Волшебство, которое плохо кончилось

Так раньше верилось всерьез
Во все, что ветер принесет.
Теперь и хочется до слез,
Да вот не верится, и все.

Олег Митяев

Ум не всегда был таким закрытым. Когда он был Умом Ребенка, он был больше похож на ауру, на дуновение, на радужную пленку мыльного пузыря, которая превращает все отраженное на ней в трепетную и веселую игру. Ему еще никто не сказал, что Чудес нет, и Чудеса окружали его со всех сторон. Он знал, что его Хозяин может быть любым, и ребенок, играя в самую загадочную и увлекательную игру — в Жизнь, свободно выбирал себя и жизни, примеряя себе разные Личности. Мир тогда был насыщен цветом, переполнен звуками и ощущениями, мир был таинственным и гулким. И Ум Ребенка был вполне открыт Волшебникам, сопровождавшим его по жизни. Волшебники — его родители — были всемогущи, прекрасны и любимы.

Но шли дни. Ребенок рос, а его Ум толстел и загустевал. Он из дуновения становился все более плотной материей, стал все более походить на шлем или колпак — и уже прекрасно защищал его голову. Ребенок еще не ощущал его тяжести, но уже ощущал его силу: с его помощью он стал много уметь САМ — без МИРА. Он почувствовал Волшебство Ума.

· Он мог уже не глядеть на мир — он уже ЗНАЛ, что там есть. Он мог уже когда-то не слышать мир — он уже знал, как он звучит. Оказалось, знаниями можно заменить даже ощущения — и эта игра показалась ребенку увлекательной.

Любому ребенку нравится умнеть, особенно когда Большие Волшебники воодушевленно учат его Волшебству Ума и восхищаются его успехами. Вскоре он стал знать даже то, чего нет: что не видно, не слышно и не ощущается; но он уже это ЗНАЛ и мог этим пользоваться, и это делало его Маленьким Волшебником!

И никто не видел, что чем больше твердели его Знания, тем меньше ростом становились Большие Волшебники, а из мира утекало Волшебное. Мир все чаще стал превращаться из Праздника и Мистерии — в будни. Волшебники сдулись, облезли и превратились в усталых родителей, с которыми можно бессмысленно препираться. Неожиданно оказалось, что они успели накидать ОЧЕНЬ УМНОМУ УМУ ребенка среди прочих ТВЕРДЫХ ЗНАНИЙ преинтересные знания о нем. Он уже твердо усвоил, что в учебе он редко Умница и часто Бестолочь, в трудностях когда Слабак, а когда Бедняга. В делах своих — Разгильдяй, в общих — Лентяй и Неумеха, а в жизни родителей регулярно — Лишний.

· Цивилизованной формочкой Взрослые сформировали ему Склонности, оПРЕДЕЛили его Способности, наложили печать Темперамента, а под конец сообщили, что Чудес нет, и Ум — закрыли.

Так ребенок выходит в мир, нимало уже им не интересуясь. Он будет учиться еще долго, но чем больше будет узнавать практически значимой мелочевки, тем будет меньше удивляться, то есть радоваться, миру. Вместе со взрослыми и другими умственно усталыми людьми он укрепился в том, что ГЛАВНОЕ — про себя и про мир — ОН УЖЕ ЗНАЕТ.

Как капать на мозги

Не мытьем, так катаньем.

Народ

Самому пытаться переделать свой Ум — примерно то же, что поручить бюрократу бороться с собственной бюро­кра­­тией. Во внутренней беседе Ум позволит убедить себя только в том, в чем он убедиться хочет, все остальное будет аргументировано отвергнуто.

· На то он и Ум, чтобы все отвергать не как-нибудь, а только аргументировано.

Критически настроенный ум — это Колпак. Он хорошо защищает сознание от несанкционированных вливаний, и положение пытающихся наполнить его новым содержанием было бы совершенно безнадежно, если бы не ГИГРОСКОПИЧЕСКИЕ ПРОЦЕССЫ. Действительно, ведь нужное можно не заливать, а ВПИТЫВАТЬ. А для этого, например, просто петь — все время петь — мантры, беспрерывно — или хотя бы регулярно — читать молитвы, без напряжения повторять — раз за разом повторять — формулы самовнушения: утром, днем, вечером, перед сном... И чем расслабленнее, чем сноподобнее, тоньше и прозрачнее сознание, тем легче новая вера ПРОСАЧИВАЕТСЯ под Колпак.

· Каждый раз — по капельке, но вода камень точит.

Воспитание, как и самовоспитание, — это процесс капания на мозги. Капать на мозги не всегда плохо. Если капли по голове стучат — это пытка. А если ее тонко касаются и мягко смачивают — приятная смазка.

Обыкновенное Чудо

Может ли человек все-таки выходить за свои искусственные границы — и менять себя, становиться Другим? Может. А как? Никак. Просто. Для этого не нужно никаких "как", никаких усилий.

Секрет в том, что ЛЮБОЙ ЧЕЛОВЕК МОЖЕТ СТАТЬ ЛЮБЫМ — без способов, с нуля, просто так, — КАК ТОЛЬКО ПОВЕРИТ В СЕБЯ ДРУГОГО. Но он не знает этого секрета, а если знает, то не верит.

· Это для него Чудо, а чудес его Ум не признает.

Конечно, лучше всего, если бы человек понял, что никакого Чуда здесь нет; что человек всегда становится другим в тот момент, как только поверит в себя другого; преображение человека, верой принявшего себя нового, — не чудо, а естественнейшее событие, такое же, как улыбка. А вот чудо, и очень грустное чудо, что люди верят во всякую ерунду и не верят в свои великие возможности.

Понять это, разрешить себе свободно становиться другим было бы лучше всего. Но самое лучшее, как это нередко бывает, оказывается одновременно и самым трудным.

· Все качественное обычно дорогое.

Трудное разрешение себе меняться тем более непопулярно, что рядом, под рукой, есть другие способы изменения себя — быстрые, легкие и гораздо более дешевые. Эти дешевые способы вам хорошо известны. Я вам их просто напомню.

Чудеса и Шаманы

Главный способ немудрен. Если затруднение в том, что человек СМЕНУ СЕБЯ относит к чудесам, а в чудеса не верит, — значит надо, чтобы он верить в чудеса начал. Он останется в заблуждении, считая свою возможность стать другим — чудом, но приобретет реальную возможность меняться. Надо настроить его сознание на мистическую волну, на веру в Чудо — и после этого ПРОСТО СДЕЛАТЬ ВОЛШЕБСТВО.

· В реальности вполне достаточно совершить любые бессмысленные, но внушительные действия, которые в его ожидающем Чудо сознании предстанут как Волшебство.

Конечно, это обман.

· То есть нормальный способ человеческой жизни.

Нужен просто спектакль, представление, балаган, который сможет успешно задурить мозги. Способ здесь не важен, здесь важно кинуть человека в веру, а когда он станет верующим, ему можно внушить все что угодно. Так работают все шаманы, в том числе цивилизованные.

· А то, что это обман, никого не волнует, потому что когда вы очень хотите, например, вылечиться, вас волнует не способ, а результат. Жить хочется.

Традиционные шаманы наших северных народов, не играющие в светские и научные игры, действуют по накатанным веками сценариям. Чем страшнее прыгает шаман, чем громче его завывания и удары в бубен, тем быстрее из больного вылетит дурной дух.

Наши местные колдуны бубен и прыжки используют реже, но действа их те же: бьющие по мозгам, давящие на впечатлительность — шаманские. В качестве примера — сценарий только одного довольно традиционного спектакля: чтобы избавиться от (неважно чего), клиенту необходимо заговоренный колдуном волосок закопать на кладбище в полночь (обязательно при такой-то луне). Решиться на такое непросто, богатство впечатлений гарантировано, — значит, гарантирован и результат.

· Желающих проверить ближайшее кладбище ждет не дождется.

Можно дать больному рвотное — и представить это как из­гна­ние болезни. Можно махать руками, демонстрируя, как вы корректируете биополе и сбрасываете взятое с больного на себя напряжение.

· Как-то был свидетелем серьезной разборки на семинаре экстрасенсов. Женщина гневно возмущалась своим коллегой, который именовал своих пациентов не иначе как "баранами" и, смеясь, рассказывал, на какие дешевые трюки он их ловил. Она называла его шарлатаном, а он не возражал и только посмеивался. А что ему, собственно, дергаться, если к нему всегда очередь, если результат его веселой работы лучше, чем у его коллег, свято верящих в свое высокое предназначение?

Часть цивилизованных шаманов в духе времени играют под науку: как и все шаманы, они умно дурят людям мозги, только обдурительные спектакли свои устраивают с другим антуражем: передовым научным.

Вот, например, журнал "Собеседник" дает следующий рецепт процедуры, помогающей усвоить новые для человека вещи: "Три Положения новой Веры надо мысленно растворить в стакане прохладной воды и прочувственно его выпить. Перед этим — пять минут смотреть на стакан без всяких мыслей, чтобы дезинфицировать от отри­цательных наводок. Делать не­сколь­ко раз в день".

· Великолепно! Первые пять минут человек учится не думать, что исключительно полезно само по себе. Тренировать мыслеобразы, растворяя три Положения новой Веры, полезно и просто как тренировка живых мыслеобразов, и как способ об этих Положениях лишний раз подумать. Ну, а воду пить всегда полезно, особенно прочувственно.

А все вместе — балаган, вполне достаточный для того, чтобы человек разрешил себе измениться.

· Молодцы ребята, хорошо работают.

Театр одного зрителя

Педагогика — это шарлатанство.

А.С.Макаренко, из писем жене

Спектакли приходится устраивать и мне: ведь у меня дети, и их надо воспитывать. То есть когда-то массированно промывать им мозги. А как же тут без передовых, то есть шаманских, технологий?

Итак, Ваня.

Дети есть дети, и они берут из мира все, что им предлагается. Особенно хлесткое и жесткое, как выстрел кнута. А тут лето, деревня, народ простой, речь народная. Короче, мой Ванька начал вставлять в свою речь матерные присказки.

· Возраст — шесть лет.

Перепробовали все, что могли. Влияли по мере сил на Ванино окружение. Объясняли, что это слова плохие и в нашей семье их употреблять не принято. Каждый раз обращали его внимание. Лишали чего-то за каждый раз.

· В общем, стандартный воспитательный набор, и, как все стандартное, помогало. Но слабо.

Наладились регулярные позиционные бои, в которых, похоже, Ванька нас просто переигрывал. Дома за собой следит, словарь общепринятый, но только вышел на свободу, то есть за калитку, забрался на бревна — и...

· Забывался. И что, его все время выслеживать?

Стало как-то тоскливо, как всегда при ощущении беспомощности. И тогда я решил: “Пора!” Я понял, что пора пускать в ход самое сильное, самое страшное оружие воспитателя — и начал подготовку. Разработал план, просчитал ходы, продумал варианты — и собрался внутренне, как перед боем.

· Чуду минимально предупредил, но подробностей никаких не рассказывал. Так будет лучше. И самому лучше не расплескаться.

Пропустил пару мелких Ванькиных проколов, дождался прокола серьезного. Всё!

· Взлетела красная ракета...

– Семья Козловых, прошу всех собраться! Саша, Чуда, все быстро!

· Сколько нас ни было, все равно всех в комнате построил. Минута напряженного молчания.

Походил перед строем, все настроились на что-то. Подбирая слова, сформулировал проблему. И то, что происходящее недопустимо, и то, что мы, семья, перед Ванькой оказались беспомощны.

· Ванька уже чует — что-то будет. Правильно, Ваня.

И когда все линии напряжения собрались в точку, объявил: “Мы с Ваней уходим на Последнее Испытание. Это последнее, что ему может помочь. Домашние, попрощайтесь с Ваней. Кто что хочет, можете ему сказать”.

Все обалдели, но подыгрывают. Ванька в растерянности полной, но как-то держится. Боец.

– Ваня, возьми рюкзак.

· Рюкзак я собрал ему заранее.

– Папа, зачем?

– Надо, Ваня.

Рюкзак за спину, в избе молчание.

– Идем, Ваня!

– Пап, а куда?..

– Раньше надо было думать! Вперед!

Все, я резко выхожу, он за мной, молча и собранно идем к лесу. Он немного семенит и пытается заглянуть мне в лицо. Мое лицо не выражает ничего, кроме решительности.

Вошли в лес, под ногами иголки. Я в обуви, Ваня босиком. Ничего, привычный, тем более в этой ситуации его беспокоило существенно другое. А вот уже идти легче — больше мха, потому что идем мы по направлению к болоту...

– Пап, а мы куда?!

– Идем, Ваня, идем!

Под ногами уже мягко, все внимание на мне, и я по ходу выдал целую нравоучительную беседу. Голос раздумчивый и твердый, фон усталый и огорчительный. Это слушалось тем более, что к длинным чтениям морали я обычно совершенно не склонен.

· Болото прошли краем, вышли сквозь лес к берегу реки, куда обычно не ходит никто.

Простор, молчание, край воды.

– Сядем! — Сели.

– Ваня, тебе трудно справляться с плохими словами. Они, видимо, переполняют тебя и все время из тебя лезут. По­это­му сейчас ты будешь все их из себя выбрасывать. Ты их будешь кричать изо всех сил до тех пор, пока полностью себя от них не освободишь.

· Это и был главный замысел, моя коронка. Не закрывать слова в себе, а выбросить их из себя! Я просто гордился этой находкой и сидел довольный и толстый.

Ваня не возражал, но почему-то кричать не торопился.

– Кричи!

И тут Ваня выдал такое, что я просто сел.

· Хотя и так сидел.

От чего я предельно и озадачился, и развеселился.

Он спросил:

– Папа, а что мне кричать? Какие слова?

...

· Славно?

Хороший урок... Мы, взрослые, живем в своем мире, но наши-то дети живут — в своем. Вот Ванька: осваивает мир, усваивает разные выражения и хватает фразы, чему родители улыбкой радуются: “Растет!” Да, но иногда родители его резко обрывают и за что-то, за какие-то Плохие Слова, серьезно ругают.

· Впрочем, никогда точно не говорят, за что.

Или еще хуже: грозно кричат из дому, чтобы он подошел, и потом спрашивают, что он там на улице на девочек кричал. Да много чего он на них кричал...

Наделенный сообразительностью, он, видимо, сумел некоторые блоки и ключевые слова сам выделить и пометить, но чтобы знать точно, что на самом деле так дергает этих взрослых...

· Слова-то они и есть слова. На них ничего не написано.

И сейчас он абсолютно правомерно ожидал: “Папа, перечисли мне полный список твоих грязных слов!”

Делать нечего, я чешу затылок и начинаю делиться с сыном своими познаниями в области русского мата.

· Признаюсь, был немного не готов: вот так сразу выдать полный список.

Плюс, чтобы перечисление не было абсурдным звуковым рядом, приходится давать минимальные пояснения. А также культурологические комментарии. Ваня меня самым внимательным образом слушает, усваивает, иногда уточняет значения...

· Сумасшедший дом.

Ладно, сделал вид, что все в порядке, пора доигрывать спектакль.

– Всё, ясность есть?

– Есть.

– Кричи!

Кричит. Кричит.

– Громче кричи!

Орет. Проорался.

– Всё из себя выбросил?

– Всё...

· Устал. Попробуйте сами поорать во всю дыхалку несколько минут подряд! Гипервентиляция легких, помутнение в голове — тяжело!

Ну и ладно. Можно завершать. Достаю из его рюкзака жестяную кружку, зубную щетку и пасту.

– Ты кричал грязные слова, рот запачкал. Почисти зубы и рот.

· Согласен, это немного банально. Но можно и так. Тем более, что я почистил зубы вместе с ним.

– А теперь вставай и слушай. Ты все выбросил из себя и теперь чистый, но свою чистоту тебе надо донести до дома, по­это­му мы пойдем в полном молчании. Учти, мы будем проходить мимо пляжа, где могут купаться твои друзья. Что бы ни было, ты не должен произнести ни слова. Не выдержишь, — значит, все насмарку. Как, хватит у тебя сил? Сможешь?

– Смогу!

Всё, я взял его за руку, и мы строго пошли домой. Он держал молчание, у дома нас все ждали. Снова построение и торжественное объявление, что Ваня испытание прошел. И все пошли пить вкусный чай.

· Саша потом все спрашивал: что за испытание? — Но Ваня молчал...

...Что это было? — Это был Спектакль. Большой Спектакль. Чем он был бы больше, солиднее и зрелищнее, переживательнее, тем больше был бы от него эффект.

Этот Спектакль — на эту тему — сработал. Ненужных слов больше от Ваньки не слышно. Ну и хорошо.

· Хотя с ним, я чую, проблем будет еще много...

Жизнь родителей из этого и состоит: с одной стороны, жить самим лучшим образом, создавая вокруг детей воспитывающее окружение, с другой стороны — если уж влиять разово, то эффективно. То есть лучше всего — Спектаклями.

Поиск по сайту: