ЛИЧНОСТНЫЕ СИНДРОМЫ И ПОВЕДЕНИЕ

В общих словах, предваряя более детальное исследование, можно сказать, что связи между синдромами и внешним поведением действуют примерно следующим

образом. Каждое действие имеет тенденцию быть проявлением всей целостной

личности. Более конкретно это означает, что каждое действие имеет тенденцию

быть определенным как каждым по отдельности синдромом, так и всеми вместе

личностными синдромами (помимо прочих факторов, о которых будет сказано в

дальнейшем). По какому-то одному действию - например, по тому. как человек

смеется или отвечает на шутку - теоретически можно выяснить, в какой степени

он чувствует себя защищенным, насколько уважает себя, свою энергию, ум и

т.д. Такая точка зрения явно противоречит устаревшей в наше время теории

характерных особенностей, согласно которой каждый тип поведения определяется

своей характерной особенностью. Продекламированное нами заявление наглядно

иллюстрируется при поиске решения задач, которые часто называются "наиболее

важными" - к примеру, связанные с художественным творчеством. Создавая

картину или музыкальное произведение, автор безусловно целиком погружается в

работу, а ее результат, соответственно, является выражением всей его

личности. Но такой пример, или, лучше сказать, такая творческая реакция на

неструктурированную ситуацию - как в тестах Роршаха, находится на одном краю

251.

континуума. На его другом краю находится обособленное, конкретное действие, которое слабо связано или даже вовсе не связано со структурой характера.

Примером такого действия может служить немедленная реакция на требование

текущей ситуации (отскочить в сторону с пути внезапно появившегося

грузовика), привычные поступки, обусловленные культурными традициями, психологический смысл которых для большинства людей неизвестен (мужчина

должен вставать, когда в комнату входит женщина) и, наконец, рефлекторное

поведение. Между двумя этими крайностями мы найдем множество промежуточных

состояний. В частности, среди них могут быть поступки, которые почти целиком

определяются одним или двумя синдромами. Заслуживающие особенного внимания

проявления доброты связаны с синдромом защищенности более тесно, чем с

любыми другими синдромами. Чувство скромности в значительной мере

определяется степенью самоуважения и т. д.

При знакомстве с вышеприведенными фактами может возникнуть законный

вопрос: если существует такая тесная взаимосвязь между различными синдромами

и поведением, то, может быть, в первую очередь следует заявить, что

поведение в целом и определяется именно всеми синдромами?

Очевидно, если бы мы затеяли чисто теоретический спор, приверженцы

холистической теории действительно начинали бы с подобного утверждения, в то

время как сторонники атомистического подхода сразу же приступили бы к отбору

отдельных, дискретных типов поведения, лишенных всех связей с организмом -

основанных, к примеру, на ощущениях или условных рефлексах. Здесь возникает

проблема "поиска центрирования" (то есть поиска точки, вокруг которой должно

нагромождаться построение). В атомистической теории простейшей

фундаментальной величиной стала бы некая "частица" поведения, полученная с

помощью редук-тивного анализа - то есть вид поведения, лишенный всех связей

с остальным организмом.

Вероятно, более уместным покажется утверждение, что первый тип

взаимосвязи синдром-поведение является более важным. Изолированные типы

поведения обычно не занимают центрального места в повседневной жизни

человека. Они оказываются изолированными просто потому, что не имеют

значения для человека - то есть не имеют ничего общего с основными

проблемами, задачами и целями организма. Абсолютно верно, что моя нога

должна дернуться при ударе молоточком по колену, или что я привык есть

оливки руками, или что я не ем вареный лук, потому что просто не переношу

его. Это так же верно, как и то, что я имею свою собственную жизненную

философию, люблю свою семью и имею кое-какой жизненный опыт - причем вот

этот второй набор представляется мне более важным, чем первый.

Не вызывает сомнений, что внутренняя природа организма является

детерминантой поведения, но все же отнюдь не единственным определяющим его

фактором. Культурный уровень окружающей среды, в которой действует организм

и который помогает формированию его характера, так же является детерминантой

его поведения. Наконец, еще один набор важных факторов может быть сведен к

общему понятию "непосредственной ситуации". В то время как намерения и цели

организма определяются его натурой и характер этих целей определяется

уровнем культуры, непосредственная ситуация определяет его реальные

возможности: какое поведение будет благоразумным, а какое нет; какие

промежуточные цели приемлемы, а какие нет; что представляет для нас угрозу, а что даст нам средства для достижения цели.

Когда мы поймем эту проблему комплексно, нам станет проще понять, почему поведение не всегда является верным показателем структуры характера.

Если поведение определяется внешней ситуацией и культурным уровнем в такой

же мере, как и характером, если оно формируется под результирующим

воздействием этих трех сил, то оно не может служить надежным индикатором

влияния какой-то одной из них. На практике существуют определенные методы,16

с помощью которых мы можем "исключить" или свести к минимуму влияние

культуры и ситуации так, чтобы поведение фактически могло служить надежным

показателем характера.

Более тесная корреляция обнаруживается между характером и импульсом к

действию. На самом деле эта корреляция настолько высока, что импульсы к

действию могут сами по себе рассматриваться как часть синдрома. Они более

свободны от внешних и культурных влияний, чем внешнее поведение. Мы можем

пойти даже дальше и сказать, что мы изучаем поведение только как индикатор

импульсов к действию. Если индикатор окажется надежным, его стоит

исследовать и дальше - в случае, если конечной целью нашего изучения

является понимание характера.

Поиск по сайту: