Брестская церковная уния.

Неуклюжее вмешательство патриарха Иеремии в дела Киевской митрополии, поддержка им братского движения вызвали недовольство среди высшего духовенства, заставили его искать пути восстановления традиционной епископской власти. Средством выхода из кризиса иерархи считали церковную унию с Римом. Инициатива в этом деле принадлежала львовскому епископу Гедеону Балабану, которого на частной встрече в Белзе в 1590 г. поддержали луцкий, турово-пинский и холмский епископы. Переговоры православных иерархов Беларуси и Украины продолжались на протяжении ряда лет. Число сторонников унии пополнилось митрополитом Михаилом Рагозой и новоосвященными епископами Ипатием Потием (владимирским и брестским), Михаилом Копыстенским (перемышльским).

О своем видении условий объединения церквей епископы сообщили польскому королю Сигизмунду III, который после учреждения в 1589 г. московской патриархии автоматически становился сторонником унии. К соглашению с Римом некоторое время склонялся даже могущественный защитник православия князь В.-К.Острожский. Однако он соглашался на объединение церквей только как равноправных субъектов, а обязательным условием соглашения считал участие в нем всех восточных патриархов. Такая постановка вопроса переводила проблему заключения униии с практической плоскости к умозрительным проектам ее решения в далеком будущем.

Скрытное, келейное составление условий унии православными иерархами, отказ Сигизмунда III обсуждать эти условия на соборе с участием шляхты вызвали негодование князя Острожского. Летом 1595 г. он обратился к духовенству и мирянам с призывом стать на защиту «благочестия». Серьезность собственных намерений князь подтвердил заявлением о готовности выставить в случае необходимости 15 – 20-тысячное войско для борьбы против тех, кто, «прикрывая свою волчью сущность», хочет оторвать православный народ от вселенских патриархов.

Угроза вооруженной борьбы вызвала серьезное беспокойство Короны. На специальных заседаниях сената дебатировалась своевременность унии. Характерно, что ее противниками были многие католические иерархи, недовольные перспективой подчинения православного населения непосредственно Риму. Однако события приняли необратимый характер: в сентябре 1595 г. король своим универсалом поддержал унию, а сенат санкционировал поездку епископов Ипатия Потия и Кирилла Терлецкого в Италию. В декабре 1595 г. в Риме папа Климент VIII утвердил поданные ему «Статьи унии».

Окончательное юридическое оформление унии должно было произойти на соборе в Бресте в октябре 1596 г. Однако собор сразу же раскололся на две части – униатскую и православную. Униатская сторона, собравшаяся в церкви св. Николая, была представлена митрополитом М.Рагозой, пятью епископами, католическим духовенством, представителями польского короля. В работе православного собора приняли участие представители константинопольского и александрийского патриархов, отступившие от унии епископы Г.Балабан и М.Копыстенский, девять архимандритов, большое количество (около 200) протоиереев и монахов. В Брест приехали также князь Острожский с вооруженным отрядом, несколько сотен православных шляхтичей и братчиков.

Униатский собор утвердил акт объединения церквей и образования греко-католической церкви, которая подчинялась Ватикану. Были признаны основные догматы католической церкви, но церковные обряды оставались православными, а церковно-славянский язык – языком богослужения. Униатским епископам были обещаны места в сенате. Греко-католическое духовенство, как и католическое, освобождалось от уплаты податей, а шляхтичи-униаты могли претендовать на занятие государственных должностей.

Униатские владыки лишили сана львовского и перемышльского епископов и всех других духовных лиц, принявших вопреки воле митрополита участие в православном соборе. Православный собор, в свою очередь, объявил неправомочными действия сторонников унии и лишил их духовного сана. Обе стороны прокляли друг друга.

В.-К.Острожский в обращении к Сигизмунду III квалифицировал происшедшее, как нарушение прав и привилегий русского народа. Ответом короля, который решительно занял сторону униатов, стал универсал от 15 декабря 1596 г. Решения Брестского (униатского) собора были признаны обязательными. Однако из-за противодействия польской аристократии королевская власть не могла обеспечить всех данных греко-католикам гарантий. Универсал Сигизмунда III не гарантировал места в сенате униатским митрополитам.

Брестская уния предопределила обострение религиозной борьбы в Речи Посполитой, раскол внутреннего единства белорусского и украинского народов, их конфронтацию с польским народом. В конечном итоге все, что довелось сполна пережить, вытерпеть православным, в не меньшей мере выстрадали, почувствовали на себе и греко-католики. Разлом общества по конфессиональному признаку стал одной из существенных причин того, что и сегодня Украина принадлежит к числу внутренне расколотых в цивилизационном отношении стран.

Религиозная полемика.

Конфессиональное противостояние требовало идеологического обоснования своей правоты каждой из сторон. Всплеск религиозной полемики конца XVI – начала XVII в. связан с подготовкой и проведением Брестской унии. Ныне известно более 150 произведений так называемой полемической литературы представителей разных лагерей.

На идею церковной унии работали талантливые проповедники, в первую очередь иезуит доктор философии Петр Скарга. Идея главенства римского папы в греко-католическом союзе была обоснована в его работе «О единстве церкви Божьей под единым пастырем». Книга издавалась дважды (в 1577 и 1590 гг.) и вместе с брошюрами другого католического проповедника В.Гербеста, а также проведением календарной реформы вызвала резкие протесты со стороны православных кругов Беларуси и Украины. Одним из первых ответил на вызов римо-католиков православный полемист Г.Смотрицкий, который издал в Остроге сборник «Ключ царства небесного» (1587).

Среди полемистов-униатов особенно выделялись иерархи И.Потий и И.Кунцевич. Потий настаивал на том, что его сторонники никакой новизны в церковную жизнь не вводили, а лишь возрождали бывшее единство киевской митрополии с вселенской церковью. Кунцевич, однозначно защищая догматическое учение западной церкви, одновременно опирался на восточнохристианские традиции, строго придерживаясь «старины» в вопросах вероучения и обрядности. Причины избрания такой формы полемики заключались, видимо, не только в отсутствии у полоцкого епископа соответствующего западного образования и незнании им латыни, но и самобытностью его личного видения конфессиональной проблемы.

Православная и протестантская полемическая литература была представлена работами ряда известных деятелей культуры, анонимными произведениями, а также изданиями подписанными псевдонимами. На слуху у современников были имена И.Вишенского, Х.Филалета, С.Зизания, М.Смотрицкого.

Произведения полемической литературы (и латино-униатские и православные) различались между собой по форме, содержанию, качеству литературной обработки материала, уровню богословской мысли, тону изложения, но круг рассматриваемых проблем в конце XVI – начале XVII в. оставался практически неизменным. В сфере догматики дискуссия вообще велась вокруг вопросов, которые уже долгое время разделяли христианский Восток и Запад и в принципе не могли разрешиться в то время.

В религиозной полемике православная сторона занимала невыгодную в любой борьбе позицию обороны, а не наступления. И все же необходимость отвечать на выпады католиков и униатов будила мысль, заставляла представителей православной культуры больше внимания уделять делу просвещения.

Поиск по сайту: