Николай Иванович Костомаров (1818-1885) в многообразии творческих замыслов: от этнокультурной истории к исторической портретистике

Тернистый путь Афанасия Прокофьевича Щапова (1831-1876): историк из народа в поисках версии народной истории

Приложение

Фрагмент из статьи Н.Н. Алеврас «Н.И.Костомаров на перекрестке эпох, культурных стилей и жанров: опыт исторической антропологии в изображении семейной истории Петра I»[3]

Тема VIII. Историческая наука в условиях модернизационной трансформации России второй половины XIX- начала XX веков

Государственная политика в сфере высшего образования

Система инфраструктуры исторической науки

Смена познавательных парадигм в науке. Методологические искания российских историков: между научным традиционализмом и модернизмом

Тема Х. Петербургская школа историков

Петербургская школа в историографическом контексте

К.Н. Бестужев-Рюмин: учитель без школы

Два историка – две петербургские школы историков: Сергей Федорович Платонов и Александр Сергеевич Лаппо-Данилевский

Начало пути

Студенческие годы: учителя, первые научные опыты

Историки в изучении XVII века: магистерские диссертации

Докторские диссертации в научном творчестве историков

Две методологии – две научные школы

Типы научных школ С.Ф.Платонова и А.С. Лаппо-Данилевского

Библиографический список

От автора

Замысел подготовки курса лекций по историографии в качестве учебного пособия возник у автора этой книги довольно поздно, если иметь в виду, что мой первый учебно-преподавательский опыт данной дисциплины стал складываться в начале 1980-х гг. в стенах истфака Челябинского госуниверситета на кафедре истории дореволюционной России. Признаюсь, что довольно длительное время не складывалось ощущение необходимости и внутренней потребности, которые бы послужили основанием выступить с самостоятельным учебным проектом. Ситуация стала меняться на рубеже XX-XXI вв., когда российское общество переживало новый период своей политической и социокультурной идентификации. Как всегда бывает в переломные эпохи, прошлое страны стало предметом пристального внимания широких слоев населения, профессиональных ученых разных специальностей, писателей, журналистов, публицистов. Тиражи изданий на исторические темы достигали в тот период кульминационных высот.

Одновременно неизмеримо повысился накал критической рефлексии к опыту советской исторической науки и поднялся бум интереса к историко-научным достижениям зарубежных коллег. Начался интенсивный процесс теоретико-методологического переосмысления всего наследия отечественной исторической науки. Историографическое знание в этой ситуации в первую очередь требовало обновления, а учебный курс историографии становился важным инструментом не только профессиональной подготовки специалиста-историка, но и формирования его общественно-политической позиции. В результате начинает создаваться новый образ историографии как специальной области знания, имеющей свое теоретико-методологическое пространство. В стремлении преодолеть идеологические стереотипы и историографический эмпиризм, свойственные этой области знаний в советской науке, значительная часть ученых обращается к поискам новых подходов к интерпретации и пониманию явлений, происходивших в истории исторической науки. Историографы выступают активными разработчиками и потребителями инновационных субдисциплин: культурной истории, новой социальной истории, новой экономической истории, новой интеллектуальной истории и др. Творческая деятельность историка, его судьба в науке и культуре, система межличностных отношений ученых на поле науки, как главные объекты внимания историографии, органично связали ее с «антропологическим поворотом», который продолжает и в настоящее время определять вектор познания историографических явлений. Историография превращается в одну из активных гуманитарных дисциплин, ориентированных на разработку междисциплинарного подхода и междисциплинарных методов исследования.

На рубеже XIX-XX вв. особо значимыми для обновления историографического знания становятся процессы формирования историографических центров и школ в ряде российских университетов. В Москве, Петербурге, Томске, Омске, Казани, Ставрополе, Саратове, Нижнем Новгороде, Ростове-на-Дону, Екатеринбурге, Сыктывкаре, Ижевске, Петрозаводске, Чебоксарах, Челябинске и др. городах проходят историографические конференции, формируются научные издания историографического профиля. Эти процессы содействуют созданию широкого сообщества историков и историографов с явно выраженной тенденцией к поискам новых форм институциализации своей деятельности.

Создание Российского общества интеллектуальной истории (РОИИ) при Институте Всеобщей истории АН (1998) сыграло важную роль для консолидации научных сил в области разработок проблем интеллектуальной истории и историографии, как ее органичного элемента. Серия периодически организуемых обществом конференций и издание научного журнала-альманаха «Диалог со временем», деятельность возникших региональных отделений РОИИ стали своего рода «креплениями» для складывания сети научного общения и превращения РОИИ в контактную зону, комфортную для презентации творческих проектов и привлечения в сферу историографии молодых научных сил различных регионов страны. Развитие современных историографических исследований и институциональных процессов, происходящих внутри дисциплинарного поля истории исторической науки, утратило былую жесткую централизацию. Историография как сегмент исторической науки идейно и организационно переживает процесс диверсификации и саморазвития по модели «невидимого колледжа».

Русская историография XIX и начала XX столетий в этих новых условиях стала восприниматься как «золотой» и «серебряный» века в истории отечественной исторической науки, естественный ход развития которой был прерван общественно-политической драмой 1917 года, которую в истории исторической науки нельзя не воспринимать как культурную катастрофу. Наследие дореволюционных историков стало выходить из былого забвения. За два последних десятилетия историография обогатилась десятками монографий и сборников научных статей по различным проблемам истории исторической науки данного периода времени. Повышенный интерес к дореволюционной историографии объясним не только желанием «восстановить справедливость» и по достоинству оценить вклад российских ученых-историков в общий процесс познания прошлого, осуществляемого в рамках мировой и национальной науки. Самостоятельное значение имеет и тот факт, что с XIX века начинают закладываться черты исторической науки современного типа.

Рассматриваемый в учебном пособии период российской историографии представляет временной отрезок, органично вписывающийся в общеевропейский процесс становления профессиональной исторической науки. Именно в это время историческое знание, как в Европе, так и в России обрело собственную институциональную основу, представленную, в первую очередь, национальными университетскими системами высшего исторического образования. Университеты России через такой структурный элемент, как историко-филологические факультеты, не только выпускали специалистов-историков, но и становились основными центрами подготовки историков высшей квалификации посредством создания диссертационной системы, связанной с формированием иерархии ученых степеней, званий и должностей. Магистерская и докторская диссертации в российской университетской практике в этот период играют роль квалификационного инструмента карьерного движения университетского профессорско-преподавательского состава и являются, как правило, крупными монографическими научными исследованиями. Они во многом определяли научный статус и имидж ученого-историка.

Процесс профессионализации исторической науки в это время проявился и с другой – методологической – стороны ее развития. Историческое знание в течение XIX века переживало во всей европейской научной культуре трансформационный процесс. Его основной вектор был направлен на выработку таких эпистемологических принципов, которые бы вывели историю из «любительского», развлекательно-художественного, назидательного, политико-публицистического нарратива на уровень строгого знания, основанного на системе научных аргументов и теоретико-методологических обоснований. Наиболее выразительно и продуктивно это движение выглядело в западноевропейском философском, теоретико-методологическом и научно-исследовательском опыте. Но и в российской практике, особенно на рубеже XIX-XX вв. явно определилась эта же тенденция. Зачастую в современной историографии ее связывают с так называемым «кризисом исторической науки», природа которого кроется в теоретических и методологических исканиях русских историков. В соответствующих разделах учебного пособия эти сюжеты изложены в контексте развития западноевропейской научной мысли.

В связи со сказанным ясно, что русская историография XIX – начала XX вв., несмотря на произошедший 70-летний разрыв с заложенной в то время научной культурой, остается актуальным прологом современного исторического знания. Более того, процесс осмысления и переосмысления пути, пройденного дореволюционной историографией далек от завершения, а целый ряд идей, научных трудов историков, процессов, происходивших в «мире историков» данного периода, остаются еще вне пределов освоенного современной наукой научного пространства интересующего нас времени. Достаточно назвать некоторые, наиболее известные имена историков из той эпохи, чье творческое наследие до сегодняшнего дня выглядит актуально или вызывает дискуссионные вопросы относительно либо концептуальной, либо теоретико-методологической подоплеки их историко-научных воззрений. Н.М. Карамзин, М.Т. Каченовский, М.П. Погодин, Н.И. Костомаров, А.П. Щапов, С.М. Соловьев, К.Н. Бестужев-Рюмин, В.О. Ключевский, П.Н. Милюков, С.Ф. Платонов, А.С. Лаппо-Данилевский – это далеко не полная галерея ученых[4], представляющих цвет российской исторической науки. Но сколько еще «тайн» хранят их мысли и идеи для современного поколения историков, сколько еще предстоит сделать для понимания неповторимых узоров их творческих судеб и смысла тех коллективных научных усилий, которые содействовали появлению различных коммуникативных консолидаций в научном сообществе!

Создание и подготовка текстов лекций для публикации изначально не являлось самоцелью автора. Первым побудительным мотивом для компьютерного набора скопившихся рукописных материалов лекционного курса стало прагматическое желание привести в порядок свои разрозненные выписки из источников и литературы (а, заодно, и мысли!) для облегчения подготовки к занятиям со студентами. Эта работа, начатая в первые годы нового века, параллельно сопровождалась более углубленным вхождением автора в круг научных проблем историографии как специальной области знаний[5]. Сначала очень выборочно обрабатывался материал по наиболее, как тогда казалось, сложным и актуальным темам лекционного курса. Хотелось преподнести их в контексте тех проблем и новых подходов, которые были характерны для историографии конца XX-начала XXI столетий. Опыт первых публикаций из авторского курса по историографии, предназначавшихся для студенческой аудитории[6] и собственное дальнейшее погружение в различные научные проблемы историографического знания стали основой укрепления мысли о целесообразности публикации существенного и цельного по содержанию фрагмента лекционного курса. Немаловажным обстоятельством являлся факт появления новых учебников и пособий по историографии. Содержание некоторых из них становилось ориентиром для учебно-преподавательской деятельности; другие, несмотря на ряд несомненных достоинств, воспринимались критически, поскольку не учитывали, на мой взгляд, целого ряда новейших тенденций развития историографии как научной области знания[7].

Тексты десяти тем, представленных в данном пособии, складывались в разное время. Они формировались с учетом преподавательского опыта распределения учебного материала между семинарскими и лекционными занятиями по историографии и сложившейся на кафедре практики ее преподавания. При этом мною не преследовалась цель создания некоего единого шаблона/стандарта для создания учебного текста и единообразного структурирования отобранных для пособия тем. Ведь творческая деятельность и судьба каждого историка, характер историко-научных сообществ и научных школ имеют уникальную природу. Поэтому историографические зарисовки в каждом из десяти предложенных тематических узлов создавались на основе отдельного «лекала» с учетом авторского понимания смысла и специфики тех или иных историографических феноменов и процессов.

Пособие снабжено отдельным рекомендательным списком литературы по предложенным темам, в который вошли, с точки зрения автора, наиболее значимые и доступные для обучающейся аудитории историографические источники и труды. Текст пособия, кроме того, сопровождается постраничными ссылками на достаточный объем библиографической информации по историографии, которую можно воспринимать в качестве рекомендуемой дополнительной литературы. Наличие подстрочника в учебном пособии присутствует из принципиальных соображений, поскольку, на мой взгляд, это не только расширяет историографический кругозор, но и закрепляет в сознании молодого поколения историков-профессионалов навыки и академическую культуру восприятия научных текстов.

Учебное пособие выросло из опыта работы со студенческой аудиторией, которая вошла теперь в историю российского образования под названием «специалитет». С учетом формирования двухступенчатой системы высшего образования и в соответствии с учебно-образовательными стандартами материал учебного курса по истории исторической науки в современной преподавательской практике существенно сокращен и адаптирован для новой категории – студентов-бакалавров. Представленные в данном пособии учебные тексты могут быть рекомендованы в качестве учебной и научной информации не только для историков-бакалавров, но и для историков-магистрантов и аспирантов, а также для всех интересующихся вопросами истории исторической науки.

Н.Н. Алеврас

Январь-август 2011 г.

Поиск по сайту: