Канонизация невиим (пророков)

Канон

Этот термин, как он применяется к Библии, обозначает непосредственно закрытую природу свода священной литературы, принятой в качестве авторитетной, поскольку она считается божественного открытой. История этого слова помогает объяснить его употребление. Будучи шумерским по происхождению, оно вошло в семитские языки со значением "тростник", или "камыш", позднее оно стало использоваться в значении "измерительная трость" (см. Езекил 40:5), оба эти смысла перешли в греческое "канна", "канон". Метафорически, оно стало использоваться в значении правила или стандарта высочайшего качества, и в этом смысле александрийские грамматисты применяли его к древнегреческим классикам. Во втором веке канон начал использоваться в христианских кругах в значении "правила веры". Именно Отцы Церкви в четвёртом столетии н.э. впервые применили слово "канон" к Священному Писанию.

В еврейских источниках этому слову не найдено точного эквивалента, хотя фраза Сфарим Хицоним – внешние книги (Синедрион 10:1), т.е. неканонические книги, определённо является формулировкой, имеющей противоположное значение. Однако, Танааитская литература действительно употребляет фразу Меттаме Эт Ха-Йадайим ("делающий руки ритуально нечистыми"), для выражения идеи того, что обычно подразумевается под словом "канонический", т.е. часть Еврейской Библии. Согласно раббиническому постановлению, руки, которые вступили в непосредственный контакт с любой библейской книгой, приобрели нечистоту второй степени, так что если после этого ими прикоснуться к Труме без предварительного ритуального омовения, Трума становилась непригодной для употребления священником (Келим 15:6, Йадайим 3:2, 4:6). Каким бы ни было подлинное происхождение и цель этого постановления (Йадайим 3:3-5, Шаббат 13б-14а, Иерусалимский Талмуд, Шаббат 1:6, 3в), его следствием было то, что фраза "делающий руки нечистыми" стала синонимом канонической (части Еврейской Библии). Отсюда, раббинические дискуссии о полной канонизации или же отказа в ней Книг Экклезиаста, Песни Песней (Эдуйот 5:3, Йадайим 3:5, Тосефта Йадайим 2:14), Эстер (Мегилла 7а), Бен Сира и других книг (Тосефта Йадайим 2:13) выражены в понятиях этой формулировки.

Значение канона

Понятие, заключённое в слове "канон", является определённо и характерно еврейским. Посредством него Израиль стал "Народом Книги", а Библия стала движущей силой еврейского существования, её заповеди и учения глубоко отпечатались в умах и душах народа. На канонизированные Священные Писания смотрели, как на достоверные свидетельства национального прошлого, воплощение надежд и мечтаний о славном будущем, и гарантии их исполнения. Одно время они представляли собой основной источник знания иврита, и служили образцом высочайшего стандарта стилистического совершенства. При содействии Устного Закона, они представляли силу правды, мудрости, закона и нравственности. Короче говоря, развитие канона стало революционным шагом в истории религии, и эта концепция была сознательно перенята христианством и исламом.

Процесс канонизации

Несомненно, что книги, из которых состоит Библия, просто не могли заключить в себе всё литературное наследие древнего Израиля. Сами Священные Книги свидетельствуют о существовании обширных литературных трудов, которые на сегодняшний день потеряны. "Книга Воин Господа" (Числа 21:14) и "Книга Йашар" (Йошуа 10:13, Самуил II 1:18), несомненно, являются очень древними. Пророческие труды приписывались Самуилу, Натану и Гаду (Летописи I 29:29) в начале периода монархии, и Ахийа, Йедо/Иддо и Шемайа с момента разделения царства (Летописи II 9:29, 12:5, 13:22). Ссылки на летописи Царя Давида (Летописи I 27:24), Соломона (Цари I 11:41) и Царей Израиля и Иудеи (там же 14:19, 29, Летописи I 9:1, Летописи II 16:11, 20:34, 27:7, 32:32, 33:18) носят свидетельства о существовании царских анналов, которые не дошли до наших дней. Категория литературы, которая называется "Мидраш" (Летописи II 13:22, 24:27) также приписывается ко временам монархии, а книга погребальных песней к концу того периода (Летописи II 35:25). Тогда как, действительно, во многих из этих примеров сохраняется возможность, что одну и ту же работу называли по-разному, и что заглавие Сефер могло указывать скорее на главу книги, а не на всю книгу, нельзя подвергать сомнению тот факт, что должно было существовать много других работ, которые не были упомянуты в Библии. По сути, сама концепция священного канона предполагает процесс отбора, длившийся на протяжении длительного периода времени.

Несомненно, существовали и другие книги, включая некоторые из приведенных выше, которые считались святыми или написанными под воздействием божественного духа, но почему они не были включены в канон определить невозможно. Нельзя полностью отбрасывать вероятность того, что решающим фактором была сохранность книги, хотя это в высшей степени маловероятно. Некоторые работы, возможно, сохранились благодаря одной лишь их литературной красоте. Очень мощным инструментом могли быть школы писцов и священников, которые, в силу присущему им консерватизму, были склонны передавать основные тексты для изучения из поколения в поколение. Подобным образом, репертуар профессиональных гильдий Храмовых певцов поддерживался самостоятельно, как и литургии, читавшиеся по особым поводам в Иерусалимском Храме и периферийных местах поклонения. Материал, касающийся национальных чувств и гордости, такой как повествования о великих событиях прошлого и основные документы национальной религии, особенно если они применяются при богослужении, неизбежно приобретают широкую популярность и наделяются святостью. Не всё, что считалось святым или открытым божественным образом, было канонизировано, но святость была неотъемлемой составляющей для канонизации. Вообще, не печать канонизации наделяла книгу святостью – скорее наоборот. Святость предвосхищала и была необходимым предусловием для формального акта канонизации, который во многих случаях просто знаменовал завершение давно сложившейся ситуации. Конечно, акт канонизации, в свою очередь, служил усилению, подкреплению и увековечиванию отношения трепета, благоговения и набожности, с которым люди приближались к Священному Писанию, и сам по себе этот акт стал источником авторитета, который привёл к его неоспариваемому принятию, как божественного слова.

содержание и названия книг

Еврейская Библия состоит из трёх частей, которые на иврите называются Тора, Невиим и Ктувим. Самым ранним названием первой части Библии, похоже, было "Тора Моисея". Однако, это название не встречается ни в самой Торе, ни в трудах пророков периода до Изгнания. Оно появляется в Йошуа (8:31-32, 23:6) и Царях (Цари I 2:3, Цари II 14:6, 23:25), но нельзя сказать, относится ли оно ко всему своду. С другой стороны, весьма вероятно, что использование этого названия в трудах периода после Изгнания (Малахи 3:22, Даниэль 9:11, 13, Эзра 3:2, 7:6, Нехемия 8:1, Летописи II 23:18, 30:16) подразумевало всеобъемлющее понятие. Другими ранними названиями были: "Книга Моисея" (Эзра 6:18, Нехемия 13:1, Летописи II 35:12, 25:4, см Цари II 14:6) и "Книга Торы" (Нехемия 8:3), что выглядит, как сокращение от более полного названия, "Книга Торы Б-га" (Нехемия 8:8, 18, 10:29–30, см. 9:3).

С широким распространением Торы в поколениях, следующих за деятельностью Эзры и Нехемии, возник обычай переписывать этот труд на пяти отдельных свитках, исключительно в нелитургических целях и ради удобства использования, отсюда греческое название Пентатеуксой (библой), "Пятитомная (книга)", что трансформировалось в "Пятикнижие". В раббинической литературе ивритским эквивалентом этому является "Пять Книг Торы" (Хамещет Сифрей Тора, Иерусалимский Талмуд, Мегилла 1:7, 70д, Хамиша Сифрей Тора, Иерусалимский Талмуд, Сота 5:8, 20д), или "Пять Пятых-частей Торы" (Хамиша Хомшей (что часто, но неточно называется Хумшай) Тора, Хагига 14а, Иерусалимский Талмуд, Синедрион 10:1. 28а, Синедрион 44а).

На английском языке книги Торы называются – Дженезис (Бытие), Эксодус (Исход), Левитикус (Левит), Намберс (Числа) и Дьютерономи (Второзаконие) – эти названия происходят от названий книг Латинской Библии, который, в свою очередь, ведут происхождение от названий, распространённых в то время среди грекоязычных евреев, которые перевели ивритские названия для их использования среди единоверцев в Палестине. Эти названия являются описательными, и говорят о содержании или основной теме соответствующих книг, и они частично сохранились в раббинической литературе и средневековых ивритских трудах в этих формах: Сефер Брит ха-Олам ("Книга Создания Мира"), Сефер Йециат Мицрайим ("Книга Исхода из Египта"), Торат Коханим ("Книга Священнического Кодекса"), Хомеш ха-Пекуддим ("Книга Исчислённых"), Мишне Тора ("Повторение Торы", см. Иерусалимский Талмуд, Мегилла 3:7, 74б). Другим методом названия являлось называть книгу по её первому слову или нескольким первым словам, или же по её первому значительному слову, см. Вавилонский Талмуд "Когда в Высотах" и "Я буду Славить Господа Мудрости". Этот метод был распространён в раббинических источниках (Айле ха-Дварим, "Вот слова" = Второзаконие, Сота 7:8, Мидраш, Берайшит Рабба 3:5, Иерусалимский Талмуд, Мегилла 3:1, 74а) и оставался наиболее популярным методом названия в иврите до настоящего времени. Наконец, существуют также свидетельство того, что использовались оригинальные числа (см. Мидраш, Берайшит Рабба 3:5, Иерусалимский Талмуд, Мегилла 3:1, 74а).

Вторая часть Библии известна, как Невиим ("Пророки"), позднее она была подразделена на "Ранних Пророков" и "Поздних Пророков". Это различие, сделанное лишь ради удобства, служит для того, чтобы отличать повествовательные, исторические работы – Йошуа, Судьи, Самуил и Цари – и (по большей части поэтические) литературные произведения пророческих ораторов, Исайи, Йеремии, Езекила и Двенадцати "малых" пророков – Хозеи, Йоеля, Амоса, Обадиаху, Йоны, Михи, Нахума, Хаббакука, Зефании, Хаггая, Зехарии и Малахи. Популярный эпитет "малый" в связи с этими двенадцатью пророками имеет чисто количественный подтекст, и не указывает на относительную важность. Названия книг основаны на имени центрального действующего лица или предполагаемого автора. Подразделение Пророков на "Ранних" и "Поздних" в современном смысле не было известно в талмудические времена. Раввины используют понятие "ранний" в отношении пророков, действовавших до разрушения Первого Храма (Сота 9:12, Таанит 4:2, Сота 48б, см. Зех. 1:4, 7:7, 12) и оставляют использование понятия "поздний" исключительно для пророков времён после Изгнания, Хаггая, Зехарии и Малахи (Тосефта, Сота 13:2, Сота 48б).

Ктувим ("Писания", Хагиографиа), третья часть Библии является разнообразным собранием, состоящим из литургической поэзии – Псалмы и Плач Йеремии, светской любовной поэзии – Песни Песней, мудрой литературы – Притчи, Йов и Экклезиаст и исторических работ – Рут, Летописи, Эзра, Нехемия, Эстер и смеси истории и пророчества в Книге Даниила.

Это тройное подразделение Священного Писания является лишь вопросом исторического развития и, по сути, не представляет классификации книг, в соответствии с тематическими или стилистическими категориями. Эллинистические евреи, очевидно, болезненно воспринимавшие более-менее случайную природу организации библейской литературы, пытались ввести более систематическое подразделение.

канонизация торы (пятикнижия)

Следует провести чёткое различие между литературой Торы и Книгой Тора. Какими бы ни были подробности невероятно сложной истории материала Пятикнижия, вне всяких сомнений, что, по крайней мере, большая его часть является очень древней, и что его почитали уже в очень давние времена. Традиционная доктрина того, что Моисей является автором всей Торы, проистекает из Второзакония 31:9-12, 24, в большей степени, чем из любого иного отрывка. Но похоже, что здесь приводится ссылка на последующую песнь (Второзаконие 32), как это указано в строфах 19 и 22. В самой Торе нет чётких утверждений, приписывающих её написание Моисею, тогда как установление авторства Моисея ограничено законными и ритуальными предписаниями, и едва ли можно найти его подтверждение в связи с повествовательным материалом. Более того, термин "Тора", (который, между прочим, означает "учение" и никоим образом не ограничивается законами), необходимо рассматривать в каждом конкретном случае в его собственном контексте, и нет примера, в котором он бы однозначно понимался в его более позднем, всеобъемлющем смысле. По сути, фраза "Тора Моисея" не является Пятикнижием.

Важным этапом в истории канона Пятикнижия является случайное обнаружение "книги Торы" в 622г. до н.э., как это описано в Книге Царей II 22-23, Летописи II 34. В высшей степени значительно, что нет предположений, что это новая книга. Напротив, она называется "Тора" и её подлинность и полномочность немедленно была признана и Первосвященником, и Царём Йосией. Вопрос пророчицы Хулды и её ответ касаются не подлинности книги, но предмета божественного наказания за нарушение её предписаний. "Тора" была публично прочитана и принята, как обязательная к соблюдению, во время национальной церемонии заключения завета. Подлинное название книги не приводится, и она также не названа прямо Книгой Моисея (Цари II 23:25 и Летописи II 34:14 является примечаниями редактора). И всё же поскольку последующая реформа богослужения в точности выражает ведущие мотивы Второзакония, можно допустить, что описанная церемония представляет собой формальную канонизацию той книги и начало формирования Пятикнижия, не как литературной, но как священной книги.

Это завершение подкреплено достойным внимания фактом, что ни Цари, ни Летописи не рассказывают о чтении Торы в подробностях, как были описаны великие собрания в Иерусалимском Храме, проведенные в связи с его освящением Соломоном (Цари I 8, Летописи II 5-7) и национальной религиозной реформой Хизкияху (Летописи II 29-30). Отсутствие в этих повествованиях каких-либо намёков на более поздюю практику, несмотря на тот акцент, который Летописец делал на "Торе Моисея", представляет собой важное свидетельство для истории канона. Первое сообщение о чтении Торы на общем собрании, после времён Йосии, относится к периоду после Изгнания, а именно, это была церемония, проведенная в Иерусалиме Эзрой, примерно в 444г. до н.э. (Нехемия 8-10). Эта церемония не может являться поводом для канонизации Пятикнижия, как это зачастую утверждается, поскольку инициатива прочесть Тору на общем собрании исходила от народа, и здесь нет никакого намёка на то, что это было связано с провозглашением нового закона. Книга называется "книга Торы Моисея, которую Господь заповедал Израилю" (Нехемия 8:1), и здесь делается акцент на её распространении и экспозиции.

Последующие свидетельства того, что к тому времени Тора уже была канонизирована, приводятся Летописцем и самаритянской традицией. Первый, создавая свой письменный труд примерно в 400г. до н.э., часто обращается к "Торе Моисея" и показывает своё знание каждой книги Пятикнижия. Самаритяне приняли всю Тору вместе с верой в то, что её автором был Моисей. Поскольку враждебность по отношению к иудеям остро ощущалась уже во времена Эзры, и поскольку самаритянско-еврейский схизм не мог произойти намного позже этого времени, из этого следует, что канонизация Пятикнижия не могла быть недавним событием.

Можно с уверенностью предположить, что работа по окончательной подборке, исправлению и сохранению Торы происходила во время Вавилонского Изгнания (см. Эзра 7:14, 25). Если и происходила какая-то официальная церемония или акт канонизации, традиция не сохранила воспоминаний об этом важном событии.

канонизация невиим (пророков)

Существование Книги Торы служило стимулом для сбора и организации литературы пророков. Последовательная традиция, неоднократно сформулированная в раббинических источниках, считала Хаггая, Зехарию и Малахи последними пророками, "божественный дух" прекратил посещать Израиль с их смертью (Тосефта, Сота 13:2, Сота 48б, Йома 9б, Синедрион 11а). Действительно, отсутствие пророчества считалось одной из особенностей, характеризовавшей период Второго Храма, в отличие от Первого (Иерусалимский Талмуд, Таанит 2:1, 65а, Йома 21б). Джозефус также отражает эту же самую традицию (Апион, 1:39-41). К середине второго столетия до н.э. было принято, что институт пророчества миновал (Маккавеи I 9:27, см. 4:46, 14:41).

Пророчество тех времён потеряло доверие вскоре после возвращения из изгнания, как это ясно следует из Зехарии 13:2-5, и весьма вероятно, что завершающие строфы последней пророческой книги (Малахи 3:22-24) фактически являются эпилогом всей коллекции, косвенно выражая признание прекращения пророчества и надежды на её эсхатологическое возобновление (см. Маккавеи I 4:45, 14:41). Идеологической основой такого положения дел было осознание пророчества, как выражения особых и уникальных взаимоотношений между Б-гом и Его народом. Это неизбежно влекло за собой представление, что разрыв этих взаимоотношений приведёт к прекращению пророчества, что будет являться частью духовного наказания, которое Израиль должен понести за свои грехи (Йеремия 18:18, Езекил 7:26, Амос 8:11-12, Миха 3:6-7). Возвращение из изгнания стало свидетелем краткого возрождения пророческой деятельности, но Второй Храм не воплотил мессианских надежд и движение пришло в упадок.

Традиция, провозглашающая, что пророческий канон был закрыт на протяжении эры персидской гегемонии, т.е. к 323г.до н.э., может быть подтверждена несколькими не связанными между собой фактами. То, что Летописи относятся к Ктувим, и ни замещают, ни дополняют Самуила-Царей в Пророках может быть объяснено, лишь исходя из допущения, что последние были уже скреплены печатью ко времени канонизации Летописей. Подобным образом, не включение Книги Даниила в часть Пророки (см. Синедрион 94а) было бы необъяснимым, если бы их канонизация происходила в Эллинистические времена. Отсутствие греческих слов или любого упоминания на исторический факт падения Персидской Империи и перехода к правлению греков является следующим доказательством. Более того, не записано никаких раббинических дискуссий в отношении канонизации любой из пророческих книг. Танааитские дискуссии об Езекиле (Хагига 13а) не имеют ничего общего с историей канонизации. Предложение переписать книгу библиокриптом (Лигноз – спрятать это) имело своей целью лишь удалить её из общего употребления. По сути, так могут относиться только к священной вещи. С другой стороны, должно было пройти некоторое время между канонизацией Торы и канонизацией Пророков, поскольку только первая, а не последние публично читались на великих собраниях, описанных в Нехемии 8-10, тогда как самаритяне, которые стали схизматами в дни Эзры или вскоре после них, получили Тору, а не Пророков.

канонизация ктувим (писания, хагиографиа)

Третья коллекция Библейских книг не представляет собой единого целого ни контекстуально, ни идеологически. Многие из книг были наверняка написаны в то время, когда пророки всё ещё активно действовали, и по отдельности книги были канонизированы довольно рано. Они были исключены из пророческого собрания, поскольку их озарение выглядело скорее человеческим, чем Божественным, или же потому, что они не соответствовали особому идеологическому содержанию или историко-философским рамкам того свода. Это было истиной в отношении таких работ, как Псалмы и Притчи. Другие книги, такие как Эзра, Летописи и Даниил, вероятно были написаны слишком поздно, чтобы их включать в сборник Пророков. Они, как и Иов, наверняка, были каноническими ещё за поколение до разрушения Второго Храма (Йома 1:6). С другой стороны, есть многочисленные свидетельства того, что коллекция Ктувим в целом, равно как и некоторые отдельные книги, входящие в её состав, не считалась окончательно закрытой до второго столетия н.э. Как отмечалось выше, обычай называть всё Священное Писание "Тора и Пророки" предполагает значительный разрыв во времени между канонизацией второй и третьей частей Библии. Тот факт, что последняя часть не имела установленного названия, указывает на то же самое. Даже принятое в конце концов название "Ктувим" является неопределённым, поскольку оно также использовалось в раббиническом иврите в двух значениях, всего Священного Писания, в целом, и его отдельных текстов, в частности.

Другими указаниями на позднюю канонизацию являются те факты, что в Песне Песней встречается два греческих слова (3:9, Нвиреа = паланкин; 4:4, Твйелг = тлипий = далеко), как и в Данииле (3:5, 15, хинемс = сумфония = волынка; 3:5, 7, 10, 15, Нирнс = Йалтрион), где есть упоминания даже о распаде Греческой Империи (по имени 8:21, 11:2), и книга Даниила, скорее всего, не достигла своей окончательной формы примерно до 167г до н.э. (По поводу влияния персов и греков на Книгу Экклезиаста, см. Экклезиаст).Бен Сира (180г. до н.э.), который проявляет осведомлённость обо всех книгах Библии, не упоминает Даниила или Эстер. Последняя книга, по сути, похоже не была принята многими сектантами Кумрана, по крайней мере, ни одного её фрагмента пока что не было обнаружено среди свитков, найденных в Иудейской Пустыне. Действительно, то что когда-то существовали определённые оговорки в отношении святости Книги Эстер, явственно следует из раббинической дискуссии (Мегилла 7а, см. Синедрион 100а).

В высшей степени знаменательна противоречивая позиция раввинов по отношению к Мудрости Бен Сиры. Тот факт, что в середине второго столетия н.э. было необходимо подчёркивать неканонический статус этой книги (Тосефта, Маймонид, Хилхот 2:13) и запрещать её чтение (Иерусалимский Талмуд, Синедрион 10:1, 28а) доказывает, что собрание Ктувим в то время было всё ещё не окончательно оформлено, и что Бен Сира приобрёл определённую меру святости в общественном сознании. Несмотря на запрет, книга оставалась очень широко распространённой. Амораим даже приводили цитаты из неё, применяя вводную терминологию, которая в иных случаях отводилась исключительно для Священного Писания (см. Нида 16б дихетив, Бер.55б ше-не'емар). В одном случае, вавилонский Аморей третьего поколения по сути цитирует Бен Сира, как Ктувим, противопоставляя его Торе и Пророкам (Бава Кама 92б).

Действительно, что в поколении, следующем после разрушения Храма, автор IV Эсдрас 14:41-46 (см. Джозефус, Апион 1:39-41), похоже, предполагает наличие библейского канона из 24 книг. Тем не менее, споры Танааитов и Амораев по поводу канонизации Притчей, Песни Песней и Экклезиаст (Эдуйуот 5:3, Маймонид Хилхот 3:5, АРН 1:2), равно как и Эстер (Мегилла 7а) показывают, что широко распространённое, хотя и не подкреплённое мнение, что официальная и окончательная канонизация Ктувим произошла во время Синода в Явне (примерно 100г н.э.), должно быть значительно изменено. Более вероятно, решения, принятые по этому поводу, распространились повсеместно в последующем поколении, а потому именно этот период времени можно считать моментом окончательной канонизации.

Число книг

Разделяя Книги Самуила, Царей и Летописи на две книги, и отдельно пронумеровав Книги Эзры и Нехемии, а также двенадцати малых пророков, Английская Библия обычно перечисляет 39 книг. Однако, такой подсчёт не является традиционным, ибо все двенадцать книг пророков были написаны на одном свитке, и считались за одну книгу. Эзра и Нехемия, подобным образом, считались единым целым, а разделение книг Самуила, Царей и Летописей, введенное из соображений удобства, было неизвестно в Еврейской Библии до издания Бомберга в 1521г. (см. ниже Издания). Таким образом, традиционно насчитывалось 24 книги.

Это число последовательно указывалось в литературе Амораим (см. Таанит 5а), а также подразумевается в танааитском списке библейских книг (Бава Батра 14б). Поскольку многие Отцы Церкви упоминают канон из 22 книг (см. Ориген в Еусебиусе, Хисториа Экклезиастика, 6:25, 1), это позволяет допустить, что такая нумерация отражает еврейскую традицию, относящуюся к переписыванию, которая сохранялась на протяжении нескольких столетий. В любом случае, указанное число, в действительности, относится к общему количеству отдельных свитков, использовавшихся при переписывании свода канонизированной литературы. Искусственность числа 24 и отсутствие какой-либо оригинальной традиции для объяснения его происхождения ясно видны из проповедей Амораим, которые различными путями связывали это число с подобным числом украшений, приводившихся в Исайе 3:18-24 (Исход Р. 41:5 Песнь Р. 4:11, Танхума Б., Исход 111-117), с числом священнических и левитских обязанностей в Летописи I 23:28, 24:4 (Мидраш Бамидбар Рабба 14:18, Мидраш Кохелет Рабба 12:11) и с числом тельцов, приносимых в жертву для освящения жертвенника главами колен (Числа 7:88, Мидраш Бамидбар Рабба 14:18).

Порядок Книг

Рассматривая расположение библейских книг, как особую последовательность, следует провести различие между двумя различными проблемами. Первая связана с самим значением "порядок", вторая – с объяснением, лежащим в основе различных мер, которые встречаются в литературных источниках и манускриптах. Самым ранним списком библейских книг является список, сохранившийся в одном из анонимных Танааитских утверждений (Бава Батра 14б):

Наши раввины учили: порядок Пророков– Йошуа, Судьи, Самуил, Цари, Йеремия, Езекил, Исайя и Двенадцать… Порядок Ктувим – Рут, Книга Псалмов, Иов, Притчи, Экклезиаст, Песнь Песней, Плач Иеремии, Даниил, Свиток Эстер, Эзра и Летописи.

Постоянное увеличение коллекций, будь-то клинописные таблички или папирусные свитки, неизбежно повлекло за собой введение рационализированных и удобных методов хранения материалов, чтобы облегчить их идентификацию и быстрое использование. В то же время, требования школ писцов привели к введению последовательности, в которой читались и изучались классические труды. Эта комбинация библиотечных потребностей и педагогических соображений, вероятно, легла в основу установленного порядка Пророков и Ктувим, записанного в вышеприведенном списке.

Приводится ссылка на порядок, в котором отдельные свитки этих двух собраний были сданы в архив и описаны в палестинских архивах и школах. Молчание о Пятикнижии в Берайте обусловлено тем фактом, что его очерёдность его давно установившегося порядка следования был настолько повсеместно известен, что это было бы излишним. Что касается принципов, лежащих в основе определения порядка последовательности, то ясно, что исторические книги пророческой части выстроены, как непрерывное, последовательное повествование, при этом Йеремия и Езекил следуют в хронологическом порядке. Аномальное расположение Исайи после Езекила отражено также в некоторых манускриптах. Согласно Гемаре (Бава Батра 14б), первостепенными были умозаключения, вытекающие из контекста.

Книга Царей завершается разрушением, Книга Йеремии начинается и заканчивается разрушением, Книга Езекила начинается с разрушения и заканчивается утешением, тогда как вся Книга Исайи состоит из утешения. Таким образом, разрушение следует за разрушением, а утешение за утешением.

Это объяснение едва ли можно считать адекватным, поскольку у Йеремии есть пророчества утешения, а комментарий по поводу Исайи уместен касается только глав 40-66. Кроме того, едва ли последние 27 глав Исайи, относящиеся к концу периода изгнания, уместно располагать после Езекила, поскольку нет свидетельств того, что раввины признают гетерогенную, разнородную природу книги. Вероятно, более убедительным является тот аргумент, что эта последовательность – Йеремия, Езекил, Исайя и Двенадцать – была обусловлена соответственным объёмом пророчеств, в убывающем порядке. Могла существовать тенденция располагать рядом пророков, которые считались современниками. Поэтому, весьма вероятно, именно в силу большого сходства между книгами Исайи 1:1 и Хозеи 1:1, Исайя и Двенадцать могли быть расположены рядом.

Берайта не приводит списка Малых Пророков. Она просто называет их "Двенадцать", подразумевая, что их порядок хорошо известен и повсеместно принят. Такой же самый вывод можно сделать из ссылки Бен Сира на "двенадцать пророков". Без сомнения, расположение 12 небольших книг, которые всегда писались на одном свитке, было основано на принципах хронологии, как их представляли религиозные власти, ответственные за канонизацию пророческого свода. Настоящая последовательность абсолютно одинакова во всех ивритских манускриптах и печатных изданиях.

В Гемаре не приводится причин для танааитского порядка Ктувим, но можно отметить, что 11 книг выстроены в хронологическом порядке по группам, согласно раббиническим представлениям об их авторстве. Рут, которая завершается генеалогией Давида, предшествует Псалмам, которые приписывались этому царю. Расположение Иова, вероятно, обусловлено тем, что традиция приписывает эту книгу временам Царицы Шебы (Бава Батра 15б, см. Иов 1:15). Притчи, Экклезиаст, и Песнь Песней приписываются Соломону, Плач Йеремии, как считалось, был написан Йеремией; Даниил относился к периоду Изгнания, а два последних труда – Персидской эре. Невзирая на Танааитское замечание, может показаться, что Ктувим, в действительности, никогда не имели чёткого порядка, ибо манускрипты и печатные издания свидетельствуют о различиях в их последовательности (см. Таблицу: Порядок Писаний). Тем не менее, различия ограничиваются конкретными книгами или группами книг. В манускриптах или ранних изданиях, Летописи никогда не появлялись в ином месте, кроме как самое начало или же самый конец свода. Эзра-Нехемия неизменно были либо предпоследней, либо же заключительной книгой Писаний, в зависимости от расположения Летописей. Три более крупные работы: Псалмы, Иов и Притчи, всегда представлявшие собой группу, в которой Псалмы всегда находились на первом месте, а два других произведения попеременно занимали второе и третье место. Сам Талмуд перечисляет "три крупные книги Ктувим", как Псалмы, Притчи и Иов (Берайта 57б), этот вариант, возможно, был обусловлен мнением, что Иов находился среди вернувшихся из вавилонского изгнания (Бава Батра 15а).

Наиболее нестабильными книгами, в отношении их расположения в Ктувим, являются пять Свитков (Мегиллот). Их расположение разнится в манускриптах и печатных изданиях, как части собрания Ктувим, так и отдельно прилагаемых к Пятикнижию. Нигде в раббинических источниках все пять не перечисляются сразу же друг за другом, и нигде не используется термин "Пять Мегиллот". Хронологический порядок, согласно известному автору, который лежит в основе Танааитского перечисления, в значительной степени отражён в другом талмудическом источнике, который при перечислении называет "три малые книги Ктувим", Песнь Песней, Экклезиаст и Плач Йеремии (Берахот 57б). По сути, шесть из восьми основных различий, в основе своей, сохраняют этот хронологический принцип. Практика объединения всех пяти Мегиллот вместе происходит из обычая читать эти книги в праздничные дни: Песнь Песней в Песах, Рут в Шавуот, Плач Йеремии Девятого Ава, Экклезиаст в Суккот и Эстер в Пурим (см. Соферим 14:12). Именно этот порядок кристаллизировался в ранних печатных изданиях Еврейской Библии и в некоторых манускриптах, а также ранних печатных изданиях Пятикнижия, к которому были прикреплены все пять Мегиллот.

Расположение Летописей в конце собрания является в высшей степени знаменательным, поскольку Эзра-Нехемия следуют естественному продолжению повествования. Эта аномалия подчёркивается широко распространённой поддержкой, которую такое расположение получило в манускриптах и ранних печатных изданиях. Может показаться, что Новый Завет также отражает такое расположение (Матфей 23:35, Лука 11:51). В качестве объяснения можно предположить, что положение Летописей представляет собой хронологию канонизации, хотя никаких свидетельств в поддержку этого не существует. Более вероятно, что оно стало результатом сознательной попытки поместить библейские книги в рамки повествования. Как Бытие, так и Летописи начинаются с происхождения и развития человеческой расы и обе книги заканчиваются обещанием освобождения и возвращения в землю Израиля. Фактически, обе книги используют в этой связи одни и те же ключевые слова (Бытие 50:24-25, Летописи II 36:23). Действительно, мессианская тема возвращения в Сион, как уместное заключение Священного Писания, была, вероятно, самым важным фактором в расположении Летописей. Следующим свидетельством того, что расположение книг в Библии имело своей целью выразить определённые ведущие идеи иудаизма, можно, вероятно, увидеть в том чрезвычайном факте, что первые главы Ранних Пророков (Йошуа 1:8) и Поздних Пророков (Исайя 1:10), а также заключительная глава пророческого свода (Малахи 3:22), равно как и первая глава Ктувим (Псалмы 1:2), содержат упоминания о Торе.

Поиск по сайту: