Не мог взлететь под небеса...

Не мог, а все-таки исчез!

Ну, это прямо чудеса!

Он проворчал эту песню три раза и внезапно все попомнил.

Он же поставил горшок в Хитрую Западню для Слонопотамов!

-- Ай-ай-ай!-- сказал Пух.-- Вот что получается, когда

чересчур заботишься о Слонопотамах!

И он снова лег в постель.

Но ему не спалось. Чем больше старался он уснуть, тем

меньше у него получалось. Он попробовал считать овец-- иногда

это очень неплохой способ,-- но это не помогало. Он попробовал

считать Слонопотамов, но это оказалось еще хуже, потому что

каждый Слонопотам, которого он считал, сразу кидался на Пухов

горшок с медом и все съедал дочиста! Несколько минут Пух лежал

и молча страдал, но когда пятьсот восемьдесят седьмой

Слонопотам облизал свои клыки и прорычал: "Очень неплохой мед,

пожалуй, лучшего я никогда не пробовал", Пух не выдержал. Он

скатился с кровати, выбежал из дому и помчался прямиком к Шести

Соснам.

Солнце еще нежилось в постели, но небо над Дремучим Лесом

слегка светилось, как бы говоря, что солнышко уже просыпается и

скоро вылезет из-под одеяла. В рассветных сумерках Сосны

казались грустными и одинокими; Очень Глубокая Яма казалась еще

глубже, чем была, а горшок с медом, стоявший на дне, был совсем

призрачным, словно тень. Но когда Пух подошел поближе, нос

сказал ему, что тут, конечно, мед, и язычок Пуха вылез наружу и

стал облизывать губы.

-- Жалко-жалко,-- сказал Пух, сунув нос в горшок,--

Слонопотам почти все съел!

Потом, подумав немножко, он добавил:

-- Ах нет, это я сам. Я позабыл.

К счастью, оказалось, что он съел не все. На самом донышке

горшка оставалось еще немножко меда, и Пух сунул голову в

горшок и начал лизать и лизать...

Тем временем Пятачок тоже проснулся. Проснувшись, он сразу

же сказал: "Ох". Потом, собравшись с духом, заявил: "Ну что

же!.. Придется",-- закончил он отважно. Но все поджилки у него

тряслись, потому что в ушах у него гремело страшное слово--

СЛОНОПОТАМ!

Какой он, этот Слонопотам?

Неужели очень злой?

Идет ли он на свист? И если идет, то з а ч е м ?..

Любит ли он поросят или нет?

И к а к он их любит?..

Если он ест поросят, то, может быть, он все-таки не тронет

поросенка, у которого есть дедушка по имени Посторонним В.?

Бедный Пятачок не знал, как ответить на все эти вопросы. А

ведь ему через какой-нибудь час предстояло впервые в жизни

встретиться с настоящим Слонопотамом!

Может быть, лучше притвориться, что заболела голова, и не

ходить к Шести Соснам? Но вдруг будет очень хорошая погода и

никакого Слонопотама в западне не окажется, а он, Пятачок, зря

проваляется все утро в постели?

Что же делать?

И тут ему пришла в голову хитрая мысль. Он пойдет сейчас

потихоньку к Шести Соснам, очень осторожно заглянет в западню и

посмотрит, есть там Слонопотам или нет. Если он там, то он,

Пятачок, вернется и ляжет в постель, а если нет, то он,

конечно, не ляжет!..

И Пятачок пошел. Сперва он думал, что, конечно, никакого

Слонопотама там не окажется; потом стал думать, что нет,

наверно, окажется; когда же он подходил к западне, он был в

этом совершенно уверен, потому что услышал, как тот

слонопотамит вовсю!

-- Ой-ой-ой! -- сказал Пятачок. Ему очень захотелось

убежать. Но он не мог. Раз он уже подошел так близко, нужно

хоть одним глазком глянуть на живого Слонопотама. И вот он

осторожно подкрался сбоку к яме и заглянул туда...

А Винни-Пух все никак не мог вытащить голову из горшка с

медом. Чем больше он тряс головой, тем крепче сидел горшок.

Пух кричал: "Мама!", кричал: "Помогите!", кричал и просто:

"Ай-ай-ай", но все это не помогало. О пытался стукнуть горшком

обо что-нибудь, но, так как он не видел, обо что он стукает, и

это не помогало. Он пытался вылезти из западни, но. Так как он

не видел ничего, кроме горшка (да и тот не весь), и это не

получалось.

Совсем измучившись, он поднял голову (вместе с горшком) и

издал отчаянный, жалобный вопль...

И именно в этот момент Пятачок заглянул в яму.

-- Караул! Караул! -- закричал Пятачок. -- Слонопотам,

ужасный Слонопотам!!! -- И он помчался прочь, так что только

пятки засверкали, продолжая вопить:-- Караул! Слонасный

ужопотам! Караул! Потасный Слоноужам! Слоноул! Слоноул!

Карасный Потослонам!..

Он вопил и сверкал пятками, пока не добежал до дома

Кристофера Робина.

-- В чем дело, Пятачок?-- сказал Кристофер Робин,

натягивая штанишки.

-- Ккк-карапот,-- сказал Пятачок, который так запыхался,

что едва мог выговорить слово.-- Ужо...пото... Слонопотам!

-- Где?

-- Вон там,-- сказал Пятачок, махнув лапкой.

-- Какой он?

-- У-у-ужасный! С вот такой головищей! Ну пря-мо, прямо...

как... как не знаю что! Как горшок!

-- Ну,-- сказал Кристофер Робин, надевая ботинки,-- я

должен на него посмотреть. Пошли.

Конечно, вдвоем с Кристофером Робином Пятачок ничего не

боялся. И они пошли.

-- Слышишь, слышишь? Это он!-- сказал Пятачок испуганно,

когда они подошли поближе.

-- Что-то слышу,-- сказал Кристофер Робин.

Они слышали стук. Это бедный Винни, наконец, наткнулся на

какой-то корень и пытался разбить свой горшок.

-- Стой, дальше нельзя! -- сказал Пятачок, крепко стиснув

руку Кристофера Робина.-- Ой, как страшно!..

И вдруг Кристофер Робин покатился со смеху. Он хохотал и

хохотал... хохотал и хохотал... И пока он хохотал, голова

Слонопотама здорово ударилась о корень. Трах!-- горшок

разлетелся вдребезги. Бах!-- и появилась голова Винни-Пуха.

И тут наконец Пятачок понял, каким он был глупым Пятачком.

Ему стало так стыдно, что он стремглав помчался домой и лег в

постель с головной болью, и в это утро он почти окончательно

решил убежать из дому и стать моряком.

А Кристофер Робин и Пух отправились завтракать.

-- Мишка!-- сказал Кристофер Робин.-- Я тебя ужасно люблю!

-- А я-то!-- сказал Винни-Пух.

ГЛАВА ШЕСТАЯ.
В КОТОРОЙ У ИА-ИА БЫЛ ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ,
А ПЯТАЧОК ЧУТЬ-ЧУТЬ НЕ УЛЕТЕЛ НА ЛУНУ

Иа-Иа-- старый серый ослик-- однажды стоял на берегу ручья

и понуро смотрел в воду на свое отражение.

-- Душераздирающее зрелище,-- сказал он наконец.-- Вот как

это называется-- душераздирающее зрелище.

Он повернулся и медленно побрел вдоль берега вниз по

течению. Пройдя метров двадцать, он перешел ручей вброд и так

же медленно побрел обратно по другому берегу. Напротив того

места, где он стоял сначала, Иа остановился и снова посмотрел в

воду.

-- Я так и думал,-- вздохнул он.-- С этой стороны ничуть

не лучше. Но всем наплевать. Никому нет дела. Душераздирающее

зрелище-- вот как это называется!

Тут сзади него в ольшанике раздался треск, и появился

Винни-Пух.

-- Доброе утро, Иа!-- сказал Пух.

-- Доброе утро, медвежонок Пух,-- уныло ответил Иа.-- Если

это утро доброе. В чем я лично сомневаюсь.

-- - Почему? Что случилось?

-- Ничего, медвежонок Пух, ничего особенного. Все же не

могут. А некоторым и не приходится. Тут ничего не попишешь.

-- Чего все не могут?-- переспросил Пух, потерев нос.

-- Веселиться. Петь, плясать и так далее. Под ореховым

кустом.

-- А-а, понятно...-- сказал Пух. Он глубоко задумался, а

потом спросил:-- Под каким ореховым кустом?

-- Под которым орешки каленые,-- уныло продолжал Иа-Иа.--

Хоровод, веселье и тому подобное. Я не жалуюсь, но так оно и

есть.

Пух уселся на большой камень и попытался что-нибудь

понять. Получилось что-то вроде загадки, а Пух был слабоват по

части загадок, поскольку в голове у него были опилки. И он на

всякий случай запел загадочную песенку:

ПРО СОРОК ПЯТОК

-- Вопрос мой прост и краток,--

Промолвил Носорог,--

Поиск по сайту: