IV. Трансмиссии и способность к передаваемости

Учитывая центральную позицию, которая занимает в социологическом поле социальной мобильности отношение «социальное происхождение социальное поло­жение в зрелом возрасте», а также схематичность эмпирических показателей, ис­пользуемых для «измерениям этих двух «переменных», сегодня более чем когда-либо необходимо понять конкретные причины, в силу которых происхождение (ориенти­рующая, социально интегрированная семья) оказывает влияние на судьбу.

Мы постараемся осмыслить это отношение, прибегнув к понятию «трансмиссия». Но даже при ограничении нашего исследования только трансмиссиями владения производством вопрос остается достаточно сложным. А как бы это выглядело, если бы мы занялись исследованием трансмиссии ценностей, отношений, предрассудков?

Мы исходили из гипотезы, что социальный статус представляет собой групповой атрибут — в данном случае семейной группы — и не может передаваться как таковой. Передаваться могут лишь составляющие его экономические, образова­тельные, отношенческие, географические и прочие элементы. В процессе исследо­вания мы обнаружили, что даже такой элемент, как капитал, трансмиссия которого должна была бы быть наиболее простой, легкой и прямой, должен был видоизмениться для присвоения его последующим поколением.

Трансмиссия по идентичности, опредмечивающая наследника (превращая его в объект), носит смертоносный характер: чтобы стать субъектом наследства, наследник должен на него воздействовать, передавая ему свои особенности, накладывая свой отпечаток.

Если это относится к производственному капиталу, одной из наиболее объекти­вированных форм среди элементов, составляющих социальный статус, то следова­тельно, это относится и к другим, менее объективированным элементам. Желание родителей передать детям свою способность (возможно, нереализованную) к учебе и занятию торговлей, к искусству или спорту часто наталкивается на слабую восприимчивость потенциальных рецепторов. Отсюда первая гипотеза: трансмиссии по идентичности являются не правилом, а исключением. Гораздо более распространены трансмиссии по эквивалентности: сын пекаря становится торговцем зерном, сын мелкого производителя — агентом по продаже недвижимости, дочь дантиста — врачом. Вот три примера среди тысяч других трансмиссий по эквивалентности. Сын писателя становится журналистом, сын токаря — инженером, дочь медсестры — рентгенологом, дочь жандарма — налоговым инспектором: множество примеров, в которых одновременно и неразрывно присутствуют консервация и трансмиссия. То, что сохраняется, становится социопрофессиональным статусом (сын врача, который становится адвокатом), либо профессиональным ситусом (situs) — (дочь •медсестры становится врачом), и образует ядро эквивалентности. Новый элемент, включающий одновременно отрицание старого и инновацию, позволяет наследнику присвоить себе как личный элемент то, что в действительности ему было передано. Речь идет не только о том, чтобы он «сделал кое-что из того, что сделали из него» (по прекрасному выражению Сартра), но чтобы он сделал кое-что из того, что ему было передано.

И здесь нам кажется необходимым ввести основное понятие передаваемости (способности быть переданным). Напомним, что элементы, составляющие социальный статус родной семьи, не могут быть переданы в равной степени независимо от рецептивности потенциальных наследников.

В подтверждение этой мысли приведем несколько схематичных примеров. Налич­ные деньги передаются на 100% от родителей детям. Земельная собственность — на 80% (наследник платит налог в 20%-ном размере от ее стоимости). Но какова степень передаваемости высокого образовательного, интеллектуального или худо­жественного уровня, художественного дара? Профессионального знания? Положения политического деятеля? Включения в социально замкнутый круг? Независимо от желания (и способности) родителя передать и желания (и способности) ребенка принять, эти элементы обладают различными степенями передаваемости. Они им свойственны только частично. Их трансмиссия может быть только облегчена или затруднена разными обстоятельствами. Передаваемость одного элемента статуса варьируется в прямой зависимости от степени субъективации (возможно, в этом одна -из причин, которая заставляет обращать в деньги — форму полностью объекти­вированную и, следовательно, передаваемую — другие элементы статуса: уровень образования, политическое положение, известность и прочее). Одним словом, отно­сительная степень передаваемости является основным свойством элементов, которые могут быть переданы. Поэтому можно сказать, что передаваемы лишь те свойства, которыми человек действительно обладает и более того: человек действительно обладает только тем, что в состоянии передать.

Поскольку передаваемость многих элементов статуса относительно слаба, большая, часть трансмиссий осуществляется как трансформация ресурса при условии действия. Например, капитал, накопленный Батистом, а затем Шарлем, включает в себя некоторый доход, позволивший обеспечить Дезире нормальные условия для учебы в лучшем коллеже города. Эта «стратегия», направленная на создание условий для продолжительной учебы, терпит, как таковая, относительное поражение (Дезире не станет ни преподавателем, ни офицером).

Однако именно эта стратегия обеспечила ему прекрасные условия для вступления в брак. В обоих случаях, как для успешной учебы, так и для удачного брака, ему нужно было приобрести опыт (praxis). Успех в учебе либо в браке не мог быть достигнут без приложения хотя бы минимальных усилий с его стороны. Родители, а затем жизнь предоставили ему поле возможностей, но преобразовать возможность в реальность зависело только от него, от его опыта.

Эти рассуждения указывают нам направление, позволяющее выйти за рамки ди­леммы «объективизм—волюнтаризм», которая в социологических вопросах социальной мобильности выражается в противопоставлении между «репродуктивной» и «соперни­ческой, состязательной» концепциями социальной мобильности [...]

Поиск по сайту: