Происхождение пантеона Владимира

Изучение пантеона Владимира шло по преимуществу двумя путями: во-первых, выяснялись причины именно такого отбора главных божеств, при котором многие боги остались вне пределов княжеского пантеона, а, во-вторых, делались попытки выяснить этническую сторону, определить степень связи перечисленных в летописи богов со славянским миром.

Первый вопрос оказался безнадежно запутанным. Очень часто дело сводили к разновременному, произвольному или даже совершенно случайному перечню 5-7 богов, в смысл которого не следует даже и вдумываться.

Последним представителем этого направления является Г. Ловмянский(Lowmianski H. Religia slowian i jej upadek. Warszawa,1979.). О пантеоне, как о результате сознательной реформы, этот исследователь говорил в сослагательной форме: "если он (пантеон) вообще существовал, что не представляется правдоподобным..." (Lowmianski H. Religia..., s. 119.)

Единственный достоверный бог для Ловмянского - Перун, к имени которого якобы присоединили имена некоторых других богов. Волос, по мнению автора, не языческое божество, а приспособление христианского святого Власия к нуждам язычников, происшедшее довольно поздно, в X-XI вв. (Lowmianski H. Religia..., s. 107, 119.)

Литературным творцом летописного перечня богов 980 г. Ловмянский считает летописца Никона, составителя свода 1073 г. Волоса-Власия Никон не включил в свой перечень, так как будто бы еще не знал ничего о Волосе, а договоров с Византией, где упомянут Волос, еще не читал.(Lowmianski H. Religia..., s. 119.)

Связями Никона с Тмутараканью исследователь объясняет иноземное, иранское происхождение некоторых имен божеств.(Lowmianski H. Religia..., s. 123.) Так, например, Дажьбога он считает киевским богом солнца, а Хорса - тмутараканским синонимом Дажьбога, хотя совершенно ясно, что Дажьбог - божество света и тепла вообще, аналогичное Аполлону, а Хорс может быть приравнен только к Гелиосу, божеству одного светила. Книжное искусственное происхождение перечня богов делает по мысли исследователя бессмысленным историческое толкование перечня, как пантеона. По Ловмянскому, никакой "реформы Владимира" не было.

Все построения скептиков, пренебрежительно относившихся к сведениям о 6 богах 980 г., рушились после замечательной находки в Киеве постамента для идолов Владимирова пантеона. Возвращаться к рассуждениям о случайном происхождении имен богов не следует. Второй вопрос, волновавший историков славянской религии, касался этнической стороны божеств, упомянутых в летописи под 980 г. Часто ставилось под сомнение славянское происхождение того или иного бога. Об этом писали еще в XIX - начале XX в. И. Е. Забелин, Ф. Е. Корш, Е. В. Аничков, Н. М. Гальковский и др. Не вдаваясь во все подробности этнической атрибуции, приведу сводный перечень предположений о происхождении богов Владимира:

Как видим, разноголосица во мнениях ученых весьма значительна и следует добавить, что далеко не всегда эти мнения надежно аргументированы. Единственное, что из этих построений уцелело в свете новейших исследований - это ираноязычное происхождение ряда имен, к чему мы еще возвратимся. Предполагаемая этническая пестрота пантеона Владимира требовала объяснения, и оно было найдено: "Это - боги разноплеменного состава". "Воздвигнутый Владимиром пантеон богов преследовал цели политического объединения". "Из политических расчетов свой собственный дружинно-рюриковский Перун должен был быть обставлен богами подчиненных Игоревичам племен и народцев..." (Аничков Е. В. Язычество и древняя Русь, с. 327 и 341.)

Эту же мысль почти одновременно с Аничковым высказал и Гальковский: "Может быть, Владимир поставил на холме не одних славянских богов подвластных ему народов".(Гальковский Н. М. Борьба христианства..., т. I, с. 24.)

Такое объяснение было принято и советскими исследователями, так как оно привлекало своей широкой историчностью и на первый взгляд примиряло все противоречия.(Лавров Н. Ф. Религия и церковь, т. II, с. 84; Рыбаков Б. А. Первые века русской истории. М., 1964, с. 60-61.)

Последним по времени сторонником гипотезы Аничкова является А. Н. Робинсон, писавший о "славяно-скандинавском" периоде русского язычества, смененном затем "русско-половецким" периодом "при интернациональном происхождении её (языческой символики) объектов".(Робинсон А. Н. Солнечная символика в "Слове о полку Игореве". - В кн.: "Слово о полку Игореве". Памятники литературы и искусства XI - XVII вв. М., 1978, с. 38 и 57. В очень пространной статье исследователь нагромоздил много недоказуемых догадок: автор "Слова", по его мысли, был родным внуком Бояна и вассалом Святослава Всеволодича. Он, автор "Слова", продал свою землю матери этого князя. Олег "Гориславич" объявлен положительным героем поэмы и мн. др. См. с. 27, 88, 53.)

Однако следует заметить, что вывод об объединении разноплеменных богов опирался только на иноязычные имена большинства тех шести богов, которые упомянуты под 980 г. При построении этой гипотезы не был учтен весь тот огромный и многообразный материал, который представляют нам средневековые письменные источники и фольклор славянских народов. Необходимо более широко охватить этногеографическую картину всего славянского мира и родственных племен, долгое время соприкасавшихся со славянами. Первое, что бросается в глаза, - это отсутствие в пантеоне 980 г. многих божеств, связанных с литовско-латышскими племенами и их славянскими соседями. Таковы Лада, Леля, "Яже" (Jesse, Jesza), вилы и Велес-Волос, хорошо представленные в балтском, русском и польском фольклоре. Необходимо помнить о широком расселении балтских народов в Восточной Европе со времен бронзового века, когда пастушеские племена носителей "шнуровой керамики" заселили часть Верхнего Поволжья и доходили даже до Галича Вологодского. Вполне возможно, что именно тогда на всем этом обширном пространстве лесной зоны и распространился культ Велеса-Волоса, "скотьего бога". Этнографические данные о культе Лады и Лели тоже дают нам обширную область восточнопольских и литовских земель, а также зону расселения русских от Верхнего Днепра до Северной Двины. В этих же пределах чтился и Ярило (Herovitus западных славян). Большая часть этого лесного пространства, заселенная восточнославянскими и литовско-латышскими племенами, входила в состав Киевской Руси, была подвластна Владимиру или платила дань. Однако в пантеоне нет богов этих подвластных земель; нет ни Волоса, ни Лады, ни Ярилы, и тезис об объединяющем значении группы киевских божеств 980 г. теряет свою убедительность. Единственным "объединителем" остается только один Перун, которого никто из исследователей не относил к числу иноземных. По существу же давно доказано и вновь подтверждено исследованием В. В. Иванова и В. Н. Топорова, что культ Перуна, имеющий архаичное индоевропейское происхождение, в дальнейшем был характерен главным образом для балтийских и славянских племен.(Иванов В. В., Топоров В. Н. Исследования в области славянских древностей. М., 1974, с. 4-30.) Славянские походы VI - VII вв. на Балканы и длительные войны с византийцами выдвинули на видное место божество грозы, грома, небесного огня - Перуна.

Участие литовско-латышских племен в этих походах, зафиксированное и археологическими находками в районе Киева и языковыми данными болгарских диалектов, привело к выдвижению у балтских дружин своего бога грозы - Перкунаса, т. е. того же Перуна.

Создание государственности с центром в Киеве закономерно сопровождалось выдвижением на первое место бога князей и воинов - Перуна, которому присягали на мечах и доспехах. В какой-то мере Перун, очевидно, выполнял роль божества, общего киевским князьям и их северо-западным соседям (литовским "конокормцам"), но славянский север, представленный в договорах с Византией Волосом, в составе пантеона не обозначен, что подрывает самую идею объединения божеств "подчиненных племен и народцев".

Отсутствуют в пантеоне и такие древние божества, как Род с рожаницами и Сварог, отец Дажьбога, связанный, очевидно, с арийскими племенами, населявшими приднепровскую лесостепь в эпоху энеолита.(Рыбаков Б. А. Язычество древних славян, с. 204 и 211.)

Вопрос об этих божествах может быть решен только после анализа состава интересующего нас пантеона, так как то, что мы считаем именами богов, может оказаться их эпитетами, а количество эпитетов у одного и того же божества ничем не ограничено. В приведенном примере имя Сварога является в большей степени эпитетом - "Небесный". Приступим к этому анализу.

Перун. Перун - наиболее ясное божество, обусловленное социальными изменениями, начавшимися еще в эпоху военной демократии, до создания государства Руси в IX в. Вполне возможно, что именно Перуна, "творца молний", и подразумевал Прокопий Кесарийский, когда писал в VI в. о верованиях славян - ведь он знал не внутреннюю жизнь славянских племен, а жизнь тех военных дружин, которые непрерывно воевали, вторгаясь в пределы Византии.

Очень показателен збручский Род-Святовит: из шести персонажей (считая самого фаллического Рода) Перун поставлен на четвертое место. Датируется этот идол примерно IX в. Следует учесть, что эта скульптура провинциальна; она выражает идеологию волынско-бужанских племенных верхов, а не правящей верхушки всей Киевской Руси. На первом месте (после Рода) збручский мастер, или жрец, руководивший им, поставил Макошь, богиню урожая, богиню жизненных благ с рогом изобилия в руке. В пантеоне Владимира это женское божество оттеснено на последнее место; такое перемещение отражало мышление княжеских верхов, заботившихся не столько об урожае, сколько о военных победах. Демонстрация военной силы "всех русов" во время полюдья, длившегося всю зимнюю половину года, преодоление печенежских заслонов в степях от Порогов до Болгарии или до Каспия и новая демонстрация дружинной мощи в пределах Византии или оборона от разбойничьих племен Ближнего Востока на путях в Багдад или Балх - все это с особой силой выдвигало Перуна на первенствующее место, превращало бога грозы в верховное божество рождающегося государства. Владимир лишь закрепил процесс, начавшийся за пятьсот лет до него. Следует полностью согласиться с Е. В. Аничковым, считавшим, что Перун не извечное верховное божество славян, а бог княжеско-дружинных социальных верхов, прямо связанный с рождением государственности.( Аничков Е. В. Язычество и древняя Русь, с. 319.)

Макошь (Макошь-дива). Макошь почти всегда упоминается в источниках рядом с вилами-русалками. Этимология имени этой богини подробно разобрана мною в первом томе "Язычества".(Рыбаков Б. А. Язычество древних славян, с. 379-392.) Она связана со словом "къшь", "кощь", обозначающим "жребий", "судьбу" а также являющимся корневой основой слов, обозначающих различные емкости для зерна: "кошь" - корзина, возок для снопов; "кошьница", "кошуля" - плетеные из прутьев емкости. Плетеные возки для снопов известны по археологическим глиняным моделям со времен энеолита. Плетеный закут для овец назывался "кошарой". В русской ритуальной вышивке XIX в. на полотенцах-"набожниках" Макошь изображалась как центральная фигура всей композиции, подтверждая слова одного из средневековых поучений, что русские люди "кланяются, написавше жену в человеческ образ". На полотенцах для весенних обрядов Макошь изображалась с воздетыми к небу руками, как бы молящая верховное небесное божество оросить дождем вспаханные и засеянные поля. К дням летнего солнцестояния ("Иван Купала"), когда земля уже почти вырастила новые колосья, Макошь изображалась окруженной солнечными кругами и с руками, указующими на землю.(Рыбаков Б. А. Язычество древних славян, с. 391, 401, 490, 486-491, 495, 511-526.)

Все это дает право считать Макошь очень древним земледельческим божеством, "матерью урожая", богиней жизненных благ и изобилия.

На протяжении средневековья происходило оттеснение Макоши христианской богородицей и замена ею древней языческой богини. Культ Макоши превратился в культ христианской Параскевы-Пятницы и в этом виде сохранился на русском Севере вплоть до начала XX в. "Наши предки молились св. Параскеве о всяком благополучии и счастье домашнем ... она признаваема была покровительницей полей и скота".( Калинский Н. П. Церковно-народный месяцеслов на Руси. - Зап. Русск. геогр. об-ва. СПб., 1877, т. VII, с. 309.)

Совершенно исключительный интерес представляет апокрифический календарь конца XIX в., определяющий празднование 12 пятниц на протяжении 12 месяцев. Возможно, что в нем отразились какие-то весьма архаичные, дохристианские расчеты ежемесячных календ, частично видоизмененные церковным пасхальным календарем (Рыбаков Б. А. Язычество древних славян, с. 389-391..) Интерес этого расчета "двенадесятниц" (так был зашифрован культ Пятницы-Макоши) состоит в том, что отражает значительно более высокий уровень, чем поклонение неграмотных баб святой Параскеве. В составлении и распространении рукописей, прикрытых именем св. Климента, видна рука книжников, сознательно противопоставлявших народную, очевидно языческую в своей первооснове, архаику церковному календарю "двунадесятых праздников". Эти книжники второй половины XIX в. были в какой-то мере наследниками древних волхвов-знахарей, с которыми церковь боролась еще в XVII - XVIII вв. Что касается пятницкого апокрифического календаря, то церковь пореформенной России строго преследовала его распространение: "Духовенство всеми мерами старается изъять из обращения эти остатки старины ... Наши корреспонденты по крайней мере сообщают из разных мест, что им лишь с величайшим трудом удалось достать текст поучения Климента о 12 пятницах".( Максимов С. В. Нечистая сила..., с. 510.)

Читая эту запись известного собирателя фольклора С. В. Максимова, так и кажется, что действие происходит не в XIX в., а в далеком XI столетии, когда волхвы, поддерживаемые народом, противостояли наступавшему духовенству. Женское божество плодородия, "покровительница полей и скота", изображенное на главной, лицевой грани збручского идола Рода и оказавшееся таким устойчивым на протяжении целого тысячелетия, не могло быть исключено из княжеского пантеона. Составители пантеона, волхвы X в., закономерно включили в состав главных божеств и ту богиню жизненных благ, культ которой возник у лесостепных земледельцев примерно за четыре тысячи лет до этой религиозной реформы.

Ключом к определению сущности пантеона и всего замысла реформы Владимира являются четыре божества, связанные в той или иной мере с иранской языковой стихией: Стрибог, Дажьбог, Хорс и Семаргл. Более или менее подробный разбор сведений об этих богах я дал в своей первой книге о язычестве, в том разделе, где речь шла о времени происхождения представлений о тех или иных божествах.(Рыбаков Б. А. Язычество древних славян. Раздел "Рождение богинь и богов. Мужские божества", с. 417-437; 500-502.) Это позволяет сократить здесь описательную часть и остановиться лишь на связи с событиями 980 г. и в частности на причинах отбора в пантеон именно этих четырех богов с индо-иранскими элементами в их именах.

Признаком близости к иранским языкам для первых двух имен (Стрибога и Дажьбога) может считаться наличие слова "БОГ" в составе их имен. По поводу этого слова лингвисты давно ведут дискуссию. Одни из них утверждают, что слово "бог" заимствовано славянами из иранских или индийских наречий.(Обзор литературы см.: Niederle L. Slovanske starozitnosti, s. 87. Автор недоумевает: "Слово перенято от индо-иранцев, но до сих пор неизвестно каким путем".) Другие отрицают такое заимствование. Третьи считают, что славянское "бог" не заимствовано, а родственно индо-иранским словам сходного значения или восходит к индоевропейскому понятию блага, богатства. Подробный обзор литературы вопроса сделан О. Н. Трубачевым.(Этимологический словарь славянских языков. Праславянский лексический фонд/Под ред. О. Н. Трубачева. М., 1975, вып. 2, с. 161-163.)

По всей вероятности, при анализе причин несомненного сходства слов, обозначающих божество у славян и у индо-иранцев, необходимо учесть древнее и долгое соседство, восходящее к эпохе первых земледельцев Европы V - III тысячелетий до н. э. Б. В. Горнунг выделил такое понятие, как "древнейшая юго-восточная зона индоевропейского языкового единства ("ДЮВЗ").(Горнунг Б. В. Из предыстории образования общеславянского языкового единства. М., 1963, с. 35.)

В то отдаленное время первобытные земледельческие племена, из которых впоследствии сформировались народы Европы, находились в тесном соприкосновении с племенами, расселившимися в дальнейшем в Иране и Индии. Размежевание между будущими протославянами и ариями еще не произошло. Такая ситуация вполне объясняет сходство слов, обозначающих понятия божества, блага, богатства. Для восточных славян географическое пространство, на котором могли происходить указанные контакты, долгое время ограничивалось лесостепью и некоторой частью степных районов, т. е. зоной "прародины". Лесная зона, куда устремилась славянская колонизация на рубеже нашей эры, не знала этих контактов с индо-иранским миром. Два других божества - Хорс и Семаргл - не вызывают сомнений в своем иранском происхождении. Более того, известный иранист В. И. Абаев считает, что оба имени заимствованы не из персидского, а из скифского.(Абаев В. И. Скифо-европейские изоглоссы на стыке Востока и Запада. М., 1965. "По-скифски это (персидское sinmurg) должно было звучать Senmarg, что ближе, чем персидское" (с. 116-117). Русские формы: Симарьгл, Семарьглъ, Съмарглъ. См.: Рыбаков Б. А. Язычество древних славян, с. 432-437.)

Рассмотрим этих четырех богов иранского или славяно-иранского происхождения с точки зрения их функций и соподчинения друг другу.

Стрибог. На первом месте должен быть поставлен Стрибог. Лингвист М. Вей, произведя анализ этого имени, считает, что на основе индоиранских соответствий оно должно истолковываться как "Отец-бог" или "Небо-бог" ("Pater bhagos"). Дополнением к этому должно быть определение "Мать-земля", что мы в нашем случае видим в Макоши, а в русском фольклоре как "Мать-сыра-земля".( Вей М. К этимологии древнерусского "Стрибог", с. 96-99.)

К соображениям о Стрибоге можно добавить и старое русское слово "стрый", обозначающее брата отца; "стрый" - "отцовский". Таким образом, имя Стрибога следует рассматривать как одно из имен-эпитетов верховного небесного божества, более или менее равнозначных:

Верховный, небесный характер Стрибога подчеркнут тем, что в "Слове о полку Игореве" ветры названы "стрибожьими внуками". Следовательно, Стрибог на два мифологических поколения старше простых стихий, он - дед ветров, т. е. повелитель повелителя ветров.

Дажъбог и Хорс. Дажьбог - податель благ, "deus dator" и покровитель русских князей (или народа, возглавленного князьями?).(Рыбаков Б. А. Язычество древних славян, с. 10, 343-352, 367-370, 432-433.)

Летопись начала XII в. определяет его так: "Сълнъце цесарь, сын Сварогов, еже есть Дажьбог" ("его же наричють Дажьбог").(Шахматов А. А. Повесть временных лет, с. 351.)

Хорс - (Хръсъ) несомненный бог солнца, и слово это, как давно указывалось, близко к иранскому (перс. "xorsed" - солнце). Впрочем, вполне возможно, что имя Хорса (солнечного диска) не является прямым заимствованием, а восходит к отдаленным временам праславяно-арийских контактов в рамках ДЮВЗ (см. выше) в энеолите. "Хорс" связан с понятием "круга", "круглого": "хоро", "хоровод", "хорошуль", "коло" (все слова обозначают ритуальный хоровод), а "коло" входит в состав многих обозначений круглого ("круг", "колесо", "обод", "обруч" и т. д.).(Рыбаков Б. А. Язычество древних славян, с. 434.) Для сторонников гипотезы объединения разноплеменных богов наличие в одном перечне двух солнечных божеств было главным обоснованием их тезиса. Однако в русской мифологии, как и в мифологии греческой, мы встречаемся с двумя формами солнечного культа: с одной стороны, это как бы культ солнечности, "белого света", тепла, как сезонного условия жизни растительности (Аполлон), а с другой - культ самого светила, совершающего свой суточный объезд или облет земли и подземного мира на конях или лебедях (Гелиос, Феб).

Русские книжники XII - XIII вв. не воспринимали дневной свет, как результат солнечного излучения, а считали его эманацией божественной сущности: "Есть свет неосяжем и неисповедим, никим же где ся водворяетъ...

Рече бог: "Да будет свет!" и бысть свет, и нарече бог свет днем, а тму нарече нощью, ... Никто же бо можеть указати образа свету, но токмо видим бывает".

Чувствуя неубедительность своего, опирающегося на библию отделения солнца от дневного света, автор добавляет: "И инде много о том глаголят, но не можем того всего писати, но и се разумным годе (достаточно) есть на уведенье, а неразумным аще бых всех пророчество открыл - ни тому имуть веры, понеже бо разума в них несть..."

Солнце, как светило, рассматривалось только как субъект света: "вещь бо есть слнце свету ..."; солнце - не причина, не источник света, а всего лишь "дневное око".(Гальковский Н. М. Борьба христианства... М., 1913, т. II, с. 78-79. Слово о твари...)

В "Слове о полку Игореве" очень четко выражен именно такой взгляд на солнце - Хорса:

Направление пути из Киева в Тмутаракань - юго-восток. Это полностью соответствует словам поэмы: путь Всеслава Полоцкого пересекал утренний путь Хорса-солнца. Согласовать сведения о двух солнечных божествах очень легко: Дажьбог - бог сезонного солнечного тепла, времени вызревания урожая. Известен целый ряд слов из балтских языков (литовского, латышского, прусского, сохранивших много индоевропейских архаизмов), раскрывающих связь корня "dag" с понятиями "жары", "урожая", "лета". Исследователь сближает этот корень и с санскритским "dagh" - день, персидским "dagh" - испекать, палить.(Niederle L. Slovanske starozitnosti, s. Ill: Петров В. П. Назви слов'янських (давньоруських) божеств. - Тези доповiдей VI Укр. славiстiчноi конференцiї. Чернiвцi, 1964, с. 170.)

Семантика имени Дажьбога этими справками выясняется. Но следует заметить, что такого божества с таким именем ни в Прибалтике, ни в индо-иранском мире нет. Дажьбог известен у восточных славян и в восточной части южного славянства. У сербов он выступает как Дабог или Дайбог, т. е. как deus dator. В русских источниках тоже появляется форма "Даждьбог", т. е. "дающий бог", но это, очевидно, позднейшее осмысление. Сербский Дабог был богом плодов и злаков; его священными животными, как и у Аполлона, были волки.(Кулишиh. Ш., Петровиh П. Ж., Паптелиh Н. Српски митолошки речник. Београд, 1970, с. 101.)

Итак, взаимное положение Дажьбога и Хорса в пантеоне Владимира выясняется: Дажьбог - Аполлон - божество более всеобъемлющее, связанное с солнечной стороной природы, с годичным солнечным циклом. Летописная вставка о "цесаре Дажьбоге" - Солнце интересна еще двумя дополнениями: 1. "Ови (ранее) по луне чьтяху (лунный календарь), а друзии дьньми лета чьтяху. Дъвою бо на десять месяцю число по томь (при Дажбоге) уведаша (т. е. был введен солнечный счет на 12 месяцев). 2. Отънележе начата человеци дань давати цесарем".(Шахматов А. А. Повесть временных лет, с. 351.)

С именем мифического Дажьбога связывается начало счета по солнечному календарю и начало царской власти. Сам Дажьбог-Солнце - один из первых царей и законодателей. Он, разумеется, стоял в иерархии богов неизмеримо выше солнечного диска, Хорса, как Аполлон был выше Гелиоса у греков.(Рыбаков Б. А. Русалии и бог Симаргл-Переплут, с. 91-116.)

Семарьглъ (Симаргл). В свое время мною было написано небольшое исследование об этом неясном божестве, загадочность которого объяснялась тем, что имя его стало непонятным уже книжникам XII - XIII вв. и всячески искажалось. Н. М. Гальковский, а затем К. В. Тревер показали, что под Семарглом нужно понимать мифическое существо, хорошо известное в иранской мифологии и представляющее собой крылатую собаку, священного пса Агурамазды Сэнмурва, покровителя семян и ростков.(Гальковский Н. М. Борьба христианства..., т. I; Тревер К. В. Собака-птица: Сэмурв и Паскудж. - В кн.: Из истории докапиталистических формаций. М.; Л., 1933, с. 324-325.)

На Руси хорошо известны в прикладном искусстве XI - XIII вв. изображения Семаргла. Иногда этих крылатых псов помещали даже на церковных дверях (Суздаль). Г. М. Бонгард-Левиц и Э. А. Грантовский несколько развили тему, затронутую К. В. Тревер, и показали, что в более позднее время, в эпоху Фирдоуси Симург понимался не только как "собака-птица" ("сайна - мрига"). но и как грозная птица гигантских размеров:

( Бонгард-Левин Г. М., Грантовский Э. А. От Скифии до Индии. М., 1974, с. 98)

О древности образа Семаргла ("Саены", "Шьены") свидетельствуют упоминания в индийской Ригведе и персидской Авесте. Особенно важно, что это фантастическое священное существо "Саена - не единой природы, а о трех естествах, трех образов". (Бонгард-Левин Г. М., Грантовский Э. А. От Скифии до Индии, с. 97.)

Возможно, что в связи с ипостасями Симурга-Семаргла нам следует начать поиск в изобразительном искусстве не только собако-птиц с двумя лапами и крыльями, но и иных фантастических животных, близких к грифонам, которых называли "собаками Зевса". (Рыбаков Б. А. Русалии и бог Симаргл-Переплут, с. 112.)

К разбору этих интересных сюжетов нам придется возвратиться к связи с анализом семантики русского прикладного искусства X - XIII вв.

Имя Семаргла довольно быстро исчезло из русских антиязыческих поучений или же упоминалось в сильно искаженном переписчиками виде. Обычно это, ставшее непонятным, слово делилось на две части: чтут "Сима и Регла". У исследователей начались бесплодные рассуждения о значении каждого из этих двух "божеств". В. В. Иванов и В. Н. Топоров почему-то решили, что Семаргл это - "Sedmor(o)golv", т. е. "Семиглав" (Иванов В. В., Топоров В. Н. Славянские языковые моделирующие семиотические системы. М., 1965, с. 25.), но иных доказательств, кроме общеизвестного мистического значения числа 7, не привели. В XII - XIV вв. в поучениях против язычества вместо Семаргла появляется Переплут, культ которого выражался в плясках и питье из турьих рогов.(Гальковский Н. М. Борьба христианства.... т. II, ",. 60.) М. Е. Соколову принадлежит интересная догадка, что Переплут - бог растительной силы Ярило(Соколов М. Старорусские солнечные боги и богини. Симбирск, 1887, с. 38.) Г. А. Ильинский расшифровывает Переплута как бога изобилия и богатства, с чем вполне можно согласиться (Ильинский Г. А. Одно неизвестное славянское божество. - ИАН СССР, 1927, с. 372.).

С точки зрения иерархического положения Хорса и Семаргла в пантеоне 980 г., их следует считать божествами, находившимися ниже Дажьбога и Макоши, ведавшими только частями природных сил. В одном из поучений XIII - XIV вв., где уже не упомянут верховный бог Род, сакральное отображение картины мира дано в таком виде: "А друзии верують в Стрибога, Дажьбога и Переплута, иже вертячеся ему пиють в розех, забывше Бога, створившего неба и землю моря и рекы и источники. И тако веселящеся о идолех своих". (Гальковский Н. М. Борьба христианства..., т. II, с. 60. "Слово Иоанна Златоустого".)

Поиск по сайту: