная магия оставляет определенные следы, если, конечно, знаешь, что ищешь. Меня больше беспокоит то, что некоторые из этих заклинаний могут оказаться ловушками, специально поставленными для того, чтобы люди и не пытались разгадать, какие именно чары наложены на ворота. Если это так, то я, подойдя вплотную к такой ловушке, почти наверняка задену «спусковой механизм» и… кто знает, что случится тогда? Я вполне могу, например, раствориться, превратившись в лужицу прямо у тебя на глазах. А мне, в общем-то, очень хотелось бы избежать подобной судьбы.

– Так ты хотел бы остаться здесь, пока мы продолжаем осмотр?

Карн покачал головой:

– Вряд ли было бы разумно оставить тебя совсем без прикрытия, пока мы не в лагере, а на виду у врага. Я вернусь сюда после захода солнца и посмотрю, что тут можно сделать. И потом, в темноте мне будет гораздо проще подобраться поближе к воротам. Сейчас, на виду у дозорных, я сделать это просто не осмеливаюсь.

– Ну, как хочешь.

Когда Роран оказался полностью удовлетворен осмотром, он велел Бригману вести их к ближайшим мельницам.

Все выглядело именно так, как и описывал Бригман. Вода в канале протекала через три последовательно построенные плотины, падая с двадцатифутовой высоты. У основания каждой плотины стояло мельничное колесо с приделанными к нему ведрами. Вода наполняла ведра, заставляя механизм безостановочно крутиться. Колеса были соединены толстыми осями, уходившими внутрь трех одинаковых зданий, построенных точно одно над другим на насыпных террасах. На эти оси были надеты массивные жернова, моловшие муку для Ароуза. Хотя колеса и продолжали вращаться, по звуку Роран догадался, что в данный момент они отсоединены от сложного механизма, спрятанного внутри мельничных зданий, ибо скрежета жерновов слышно не было.

У самой нижней мельницы он спешился и прошел по тропке между зданиями, осматривая шлюзовые ворота, находившиеся над плотинами и контролировавшие напор воды. Ворота были открыты, но под каждым из колес вода была достаточно глубока.

Поставив ногу на мягкий, поросший травой берег канала, скрестив руки на груди и опустив подбородок на грудь, Роран погрузился в размышления. Как же все-таки взять Ароуз? Он чувствовал, что вот-вот поймает за хвост идею, которая позволит ему взломать эти толстые крепостные стены, но пока что решение этой задачи от него ускользало.

Он думал до тех пор, пока не устал, и тогда полностью предался музыке вращающихся колес и падающей с плотины воды. Хоть эти звуки и были мирными, почти убаюкивающими, но воспоминания в его душе они пробуждали мучительные. Это место напоминало ему мельницу Демптона в Теринсфорде, куда он поступил на работу в тот самый день, когда раззаки дотла сожгли его родной дом и стали мучить его отца, доведя его до смерти.

Роран пытался прогнать эти воспоминания, но они не уходили и продолжали терзать его душу.

«Если бы только я тогда подождал еще немного и не ушел, я, возможно, сумел бы его спасти. – Но голос его разума тут же возразил: – И тогда раззаки прикончили бы заодно и меня; я бы и руку поднять не успел. Без Эрагона я тогда был против них столь же беспомощен, как новорожденный младенец».

Тихо ступая, к нему подошел Балдор.

– Остальные хотят знать: ты что-нибудь решил? Какой у тебя план действий? – спросил он.

– Кое-какие идеи у меня есть, а вот плана пока нет. А у тебя?

Балдор тоже скрестил руки на груди:

– Мы могли бы подождать, пока Насуада не пошлет нам на помощь Эрагона и Сапфиру.

–Ха!

Некоторое время оба смотрели на вечное движение воды у них под ногами. Затем Балдор сказал:

– А что, если ты просто попросишь их сдаться? Может, они так испугаются, услышав твое имя, что сами ворота настежь распахнут? Падут к твоим ногам и станут умолять о милосердии?

Роран усмехнулся.

– Что-то я сомневаюсь, чтобы в Ароузе обо мне хоть словечко кто-нибудь слышал. И все же… – Он поскреб заросший бородой подбородок. – Попробовать можно – по крайней мере попытаемся вывести их из равновесия, если уж ничего другого не получится.

– Но сумеем ли мы удержать город с таким малым количеством людей, даже если они и впрямь ворота перед нами откроют?

– Может, и сумеем. А может, и нет.

Оба снова помолчали, затем Балдор промолвил:

– А далеко мы забрались…

– О да.

И снова их молчание нарушал только плеск воды да шуршание колес. Наконец Балдор сказал:

– Здесь, должно быть, не бывает такого паводка во время таяния снегов, как у нас дома. Иначе весной эти колеса наполовину скрылись бы под водой, а то их и вовсе снесло бы.

Роран покачал головой:

– Здесь не важно, сколько воды после паводка или дождей поступит в каналы. Шлюзы сумеют сдержать напор воды и ограничить ее количество, поступающее на колеса, чтобы они не вращались слишком быстро.

– А если вода поднимется выше шлюзовых ворот?

– К счастью, к тому времени дневные работы на мельнице обычно бывают уже завершены. А вообще-то в любом случае можно отсоединить механизмы, поднять ворота и… –Роран умолк, поскольку целая вереница образов промелькнула у него перед глазами, и все его тело словно омыло теплой волной, словно он одним глотком выпил целую кружку крепкого медового напитка.

«А смог бы я? – мелькнула у него дикая мысль. – Неужели получилось бы или… Неважно, мы должны попытаться. А что нам еще остается?»

Он быстрыми шагами вышел на середину перемычки, отделявшей среднюю из запруд, и схватился за скобы шлюзовых ворот, торчавшие над деревянным устройством, призванным поднимать и опускать ворота. Огромный винт заржавел и не поддавался, даже когда Роран приналег на него плечом и уперся ногами.

– Помоги, – сказал он Балдору, который остался на берегу и с несколько озадаченным видом наблюдал за действиями Рорана.

Балдор осторожно приблизился к нему, и вместе им удалось закрыть шлюзовые ворота. Затем, отказываясь отвечать на расспросы, Роран потребовал, чтобы то же самое было сделано и с двумя остальными шлюзами, выше и ниже этих.

Когда все шлюзы были крепко заперты, Роран вернулся к Карну, Бригману и остальным, велел всем спешиться и собраться вокруг него. Ожидая их, он постукивал по рукояти своего молота, чувствуя вдруг невероятное нетерпение.

– Ну? – спросил Бригман, когда все наконец собрались.

Роран каждому посмотрел в глаза, чтобы убедиться, что они внимательно его слушают, и сказал:

– Значит, так: мы сейчас сделаем вот что… – И он стал быстро и напряженно излагать им свой план. На это ушло добрых полчаса, но, видимо, объяснял он достаточно хорошо, потому что вскоре Мандель начал улыбаться, а Балдор, Дельвин и Хамунд, хоть и оставались серьезными, тоже были явно взбудоражены столь дерзким и остроумным планом.

Их реакция еще больше вдохновила Рорана. Он немало потрудился, чтобы завоевать их доверие, и ему было приятно чувствовать, что и теперь он может полностью рассчитывать на их поддержку. Единственное, чего он боялся – невольно подвести их. Пожалуй, больше этого он боялся лишь потерять Катрину.

А вот Карн был, похоже, полон сомнений. Этого Роран вполне ожидал, однако сомнения заклинателя были ерундовым препятствием по сравнению с полным неверием, которое выказал Бригман.

– Ты что, спятил?! – воскликнул он, едва Роран закончил. – Из этого ничего не выйдет!

– А ну возьми свои слова обратно! – Мандель выскочил вперед со сжатыми кулаками. – С какой стати! Да наш Роран выиграл столько сражений, сколько тебе и не снилось! И между прочим, не имея под началом столько людей, сколько было у тебя, пока ты эту осаду не провалил!

Бригман что-то прорычал, и его верхняя губа изогнулась, как змея.

– Ах ты, щенок! Я научу тебя уважать старших! Ты моих уроков никогда не забудешь!

Роран толкнул Манделя себе за спину, прежде чем тот успел броситься на Бригмана, и проворчал:

– Все! Веди себя как полагается!

Мандель надулся, но сопротивление прекратил, хоть и продолжал смотреть на Бригмана испепеляющим взглядом, но тот в ответ только усмехался.

– План, конечно, необычный, – сказал Дельвин, – но, с другой стороны, твои необычные планы, Роран, всегда приносили успех.

Остальные жители Карвахолла одобрительно загудели.

Карн тоже кивнул в знак согласия, но все же заметил:

– Может, что и получится, а может, и нет. В любом случае это застигнет нашего противника врасплох, и, должен признаться, интересно было бы посмотреть, что тогда будет. Ничего подобного раньше никто не пробовал.

Роран слегка усмехнулся и сказал, обращаясь к Бригману:

– Как раз сумасшествием было бы продолжать действовать как раньше. У нас всего два с половиной дня, чтобы захватить Ароуз, так что обычные способы тут не годятся. Я считаю, нужно рискнуть и попробовать необычный.

– Может и так, – буркнул Бригман. – Только твой необычный способ может немало хороших людей погубить. И всего лишь из-за того, что тебе захотелось всем показать, какой ты умный.

Улыбка Рорана стала еще шире. Он подошел к Бригману совсем близко:

– Тебе вовсе не обязательно со мной соглашаться, Бригман. Просто нужно делать то, что тебе приказывают. Ну что, будешь подчиняться моим приказам или нет?

Оба они были настолько разогреты обсуждением, что, кажется, даже воздух между ними нагрелся и стал дрожать. Бригман скрипнул зубами и еще более яростно, чем прежде, принялся крутить свой обломок копья, потом отвел глаза, чуть отступил от Рорана и воскликнул:

– Да черт с тобой! Послужу тебе, как верный пес, до поры до времени, Молотобоец. Но, боюсь, довольно скоро тебе придется за это расплатиться, так что будь осторожен. Придется головой отвечать за такое решение.

«Ну, если мы возьмем Ароуз, то мне будет все равно», – подумал Роран и крикнул:

– Тогда по коням! Дел у нас полно, а времени мало! Скорей, скорей!

Драс-Леона

Солнце поднялось уже довольно высоко, когда Эрагон со спины Сапфиры наконец-то высмотрел внизу, у самого горизонта, мрачные очертания Хелгринда. И ему сразу же захотелось повернуть обратно – так ужасно выглядела эта далекая гора, возвышавшаяся над окрестными равнинами, точно гигантский черный зуб. С Хелгриндом у него были связаны столь неприятные воспоминания, что лучше всего было бы прямо сейчас его уничтожить, увидеть, как рухнут на землю и развалятся на куски его голые серые шпили. Сапфира более равнодушно взирала на эту темную каменную твердыню, но Эрагон не сомневался: ей тоже неприятно находиться вблизи от Хелгринда.

К вечеру Хелгринд остался у них за спиной, а перед ними на берегу озера Леона раскинулся огромный город Драс-Леона. Десятки кораблей и лодок покачивались у его причалов. Этот низкий широкий город был чрезвычайно плотно застроен и столь же негостеприимен. Эрагон хорошо помнил его узкие, неприятно извилистые улочки, вонючие лачуги, прилепившиеся друг к другу и к желтой глиняной стене, окаймлявшей центральную часть города. А за этой стеной виднелась устремившаяся ввысь громада храма, черного и какого-то зазубренного, где служители Хелгринда отправляли свои мрачные ритуалы.

На дороге, ведущей на север, виднелся поток беженцев – люди бежали, опасаясь осады, в Тирм или в Урубаен, надеясь найти там хотя бы временное убежище от продвигавшихся на север войск варденов.

Драс-Леона показалась Эрагону такой же исполненной затаенной злобы и такой же вонючей, как и в тот раз, когда он впервые попал сюда. Она странным образом вызывала в его душе прямо-таки жажду разрушения, чего он никогда не испытывал ни в Финстере, ни в Белатоне. Здесь ему хотелось все крушить огнем и мечом; уничтожать, пользуясь той ужасной, неестественной силой, к которой он мог прибегнуть в случае необходимости, разрушать, оправдывая каждый свой варварский поступок, и оставлять после себя лишь ямы, над которыми клубится дымок, да пропитавшуюся кровью золу. Для тех бедняков, калек и рабов, которые жили под стенами Драс-Леоны, у Эрагона в сердце находилось еще немного сочувствия. Но он был совершенно убежден, что этот город прогнил насквозь, так что самым лучшим решением было бы стереть его с лица земли, а затем выстроить заново, не допуская туда ни капли извращенной религии Хелгринда, которая заразила его, подобно страшной, смертельно опасной болезни.

Пока он предавался фантазиям о том, как мог бы с помощью Сапфиры развалить на куски этот проклятый храм, ему вдруг пришло в голову, что он не знает, есть ли название у той религии, жрецы которой исповедуют самобичевание и членовредительство. Занятия древним языком научили его ценить важность имен – имена были силой, они давали понимание. Пока он не узнает, как называется эта религия, он не сможет полностью постичь ее истинную природу.

Дневной свет уже угасал, когда вардены разбили лагерь прямо на возделанных полях к юго-востоку от Драс-Леоны. Здесь местность слегка возвышалась, образуя некое подобие ровного плато, и это должно было обеспечить им минимальную защиту в том случае, если враг вздумает напасть. Люди страшно устали от долгого пребывания на марше, но Насуада заставила их не только создать вокруг лагеря временные укрепления, но и собрать все тяжелые орудия, которые они тащили с собой в течение всего долгого пути от Сурды.

Эрагон с удовольствием принялся за работу. Сперва он работал вместе с группой мужчин, которые выравнивали поля пшеницы и ячменя с помощью дощечек, связанных длинными веревками. Было бы проще выкосить посевы – как с помощью магии, так и обыкновенной косы, – но тогда оставшееся жнивье стало бы большим неудобством и даже опасностью при ходьбе, не говоря уж о сне. А теперь плотно прижатые к земле побеги образовали мягкую, упругую поверхность, ничуть не хуже любого матраса, во всяком случае, куда лучше голой земли, на которой они, в общем-то, уже привыкли ночевать.

Эрагон проработал вместе с остальными около часа, и за это время они успели расчистить достаточно места для палаток.

Затем он принялся помогать строителям осадной башни. Его куда большая, чем у обычного человека, сила позволяла ему в одиночку поднимать такие балки, которые способны были поднять лишь несколько человек. Несколько гномов, по-прежнему остававшихся в войске варденов, присматривали за постройкой башни, потому как все осадные приспособления и механизмы были, в сущности, ими и изобретены.

Сапфира тоже старалась помочь. Зубами и когтями она прорывала в земле глубокие траншеи, а из вырытой земли устраивала защитную насыпь вокруг лагеря. Ей буквально за несколько минут удавалось сделать то, что сто человек, наверное, и за день бы не сделали. Кроме того, выдыхая из пасти огонь и орудуя мощным хвостом, она сносила деревья, ломала заборы и стены домов, обеспечивая варденам надежное укрытие. В целом, она создала вокруг лагеря такую картину полнейшего разрушения, которая, пожалуй, могла бы внушить ужас даже самым храбрым.

Была уже поздняя ночь, когда вардены наконец завершили подготовку, и Насуада приказала всем – людям, гномам и ургалам – ложиться спать.

Оказавшись в своей палатке, Эрагон довольно долго предавался медитации, пока мысли его совершенно не очистились. Эта процедура давно уже превратилась для него в привычку. Но вместо того чтобы, как обычно, заняться дневником и упражнениями в письме, он несколько часов пытался вспомнить те заклинания, которые, как ему казалось, могли бы пригодиться варденам завтра, а также составлял новые, способные защитить их от тех опасностей, которые таили в себе Драс-Леона и Хелгринд.

Почувствовав себя готовым к грядущему сражению, Эрагон лег и позволил себе уплыть по реке сновидений. На этот раз они оказались какими-то особенно энергичными и разнообразными, потому как, несмотря на занятия медитацией, перспектива близящегося сражения будоражила его кровь и не позволяла полностью расслабиться. Для него, как и всегда, труднее всего было вытерпеть ожидание и неопределенность. Он мечтал поскорее оказаться в самой гуще схватки, где у него просто не будет времени ни о чем беспокоиться.

Сапфира тоже спала беспокойно. Эрагон мысленно улавливал какие-то обрывки ее снов, в которых она кого-то кусала и рвала на куски, и не сомневался, что и она думает о том свирепом удовольствии, которое всегда испытывает во время боя. Ее настроение отчасти оказывало воздействие и на него, но не настолько, чтобы он полностью утратил контроль над собой.

Как-то слишком быстро наступило утро, и вардены собрались у незащищенных пригородов Драс-Леоны. Армия имела весьма внушительный вид, но восхищение Эрагона несколько угасло, когда он увидел щербатые клинки воинов, их шлемы, покрытые вмятинами, изрубленные щиты, а также кое-как зашитые прорехи на их жалких рубахах и металлических кольчугах. Если им удастся взять Драс-Леону, они, конечно, смогут частично обновить вооружение – как сделали это в Белатоне и еще раньше, в Финстере, – но, увы, пополнить здесь свои ряды новыми воинами им явно не удастся.

«Чем дольше это будет продолжаться, – мысленно сказал Эрагон Сапфире, – тем легче будет Гальбаториксу нанести нам поражение, когда мы наконец доберемся до Урубаена».

«В таком случае мы не должны медлить», – ответила она.

Эрагон сидел верхом на Сапфире, а рядом с ними на свирепом черном жеребце восседала Насуада. Вокруг них расположились двенадцать стражей-эльфов и столько же Ночных Ястребов Насуады – она вдвое увеличила количество своих стражей на все время этого сражения. Эльфы были пеши. Они отказывались ездить верхом на любых конях, кроме тех, которых сами воспитали и выучили. Зато все Ночные Ястребы, за исключением ургалов, были верхом. В пятнадцати шагах от них, справа, стоял король Оррин со своим тщательно подобранным войском, и шлем каждого из его воинов украшал яркий цветной плюмаж. Наргейм, командир гномов, и Гарцвог возглавляли соответственно свои отряды.

Кивнув друг другу, Насуада и Оррин пришпорили коней и рысью погнали их вперед, к городу, несколько оторвавшись от основного войска. Левой рукой Эрагон крепко ухватился за шип на шее у Сапфиры и последовал за ними.

Насуада и Оррин остановились, только добравшись до первых рядов городских развалюх. По их сигналу двое герольдов – один со знаменем варденов, второй со знаменем Сурды – выехали вперед по узкой улочке, извивавшейся в лабиринте домов, и направились к южным воротам Драс-Леоны.

Эрагон нахмурился, наблюдая за продвижением герольдов. Город казался ему каким-то неестественно пустым и тихим. На улицах не было ни души. Даже на сторожевых башнях, даже на толстой крепостной стене из желтой глины, где сейчас должны были бы стоять сотни воинов Гальбаторикса, никого видно не было.

«Чую что-то неладное», – сказала ему Сапфира и даже слегка зарычала, привлекая к себе внимание Насуады.

У подножия стены герольд варденов громким голосом, донесшимся даже до Эрагона и Сапфиры, крикнул:

– Привет вам, жители Драс-Леоны! Именем госпожи Насуады, предводительницы варденов, и Оррина, короля Сурды, а также всех свободных жителей Алагейзии мы требуем открыть ворота города, дабы мы могли вручить некое важное послание вашему господину и повелителю Маркусу Табору, так как оно, возможно, сулит ему весьма важную выгоду, как, впрочем, и каждому мужчине, каждой женщине и каждому ребенку, живущим в Драс-Леоне!

Откуда-то из-за стены герольду ответил мужской голос:

– Ворота перед вами не будут открыты. Оставьте свое послание там, где стоите.

– А ты говоришь от имени лорда Табора?

– Именно так.

– В таком случае ты обязан напомнить лорду: обсуждение вопросов, связанных с л правлением города, лучше и удобней обсуждать в тиши покоев, нежели на открытом пространстве, где любой может вас подслушать.

– Я от вас никаких приказов не приму, жалкие лакеи! Оставьте свое послание – да побыстрее! – иначе я окончательно потеряю терпение и начиню вас стрелами, как дикобразов!

Эрагону очень понравилось то. что герольд, нимало не смущаясь этими угрозами и не проявляя ни малейшего страха, без колебаний продолжал:

– Как вам будет угодно. Наши лорды предлагают мир и дружбу и лорду Табору, и всем жителям Драс-Леоны. Мы не собираемся воевать с вашим городом, потому как у нас с вами нет разногласий. Мы воюем только с Гальбаториксом и не стали бы осаждать Драс-Леону, если бы у нас был иной выход. А ведь у нас цели общие! Многие из нас жили в Империи, и лишь жестокое правление Гальбаторикса вынудило нас покинуть родные края. Мы ваши братья и по крови, и по духу. Присоединяйтесь к нам! II вместе мы сможем освободить себя от власти узурпатора, захватившего трон в Урубаене. Если вы примете наше предложение, предводители варденов гарантируют безопасность лорду Табору и его семье, а также любому, кто и сейчас еще, возможно. находится на службе у Гальбаторикса. Однако же мы не можем обещать этого тем, кто дал ему такую клятву, которую нарушить нельзя. Но даже если данная вами клятва и не позволит вам оказывать помощь варденам, то, по крайней мере, не мешайте нам. Поднимите решетку ворот, сложите оружие, и мы обещаем, что ничего плохого с вами не случится. Но если вы попытаетесь нам воспрепятствовать. мы сметем вас с дороги, как мусор, ибо никто не может противостоять могуществу нашей народной армии, могуществу Эрагона Губителя Шейдов, могуществу дракона Сапфиры!

Поиск по сайту: