ГРАЖДАНСКОЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО

ЧАСТНОПРАВОВЫЕ НАЧАЛА и вытекающие из них средства и механизмы юридического регулирования (статус независимого субъекта, договор, исковой порядок защиты прав и др.) в том или ином объеме и виде в настоящее время выражаются в ряде отраслей права – в таких прежде всего основных отраслях, как семейное право, трудовое право, а также в комплексных образованиях – жилищное право, морское право, хозяйственное право, предпринимательское право и др. Известные элементы частноправового порядка применяются даже в области публичного права – в процессуальных отраслях (мировое соглашение) и даже в эпицентре публичного права – в праве административном (административные соглашения, судебная защита прав по административным правоотношениям).

Вместе с тем есть отрасль, которая может быть названа «родным домом» или даже родовым родительским «очагом» частного права и которая наиболее полно и концентрированно выражает его особенности, принципы.

Это – гражданское право.

Именно в гражданском праве частноправовые начала обретают «живую юридическую плоть» – выражаются в институтах, в конкретных средствах и механизмах юридического регулирования. И в реальной жизни, в практических делах, частноправовые категории и принципы непосредственно и наиболее полно «работают», внедряются в жизнь, производят тот или иной эффект через институты гражданского права, в его «живой плоти».

Потому–то выражения «частное право» и «гражданское право» по большей части понимаются как синонимы, тождественные и взаимозаменяемые понятия. Да и исторически сам термин «гражданское право» (это буквальный перевод с латинского jus civile, т.е. «право граждан») возник из такого понимания «права граждан Рима», при котором оно противополагается публичному праву – «праву римского государства». Не случайно в предшествующем изложении, когда речь шла о частном праве, приходилось то и дело говорить также и о цивилистике – гражданском праве.

Вместе с тем при всей близости понятий «частное право» и «гражданское право» (так же, как и близости понятий «публичное право» и «административное право») между ними нельзя ставить знак равенства. И не только потому, что частноправовые начала –как только что говорилось – в том или ином виде присутствуют во многих отраслях. Гражданское право со своей стороны – это, так сказать, не «чистое» частное право. В советском обществе оно вообще имело в основном опубличенный характер. Да и при последовательном выражении частноправовых начал в гражданском праве всегда наличествуют известные публично–правовые элементы, а порой и целые институты (например, институты опеки, регистрации юридических лиц и т. п.).

ГРАЖДАНСКОЕ ПРАВО еще со времен античности складывалось во многом спонтанно, непосредственно в силу требований жизни, главным образом в связи со становлением и развитием рыночных, товарно–денежных отношений. И оно долгие века выражалось преимущественно в обычаях или прецедентах (судебных решениях, которые рассматривались в качестве образца на будущее для подобных же ситуаций). Отсюда – казуистический характер гражданско–правового регулирования, когда оно преимущественно строится применительно к конкретным жизненным ситуациям (исполнение контрактов, уступка прав, перевод долга, истребование имущества у недобросовестного приобретателя и пр., и пр.).

Даже римское частное право при всем его впечатляющем развитии в своем первичном виде имело в основном прецедентный характер: его идея к принципы в пору расцвета римской правовой культуры выражались преимущественно в обобщающих суждениях правоведов, получающих непосредственное юридическое значение (jus respondendi). Даже Кодекс Юстиниана – это не «кодекс» в современном понимании, а своего рода итоговое собрание ценностей римской частноправовой культуры, достижений логики, юридических формул, лексики.

Но вот что примечательно! Как только развитие человеческой цивилизации уже в новой истории потребовало более основательного внедрения частного права во всю жизнь общества – а это произошло в конце XVIII – начале XIX в., в эпоху Просвещения, Великой французской революции, – так эта потребность не удовлетворилась одним лишь «восстановлением» (рецепцией) римского права, а проявилась в острой необходимости создания гражданских законов.

И вот чуть ли не одновременно, за два десятилетия, в Европе принимается несколько гражданских кодексов: в 1794 г. – Прусское земское уложение, в 1804 г. – важнейший для Нового времени Кодекс Наполеона, несколько позже, в 1811 г., – Австрийское уложение.

Почему же именно на переломе человеческой истории, когда начался переход от традиционных к либеральным цивилизациям, так остро потребовалось гражданское законодательство? Только ли потому, что в условиях развивающихся капиталистических, товарно–рыночных отношений потребовалось, не ограничиваясь «современным римским правом», упорядочить, развить и по возможности унифицировать их юридическое регулирование?

Думается, нет, не только поэтому. Главное здесь, надо полагать, заключается в том, что именно в законах наиболее полно и продуктивно в юридической области могут проявиться сила интеллекта, разума, требования естественного права (об этом – в следующей главе) и в этой связи наиболее полно и продуктивно определены в законодательном виде частноправовые начала, принципы. А частноправовые начала– прошу обратить внимание! – такие начала, как юридическая независимость и самостоятельность лиц, их равенство и правовая автономия, имеют первостепенное и незаменимое значение для формирования гражданского общества (в какой–то мере неожиданно термин «гражданское» в отношении одной из областей законодательства, использованный в результате «перевода с латинского», оказался точка в точку совпадающим с общественной потребностью Нового времени).

Только, пожалуй, в юридических системах англо–американской группы (англосаксонской семье юридических систем «общего права»), в особенности в праве США и большинства провинций Канады, частноправовые начала и принципы в XIX – XX вв. стали получать развитие непосредственно через институты прецедентного права, притом с прямой опорой на естественно–правовые категории.

Но и здесь «природа прорывается через окно» – и здесь дает о себе знать необходимость законодательных обобщений гражданско–правового порядка (хотя и прецедентное право англо–американской группы имеет свои уникальные достоинства: оно, выражая судебную практику, является «гибким», «живым» правом). Свидетельством тому являются, скажем, не только известная институциализация принципа справедливости (например, в английском институте «доверительная собственность»), но и развитие «коммерческого законодательства» в США, разработка в этой же стране модельного (единообразного) Торгового кодекса. А в общем плане – пусть и косвенное, окольное, но все же довольно сильное фактическое влияние на судебную практику США, Других стран «общего права», принципов гражданского законодательства стран континентальной Европы, в особенности Франции. Потому–то и оказались уже в наше время возможны известная интеграция, казалось бы, несовместимых юридических систем в практике Суда Европейского сообщества, формирование «объединенного» частного права Европы [1].

СЕЙЧАС УМЕСТНО кратко сказать о довольно сложной проблеме – о гражданских законах и рынке. Нередко гражданское право и даже частное право в целом именуют «рыночной отраслью». И соответственно гражданские законы – «рыночными законами». Оправданно ли это?

Да, в какой–то степени оправданно, особенно в публицистических публикациях для обоснования необходимости именно гражданских законов для «рыночной экономики». Гражданское право (цивилистика) как отрасль национальной юридической системы, действительно, складывается и развивается на основе требований рынка, точнее – имущественных отношений, формирующихся в условиях товарно–рыночной экономики, отношений собственности, гражданского оборота. Именно «рынок», его требования обусловливают необходимость того, чтобы право собственности имело безусловно абсолютный характер, было способом, определяющим взаимоотношения между субъектами, чтобы был договорный метод, существовал беспристрастный суд – независимый институт решения разногласий, споров, конфликтов и т.д., – словом, обусловливают необходимость существования сферы, где вопросы решаются по воле и в соответствии с интересами участников рыночных отношений, занимающих юридически равные позиции.

Но положение о том, что гражданское право – это «рыночная отрасль» (увы, в печати сейчас проскальзывает и порой с восторгом произносится выражение «рыночная демократия», впрочем, кто знает, быть может, для нашей сегодняшней российской обстановки и верное), все же по главным, существенным моментам является точным и во всем правильным.

Гражданское право прежде всего – и все более по мере прогресса, по мере все большего развития институтов демократии – выступает в качестве выражения самой сути права – высокозначимого явления цивилизации и культуры. Той, скажу, несколько забегая вперед, первородной обители частноправовых начал, которая первично реализует важнейшую природную, естественную сторону биосоциального основания права, коренящегося в свободе человека, в его естественном праве свободы.

А вот «юридическая форма», выраженная в частном праве и представляющая оцивилизованную свободу, изначально, исторически совпала и в последующем все более совпадет с потребностями существующих рыночных отношений. И развивалась с ними во взаимодействии и во взаимном влиянии. Хотя – не полностью и не во всех ипостасях. Например, последним из указанных обстоятельств объясняется тот обычно трудно понимаемый и неуклюже интерпретируемый наукой факт, что гражданское право регулирует личные неимущественные отношения, в том числе те, которые никак не связаны с отношениями имущественными да и по своей сути далеки от «рынка», порой несовместимы с ним.

С другой же стороны, – тот факт, что к «рыночному праву» должны быть отнесены сугубо административные установления (в первую очередь антимонопольное законодательство или твердые административные меры, блокирующие в рамках данной страны попытки местных властей нарушить единое рыночное пространство), – свидетельство того, что требования рынка находят выражение в публичном праве, непосредственно в административном законодательстве.

Таким образом, гражданское право не только и даже не столько продукт рынка. Оно прежде всего отрасль – обитель «чистых» частноправовых начал. А вот эти начала в наибольшей степени исторически совпали и ныне совпадают с требованиями и условиями рыночных отношений, воплотили их в юридических формах и конструкциях, оптимальных для рыночной экономики. И по своему содержанию гражданское право, понятно, непрерывно испытывает на себе влияние «рынка». Но – не более того. Главное, что характеризует суть и историческое предназначение гражданского права, проявившееся в современную эпоху, – это в соответствии с заложенными в нем частноправовыми началами способствовать, а во многом и прямо обеспечивать формирование гражданского общества, его важнейших устоев, относящихся к положению граждан.

А в этой связи надо видеть, что соотношение гражданских законов и рынка совсем другое – обратное тому, как это принято считать многими приверженцами «рыночной экономики». Гражданское законодательство представляет собой не некий довесок к «рынку», не подсобный к нему институт, роль которого сводится будто бы к одним лишь упорядочивающим, оформительским функциям. Гражданское законодательство – это мощный инструмент права, который в контексте его исторического предназначения способен придать также и рынку особенности института гражданского общества. То есть «перевести» его, рынок, из состояния дикого, необузданного, нередко – увы – бандитского, в цивилизованное состояние – упорядоченных рыночных отношений, соответствующих требованиям современного демократического общества (в том числе и тех, которые обычно охватываются понятиями «социальный рынок» или «социально ориентированная экономика»). И тысячу раз прав– замечательный русский правовед И.А. Покровский, когда в отношении современного общества он говорил не просто о «рынке», а о частноправовой организации народного хозяйства.

ПРЕДСТАВЛЯЕТСЯ ВАЖНЫМ обратить внимание на одну из особенностей гражданского законодательства, которая имеет определяющее значение в реализации его функции по формированию современного гражданского общества и цивилизованного рынка.

Дело тут вот в чем. Сам по себе факт высокой роли права в новой эпохе развития человеческой цивилизации, открытой Просвещением и Французской революцией, – факт в общем–то общепризнанный. Но обычно эта роль права связывается с буржуазными декларациями и конституциями того времени, в которых провозглашены великие принципы свободы, прав людей, равенства, братства.

Нет слов, эти великие принципы – вечные ценности, знамя и философия демократического преображения общества. Но ведь сами по себе они в реальной жизни не стали той силой, которая привела к формированию современного гражданского общества. Напротив, сразу же вслед за их провозглашением и, к несчастью, под знаменем «свободы, равенства и братства» грянули кровавая якобинская диктатура, беспощадные, кровопролитные войны Наполеона.

И под обаянием лозунгов, деклараций и конституций первой фазы Великой французской революции мало кто обращает внимание на то, что фактическое формирование гражданского общества, многотрудное становление и развитие его институтов сопряжены преимущественно с гражданским законодательством, прежде всего с Гражданским кодексом того же Наполеона.

Почему на этот факт не обращается должного внимания? Быть может, потому, что гражданское законодательство, казалось бы, касается не «великих ценностей и истин», а самой что ни на есть прозы жизни, наших повседневных дел, хозяйственной практики, быта?

Но эта–то как раз особенность гражданского законодательства и является в высшей степени важной для формирования гражданского общества, для утверждения его в качестве незыблемой реальности!

Да, гражданские законы – это как раз те юридические установления, которые, по–видимому, носят наиболее приземленный, утилитарно–деловой характер, они касаются всех людей страны, ежедневно, а то и ежечасно воспроизводятся и воспроизводятся в многообразных прозаических делах, в нашей безостановочно повторяющейся повседневности. Изо дня в лень, от раза к разу. Но это не некий минус (как может показаться на первый взгляд), а, напротив, гигантское уникальное преимущество гражданских законов, исподволь упорно превращающих свободу людей в повседневную, само собой разумеющуюся данность. Непрерывно повторяясь, влезая во все закоулки человеческого бытия, гражданские законы, как ничто другое, способны «приручить к себе людей», стать непреложными правилами, напрямую входящими в образ жизни, в повседневную действительность, в наши нравы, в саму прозу наших жизненных дел.

А в этой связи становится непреложной реальностью свобода людей в деловых, практических отношениях, а отсюда и общая атмосфера безусловной недопустимости любых ее нарушений, признания элементарно необходимыми условий для осуществления свободы человека, его достоинства, высокого статуса.

Словом, свобода человека – отдельного, автономного человека! –при помощи гражданского права входит в быт, в повседневность. И это, быть может, является наиболее надежным показателем современной западноевропейской культуры – того, что в жизни общества возникла устойчивая, твердая почва для практической свободы отдельного, автономного человека, личности и, следовательно, для существования и развития современного свободного гражданского общества, общества либеральной цивилизации.

Поэтому, наряду с другими особенностями, именно гражданские законы – это те главные факторы, с помощью которых идеалы свободы, требования демократической и правовой культуры фактически реализуются в повседневной жизни граждан, во всех многообразных проявлениях этой жизни и тем самым с юридической стороны обеспечивается формирование современного свободного гражданского общества.

НЕ УПУСТИМ из поля зрения и все другие особенности гражданского законодательства, содержащиеся в нем ценности.

Гражданские законы восприняли не просто тысячелетиями отработанную с технико–юридической стороны и в этом отношении совершенную юридическую материю. Они восприняли и стали носителями частного права – области права, которая со времен античности как будто уготована для современной эпохи. Ибо частное право – это как раз такая юридическая сфера, которая непосредственно, напрямую воплощает достижения культуры, свершения разума в области регулирования внешних, практических отношений и одновременно не зависит от усмотрения власти. Оно, стало быть, в демократическом обществе при достаточно развитой юридической культуре и есть один из тех элементов в праве, который позволяет юридической системе возвыситься над властью, над ее произволом.

Франция, Германия, другие западные страны, в которых утвердились гражданские законы, в XIX – XX вв. прошли непростой путь развития. Путь с периодами застоя, войн, разрухи и – что особенно пагубно – с трагическими сломами в политико-правовой жизни, когда в таких странах, как Германия, Италия, Испания, уже на подходе к середине XX в. воцарялись фашистские тоталитарные режимы. И все же надо видеть, что в эти трагические годы в странах, брошенных в бездну фашизма, сохранялись островки правовой западноевропейской культуры, выраженные в гражданском законодательстве. И вовсе не случайно поэтому так быстро, воистину стремительно состоялось в этих странах демократическое возрождение – не только вновь утвердились и заработали в оптимальном режиме свободная рыночно–конкурентная экономика и институты парламентаризма, но и произошли новые большие перемены в праве.

В ТО ЖЕ ВРЕМЯ ни один, даже самый совершенный, отработанный закон, именуемый «гражданским», не может (да и не должен) быть таким нормативным документом, который воплощает частное право, так сказать, в чистом виде. Такого чистого гражданского закона в истории права не было, его нет сейчас и не будет в будущем, особенно если видеть реальное содержание гражданских законов в данном обществе, их применение и действие.

Здесь нужно учитывать обстоятельства троякого рода.

Прежде всего гражданские законы неизбежно содержат в том или ином объеме публично–правовые элементы – публичные «вкрапления». Ведь сам по себе гражданский закон потому и закон, что это – документ в широком смысле публичный, государственно–обязательный. Он строится на основе общего правопорядка. В нем немало безусловно обязательных установлений, императивных норм (даже сама по себе запись в кодексе о том, что субъекты определяют свои права и обязанности своей волей и в своем интересе, – запись императивного характера).

Но дело не только в этом. В любом государстве – коль скоро речь идет о праве – неизбежны какие-то формы государственного участия, контроля, необходимые для нормального гражданского оборота, – например, при регистрации имущества, сделок, удостоверении правосубъектности лиц и т.д. Такие государственные формы становятся еще более значительными в современных условиях, когда усиливаются социальная деятельность государства, социальная защита людей, принципы социальной солидарности. В связи с этим и появляются такие своеобразные правовые институты, как «публичные договоры», в которых публично–правовые элементы входят в само содержание гражданских правоотношений. По тем же основаниям статус субъектов гражданского права в ряде случаев получает как бы публично–правовое подкрепление, усиление. Отсюда, например, формирование особой группы прав субъекта – прав потребителя.

Наряду с «вкраплением» в ткань гражданского права публично–правовых элементов, надо иметь в виду и то обстоятельство, что гражданские законы существуют и действуют в комплексе с законами публичного права, которые их «сопровождают» – параллельно, «в паре» с ними функционируют. Это, с одной стороны, законы, как бы продолжающие гражданско–правовые нормы в области административных отношений и процедур – о порядке государственной регистрации гражданского состояния, законы о банкротстве и т.д., а с другой – Уголовный кодекс, нормативные акты об административной ответственности, призванные отсекать от нормальных гражданских правоотношений антиправовые, прежде всего криминальные, «проявления». И это все вместе с реализацией специфических задач уголовного и административного права позволяет и частному праву в полной мере раскрыть свой позитивный созидательный потенциал, в большей мере связать его с духовными принципами, с моралью.

Наконец, еще одна сторона проблемы. Это не «сами» гражданские законы, а их действие.

Суть вопроса – в том, что частное право, выраженное в гражданских законах (и это относится ко всем отраслям права и законодательства), может реализоваться на практике, в жизненных отношениях лишь частично, а порой – по главному, глубинному своему содержанию – и вовсе не реализоваться или приобрести принципиально иной, деформированный характер, а подчас, что не менее пагубно, получать идеологизированное, неадекватное понимание, интерпретацию.

Это и случилось с гражданскими законами в советском обществе с гражданскими кодексами РСФСР 1922 и 1964 гг. Дальше будет рассказано о том, что гражданские законы в основном проявляли свою частноправовую природу через юридические конструкции и категории и несколько полнее – в узкой сфере, преимущественно в бытовых отношениях. В условиях коммунистического строя гражданские законы и не могли реализовать свое основное историческое предназначение – стать решающим фактором формирования современного гражданского общества.

Впрочем, и «классические» законы частного права – Французский кодекс и Германское гражданское уложение раскрыли свою истинно историческую миссию (угаданную Наполеоном) спустя долгие десятилетия после своего принятия – лишь после того, как через свое рутинное содержание и многолетнее практическое действие воплотились в практику, в образ жизни людей. Да и они «сработали» в полной мере лишь во второй половине нынешнего века, на основе реального воплощения в правовую жизнь категорий естественного права –культуры прав человека.

Нечто подобное, увы, уготовано и российскому Гражданскому кодексу, который к тому же, наряду со всеми сложностями, вызванными последствиями коммунистического строя, попал в среду, соприкасающуюся с криминальными и полукриминальными отношениями и нравами. Несколько подробнее об этом дальше, в одном из следующих разделов.

В НАУКЕ, в законоподготовительных учреждениях, а также практиками–юристами подчас выдвигаются предложения о целесообразности издания особого Хозяйственного кодекса, формирования особого хозяйственного законодательства.

Под «хозяйственным законодательством» имеются в виду все нормативные юридические документы, посвященные вопросам права в области народного хозяйства. Такое единое собрание документов (юридических норм) полезно и удобно в практическом отношении, когда под рукой у юриста, хозяйственника, любого заинтересованного лица есть один «свод», в котором можно отыскать нужную юридическую норму.

Но идея единого Хозяйственного кодекса, призванного заменить все другие отрасли законодательства по хозяйственным вопросам, прежде всего гражданское законодательство, не имеет в настоящее время сколько-нибудь серьезных оснований. Некоторые, в основном идеологические, основания она имела в условиях советского общества, в обстановке господства плановой, административно–командной экономики, когда в принципе отрицалось частное право. Ныне же идея единого хозяйственного права лишена подобных предпосылок: она не согласуется с тенденцией формирования гражданского общества, цивилизованной рыночной экономики, ее осуществление привело бы к утрате тех духовных, культурных, правовых ценностей, которые могли бы обеспечить реализацию указанной тенденции развития современной цивилизации.

Создание сборников по хозяйственному законодательству вполне оправданно и целесообразно не в качестве кодификации, заменяющей гражданские и иные законы в области народного хозяйства, а в виде инкорпорации – сборников, объединяющих по предметному или иным признакам весь существующий законодательный и другой нормативный материал по хозяйственным вопросам.

Более весомые основания имеют предложения о необходимости подготовки Кодекса предпринимательства. Правда, не в том варианте, когда под этим названием опять–таки понимается, по сути дела, хозяйственное право, заменяющее гражданское право и иные отрасли действующего законодательства в области народного хозяйства. И не тогда, когда, по выражению одного из российских правоведов, прежний административно–командный «волк» прокрадывается в нашу обновляющуюся действительность в «овечьей шкуре». А в том варианте, в каком развиваются в современном обществе экономические процессы.

Дело тут вот в чем.

Гигантский научно–технический прогресс, с которым человечество подошло к концу второго тысячелетия христианской эры, вызвал к жизни новые «пласты социальности». Такие, как экологические отношения и в особенности – широкие и многообразные участки объективированных духовных ценностей (интеллектуальная собственность), информационные структуры, которые во многом «втягивают» строго вещные отношения в своеобразные формы предпринимательской рыночной активности. Вот эти новые «пласты социальности» весьма основательно влияют на содержание права, на юридические особенности его отраслей и институтов, приводят к тому, что начинают складываться целые отрасли права, которые призваны стать основой для решения сложных экономических и социальных проблем, юридически опосредствовать новые «пласты социальности». К числу таких отраслей и принадлежит по ряду данных предпринимательское право.

Вместе с тем новые экономические, социальные, правовые реалии современной эпохи вовсе не предполагают того, чтобы «отбросить все старое» и создавать в области права «все заново», формировать юридические понятия и конструкции с «чистого листа», опираясь на один лишь нынешний экономический и социальный опыт. Напротив, по всем данным плодотворное осмысление фактов современной действительности может быть достигнуто на основе достижений мировой правовой культуры, фундаментальных научных ценностей, выработанных интеллектом и талантом специалистов многих поколений на основе трудной практики, в труде, порой в нелегкой борьбе, в столкновении интересов и разных подходов.

Поэтому наиболее адекватной в научном и практическом отношении характеристикой новых отраслей права (экологического, информационного, предпринимательского) является их определение в качестве вторичных, комплексных отраслей. Ведь они даже в сферах своих специфических отношений напрямую воплощают те правовые начала, которые присущи другим отраслям, прежде всего базовым – гражданскому и административному праву, праву частному и публичному.

Например, в области предпринимательства уже сейчас могут быть обособлены специфические отношения, требующие юридически своеобразного опосредствования. Одиниз крупных мыслителей нынешнего времени, О. Шпенглер, справедливо пишет: «...для нас организатор, изобретатель и предприниматель являются творящей силой, которая воздействует на другие, исполняющие силы, придавая им направление, намечая цели и средства для их действия. И те и другие принадлежат экономической жизни не как владельцы вещей, но как носители энергии» [2].

Здесь перед нами действительно специфические, внутриадминистративные (внутрихозяйственные) отношения. Но юридическое своеобразие их регулирования не может быть понято без того, чтобы не взять за исходную основу такого понимания саму суть предпринимательской деятельности с правовой стороны – начал свободы и диспозитивности, которые в соответствии с ценностями гражданского права определяют исходные юридические позиции «руководящей силы». Они-то и реализуют экономические отношения, выраженные в слове «энергия». Стало быть, новые в данной области правовые явления следует рассматривать в качестве продолжения и развития фундаментальных правовых категорий и ценностей, выраженных в достижениях гражданско-правовой культуры, а не как нечто такое, что должно встать взамен их.

Аналогичные соображения могут быть высказаны и в отношении корпоративного права [3] – своеобразной сферы функционирования хозяйственных товариществ и обществ, где также намечается развитие известной группы специфических отношений, связанных главным образом с формированием и действием корпоративных актов.

Таким образом, если признать, что издание Кодекса предпринимательства – дело вполне оправданное, то он должен строиться в качестве дополнительного – и в известном смысле вторичного – комплексного законодательного документа, опирающегося прежде всего на фундаментальные положения гражданского законодательства.

[1] Вместе с тем надо видеть, что частное право различных стран и регионов в связи с особенностями их исторического, экономического и духовного развития имеет своеобразные черты. Поэтому в настоящее время выделяется восемь основных семей частного права: 1) романское, французское; 2) германское; 3) скандинавское; 4) общего права, или англо–американской группы; 5) российское; 6) право стран Дальнего Востока; 7) исламское право; 8) индусское право (см.: Цвсшгерт К., Кетц X. Введение в сравнительное правоведение в сфере частного права. Т. 1. М.: Международные отношения, 1998. С. 117 и сл.).

[2] Шпенглер О. Закат Европы. Очерки мифологии мировой истории. Т. 2. С. 86

[3] Т.В. Кашанина, отметившая это обстоятельство, рассматривает корпоративное право в качестве ядра предпринимательского права. Вместе с тем она в отношении первого из названных подразделений делает ударение на началах диспозитивности, на автономном методе (саморегулировании) и пишет в этой связи о предпринимательском праве «как об одной из отраслей частного права, в которой черты права публичного, по сравнению в другими отраслями частного права, выражены более определенно. Корпоративное же право в его составе доминирует, является ядром. В значительной мере именно оно придает предпринимательскому праву частноправовой характер» (Кашанина Т.В. Корпоративное право: Право хозяйственных товариществ и обществ. С. 55).

Поиск по сайту: