Охраны дона Рэбы я арестовал и препроводил в Веселую Башню дону Окану.
- Так, - сказал Румата.
- Час назад дона Окана умерла, не выдержав испытания огнем.
- Так, - сказал Румата.
- Официально ее обвинили в шпионаже. Но... - Дон Рипат замялся и
Опустил глаза. - Я думаю... Мне кажется...
- Я понимаю, - сказал Румата.
Дон Рипат поднял на него виноватые глаза.
- Я был бессилен... - начал он.
- Это не ваше дело, - хрипло сказал Румата. Глаза дона Рипата снова
Стали оловянными. Румата кивнул ему и вернулся к столу. Барон доканчивал
Блюдо с фаршированными каракатицами.
- Эсторского! - сказал Румата. - И пусть принесут еще! - он
Откашлялся. - Будем веселиться. Будем, черт побери, веселиться...
Когда Румата пришел в себя, он обнаружил, что стоит посреди обширного
Пустыря. Занимался серый рассвет, вдали сиплыми голосами орали
Петухи-часомеры. Каркали вороны, густо кружившиеся над какой-то неприятной
Кучей неподалеку, пахло сыростью и тленом. Туман в голове быстро
Рассеивался, наступало знакомое состояние пронзительной ясности и четкости
Восприятий, на языке приятно таяла мятная горечь. Сильно саднили пальцы
Правой руки. Румата поднес к глазам сжатый кулак. Кожа на косточках была
Ободрана, а в кулаке была зажата пустая ампула из-под каспарамида,
Могучего средства против алкогольного отравления, которым Земля
предусмотрительно снабжала своих разведчиков на отсталых планетах. Видимо,
Уже здесь, на пустыре, перед тем как впасть в окончательно свинское
Состояние, он бессознательно, почти инстинктивно высыпал в рот все
Содержимое ампулы.
Места были знакомые - прямо впереди чернела башня сожженной
Обсерватории, а левее проступали в сумраке тонкие, как минареты,
Сторожевые вышки королевского дворца. Румата глубоко вдохнул сырой
Холодный воздух и направился домой.
Барон Пампа повеселился в эту ночь на славу. В сопровождении кучки
Безденежных донов, быстро теряющих человеческий облик, он совершил
Гигантское турне по арканарским кабакам, пропив все, вплоть до роскошного
Пояса, истребив неимоверное количество спиртного и закусок, учинив по
Дороге не менее восьми драк. Во всяком случае, Румата мог отчетливо
Вспомнить восемь драк, в которые он вмешивался, стараясь развести и не
Допустить смертоубийства. Дальнейшие его воспоминания тонули в тумане. Из
Этого тумана всплывали то хищные морды с ножами в зубах, то
Бессмысленно-горькое лицо последнего безденежного дона, которого барон
Пампа пытался продать в рабство в порту, то разъяренный носатый ируканец,
Злобно требовавший, чтобы благородные доны отдали его лошадей...
Первое время он еще оставался разведчиком. Пил он наравне с бароном:
Ируканское, эсторское, соанское, арканарское, но перед каждой переменой
Вин украдкой клал под язык таблетку каспарамида. Он еще сохранял
Рассудительность и привычно отмечал скопления серых патрулей на
Перекрестках и у мостов, заставу конных варваров на соанской дороге, где
Барона наверняка бы пристрелили, если бы Румата не знал наречия варваров.
Он отчетливо помнил, как поразила его мысль о том, что неподвижные ряды
Чудных солдат в длинных черных плащах с капюшонами, выстроенные перед
Патриотической школой, - это монастырская дружина. При чем здесь церковь?
- подумал он тогда. С каких это пор церковь в Арканаре вмешивается в
Светские дела?
Он пьянел медленно, но все-таки опьянел, как-то сразу, скачком; и
Когда в минуту просветления увидел перед собой разрубленный дубовый стол в
Совершенно незнакомой комнате, обнаженный меч в своей руке и рукоплещущих
Безденежных донов вокруг, то подумал было, что пора идти домой. Но было
Поздно. Волна бешенства и отвратительной, непристойной радости
Освобождения от всего человеческого уже захватила его. Он еще оставался
Землянином, разведчиком, наследником людей огня и железа, не щадивших себя
И не дававших пощады во имя великой цели. Он не мог стать Руматой
Эсторским, плотью от плоти двадцати поколений воинственных предков,
Прославленных грабежами и пьянством. Но он больше не был и коммунаром. У
Него больше не было обязанностей перед Экспериментом. Его заботили только
Поиск по сайту:
|