Всякого иного плода начатки да посылаются в дом епископу и пресвитерам, но не к алтарю. Разумеется же, яко епископ и пресвитеры разделят с диаконами и прочими причетниками.

(Ап. 3, 38, 41; Гангр. 7, 8; Карф. 37; Феофила Алекс. 8).

В 3-м Ап. правиле, как мы видели, указывалось на то, что может быть приносимо в церковь; настоящее же (4) правило, возобновляя предписания предыдущего, повелевает отсылать начатки всякого плода епископу и пресвитерам для того, чтобы это было содержанием, как им, так и всем остальным, находящимся на службе при церкви. Эти начатки плодов — приношения верных, были единственным источником содержания клира в первые времена церкви. Хотя приношения эти и были добровольными[117]; но, с другой стороны, верным вменялось в обязанность заботиться о содержании клира. Если Иисус Христос лишь вообще сказал, что каждый трудящийся достоин пропитания (Мф. 10:10), то ап. Павел (1 Кор. 9:14), ссылаясь на слова Господа, ясно говорит, что проповедующий евангелие должен жить от благовествования; и в той же главе того же своего послания (ст. 7-10) приводит примеры из ежедневной жизни и из закона Моисеева, с целью оправдания своих слов. Приношения обычно собирались диаконом и предъявлялись епископу, который имел право распределять их своею властью, сообразно нуждам данных лиц. Эти приношения разделялись на три части, причем одна шла обычно на содержание духовенства, другая часть предназначалась для богослужебных нужд, а третья для вспомоществования бедным. Сколько приходилось на долю отдельного церковнослужителя из части, предназначенной для духовенства, зависело от количества собранных приношений. Определенного вознаграждения, количество которого было бы установлено законом, не существовало. Введение так называемых "епитрахильных" доходов духовенства, "сборов", "конгруи"[118] и т.п. относится к позднейшему времени, а именно, когда государственная власть вступила в союз с церковью. Это было в IV веке, когда неопределенное до тех пор положение духовенства в деле его содержания побудило и церковь, и государство издать относительно этого определенные правила, причем было установлено, сколько, и из каких источников, кроме добровольных приношений, должно регулярно выдаваться каждому священнослужителю церкви[119].

Правило 5

Епископ, или пресвитер, или диакон, да не изгонит жены своея под видом благоговения. Аще же изгонит, да будет отлучен от общения церковнаго: а оставаясь непреклонным, да будет извержен от священнаго чина.

(Трул. 12, 13, 48; I Всел. 3; Гангр. 1, 4, 9, 10; Карф. 4).

Православная церковь всегда признавала, как признает и теперь, что духовные лица могут жить в законном браке. Это свое учение она основывает на Св. Писании и на Предании церкви первых времен. В Деяниях Апостольских (21, 9) читаем, что ап. Филипп имел четыре дочери. Об ап. Петре и о других Апостолах также имеем свидетельства из времени св. Отцов, что они были женаты[120]. Апостольские постановления (VI, 17) говорят о браке священнослужителей, как об обычном явлении. Это правило со всей строгостью провозглашает законное значение брака епископа, пресвитера и диакона, а следовательно и всех прочих клириков. В толковании 13-го правила Трулльского Собора мы говорим подробнее об этом вопросе.

Во время издания этого Ап. правила среди некоторых возобладало мнение, что брак есть нечто нечистое и что его нельзя терпеть, особенно у духовных лиц. При этом указывалось на христианское благочестие, требующее, чтобы человек, особенно священник, всего себя посвящал Богу; если же таковой имеет жену и детей, то, естественно, он должен посвятить свою любовь им, и, следовательно, не может всего себя предать Богу[121].

Настоящее правило осуждает такой взгляд на благочестие и считает его только отговоркой, в сущности же при таком понимании благочестия нарушается одно из постановлений божественного права. Под предлогом такого благочестия, несомненно, многие епископы, пресвитеры и диаконы разводились со своими законными женами, и этим, естественно, производили беспорядок в общественной жизни и служили соблазном среди верных.

Против этого и издано данное правило, которое угрожает отлучением, т.е. воспрещением священнослужения духовным лицам, разведшимся со своими законными женами под этим предлогом; а упорствующих в этом и не желающих возвратить себе жены, которую незаконно и под упомянутым предлогом выгнали от себя, то же правило предписывает извергать из священного сана.

Постановление этого правила, по которому и епископ может быть женат, не противоречит правилу (12) Трулльского Собора, воспрещающему епископу быть женатым, так как оно обращено против ложных воззрений тогдашнего времени, без сомнения, широко распространившихся и угрожавших общей заразой, притом тогда еще не была во всей полноте утверждена церковная дисциплина, и правила стремились больше к искоренению худых обычаев, чем к установлению и узаконению добрых, уже существовавших в церкви; обычай же, что епископы не живут с женою, ведет свое начало от первых времен церкви.

В этом правиле говорится прежде всего об отлучении, затем об извержении духовных лиц, а в 9-м Ап. правиле идет речь опять об отлучении мирян. Нам кажется удобным здесь, в начале наших толкований, упомянуть о церковных наказаниях, налагаемых церковью на духовных лиц, или на мирян, когда они погрешают против ее законов, чтобы таким путем сделать вообще более понятным смысл единичных правил, налагающих различные наказания.

Если в церкви существует законодательная власть, имеющая охранять юридические отношения ее, то в ней, в связи с этим, необходимо должна существовать и власть, наказывающая всякое деяние, нарушающее те отношения и препятствующее достижению церковью ее задачи в мире. Одна власть без другой немыслима, так как закон без внешней санкции будет пустым звуком, и всякий член церкви безусловно обязан повиноваться ее законам. Если же известный член церкви не повинуется по доброй воле ее законам, то должен быть к этому принуждаем, если желает остаться членом церкви. Власть церкви наказывать упорствующих и противящихся ее законам зиждется на божественном праве, как и власть суда. О нежелающем слушаться церковного суда Иисус Христос говорит Своим ученикам, что таковой должен быть для них как язычник и мытарь (Мф. 18:17). Из этих же самых слов Христа вытекает и власть церкви наказывать преступающих ее законы; они также указывают и на то, в чем заключается сущность церковных наказаний (Ср. 1 Кор. 5:3-5; 1 Тим. 1:20)[122].

Основатель церкви, упомянув средства, которые должно употреблять для исправления преступающего закон, добавил, что, в случае упорства, его следует лишить общения с церковью, исключить из церкви и считать чуждым ей. В лишении общения с церковью ('ακοινωνησία, excommunicatio) состоит, следовательно, последнее и потому самое высшее наказание, которое церковный суд может налагать на лиц, преступивших ее законы. Под именем общения (κοινωνία, communio) разумеются все права, получаемые человеком со вступлением его в церковь, и в частности право пользоваться благодатными дарами церкви, из которых высшим является таинство св. причащения. Эти права принадлежат каждому члену церкви, без различия положения, занимаемого им в ней, если только он исполняет все предписания церковных законов, и общество, пользующееся всеми этими правами, называется обществом мирян (κοινωνία των λαϊκών, communio laica). Но в церкви существуют, кроме мирян, и духовные лица, чрез которых сообщаются благодатные дары, и которые, по своему высокому положению в церкви, пользуются сверх прав, принадлежащих всем остальным ее членам, и некоторыми особыми правами. Корпорация духовных лиц, которым эти права принадлежат, называется обществом духовных (κοινωνία εκκλησιαστική, communio clericalis)[123]. Как в одном, так и в другом обществе, степени прав, которыми пользуются их члены, различны: некоторые из этих прав главные, а некоторые второстепенные.

В связи с этим, при нарушении установленного закона, преступники лишаются своих прав в определенной последовательности, и чем более нарушение закона, тем более теряется прав и тем большему церковному наказанию подвергается преступник, и наоборот. А так как сущность каждого церковного наказания, касается ли оно верующего мирянина или духовного лица, состоит в лишении общения, то и степень наказания будет зависеть от большего или меньшего лишения общения, которым он пользовался.

Впрочем, здесь надо иметь в виду субъект преступления: если он принадлежит к числу мирян, то наказания бывают одни, а если принадлежит к членам духовенства, то наказания бывают другого рода. Это обусловливается положением, занимаемым в церкви теми и другими, мирянами и духовенством. Самое высшее церковное наказание, которому может подвергнуться духовное лицо, это — лишение священного сана, а самое высшее наказание для мирян — отлучение от церкви. Этому последнему духовное лицо, как таковое, не может подлежать, а если и подвергается, то лишь после того, как по извержении из сана перейдет в разряд мирян, и, уже в качестве мирянина, совершит преступление, ведущее за собою это высшее наказание; но, принадлежа к клиру, за такое же преступление духовное лицо будет наказано лишением сана, т.е. высшим наказанием для духовенства. Причина этого выражена в 25-м Ап. правиле, где упоминается место из Священного Писания: "не отмстиши дважды за едино" (Наум. 1:9), а Василий Великий разъясняет то же в своем 3-м правиле, говоря о диаконе, который преступит закон, что его должно лишить сана, "но когда будет низвергнут на место мирянина, то не должен лишаться общения (τής κοινωνίας ούκ είρχθησεται), так как существует древнее правило, что извергаемые из своей степени (иерархической) должны подвергаться только одному этому роду наказания, причем древние, как я полагаю, следовали тому закону: "не отомстить дважды за одно" (Наум. 1:9), — а также и по другому соображению, именно, что низверженные с известного места миряне после вновь принимаются на то же место, а диакон раз навсегда подвергается наказанию извержения, почему и ограничились одним этим наказанием, так как сан диакона никогда не возвращается ему. И совершается это по уставам (ταύτα μεν ούν τα έκ τών τύπων)".

По своему существу, каждое наказание является отмщением (έκδίκησις, vindicta) за зло, соделанное преступником. Христианство осуждает ветхозаветное правило: око за око и зуб за зуб (jus talionis), а, следовательно, и личное отмщение за причиненное зло[124]; но вместе с тем оно предоставляет церкви законное отмщение в духе своего учения, и признает за ней право наказания преступников в определенных границах, т.е. исполнение юридического отмщения через наказание[125]. Ап. Петр говорит о покорности властям и напоминает έκδίκησιν κακοποιών, о наказании преступников[126]; что касается представителей власти, ап. Павел напоминает римлянам, что не покоряющиеся таковым пусть не забывают, что они έκδικος τώ τo κακόν πράσσοντι являются отмстителями в наказание делающему злое[127]. В этом смысле понимали наказание и отцы церкви, что особенно ясно подтверждается одним местом из сочинения блаж. Августина об истинном и ложном покаянии: Poena enim proprie dicitur laesio, quae punit et vindicat[128]. 25-е Ап. правило упоминает также έκδίκησιν, vindictam, указывая при этом, что за некоторые тяжелые преступления достаточно подвергнуть духовное лице наказанию извержения и что его не следует подвергать за это еще и другому наказанию, так как έκδίκησις за преступление исполнено уже в первом наказании. На основании вышесказанного о церковном наказании можно заключить, что таковое, как вообще всякое юридическое наказание, является злом, которое церковная власть налагает на преступника закона, как отмщение за зло, им соделанное. В этом и состоит сущность церковного наказания[129].

Но имея в виду цель, ради которой церковная власть налагает наказания, таковые приобретают в церковном праве и свое особое значение, обусловливаемое самою задачею церкви. Главная и первая цель всякого церковного наказания состоит в том, чтобы направить к добру членов церкви, случайно уклонившихся от прямого пути. Церковь, употребляя принудительные меры против своего члена, нарушившего какой-либо церковный закон, желает побудить его этим к исправлению и новому приобретению утраченного блага, найти которое он может только в общении с нею, и только в крайнем случае лишает его совсем этого общения. Средства, употребляемые для этого церковью, могут быть и сильные, смотря по тому, насколько это может принести пользу ей и ее достоинству. Как в каждом обществе, так и в церкви, если бы не осуждались преступления отдельных членов и не поддерживалась бы властью сила закона, то такие члены легко могли бы увлечь за собою других и, таким образом, широко распространить зло. Притом и порядок в церкви мог бы нарушиться, и самая жизнь ее могла бы подвергнуться опасности, если бы она не имела права отлучать от общения с собою дурных членов, предохраняя этим от заразы добрых и покорных. Многие постановления церковного законодательства показывают нам, что церковь была глубоко проникнута этою мыслию, и что она насколько старалась дать людям средства к исправлению, настолько же и предупреждала этими средствами возможность дальнейших преступлений для сохранения блага всей церкви. Точно также постановления церковного законодательства говорят нам, что, при наложении наказаний за различные преступления, должно иметь в виду и достоинство церкви. Как в первые века церкви, так и в настоящее время, иноверцы будут чтить ее, если члены ее отличаются нравственною жизнью и образцовым поведением, и наоборот, уважение их к церкви начнет исчезать, лишь только они увидят, что между ее членами нет нравственности и вместо нее царит порок; а последнему открылся бы широкий простор, если бы церковь со всею строгостью не поступала с теми, которые преступают ее законы, т.е. если бы терпела в своем обществе преступников. И, ради сохранения достоинства церкви, церковная власть должна употреблять принудительные меры против каждого, кто своими поступками может унизить это достоинство и дать этим повод иноверцам относиться к ней непочтительно. Василий Великий, советуя в своем 6-м правиле величайшую строгость по отношению к духовным лицам, впадающим в блуд, добавляет: "это будет и для утверждения церкви полезно и еретикам не даст повода укорять нас, что мы привлекаем к себе прощением греха".

Наука церковного права подразделяет все виды церковных наказаний на воздающие (карательные) или виндикативные (τιμωρίαι σωφρονίζουσαι, poenа vindicativae) и исправительные или врачующие (τ. διορθούσαι, ρ. medicinales). Это разделение церковных наказаний на карательные и исправительные имеет свое основание в законодательстве периода вселенских соборов, которое в этом придерживалось греко-римского законодательства. Главная задача первых, т.е. карательных наказаний, заключается в защите и охранении авторитета закона, и в отмщении за нарушение юридического порядка. Исправительное наказание в основе также карательно, так как в противном случае оно не было бы в юридическом смысле наказанием, но главной задачей его является исправление виновного. В этом и проявляется сама по себе разница между теми и другими наказаниями. Целью первых является отмщение за причиненное зло, целью вторых — исправление виновного. При карательных наказаниях, виновник должен сполна претерпеть зло, определенное судом за сделанное им преступление, независимо от того, раскаялся ли и исправился ли он; а при исправительных наказаниях зло прекращается в тот момент, когда наказание достигло своей цели, т.е. когда виновный исправился. Относительно времени продолжения наказания: при первых — оно определено точно или самим законом или судьей в момент объявления судебного решения; при вторых — это время вообще не определено, но находится в зависимости от усердия, проявляемого осужденным в его исправлении и в настаивании его на возвращении потерянного им права в церкви; поэтому карательное наказание прекращается только по истечении определенного судом времени для отмщения за преступление, между тем как исправительное наказание прекращается тогда, когда виновный искренно раскается в сделанном им преступлении, и когда покажет, что он действительно исправился.

Все сказанное до сих пор об упомянутых наказаниях имеет значение только для членов клира, сообразно с их положением и их особым служением в церкви. Сюда относятся не только члены клира, получившие таинственное рукоположение: епископы, пресвитеры и диаконы, но и все остальные низшие члены клира, получившие через молитву известное место в клире и занимающие определенную службу в церкви или в церковной администрации. Сюда же относятся и монахи, с той только разницей, что для них, помимо дисциплинарных предписаний, имеющих значение для всех членов клира вообще, обязательны еще и особые монашеские правила, за нарушение коих упомянутые наказания могут иметь или карательный или исправительный характер. Но того же самого нельзя сказать относительно верных мирян, ни относительно их наказаний, могущих иметь или карательный или исправительный характер. Мирянин, совершивший какое-либо церковное преступление, должен понести за него отмщение сообразно решению церковного суда и, следовательно, подвергнуться карательному наказанию. Такое наказание может лучше и больше исправительного помочь ему исправиться, так как он может каждую минуту раскаяться, добровольно принеся церкви плод своего покаяния, как доказательство того, что он действительно исправился и, следовательно, достоин, чтобы ему были возвращены те права в церкви, которых он был лишен; в случае, если он не желает сделать этого добровольно, но остается упорным в своем преступлении, то никакое исправительное наказание не может помочь, так как церковь не имеет средств для того, чтобы принудить преступного мирянина подвергнуться таковому наказанию. Стало быть, верный мирянин может подлежать только карательному церковному наказанию, и каждое наказание, наложенное на него церковным судом за какое-либо церковное преступление, имеет всегда карательный или виндикативный характер.

Из сказанного следует, что все церковные наказания являются карательными, наложены ли они на преступников-мирян или на членов клира: для первых в абсолютном смысле, а для вторых — в смысле относительном. Для мирян эти наказания заключаются в меньшей или большей потере прав, принадлежащих им, как членам церкви, или в потере всех этих прав, следовательно, в исключении из церковного единства. Для членов клира эти наказания заключаются в лишении прав, полученных ими при вступлении в клир, не взирая на то, вытекают ли эти права из священнослужительского или церковно-административного их положения, или же они заключаются в относительном запрещении пользования этими правами, т.е. во временном прекращении пользования всеми или некоторыми из них до тех пор, пока не будет достигнута цель, ради которой было наложено наказание. В последнем случае эти наказания получают характер исправительный.

Все наказания, которые церковные суды, по учению церковного права, имеют власть налагать за известные преступления, носят духовный характер, за исключением одного, имеющего мирской характер, именно денежного наказания, о котором не упоминается в канонах, но которое может быть оправдано в церковно-судебной практике только многовековым употреблением в церковных судах.

Церковные наказания для мирян, упоминаемые в канонах, суть следующие:

1. Епитимья (μετάνοια, 'επιτιμία, poenitentia), как наказание в юридическом смысле, состоит в том, что формальный церковный суд налагает на преступника за известные преступления обязательное исполнение предписаний суда, и прежде всего, как отмщение за зло, которое он, как член церкви, совершил каким-либо своим преступным поведением, а затем, как средство возвратить себе через нее те права, которых он лишил себя своим преступлением. Каноническое основание епитимьи находим уже в Апостольских постановлениях[130], а затем в 102-м правиле Карфагенского Собора и в некоторых других правилах[131]. Епитимья в этом смысле является самостоятельным наказанием. Но часто она употребляется наряду с другими наказаниями. Так, когда кто-либо из мирян осужден на временное отлучение, церковный суд, если признает это нужным, может такому осужденному предписать, на время его отлучения, обязательное выполнение одной из принятых видов епитимьи, как самостоятельного наказания, напр., требование какого-либо пожертвования в пользу церкви, бедных или какого-либо благотворительного учреждения, или же обязательство посещать больных и немощных и оказывать им помощь, и т.п.

2. Бесславие ('ατιμία, infamia). Это наказание имело очень важное значение в греко-римском праве, так как последствием его для данного лица являлась потеря гражданских прав. Еще более важное значение приобрело это наказание в церковном праве в виду священного характера церкви, каждый член которой должен быть свободным от всего того, что может умалить или уничтожить в обществе его хорошую репутацию (ύπόληψιν, existimationem). Это наказание заключается в полном или частичном лишении церковных преимуществ и прав, налагаемом церковью в качестве наказания на тех, которые своим нехристианскими поведением показывают, что они не достойны пользоваться этими преимуществами и правами. Это наказание основывается на божественном праве, воспрещающем доверять какую бы то ни было службу в церкви лицам порочным[132]. 129-е карфагенское правило предписывает хорошо наблюдать за такими лицами: нет ли на них σπΐλος τής ατιμίας (infamiae labes). То же самое упоминается и в других правилах[133]. Бесславие может наступить для известного лица или непосредственно, после совершения какого-нибудь бесчестного поступка (infamia juris immediata), не требующего особого формального судебного следствия, или посредственно — после судебного решения (infamia juris mediata).

3. Отлучение (αφορισμоς, excommunicatio) заключается в том, что церковный суд лишает известное лице права св. причащения на некоторое определенное время. Это наказание называется еще малым отлучением (αφορισμός μικρός, excommunicatio minor) в отличие от большого отлучения (παντελής αφορισμός, excommunicatio major). Высшая степень этого наказания заключается в том, что известному преступнику воспрещено, кроме св. причащения, также и участие в церковных службах с остальными верными, а разрешается только участвовать в этих службах вместе с оглашенными, т.е. до начала литургии верных. Малое отлучение основывается на тех канонических постановлениях, которые имели силу в пенитенциарной системе первобытной церкви. Время этого отлучении обычно продолжалось не более трех лет, и налагалось как наказание за небольшие проступки большею частью характера омиссивного (т.е. за упущения) и всегда только за непредусмотренные (кульпозные) проступки. Субъектом этого наказания может быть каждое лицо, принадлежащее к церкви. Но таковым субъектом может быть вследствие какого-либо проступка и несколько лиц вместе, или даже целая местность со всем своим населением, о чем свидетельствует одно послание (270) Василия Великого, написанное после 374 года. А почти то же самое говорится и в 36-м Ап. правиле, предписывающем отлучать весь клир известной области, если таковой не убедит народ этой области принять законно поставленного ему епископа.

4. Совершенное исключение из церкви или большое отлучение (παντελής άφορισμός, excommunicatio omnimoda sive major) заключается в том, что известный член церкви за тяжкое церковное преступление, явное и доказанное, совершенно лишается церковного единения, т.е. теряет: а) право общей молитвы с верными, б) право участия в каком бы то ни было церковном богослужении, и менее всего в божественной литургии, в) право совершения над ним какого бы то ни было таинства или церковного обряда, и г) право быть отпеваемым и похороненным на православном кладбище после смерти. С лицом, подвергшимся полному отлучению, ни один верный не должен иметь никакого религиозного общения, духовные же лица не должны с ним иметь и частного общения. Это большое церковное наказание в канонических источниках называется также анафемой.

5. Лишение церковного погребения. Это наказание налагается на тех преступников, которые при жизни были подвергнуты полному отлучению и которые даже в минуту смерти не пожелали раскаяться в своем грехе и примириться с церковью. Упомянутые церковные наказания налагаются на мирян, совершивших какое-либо церковное преступление. Этим же наказаниям могут подвергаться и члены клира, но не как таковые, а только после того, когда, вследствие окончательного их исключения из клира, перестали принадлежать к нему, следовательно, когда сделались мирянами.

Для членов клира, как таковых, существуют особые наказания, в случае нарушения ими известных канонических предписаний, и эти наказания, смотря по роду преступления, являются или исправительными, или же карательными. К исправительным наказаниям относятся следующие:

1. Замечание (παράκλησις, obsecratio, увещание). Замечание есть напоминание об обязанностях, лежащих на духовных лицах по их положению в церкви. Замечанию подвергается всякое духовное лицо, как скоро оно сделает малейший проступок, причем ему выставляются на вид значение последнего и последствия, ожидающие его, если он не исправится. Замечание повторяется два и три раза, после чего уже следует другое наказание[134].

2. Выговор (έπίπληξις, απειλή, exprobatio, minae, прещение) делает или лично епископ, или собор. Во втором случае выговор бывает публичным, и потому составляет большую степень наказания, чем выговор епископа. о выговоре, как церковном наказании, упоминается в древнейших церковно-юридических памятниках[135].

3. Перемещение виновного с места, принадлежащего ему по времени рукоположения или производства, на последнее место между равными ему по сану. Это наказание, по смыслу 7-го правила Трулльского Собора, налагается на тех, которые дерзко и противозаконно стараются занять в церкви высшее место сравнительно с местами, занимаемыми лицами священной или управляющей иерархии той же степени, но прежде их рукоположенными или произведенными[136].

4. Отрешение от места службы на некоторое определенное время. В начале виновный, подпавший под это наказание, проводил время отрешения в местопребывании епископа и под его надзором. Впоследствии, когда нашли, что монастыри для этого удобнее, то виновных стали посылать в монастыри, под надзор монастырских настоятелей, где во все время продолжения наказания виновный должен также нести определенную епитимью, которая обыкновенно состоит в строгом исполнении монастырского устава с удвоенной молитвой и поклонами (Ап. прав. 35).

5. Временное запрещение священнодействия. Это наказание обыкновенно налагается, или когда виновный должен раскаяться в своем проступке, совершенном при отправлении своих священнослужительских обязанностей, или же во время судебного следствия, когда кто-либо обвиняется в преступлении, ведущем за собою извержение из сана. В продолжении отбывания этого наказания виновный, сверх лишения права священнодействия, не может пользоваться и другими правами, соединенными с иерархическою степенью, следовательно не может ни учить, ни участвовать в церковном управлении. Он остается священником только по имени, не имея никаких священнических прав (Ап. 5, 59; IV Всел. 20; Трул. 3; Сердик. 14; Карф. 19, 133).

6. Запрещение совершения некоторых определенных священнодействий. Этому наказанию подвергаются лица, совершившие какое-либо преступление, в котором, по его роду или характеру, никогда не могут раскаяться, чтобы опять получить право совершения всех священнодействий (Неокес. 9). или же присвоившие себе право совершать какие-либо священнодействия, которых они не имели права совершать по своему положению среди управляющей иерархии (Антиох. 10)[137].

Упомянутые до сих пор наказания, кроме последнего, употребляются для исправления духовных лиц, сделавших небольшой церковный проступок. Последнее же составляет переход к карательным наказаниям, которые суть следующие:

1. Отрешение от места служения навсегда. Это наказание налагается за небрежное исполнение обязанностей, возлагаемых на духовных лиц управляющей иерархией, и за нарушение церковной дисциплины, напр. когда епископ оставит на долгое время свою епархию (Двукр. Соб. 16), или когда насильственно завладеет какою-либо епархией (Антиох. 16), когда пресвитер без разрешения своего епископа покинет место своего служения и самовольно займет новое место (Ап. 15), и т.д.

Но так как в древности никто не мог быть рукоположен без назначения к определенному месту (άπολελυμένως), то когда он навсегда отрешался от известного места служения, то чрез это подпадал и под другое тяжелое наказание, а именно:

2. Лишение навсегда права совершать какое-либо священнодействие, но с правом носить духовное звание и пользоваться принадлежащею этому званию честью. Это наказание налагается за более тяжкие преступления, особенно за такие, которые производят соблазн в народе, но совершены или по незнанию, или по какой-либо чрезвычайной причине, а между тем совершившие их раскаялись и исправились. В правилах мы находим, что этой степени наказания подвергались, напр., те, которые во время гонений отступали от веры, но после раскаялись[138], или те, которые по неведению вступили в неправильный брак прежде своего рукоположения (Трул. 36; Неокес. 8, 9; Василия Вел. 27), и т.д.

3. Извержение или лишение права совершать какое-либо священнодействие навсегда и, вместе с тем, лишение имени и чести священства. Наказание это налагается как за особенно тяжкие преступления против иерархических правил, напр. за симонию, так и за вины, навлекающие на мирян отлучение от церкви. Духовное лицо, наказанное извержением, теряет прежде всего все права и преимущества, принадлежавшие ему в силу троякого характера церковной власти, т.е. право священнодействования, учительства и пастырства (Антиох. 3; Василия Вел. 27 и др.); далее, оно теряет все права чести, принадлежавшие ему, как священнослужителю; затем, его имя вычеркивается из списка духовенства (έκ τού ίερατικού καταλόγου), в который оно было внесено при рукоположении (Ап. 8, 17, 18, 51, 63 и др.), и, наконец, причисляется к мирянам, с предоставлением ему церковных прав, которыми пользуются только миряне. Извержение из сана, которому подвергается духовное лицо, продолжается навсегда, и изверженный уже никогда больше не может быть принят ни в какую иерархическую степень (Трул. 21; Василия Вел. 3 и др.), хотя бы он раскаялся и обещал исполнять свои обязанности по правилам. В последнем случае, правила допускают только более снисходительное отношение церкви к таким виновным, но только "как к мирянам".

4. Извержение вместе с отлучением. Духовное лицо, подпавшее под это наказание, подвергается не только вышеупомянутым последствиям извержения, но подлежит после того и отлучению, налагаемому на преступных мирян, т.е. лишается на более или менее продолжительное время церковного общения с верными в молитвах. Это большое церковное наказание налагается обыкновенно на духовное лицо, которое, несмотря на извержение из сана, все-таки дерзает священнодействовать (Ап. 28; Антиох. 4; Василия Вел. 88), или после извержения снова совершает то преступление, за которое уже подверглось этому наказанию (Василия Вел. 3, 88), или же совершит преступление, затрагивающее основы веры и церкви (Ап. 30, 64; Трул. 1, 86; Антиох. 1). В древности лица, подвергавшиеся этому наказанию, обычно посылались в монастырь, где должны были выдержать строгую епитимью, или же, если они продолжали, несмотря на наказание, нарушать мир церкви и не признавали ее суда, то церковная власть предавала их для надлежащего наказания светскому суду (Антиох. 5; Карф. 48).

Правило 6

Поиск по сайту: